адцать пять
лет.
   - Ваша статистика впечатляет.
   - Впечатляет наша фирма, Митч,  -  подхватил  Ламберт,  -  и  мы  все
гордимся ею.  Мы  живем  тесным  братством.  Нас  мало,  и  мы  привыкли
заботиться друг о друге. Между нами  нет  той  смертельной  конкурентной
борьбы, которой прославились крупные фирмы. Мы очень осторожны в  выборе
тех, кого нанимаем, и стремимся к тому, чтобы каждый новый сотрудник как
можно быстрее стал компаньоном. Именно поэтому мы не  жалеем  времени  и
денег - ни на самих себя, ни, в особенности, на наших новых сотрудников.
Редко, крайне редко случается, чтобы юрист уходил из нашей  фирмы.  Мне,
собственно, и не приходилось о таком слышать.
   Мы всеми силами способствуем карьере молодого сотрудника.  Мы  хотим,
чтобы наши люди были счастливы. В  фирме  считается,  что  это  наиболее
выгодный способ строить взаимоотношения.
   - Вот еще немного впечатляющей статистики, -  добавил  Макнайт.  -  В
прошлом году текучесть кадров  для  фирм  нашего  масштаба  или  больших
составила в среднем двадцать восемь процентов. В фирме ?Бендини, Ламберт
энд Лок? - ноль. В позапрошлом году - ноль. Много воды утекло с тех пор,
когда из нашей фирмы кто-либо уходил.
   Внимательнейшим образом продолжали они изучать  его,  им  нужно  было
увериться в том, что информация не только дошла до адресата, но  и  была
им адекватно воспринята. Каждый момент беседы, каждый вопрос были  очень
важны для них, однако прежде всего требовалось установить, понял ли этот
молодой человек, осознал ли, что если он примет их предложение,  то  это
его решение будет бесповоротным, будет окончательным? Видит Господь, то,
что можно было объяснить ему сейчас, они объяснили. Позже придет время и
для другой информации.
   Безусловно, знали они гораздо больше,  чем  могли  сказать  ему.  Они
знали, например, что его мать живет  в  легковом  прицепе  на  городском
пляже города Панамы вместе со своим новым мужем  -  вышедшим  на  пенсию
водителем-алкоголиком. Знали, что она получила 41 000 долларов страховки
за погибшего первого мужа, промотала большую их часть, а после того  как
ее старший сын был убит во Вьетнаме, немного тронулась.  Им  также  было
известно, что его воспитанием никто не занимался, рос он в нищете, и  на
ноги его поднимал его брат Рэй (которого они никак  не  могли  найти)  и
какие-то жалостливые родственники. Нищета ранит очень больно и, как  они
безошибочно предвидели,  заставляет  человека  сломя  голову  добиваться
успеха. Отличную учебу и игру в футбол ему еще приходилось  совмещать  с
работой в ночном магазинчике - тридцать часов в неделю. Они  знали,  что
он привык мало спать. Знали, что он был голоден. Он был их человеком.
   - Вы приедете к нам? - спросил его Оливер Ламберт.
   - Когда?
   В этот момент он думал о черном ?БМВ-318? с откидным верхом.

***

   Старушка ?мазда? с тремя вмятинами на кузове,  с  покрытым  трещинами
ветровым стеклом стояла на склоне в канаве,  с  вывернутыми  на  сторону
передними колесами - чтобы не скатилась.  Эбби  просунула  руку  в  окно
дверцы и открыла ее изнутри, дважды  сильно  дернув.  Уселась,  вставила
ключ зажигания, нажала на педаль сцепления,  выровняла  колеса.  ?Мазда?
начала медленно сползать со склона. Почти не дыша, Эбби сидела,  закусив
губу, и ждала, когда оживет двигатель.
   С  предложениями  от  трех  известных  фирм  до   нового   автомобиля
оставалось всего четыре месяца. Ничего  страшного,  она  подождет.  Ведь
жили же они целых три года в полной  нищете  в  крошечной  двухкомнатной
квартирке университетского кампуса, стоянки которого были забиты ?порше?
и спортивными ?мерседесами?.
   Большей частью они держались в стороне  от  однокашников  мужа  и  ее
коллег по работе  -  студенческий  городок  был  бастионом  снобизма  на
Восточном побережье. Кто они для окружающих - деревенщина  из  Кентукки,
друзей нет. Но они выжили и были счастливы наедине друг с другом.
   Чикаго ей нравился больше, чем  Нью-Йорк,  пусть  даже  и  оклад  там
пониже, зато подальше от Бостона и поближе к Кентукки. А вот Митч что-то
темнил, различные варианты он просчитывал и  взвешивал  только  в  своей
голове, с нею же почти не делился. Посетить Чикаго или Нью-Йорк вместе с
мужем ее не приглашали. Она устала гадать. Ей хотелось услышать  наконец
ответ.
   В нарушение правил она опять-таки припарковала машину на  склоне;  до
дома ей нужно было пройти пару кварталов.  Их  квартира  была  одной  из
тридцати, расположенных в двухэтажном доме из красного кирпича.
   Стоя у  двери,  Эбби  копалась  в  сумочке  в  поисках  ключа.  Дверь
неожиданно распахнулась, Митч буквально втащил ее вовнутрь,  повалил  на
кушетку,  набросился  с  поцелуями.  Она  успела  только  вскрикнуть   и
рассмеяться; ноги и руки ее нелепо болтались в воздухе. Они целовались и
обнимались долго, так же, как это делали будучи  подростками:  минут  по
десять, с ласками и стонами, когда поцелуй был развлечением, таинством и
высшим наслаждением.
   - Боже мой, - проговорила она, когда они насытились, - это по  какому
же случаю?
   - Чувствуешь, как пахнет?
   Она посмотрела по сторонам, повела носом.
   - Да, только не пойму чем.
   - Это жареная лапша с курятиной и тушеные яйца. От Вана.
   - Хорошо, но все же, что случилось?
   - Плюс еще бутылочка не самого дешевого шабли. Пробка из пробки, а не
из пластмассы.
   - Что все это значит, Митч?
   - За мной! - скомандовал он.
   На  небольшой  кухонный  стол,  прямо  среди  блокнотов  и   журналов
наблюдений за детьми, он водрузил большую бутылку вина и пакет с  обедом
из китайского ресторанчика. Пока Эбби разбирала кавардак на столе,  Митч
откупорил бутылку и наполнил два пластиковых стаканчика.
   - Ну и встреча была сегодня.
   - С кем?
   - Помнишь ту фирму из Мемфиса, месяц назад я получил от них письмо?
   - Помню. Не очень-то она тебя тогда впечатлила.
   - То-то и оно. Я впечатлен - больше некуда. Они занимаются налогами и
платят неплохие деньги.
   - Насколько неплохие?
   Он медленно и со значением вывалил на тарелки лапшу, достал крошечную
бутылочку с соевым соусом. Она терпеливо ждала. Не  спеша  Митч  раскрыл
другой пакет, с яйцами. Отпил вина, провел языком по губам.
   - Сколько? - повторила Эбби.
   - Больше, чем в Чикаго. Больше, чем на Уолл-стрит.
   Она медленно, осторожно пригубила вино, глядя на мужа  с  недоверием.
Глаза сузились и посверкивали, на лбу пролегли озабоченные морщинки.
   - Сколько?
   - Восемьдесят тысяч в первый год  работы,  плюс  премии.  Восемьдесят
пять тысяч на следующий год, плюс премии.
   Он  небрежно  выговаривал  слова,  разглядывая  листики  сельдерея  в
тарелке с лапшой.
   - Восемьдесят тысяч, - как эхо повторила она.
   - Восемьдесят тысяч, детка. Восемьдесят  тысяч  долларов  в  Мемфисе,
штат Теннесси, примерно то же самое, что сто двадцать в Нью-Йорке.
   - Кому нужен Нью-Йорк?
   - Плюс низкопроцентный заем для покупки дома.  Это  слово  -  заем  -
давно уже не звучало в их разговорах.  Эбби,  собственно,  и  припомнить
даже не могла, когда они в последний раз говорили о собственном доме или
о чем-то подобном. Само собой разумелось, что они снимут какое-то  жилье
и, может быть, когда-нибудь, в необозримом будущем, когда  они  добьются
положения и богатства, смогут подумать о такой серьезной веши, как заем.
   Она поставила стакан на стол и сказала скучным голосом:
   - Я не расслышала.
   - Низкопроцентный заем. Фирма ссужает  нас  суммой,  достаточной  для
покупки  дома.  Им  очень   важно,   чтобы   их   сотрудники   выглядели
процветающими, поэтому процент будет невелик.
   - Ты имеешь в виду дом? С лужайкой вокруг и зеленью?
   - Именно. Я говорю не о  баснословной  квартире  в  Манхэттене,  а  о
домике с тремя спальнями, в зеленом пригороде,  с  бетонной  дорожкой  и
гаражом на две машины, где будет стоять наш ?БМВ?.
   И вновь до ее сознания не сразу дошел смысл только что сказанного.
   - Какой ?БМВ?? Чей?
   - Наш, детка, наш ?БМВ?. Фирма, так сказать, сдает нам его в  аренду,
новый ?БМВ? с ключами. Ну, нечто вроде аванса. А это стоит пяти тысяч  в
год. И мы выбираем цвет, конечно. Я предпочел бы черный. Что скажешь?
   - Никаких драндулетов, никаких объедков и никакого готового платья, -
мечтательно протянула она и медленно покачала головой.
   Набив рот лапшой, Митч смотрел на нее и  улыбался.  Он-то  знал,  как
давно она грезила о мебели, о хороших обоях, о бассейне перед домом. И о
детишках: маленьких, темноглазых, с русыми головками.
   - Будут еще и другие льготы.
   - Не понимаю, Митч, почему они так щедры?
   - Я их тоже спросил об этом. Они очень  избирательны,  они  чертовски
горды тем, что платят по максимуму. Они  хотят  иметь  только  лучшее  и
поэтому не скупятся. Текучесть кадров у  них  равна  нулю.  А  потом,  я
думаю, заманить профессионала в Мемфис действительно стоит дороже.
   - Это и к дому будет ближе, - произнесла Эбби, не глядя на мужа.
   - У меня дома  нет.  Будет  ближе  к  твоим  родителям,  и  это  меня
беспокоит.
   Она пропустила его слова мимо ушей, как и большую часть того, что  он
говорил о ее семье.
   - Ты будешь ближе к Рэю.
   Он кивнул, впился зубами в сдобную булочку и представил себе,  как  к
ним впервые приедут ее родители: вылезают из старенького  ?кадиллака?  и
обмирают при виде особнячка  в  колониальном  стиле  с  гаражом  на  две
машины. Они будут задыхаться от зависти и негодовать при  мысли  о  том,
что безродный  муж  их  дочери  в  свои  двадцать  пять  лет,  только  с
университетской скамьи - подумать только! - ив состоянии позволить  себе
все это. Будут расточать лживые улыбки и  комплименты,  а  потом  тесть,
мистер Сазерленд, не выдержит и спросит, во что обошелся дом, и в  ответ
Митч посоветует ему не совать свой нос в чужие  дала,  и  старик  совсем
взбеленится. Через пару дней ее предки вернутся  в  Кентукки,  и  все  в
округе узнают, как блестяще идут дела у их дочки и зятя в Мемфисе. Эбби,
конечно, огорчится, что они никак  не  могут  поладить,  но  плакать  не
станет. С самого начала они относились к нему как к прокаженному. Он был
настолько ниже их, что даже свадьбу собственной дочери они не  удостоили
своим присутствием.
   - Ты была когда-нибудь в Мемфисе?
   - Давно, еще маленькой девчонкой, на  каком-то  церковном  празднике.
Помню только реку.
   - Они приглашают нас приехать.
   - Нас! Ты хочешь сказать, что и меня тоже?
   - Да. На этом особенно настаивают.
   - Когда?
   - Через пару недель. Вылетим  в  четверг,  чтобы  провести  там  весь
уик-энд.
   - Мне нравится эта фирма.

Глава 2

   Пятиэтажное здание было построено сто лет назад хлопковым торговцем и
его сыновьями, после гражданской войны Севера и  Юга,  когда  в  Мемфисе
начала  возрождаться  деловая  жизнь.  Оно   стояло   в   самом   центре
Фронт-стрит, неподалеку  от  реки.  Через  него  прошли  миллионы  тюков
хлопка, закупленного в Миссисипи и Арканзасе для продажи по всему  миру.
Потом долгое время оно стояло опустевшим  и  заброшенным,  после  первой
мировой войны фасад его время от времени подкрашивали -  все-таки  центр
города, а в 1951 году его  приобрел  в  собственность  энергичный  юрист
Энтони Бендини. Он отремонтировал здание и открыл в нем свою контору,  а
само здание переименовал в Бендини-билдинг.
   Бендини пестовал  дом,  как  нежная  мать  потакает  причудам  своего
дитяти; год от года  строение  становилось  все  роскошнее.  Стены  были
упрочнены, двери и окна опечатывались, вооруженная  охрана  обеспечивала
безопасность  сотрудников  и  имущества.  Здание  оборудовали   лифтами,
системой электронной сигнализации, кодовыми замками и  телемониторингом.
Появились  сауны,  раздевалки  и  комнаты   для   взвешивания;   обедали
компаньоны  фирмы  в  специальной  столовой  на  пятом   этаже,   откуда
открывался прекрасный вид на реку.
   За  двадцать  лет  Бендини  сделал  свою  фирму  самой   богатой   и,
безусловно, самой надежной в Мемфисе. Он был  помешан  на  скрытности  и
конфиденциальности.  Каждому  новому  сотруднику  исподволь  прививалось
сознание  того,  что  нет  большего  греха,  чем  распущенность   языка.
Конфиденциальным было все: оклады и дополнительные  доходы,  продвижение
по службе и, превыше всего, клиентура. Разглашение  информации  -  любой
информации - о фирме, и об этом особенно предупреждали новичков, ставило
под угрозу осуществление лелеемой мечты:  партнерства.  Каждый  принятый
сотрудник надеялся в конце концов стать компаньоном  фирмы.  Поэтому  за
стены крепости на Фронт-стрит не выходило ни  слова.  Жены  не  задавали
вопросов или выслушивали ложь.  От  сотрудников  требовалось  напряженно
работать, всегда сохранять выдержку  и  жить  счастливо  на  те  деньги,
которые они за это получали. Все так и делали. Все без исключения.
   Со своим штатом из сорока одного человека  фирма  была  четвертой  по
величине в Мемфисе. Работавшим в ней людям не  требовалась  реклама  или
любая другая шумиха, они жили кланом и братских отношений с коллегами из
других фирм не поддерживали. Жены их ходили в магазины, играли в  теннис
и бридж тоже только между собой. Фирма ?Бендини, Ламберт энд  Лок?  была
во всех смыслах большой семьей. И очень богатой.
   В 10 часов  утра  в  пятницу  у  здания  на  Фронт-стрит  остановился
принадлежащий фирме лимузин, и из него вышел м-р Митчел И. Макдир.
   Вежливо  поблагодарив  водителя,  он  проводил  взглядом   отъехавшую
машину. Первый раз в жизни он ехал в лимузине.
   Митчел стоял у фонарного столба  и  рассматривал  оригинальное,  чуть
даже вычурное, но тем не менее внушительное здание фирмы. Ничего  общего
со стальными и стеклянными громадами  Нью-Йорка,  где  обитает  тамошняя
элита, или с  циклопическим  цилиндром  в  десятки  этажей,  который  он
посетил, будучи в Чикаго. Здание ему нравилось. Не такое  претенциозное,
оно было проще. Больше походило на него самого.
   В  дверях  появился  Ламар  Куин  и  начал  спускаться  по   лестнице
навстречу, выкрикивая приветствия и приглашая внутрь.  Накануне  вечером
он встретил Митча и Эбби в аэропорту и отвез их в ?Пибоди?, или, как  он
сказал, ?Гранд-отель Юга?.
   - Доброе утро, Митч, как спалось?
   Они обменялись дружеским рукопожатием.
   - Отлично. Отель просто замечательный.
   - Мы так и думали, что вам понравится. ?Пибоди? нравится всем.
   Мужчины вошли в вестибюль, где  небольшой  транспарант  приветствовал
Митчела И. Макдира,  гостя  дня.  Безукоризненно  одетая,  но  не  очень
привлекательная секретарша,  тепло  улыбнувшись,  назвалась  Сильвией  и
сказала, что со всеми пожеланиями,  пока  он  будет  в  Мемфисе,  мистер
Макдир должен обращаться к ней. Митч поблагодарил.
   Ведя его  по  длинному  коридору,  Ламар  объяснял  гостю  планировку
здания, представлял секретаршам и младшему юридическому персоналу. В это
время в главном  зале  библиотеки  на  втором  этаже  вокруг  громадного
круглого  стола  сидела  группа  людей,  занятых   кофе,   пирожными   и
разговорами. Когда двери распахнулись,  и  Ламар  ввел  Митчела,  голоса
смолкли.
   Обменявшись с Митчем приветствиями,  Оливер  Ламберт  представил  его
присутствующим. Их было человек двадцать, почти все  сотрудники,  причем
большинство выглядели не  намного  старше  Митча.  Компаньоны,  объяснил
Ламар, были заняты, он встретится с ними позже, во время обеда.  Ламберт
призвал к тишине.
   - Джентльмены, это Митчел Макдир. Вы все слышали  о  нем,  и  вот  он
перед вами. Он наш единственный кандидат, наш, так сказать, лидер гонки.
Его соблазняют различные шишки в Нью-Йорке, Чикаго и Бог знает где  еще,
поэтому  нам  нужно  очень  постараться,  чтобы  он  предпочел  им  нашу
маленькую фирму.
   Сидевшие за столом с улыбками одобрительно закивали. Гость смутился.
   - Через два месяца он закончит Гарвардский университет, и закончит  с
отличием. К тому же он является  помощником  редактора  университетского
юридического журнала.
   Это, заметил Митч, произвело впечатление.
   - До этого, - продолжал Ламберт, - он закончил колледжа  Кентукки,  и
тоже с  отличием.  Плюс  ко  всему,  он  четыре  года  играл  в  футбол,
защитником.
   И эта деталь  не  прошла  незамеченной,  а  на  некоторых  лицах  был
написан, похоже, священный ужас, как если бы перед ними сейчас стоял Джо
Намас .
   Глава фирмы продолжал монолог, в то  время  как  Митчел  уже  начинал
чувствовать себя неловко. А  Ламберт  и  не  думал  останавливаться,  он
говорил о том, каким строгим  был  всегда  у  них  в  фирме  отбор,  как
замечательно соответствует мистер Макдир всем их требованиям.
   Засунув руки в карманы, Митч позволил себе отвлечься и начал  изучать
сидящих перед ним людей. Все они выглядели  молодыми,  преуспевающими  и
состоятельными. Одеты по-деловому, строго, но, в общем-то, так  же,  как
одеваются их коллеги в Нью-Йорке или Чикаго: темно-серые или темно-синие
шерстяные костюмы, белые или голубые рубашки, в меру  накрахмаленные,  и
шелковые галстуки. Ничего кричащего или непрактичного. Двое, может быть,
трое были в бабочках, но дальше этого экстравагантность не шла.  Чувство
меры во всем. Никаких бород, усов или  причесок,  опускающихся  на  уши.
Пара лиц показались ему занудливыми, но приветливых и  дружелюбных  было
большинство.
   Ламберт между тем заканчивал:
   - Ламар проведет нашего гостя по  кабинетам,  так  что  у  вас  будет
возможность поболтать с ним. Будем гостеприимны! Сегодня вечером Митч со
своей  очаровательной,  и  это  на  самом  деле  так,  женой  ужинает  в
?Рандеву?, вы знаете, свиные ребрышки, а завтра,  конечно  же,  обед  от
имени фирмы у меня дома. Прошу всех вас помнить о хороших манерах! -  Он
с улыбкой посмотрел на Митчела. - Митч, если Ламар тебя утомит, дай  мне
знать, мы найдем кого-нибудь половчее.
   Митч пожимал руку каждому из  сотрудников,  которые  один  за  другим
потянулись к двери, и пытался запомнить как можно больше имен.
   - Начнем, пожалуй, нашу экскурсию, - обратился к  нему  Ламар,  когда
они остались вдвоем. - Это,  ясное  дело,  библиотека,  точно  такие  же
расположены на первых четырех этажах. В библиотеках  мы  также  проводим
различные совещания. Набор книг  в  каждой  библиотеке  не  повторяется,
поэтому трудно бывает сказать, где ты  окажешься  через  два  часа,  это
зависит от документов,  с  которыми  работаешь.  С  книгами  заняты  два
профессиональных  библиотекаря,   но   мы   очень   активно   используем
микрофильмы и  микрофиши.  Как  правило,  вся  исследовательская  работа
ведется только в стенах этого  здания.  Здесь  более  ста  тысяч  томов,
включая все мыслимые налоговые установления, это побольше, чем во многих
юридических учебных заведениях. Если  тебе  понадобится  книга,  которой
здесь нет, просто скажи о ней библиотекарю.
   Они прошли мимо стола  для  заседаний  и  бесконечных  рядов  книжных
полок.
   - Сто тысяч томов! - тихонько пробормотал Митч.
   - Да, у нас уходит около полумиллиона долларов в  год  на  то,  чтобы
пополнять фонды и идти в ногу с обществом. Компаньоны всегда брюзжат  по
этому поводу, но ни у кого и мысли не возникает сэкономить на этом. Наша
библиотека - одна из крупнейших среди частных  юридических  библиотек  в
стране, мы гордимся ею.
   - Она этого заслуживает.
   - Фирма всеми мерами старается облегчить поисковую работу. Ты  и  сам
знаешь, какая это тоска и сколько времени можно угробить,  пока  найдешь
нужный тебе материал. В первые два года  тебе  придется  провести  здесь
немало времени, так вот  мы  старались,  чтобы  окружающее  хотя  бы  не
вызывало у тебя отвращения.
   В дальнем углу, позади заваленного в беспорядке стола они  наткнулись
на библиотекаря, который представился Митчелу, а затем кратко  рассказал
о компьютерном зале, где десяток терминалов был в постоянной  готовности
выдать  или  упорядочить  любой  объем  информации.  Библиотекарь  горел
желанием ознакомить гостя с новейшей