Олли тоже порадовался.
   - Заткнись, Де Вашер.
   - Так и быть, в следующий раз. Они помолчали. Де  Вашер  просматривал
свой блокнот. Затем затушил в пепельнице сигару, улыбнулся.
   - Так или иначе, это прочная семья. Они очень  нежны  друг  к  другу.
Твой водитель говорит, что весь уик-энд они ходили повсюду,  держась  за
руки. Ни одного раздраженного слова за три дня, это  о  чем-то  говорит,
правда? Но кто я, чтобы судить? Я сам третий раз женат.
   - С тобой все ясно. А что они говорят о детях?
   - Может, через пару лет. Сначала ей хочется поработать.
   - Каково твое мнение об этом парне?
   - Воспитанный, приличный молодой человек.  Очень  честолюбив.  Думаю,
что он уже завел себя и не остановится, пока не взберется на самый верх.
И у него есть шансы, он способен на многое, при необходимости.
   Ламберт улыбнулся:
   - Это я и хотел услышать.
   - Дважды они звонили по телефону. Оба раза  ее  матери,  в  Кентукки.
Ничего примечательного.
   - Что-нибудь новое о его семье?
   - О ней не упоминалось.
   ( О Рэе тоже?
   - Нет. Мы ищем его, Олли. Дай нам время.
   Де Вашер закрыл досье Макдира и достал другую папку,  гораздо  толще.
Ламберт, уставившись глазами в пол, потирал виски.
   - Выкладывай, что еще, - негромко сказал он.
   - Новости плохие, Олли. Я уверен, что Ходж и Козински  сговорились  и
работают сейчас на пару. На прошлой неделе агенты ФБР получили  ордер  и
обыскали дом Козински. Обнаружили наши микрофоны и сообщили ему, что его
дом прослушивался. Естественно, они не знали кем. Козински рассказал  об
этом Ходжу в прошлую пятницу - они спрятались в  библиотеке  на  третьем
этаже. Микрофон был довольно далеко от них, и мы  смогли  записать  лишь
отдельные реплики. Немного, но ясно, что говорили они о ?жучках? в  доме
Козински. Они убеждены, что их слушают везде,  и  они  подозревают  нас.
Говорят даже между собой очень осторожно.
   - С чего это вдруг ФБР понадобился для обыска ордер?
   -  Хороший  вопрос.  Видимо,  реверанс  в  нашу  сторону,  чтобы  все
выглядело законно и солидно. Нас они уважают.
   - Кто там был персонально?
   - Тарранс. Видимо, он старший.
   - И как он?
   - Хорош. Молод, зелен, излишне ревностен, но  компетентен.  С  нашими
людьми он не сравнится.
   - И часто он говорил с Козински?
   - Сейчас это невозможно установить. Поскольку они вычислили,  что  мы
их слушаем, они стали слишком  осторожны.  Нам  известно  о  четырех  их
встречах в прошлом месяце, но я подозреваю, что их было больше.
   - Много он успел вынюхать?
   - Надеюсь, не очень. Пока ФБР ведет бой с тенью. Их последняя беседа,
о которой мы знаем,  состоялась  неделю  назад,  и  важного  там  ничего
сказано не было. Козински очень напуган. Общаются они, видимо, много,  а
толку нет. Он так еще и не решился пока сотрудничать с ними. Они же сами
на него вышли, имей это в виду. По крайней мере,  мы  так  считаем.  Они
прижали его довольно крепко, и он  готов  был  расколоться,  но  теперь,
похоже, начинает  задумываться.  Однако  контакты  продолжаются,  и  это
тревожит меня.
   - Жена его что-нибудь знает?
   - Думаю, нет. Она видит, что ведет  себя  он  как-то  странно,  а  он
объясняет это перегруженностью на работе.
   - А что Ходж?
   - Насколько мы осведомлены, он пока с фэбээровцами  не  контактирует.
Больше разговаривает  с  Козински,  или  шепчется,  я  бы  сказал.  Ходж
твердит, что боится ФБР хуже смерти, что ФБР ведет бесчестную игру,  что
им нельзя доверять. Без Козински он и шагу не сделает.
   - А что, если Козински исчезнет?
   - Они выйдут на Ходжа. Надеюсь, нам не  придется  прибегать  к  таким
средствам. Черт побери, Олли, он ведь не убийца какой-нибудь!  Он  очень
достойный молодой человек, у него дети и все такое...
   - Твоя чувствительность ошеломляет. Ты, верно, думаешь, что я  получу
от этого удовольствие. Дьявол, я ведь сам воспитывал этих  парней  -  Ну
тогда призови их к порядку,  пока  все  это  не  зашло  слишком  далеко.
Нью-Йорк  становится  все  более  подозрительным,  Олли.  Они   начинают
задавать кучу вопросов.
   - Кто?
   - Лазарев.
   - И что ты им сказал, Де Вашер?
   - Все. Это  моя  работа.  Тебя  ждут  в  Нью-Йорке  послезавтра,  для
детального доклада.
   - Чего они хотят?
   - Им нужны ответы. И планы.
   - Какие планы?
   - Предварительные планы устранения Козински, Ходжа и  Тарранса,  если
будет такая необходимость.
   - Тарранса! А ты не сошел с ума, Де  Вашер?  Мы  не  можем  устранить
полицейского. Сюда же пришлют армию.
   - Лазарев болван, Олли. Ты знаешь это. Он идиот, но я не думаю, что с
нашей стороны было бы умно сказать ему об этом.
   - А я скажу. Я поеду в Нью-Йорк и скажу ему, что он круглый дурак.
   - Сделай это, Олли. Сделай это!
   Оливер Ламберт поднялся с кресла и направился к двери.
   - Наблюдать за Макдиром еще месяц.
   - Хорошо, Олли. Он согласится, держу пари. Не беспокойся.

Глава 4

   "Мазду? продали за двести долларов, большая  часть  которых  пошла  в
уплату за аренду небольшого грузовичка. Его вернут арендной конторе  уже
в Мемфисе. Часть старой  мебели  раздали  соседям,  часть  выбросили,  и
погруженными оказались только холодильник,  кровать,  шкаф  для  одежды,
комод, небольшой цветной телевизор, ящики с  посудой,  одеждой,  всякими
мелочами. Из чисто сентиментальных воспоминаний взяли с собой  и  старую
кушетку, понимая, однако, что долго она в новом доме не простоит.
   Эбби держала на руках их беспородного пса  Херси,  а  Митч  сидел  за
рулем и гнал машину через Бостон на юг, все дальше на юг, туда,  где  их
ждала  лучшая  жизнь.  Уже  три  дня  они  пробивались   второстепенными
дорогами, наслаждаясь сельской местностью  и  подпевая  передаваемым  по
радио песням. Они ночевали в дешевых мотелях и болтали о доме, о  ?БМВ?,
о мебели, детях,  богатстве.  Опустив  стекла  кабины,  они  с  радостью
подставляли свои лица ветерку в те  моменты,  когда  грузовичок  набирал
максимальную скорость - почти сорок  пять  миль  в  час!  Где-то  уже  в
Пенсильвании Эбби робко намекнула, что они могли бы  по  пути  заскочить
ненадолго  в  Кентукки.  Митч  не  сказал  ничего,  но  выбрал  маршрут,
пролегающий через обе Каролины, Северную и Южную, и Джорджию, так что  в
любой точке их пути между ними и границей штата Кентукки было не  меньше
двухсот километров. Эбби смирилась.
   Они добрались до  Мемфиса  в  четверг  утром;  как  и  было  обещано,
черный ?БМВ? триста восемнадцатой  модели  стоял  у  гаража  в  ожидании
хозяев. Митч не сводил глаз с машины. Эбби - с  дома.  Трава  перед  ним
была густой, зеленой и аккуратно подстриженной. Невысокая ограда  вокруг
поблескивала свежей краской. Ноготки на клумбе -  в  цвету.  Ключи,  как
договаривались, лежали в кладовой под ведром.
   Не вытерпев и опробовав новенький ?БМВ? тут же во дворе, они кинулись
разгружать грузовик - им не хотелось  давать  соседям  шанс  рассмотреть
небогатые пожитки. Грузовичок сразу же  отогнали  в  отделение  арендной
конторы. И - снова за руль ?БМВ?!
   Женщина-декоратор,  специалист  по  интерьерам,  та  самая,   которой
вменили в обязанность оформить его кабинет, пришла после обеда,  принеся
с собой образчики ковров, красок, занавесей, драпировок и обоев. Затею с
декоратором Эбби нашла излишней, особенно после их спартанской квартирки
в Кембридже, но потом  сдалась.  Митчу  это  моментально  наскучило,  он
извинился  и  вновь  отправился  к  машине.  Он  с  гордостью  ехал   по
трехрядному  шоссе  утопающего  в  зелени  уютного  пригорода,   жителем
которого отныне он  сам  являлся.  Он  ехал  и  улыбался  ребятишкам  на
велосипедах, которые посвистывали при виде  его  нового  автомобиля.  Он
приветственно  махнул  рукой  почтальону  на  тротуаре,  потеющему   под
тяжестью сумки. Вот он, Митчел И. Макдир,  двадцатипятилетний  выпускник
юридического факультета Гарвардского университета. Вот  он,  собственной
персоной.
   В три часа они вместе с женщиной-декоратором  отправились  в  дорогой
мебельный магазин, где управляющий вежливо информировал их  о  том,  что
мистер Оливер Ламберт отдал соответствующие распоряжения об открытии  им
кредита,  если,  конечно,  они  не  будут  против,  и  что  кредит  этот
фактически не ограничивался никакой  определенной  суммой.  Они  тут  же
закупили мебель на весь дом. Митч иногда хмурил  брови,  дважды  наложив
вето на какие-то особо дорогие покупки,  но  в  целом  балом  заправляла
Эбби. Женщина-декоратор не уставала делать  комплименты  ее  изысканному
вкусу, но и не забыла договориться с Митчем о том, что придет в его офис
в понедельник. Великолепно, ответил он.
   С планом города на коленях они отправились к дому супругов Куин. Эбби
еще в прошлый раз была у них, но дороги не помнила. Дом  располагался  в
части  города,  называвшейся  Чикасо-Гарденс,  и  сейчас  Эбби  узнавала
бульвары,  просторные   особняки   с   профессионально   спланированными
газонами. Подъехав, они припарковали машину между двумя ?мерседесами?  -
старым и новым.
   Прислуга приветствовала их вежливым наклоном головы, но  без  улыбки.
Их провели в гостиную и оставили одних. В доме было темно и  тихо  -  ни
смеха детей, ни голосов. Они сидели, любовались мебелью и ждали.  Начали
тихонько переговариваться, затем нетерпеливо  ерзать.  В  конце  концов,
ведь их пригласили на ужин - сегодня, 25 июня, в четверг, в 6.00 вечера.
Митч  посмотрел  на  часы  и  пробормотал  себе   под   нос   что-то   о
невоспитанности. Но все же они сидели и ждали.
   В  гостиную  из  коридора  стремительно  вошла   Кэй   и   попыталась
улыбнуться. Глаза ее были чуть припухшими и  влажными,  тушь  в  уголках
размазалась. Внезапно по щекам  хлынули  слезы,  она  поднесла  к  губам
платок. Обняв Эбби за плечи, она села на диван  рядом  с  ней,  даже  не
села, а просто бессильно опустилась - ноги ее не держали. Губы изо  всех
сил сжали платок, раздалось сдавленное рыдание.
   Митч опустился на колени рядом.
   - Кэй, что случилось?
   Она только покачала головой, не в силах говорить. Эбби гладила ее  по
колену, Митч слегка похлопывал  по  другому.  Они  смотрели  на  нее  со
страхом, предполагая самое худшее. Ламар? Дети?
   - Случилось несчастье, - едва слышно проговорила Кэй сквозь рыдания.
   - С кем?
   Она вытерла глаза, глубоко вздохнула.
   - Два сотрудника фирмы, Марш Козински и Джо Ходж,  погибли.  Мы  были
очень близки с ними.
   Митч опустился на журнальный столик. С Козински он встретился,  когда
приезжал сюда второй раз, в апреле. Вместе с Ламаром они  втроем  как-то
обедали в небольшом  ресторанчике  на  Фронт-стрит.  Ему  оставалось  до
партнерства не так уж много, однако вид у него был совсем не  радостный.
Джо Ходжа Митч припомнить не смог.
   - Что случилось? - спросил он. Рыдания прекратились, но слезы все еще
текли по щекам Кэй. Она вытирала их и смотрела на Митча.
   - Мы еще точно  не  знаем.  Они  занимались  подводным  плаванием  на
Большом Каймане. На их лодке что-то взорвалось, и  мы  думаем,  что  они
утонули. Ламар сказал, что другие подробности пока неизвестны. Несколько
часов назад в фирме было совещание, всех оповестили. Ламар еле  добрался
до дома.
   - Где он?
   - Около бассейна. Он ждет тебя.
   Ламар сидел в металлическом шезлонге у садового стола под зонтиком, в
нескольких футах от бассейна. Неподалеку от клумбы с  цветами  из  травы
торчала головка садовой дождевальной установки. Через равные  промежутки
времени из нее били струйки воды и по  идеальной  дуге  приземлялись  на
стол, на зонтик, на шезлонг и  сидящего  в  нем  Ламара  Куина.  Он  был
насквозь мокрым. Вода капала с носа,  ушей,  волос.  Голубую  рубашку  и
брюки можно было выжимать. Обуви и носков на нем не было.
   Ламар сидел совершенно неподвижно, не вздрагивая даже от новой порции
воды. Видимо, он утратил всякую чувствительность. Взгляд его  удерживала
какая-то штука у ограждения бассейна, казавшаяся банкой пива, стоящей  в
луже воды на бетонной дорожке.
   Митч посмотрел по сторонам, надеясь, что никто из соседей не  глазеет
на происходящее.  Соседи  не  могли  ничего  видеть  -  высокие  заросли
кипариса закрывали от нескромных глаз бассейн и газон рядом с ним.  Митч
обошел бассейн вокруг и  остановился  там,  где  было  еще  сухо.  Ламар
наконец заметил его, кивнул, сделал слабую попытку улыбнуться  и  указал
ему рукой на промокшее кресло рядом с собой. Митч  оттащил  его  чуть  в
сторону. Уселся.
   Взгляд Ламара вновь вернулся к банке пива или чему-то на нее похожему
- не разобрать. Казалось, вечность они так сидели  и  слушали  негромкие
выстрелы дождевальной  установки.  Время  от  времени  Ламар  встряхивал
головой  и  пытался  что-то  сказать.  Митч  улыбался  неловкой  нервной
улыбкой, вовсе не уверенный, что нужно что-то говорить.
   - Ламар, мне очень жаль, - решился он наконец. Повернув  голову,  тот
посмотрел на Митча.
   - Мне тоже.
   - Я не знаю, что еще сказать.
   Взгляд Ламара снова  оторвался  от  непонятного  предмета,  он  повел
головой в сторону гостя. Мокрые волосы лезли  ему  в  глаза,  красные  и
совершенно больные.
   - Да, понятно. Но говорить действительно нечего. Очень жаль, что  все
это произошло именно сегодня. Не хочется приниматься за ужин.
   - А уж об этом тебе и вовсе не стоит беспокоиться. Ни о каком ужине я
и думать сейчас не могу.
   - Ты их помнишь? - спросил Ламар, смахивая с губ капельки воды.
   - Помню Козински, Ходжа - нет.
   - Марти Козински был одним из  моих  лучших  друзей.  Он  из  Чикаго.
Пришел в  фирму  за  три  года  до  меня  и  вот-вот  должен  был  стать
компаньоном. Опытнейший юрист, мы все им  восхищались.  Пожалуй,  лучший
посредник фирмы, блестяще вел  переговоры,  он  не  поддавался  никакому
давлению.
   Ламар  вытер  брови,  уставился  глазами  в  землю.  Когда  он  вновь
заговорил, то  стекающая  с  кончика  носа  вода  заметно  исказила  его
произношение.
   - Трое детей. Его девочки-близнецы всего на месяц старше нашего сына,
они всегда играли вместе...
   Он не сдержался и заплакал, закусив нижнюю губу и прикрыв глаза.
   Митч почувствовал себя совсем неловко, ему захотелось уйти. Он  отвел
глаза в сторону.
   - Мне очень жаль, Ламар. Очень.
   Ламар взял себя в руки, но слезы еще текли по щекам. Митч  разыскивал
взглядом кран, он дважды собирался попросить разрешения закрыть воду,  и
оба  раза  решал  потерпеть  еще,  если  уж  Ламар  терпел.  Вдруг   это
действительно поможет? Он посмотрел на циферблат -  часа  через  полтора
стемнеет.
   - Это был несчастный случай? - спросил он.
   - Мы знаем очень немного.  Они  ныряли  с  аквалангами,  и  на  лодке
произошел взрыв. Инструктор, местный житель, тоже погиб. Сейчас пытаются
перевезти их тела сюда, домой.
   - А что с их женами?
   - Они, слава Богу, дома. Это была деловая поездка.
   - Никак не вспомню, как выглядел Ходж.
   - Ходж был высоким блондином, не очень-то разговорчивым. Таких  часто
встречаешь, но никогда не можешь запомнить. Заканчивал  Гарвард,  как  и
ты.
   - Сколько ему было лет?
   - И ему и Козински было по тридцать четыре. Он  бы  стал  компаньоном
сразу после Марти. Они были дружны. Собственно,  все  мы  очень  дружны,
особенно сейчас.
   Обеими руками он откинул волосы со  лба  на  затылок,  встал,  прошел
туда, где было сухо. Вода стекала с него ручьями. Он остановился рядом с
Митчем, тупо глядя на крыльцо соседей.
   - Ну, как ?БМВ??
   - Замечательно. Отличная машина. Спасибо, что позаботился.
   - Когда ты приехал?
   - Сегодня утром.
   - А дама приходила? Специалист по интерьерам?
   - О, да. Эбби с ее помощью потратила всю мою  зарплату  за  следующий
год.
   - Это хорошо. И дом у тебя хороший. Мы рады тебе, Митч.  Извини,  что
так получилось. Тебе здесь понравится.
   - Тебе не за что извиняться.
   - Мне по-прежнему не верится. Столбняк  напал.  Становится  нехорошо,
как подумаю о его жене и детях.
   Пусть меня лучше отстегают хлыстом, но к ним я  сейчас  просто  не  в
состоянии идти.
   Во двор дома вышли женщины и направились к  бассейну.  Кэй  завернула
кран, струйки воды перестали бить в небо.

***

   Вместе с потоком машин они двигались в направлении центра, на  запад,
прямо в заходящее солнце. Они держались за руки и молчали.  Митч  открыл
лючок в крыше автомобиля, опустил стекла. Эбби, покопавшись среди старых
кассет в бардачке, вытащила  Спрингстина,  вставила  в  стереомагнитолу.
Звучание было великолепным.  Новая,  поблескивающая  в  последних  лучах
солнца машина стремительно неслась вперед, к реке. Вместе с сумерками на
летний Мемфис наваливалась душная густая влажность. Оживали площадки для
игры в софтбол: на них выходили команды упитанных мужчин в  обтягивающих
трико и ярких майках, размечали поле,  готовясь  вырвать  друг  у  друга
победу. Набитые подростками автомобили  резко  тормозили  у  придорожных
забегаловок, где можно было выпить пива,  потрепаться,  познакомиться  с
новыми подружками.
   Митч начинал улыбаться.  Он  старался  выбросить  из  головы  Ламара,
Козински и Ходжа. Чего грустить? Они же никогда не  были  его  друзьями.
Ему, конечно, было жаль их семьи, но ведь он никогда даже не видел их. А
у него, Митчела И. Макдира, простого парня без роду, без  племени,  было
все, чтобы ощущать себя счастливым:  красавица-жена,  новый  дом,  новый
автомобиль, новая работа, новенький  диплом  Гарвардского  университета.
Блестяще организованный ум и крепкое тело, которое не набирало веса и не
требовало долгого сна для отдыха. Восемьдесят тысяч  в  год,  на  первых
порах. Через два года он перевалит за сто тысяч, и все,  что  для  этого
требуется, - работать по девяносто часов в неделю. Да это  смахивает  на
благотворительность!
   Автомобиль свернул на заправку. Митч залил бак Доверху,  расплатился,
купил в придачу шесть пачек кукурузных  хлопьев.  Эбби  тут  же  вскрыла
две. ?БМВ? опять влился в общий поток. Тоска ушла.
   - Поужинаем где-нибудь? - спросил он.
   - Надо бы переодеться, -  ответила  Эбби.  Митч  окинул  взглядом  ее
стройные загорелые ноги. Эбби была в белой юбке выше колен и в белой  же
блузке, все - из хлопка. Сам Митч сидел за рулем в шортах,  шлепанцах  и
выгоревшей на солнце черной майке.
   - С такими ногами,  как  у  тебя,  мы  бы  прошли  в  любой  ресторан
Нью-Йорка. Как насчет ?Рандеву?? Для него мы одеты?
   - Отличная мысль.
   Они нашли в центре местечко на платной стоянке, заплатили и  прошлись
пешком пару кварталов до неширокой тенистой улочки,  где  летний  воздух
сгущался, как туман, от аромата жаренного на  углях  мяса.  Этот  аромат
проникал через ноздри, рот, дымком въедался в глаза, опускался  вниз,  к
желудку, и оттуда давал команду в мозг.  Дивный  запах  вырвался  наружу
вместе с дымом по вентиляционным трубам, окружавшим  массивные  печи,  в
которых в лучшем ресторане города, на весь мир  прославившемся  жареными
свиными  ребрышками,  эти  самые  ребрышки  сейчас  и   подрумянивались.
Ресторан располагался ниже уровня  улицы,  в  подвальном  этаже  старого
здания из  красного  кирпича,  которое  давно  бы  снесли,  если  бы  не
превосходная еда, превратившая ?Рандеву? в достопримечательность.
   Ресторан  обычно  бывал  полон,  существовала  даже  очередь,  но  по
четвергам напряжение, видимо,  спадало.  Они  прошли  через  похожий  на
пещеру  зал  и  устроились  за  небольшим  столиком,  покрытым   красной
клетчатой скатертью, чувствуя на себе любопытные  взгляды.  Взгляды  эти
были всегда, мужчины переставали жевать, руки с ребрышками  застывали  в
воздухе, когда Эбби Макдир проходила мимо, невозмутимая, как фотомодель.
Однажды в Бостоне,  идя  по  тротуару,  она  стала  причиной  пробки  на
перекрестке - на нее засмотрелся  какой-то  водитель.  Присвистывание  и
возгласы восхищения вслед были неотъемлемой частью ее жизни, и даже  муж
ее привык к этому. Митч был очень горд тем, что его жена так красива.
   Чернокожий гигант в красном ф