мосту.
   - Так почему бы вам сейчас не выдвинуть обвинения и  не  покончить  с
ними со всеми? - спросил директора Митч.
   - Не можем. Но мы сделаем это, уверяю тебя. Для этого  я  направил  в
Мемфис пять человек.  Трое  работают  здесь,  в  Вашингтоне.  Я  до  них
доберусь, Митч, обещаю тебе. Но нам нужен человек там, внутри. Уж  очень
они ловки. И денег у них много. А еще они очень осторожны  и  не  делают
ошибок. Я убежден, что нам нельзя без помощи - твоей или кого-нибудь еще
в фирме. Нам требуются копии дел, копии банковских записей, копии  тысяч
и тысяч  документов.  Это  можно  сделать,  только  находясь  внутри.  В
противном случае это невозможно.
   - И вы выбрали меня.
   - И мы выбрали тебя. Ты  можешь  отказаться  и  идти  своей  дорогой,
зарабатывать хорошие деньги и вообще быть удачливым  юристом.  Но  и  мы
своих попыток не  оставим.  Подождем  следующего  сотрудника,  попробуем
привлечь на свою сторону его. Если и в следующий раз не выйдет,  что  ж,
придется обратиться к кому-нибудь из сотрудников  постарше,  к  тому,  у
кого еще сохранилась совесть, решимость, мужество помочь  правому  делу.
Однажды мы найдем такого человека, Митч, и, когда это произойдет,  мы  и
тебе,  наравне  с  другими,  предъявим   обвинение   и   твоя   удачливо
разбогатевшая задница окажется в камере. Так и будет, сынок, ты уж  верь
мне.
   В этот самый момент, сидя на этой  самой  скамье  у  Мемориала,  Митч
поверил ему.
   - Мистер Войлс, я продрог. Не могли бы мы пройтись?
   - Безусловно, Митч.
   Неспешным  шагом  они  приближались  по  дорожке  к  Мемориалу.  Митч
поглядывал через плечо: Тарранс вместе с напарником следовали за ними  в
отдалении. Несколько впереди на  скамье  сидел  с  подозрительным  видом
третий.
   - Кем был Энтони Бендини? - задал вопрос директору Митч.
   - Он женился на одной из дочерей Моролто в 1930-м. Зять, так сказать.
В то время они промышляли в Филадельфии, и он обосновался там. Позже,  в
сороковые, его по какой-то  причине  перебросили  в  Мемфис,  где  он  и
основал фирму. Юристом он был очень хорошим, насколько мы знаем.
   Голова Митча распухала от вопросов,  все  требовали  ответов,  но  он
старался выглядеть спокойным, выдержанным и скептически настроенным.
   - А Оливер Ламберт?
   - О, это принц. Аристократ. Идеальный старший компаньон. Он знал  все
о Ходже и Козински и о планах их устранения. Когда ты  в  следующий  раз
увидишь  его,  постарайся  вспомнить,  что   мистер   Ламберт   является
хладнокровным убийцей. Конечно, у  него  не  было  выбора.  Если  бы  он
отказался сотрудничать, его бы тоже нашли где-нибудь - мертвого. Они все
таковы, Митч. Все начинали, как и ты. Молодые, блестящие, полные планов,
в один прекрасный день они вдруг оказывались по уши в таком дерьме,  что
отмыться было уже невозможно, и  они  оставались.  И  принимали  правила
игры, и работали, работали, не щадя себя, придавая  респектабельный  вид
фасаду маленькой фирмы. Каждый год или что-то около  этого  они  находят
способного молодого студента-юриста из неблагополучной семьи, без денег,
зато с женой,  которая  хочет  побыстрее  завести  детишек,  и  начинают
осыпать его банкнотами, и покупают его.
   Митч подумал о деньгах; о солидной зарплате  в  небольшой  мемфисской
фирме, о машине, о низкопроцентном займе. Он стремился на Уолл-стрит,  а
его сбили с курса деньги. Только деньги!
   - Что вы можете сказать о Натане Локе?
   Директор улыбнулся.
   - С Локом история другая. Он из бедной чикагской семьи и уже к десяти
годам бегал на посылках у  старика  Моролто.  Это  бандит  от  рождения.
Наспех изучил курс наук в юридической, школе, и старик послал его на  Юг
- поработать вместе с Энтони Бендини в том подразделении клана,  которое
занималось  интеллигентной  преступной  деятельностью.  Лок  всегда  был
любимчиком у Моролто.
   - Когда Моролто умер?
   - Одиннадцать лет назад, в возрасте восьмидесяти  восьми  лет.  После
него остались два сына: Микки, которого зовут  Говоруном,  и  Джой,  или
Священник. Микки живет в Лас-Вегасе и в семейном бизнесе играет скромную
роль. Джой же заправляет всем.
   Дорожка, по которой шли  директор  и  Митч,  пересекалась  с  другой.
Слева, в  отдалении,  ввысь  устремлялся  монумент  Вашингтону,  направо
виднелась Стена. Ледяной ветер не ослабевал. У Стены  появилась  горстка
людей,  разыскивающих  имена  своих  сыновей,  мужей  или  друзей.  Митч
развернулся, и оба мужчины неторопливо зашагали в обратном направлении.
   Митч заговорил очень сдержанно.
   - Не пойму, как фирма может заниматься столь обширной противозаконной
деятельностью и быть столь тихой и  неприметной.  Ведь  у  нас  работает
столько секретарш, клерков, всякой мелочи.
   - Хорошее замечание, полностью я на него  ответить  и  не  смогу.  Мы
считаем, что на самом деле там две фирмы: одна  -  легальная,  с  новыми
сотрудниками, большей частью секретарш и вспомогательного  персонала.  И
другая  -  где  сотрудники  с  солидным  стажем  вместе  с  компаньонами
выполняют всю невидимую работу. Ходж и Козински уже были готовы дать нам
массу информации, но они не успели. Однажды Ходж сказал Таррансу, что  в
подвале работает какая-то  группа  младшего  юридического  персонала,  о
которой он почти ничего не знает. Эта группа работала непосредственно на
Лока, Миллигана и Макнайта, ну, может, еще на нескольких компаньонов,  и
никто в фирме не знал точно, чем они занимаются. Секретарши знают все, и
нам кажется, что некоторые из них тоже могут быть в деле. Если это  так,
то я уверен, что деньги и страх заставляют их держать  язык  за  зубами.
Подумай сам, Митч: ты работаешь за хорошие  деньги  и  всякие  льготы  и
знаешь, что если  ты  начинаешь  задавать  слишком  много  вопросов  или
болтать, то очень скоро твой труп вытащат из реки. Как ты  поступаешь  в
данной ситуации? Ты держишь рот на замке и берешь деньги.
   Они подошли к самому началу  Стены,  туда,  откуда  черные  гранитные
панели, как бы вырастая из земли, тянулись на 246 футов  до  точки,  где
под тупым углом они почти смыкались  с  другим  рядом  своих  близнецов.
Футах в шестидесяти от директора ФБР  и  его  спутника  у  Стены  стояла
пожилая супружеская пара, муж  и  жена  беззвучно  плакали.  Они  стояли
обнявшись, поддерживая друг друга и делясь друг с другом теплом. Пожилая
женщина,  видимо  мать,  наклонилась,  поставила  на  плиту  черно-белую
фотографию в металлической рамке. Рядом  отец  поместил  коробку  из-под
обуви, полную трогательных мелочей, окружавших  сына,  пока  он  учился:
футбольные программки, групповые фото,  любовные  записки,  брелоки  для
ключей, золотая цепочка. До слуха Митча донеслись сдерживаемые рыдания.
   Он повернулся спиной к Стене, не сводя глаз теперь  уже  с  монумента
Вашингтону. Директор ждал.
   - Итак, что мне нужно делать? - спросил Митч.
   - Прежде всего - молчать. Если ты начнешь задавать  вопросы,  ты  тем
самым подвергнешь свою жизнь серьезной опасности.  И  жизнь  своей  жены
тоже. Не вздумайте заводить детей в ближайшем будущем, они будут слишком
удобной мишенью. Лучше всего прикинуться простачком, для которого  жизнь
прекрасна и который больше всего на свете желает  стать  первым  юристом
мира. Второе: тебе необходимо принять решение. Не сейчас, но  скоро.  Ты
должен решить, станешь ты с нами сотрудничать или нет. Если да,  то  мы,
безусловно, оценим это  должным  образом.  Если  нет,  то  мы  продолжим
наблюдать за фирмой, изучая нашу следующую кандидатуру. Как я  тебе  уже
говорил, наступит день, и мы найдем такого человека, и  он  поможет  нам
покончить  с  этим  осиным  гнездом.  И  клан  Моролто  прекратит   свое
существование, по крайней мере, в том виде, в котором мы его знаем. Если
ты согласишься, Митч, мы сможем защитить тебя, и тебе  уже  не  придется
больше работать, никогда в жизни.
   - В какой жизни? Это будет жизнь в постоянном страхе. Если я останусь
жив. Мне приходилось слышать о свидетелях, которых  якобы  прятало  ФБР.
Через десять, скажем, лет  вдруг  взрывается  автомобиль,  и  свидетель,
отправившийся на работу, попадает прямым ходом на небеса, а кусочки  его
тела разбросаны в радиусе трех  кварталов.  Мафия  ничего  не  забывает,
директор. Уж вы-то знаете об этом.
   - Ничего не забывает, Митч. Но обещаю тебе, ты и твоя  жена,  вы  оба
будете под нашей защитой.  -  Войлс  посмотрел  на  часы.  -  Тебе  пора
возвращаться, иначе они начнут что-нибудь  подозревать.  Тарранс  найдет
тебя. Можешь доверять ему, Митч. Он изо всех сил старается  спасти  твою
жизнь. Он облечен всеми полномочиями действовать от моего  имени.  Когда
он тебе будет что-то говорить, знай, что это исходит от меня. Ты  можешь
вести с ним переговоры.
   - Переговоры о чем?
   - Об условиях, Митч. О том, что мы должны дать тебе в  обмен  на  то,
что ты дашь нам. Нам нужно семейство Моролто, и в твоих силах обеспечить
доставку. Ты назовешь свою цену, и наше правительство, посредством  ФБР,
обеспечит платеж. В разумных пределах, конечно. Это я  тебе  гарантирую,
Митч.
   Пройдя вдоль Стены,  они  остановились  рядом  с  агентом  в  кресле.
Выбросив вперед руку, Войлс сказал:
   ( Видишь такси, там же, где ты выходил из него? У этого  номер  1073,
водитель тот же. Тебе пора. Мы с тобой больше не  встретимся,  но  через
пару недель с тобой свяжется Тарранс. Пожалуйста, подумай о том,  что  я
сказал. Не стоит убеждать себя в  том,  что  фирма  непобедима  и  будет
существовать вечно. Я этого  не  допущу.  Действовать  мы  начнем  очень
скоро, обещаю тебе. Надеюсь, ты будешь на нашей стороне.
   - Я не понимаю, в чем моя роль.
   - Тарранс составил план игры. Многое будет  зависеть  от  тебя  и  от
того, что ты сможешь узнать после того, как тебя посвятят.
   - Посвятят?
   - По-другому это не назовешь, Митч.  Став  посвященным,  ты  отрежешь
дорогу назад. Они могут  быть  более  безжалостными,  чем  любая  другая
организация на земле.
   - Почему вы выбрали меня?
   - Мы должны были кого-то выбрать.  Нет,  не  так.  Мы  выбрали  тебя,
потому что у тебя есть мужество порвать с ними. Самое дорогое для тебя -
это жена. Ни  друзей,  ни  семьи,  ни  привязанностей.  Все,  о  ком  ты
заботился, доставляли тебе только боль, все, кроме Эбби. Ты сам вышел  в
люди, и в результате этого ты научился полагаться только на себя и  быть
независимым. Тебе не нужна эта фирма. Ты можешь уйти.  Ты  не  по  годам
крепок и закален. И ты достаточно умен, Митч, чтобы справиться  с  этим.
Ты не дашься им. Вот почему  мы  выбрали  тебя.  Всего  хорошего,  Митч.
Спасибо за то, что пришел. Тебе пора.
   Войлс развернулся и быстрым шагом пошел  прочь.  У  конца  Стены  его
ожидал Тарранс,  он  махнул  Митчу  рукой,  как  бы  говоря:  ?Пока!  До
встречи!?

Глава 20

   После неизбежной посадки в Атланте ДС-9 компании ?Дельта? приземлился
в  международном  аэропорту  Мемфиса.  Капал  холодный  дождь.   Самолет
подрулил к месту высадки, и с озабоченным видом по  трапу  стали  быстро
спускаться пассажиры с сумками и чемоданчиками в руках. У Митча в  руках
не было ничего, кроме брифкейса и журнала ?Эсквайр?. Он заметил  стоящую
около телефонов-автоматов Эбби и начал выбираться из толпы. Отшвырнув  в
сторону чемоданчик с журналом, он сжал жену в  объятиях.  Четыре  дня  в
Вашингтоне показались ему месяцем. Они целовались  и  целовались,  шепча
что-то друг другу.
   - Отпразднуем встречу? - спросил Митч.
   - Стол уже накрыт, вино охлаждается, - ответила она.
   Держась за  руки,  они  шли  по  наполненному  людьми  залу  к  ленте
багажного транспортера. Он негромко проговорил:
   - Нам необходимо побеседовать, а дома это невозможно.
   Эбби чуть крепче сжала его руку.
   - О!
   - Да. Разговор получится длинный.
   - Что случилось?
   - Не здесь.
   - Я почему-то начинаю волноваться.
   - Успокойся. Улыбнись. За нами наблюдают. Она улыбнулась и  повернула
голову вправо.
   - Кто наблюдает?
   - Я тебе все объясню.
   Внезапно он потянул  ее  влево.  Вырвавшись  из  бесконечного  потока
мужчин,  женщин,  детей,  они  нырнули  в  полуосвещенную  пещеру  бара,
заполненного делового вида людьми, пьющими пиво и  смотрящими  на  экран
телевизора  в  ожидании  своих   рейсов.   Небольшой   круглый   столик,
уставленный пустыми пивными кружками, только что освободился, и они сели
- лицом к стойке и залу. Придвинулись поближе  друг  к  другу:  соседний
столик был не далее чем в трех футах. Митч то и дело посматривал на вход
в бар, изучая лицо каждого входящего человека.
   - Мы долго здесь пробудем? - спросила Эбби.
   - А что?
   Она сбросила с себя лисью шубку, сложила ее на спинке стула.
   - Кого ты все высматриваешь?
   - Не забывай про улыбку. Сделай вид,  что  ты  действительно  по  мне
соскучилась. Ну, поцелуй же меня.
   Он прижался к ее губам, встретился взглядом. Потом поцеловал  жену  в
щеку и вновь повернул голову ко входу. Подошедший официант быстро  убрал
со стола. Они заказали вина.
   Она улыбнулась.
   - Как поездка?
   - Скучища. Восемь часов в день занятия, и так четыре дня.  На  второе
же утро я еле нашел силы выйти из номера. Полугодовой  курс  лекций  они
умудрились втиснуть в тридцать два часа.
   - И ты не видел никаких достопримечательностей?
   Он улыбнулся и с нежностью посмотрел на нее.
   - Я скучал по тебе, Эбби. Ни по кому еще  в  своей  жизни  я  так  не
скучал. Я люблю тебя. Ты  великолепна.  Ты  просто  бесподобна.  Мне  не
доставляет  никакого  удовольствия  разъезжать  одному,  в   одиночестве
просыпаться в постели дурацкой гостиницы. И приготовься, я  должен  буду
сказать тебе по-настоящему страшную вещь.
   Улыбка ее пропала. Медленным взглядом Митч обвел  помещение  бара.  У
игральных автоматов суетились три смутные  фигуры,  покрикивая  друг  на
друга. В баре было довольно шумно.
   - Сейчас я тебе все расскажу, - начал он, - но очень может быть,  что
за нами здесь кто-то наблюдает. Слышать они не могут, но зато могут  все
хорошо видеть, так что улыбайся время  от  времени,  хотя  это  и  будет
трудно.
   Принесли вино, и Митч приступил к изложению событий.  Он  не  упустил
ничего. Эбби только один раз прервала его. Он  рассказал  ей  об  Энтони
Бендини, о старом Моролто, о мальчике Натане Локе из Чикаго, об  Оливере
Ламберте и о парнях на пятом этаже.
   Эбби в волнении прихлебывала из бокала  вино  и  геройскими  усилиями
заставляла себя играть роль нормальной жены,  соскучившейся  по  мужу  и
наслаждающейся сейчас его рассказом  о  том,  как  проходил  семинар  по
налоговому законодательству. Она поводила  глазами  в  сторону  людей  у
стойки, делала глоток-другой и улыбалась, в то время как Митч  негромким
голосом говорил об отмывании денег,  об  убитых  юристах.  Эбби  сидела,
объятая  болью  от  страха,  грудь  ее  вздымалась,  как  у   загнанного
животного. Но она слушала и играла, слушала и играла.
   Принесли еще вина, толпа в баре начала редеть. Проговорив около часа,
Митч уже шепотом сообщал Эбби последние детали.
   - И Войлс сказал, что Тарранс свяжется со  мной  через  пару  недель,
чтобы узнать, согласен я или нет. Потом он попрощался и ушел.
   - Это было во вторник?
   - Да, в первый же день.
   - А что ты делал в оставшееся время?
   - Немножко спал, немножко ел, а большую часть времени ходил и мучился
головной болью.
   - Вот и у меня сейчас начинается.
   - Прости меня, Эбби. Мне сразу захотелось полететь  домой  и  тут  же
тебе все рассказать.  Оставшиеся  три  дня  я  чувствовал  себя  напрочь
выбитым из колеи.
   - Именно так я сейчас себя и чувствую. Не могу этому поверить,  Митч.
Это как дурной сон, только еще хуже.
   - А ведь это только начало. ФБР настроено в высшей степени  серьезно.
Иначе с чего бы самому директору встречаться со мной, ничего не значащим
юристом-первогодком из Мемфиса, да еще сидя на бетонной скамье  парка  в
мороз? Этим делом заняты пять агентов в Мемфисе и трое в  Вашингтоне,  и
еще он сказал, что готов пойти на  любые  затраты,  лишь  бы  заполучить
фирму в свои руки. Так что если я решу промолчать, проигнорировать их  и
остаться честным и преданным сотрудником  фирмы  ?Бендини,  Ламберт  энд
Лок?, то однажды к нам придут люди с ордерами на аресты и  на  этом  вес
кончится. Если же я приму решение сотрудничать, то нам с тобой  придется
бежать из  Мемфиса  глухой  ночью  сразу  же  после  того,  как  я  сдам
фэбээровцам фирму. Будем жить с тобой где-нибудь в Бойсс,  штат  Айдахо,
под именем мистера и миссис  Уилбур  Гейтс.  Мы  будет  богаты,  но  нам
придется работать,  чтобы  не  вызвать  подозрений.  После  пластической
операции я устроюсь водителем автопогрузчика на  складе,  а  ты  сможешь
часть дня работать в детском саду. У  нас  будет  двое-трое  детишек,  и
каждую ночь мы с тобой будем возносить Богу молитвы о том,  чтобы  люди,
которых мы в глаза не видели, держали бы свои рты на замке и позабыли бы
про нас. Каждый день и каждый час мы будем жить  в  жутком  страхе  быть
вот-вот раскрытыми.
   - Это предел, Митч, это просто конец всему. - Она  едва  удерживалась
от слез.
   Улыбнувшись, он посмотрел по сторонам.
   - Есть третий вариант. Мы выйдем сейчас  с  тобой  через  эту  дверь,
купим два  билета  до  Сан-Диего,  переберемся  через  границу  и  будем
питаться черепахами до конца дней своих.
   - Пошли.
   - Но за нами, скорее всего, последуют. С моим-то везением  в  Тихуане
нас будет ждать Оливер Ламберт со взводом своих головорезов. Не  выйдет.
Ты только подумай об этом.
   - А Ламар?
   - Не знаю. Он работает уже шесть или семь лет и, по-видимому,  знает.
Эйвери - тот вообще компаньон, а значит, не  последнее  среди  них  всех
лицо.
   - И Кэй?
   - Кто знает? Получается  так,  что  вряд  ли  кто  из  жен  знает.  Я
размышлял обо всем этом четыре дня, Эбби, прикрытие у них  превосходное.
Фирма выглядит так, как и должна выглядеть. Они надуют кого  угодно.  То
есть я хочу сказать, как я, ты или любой другой человек,  претендент  на
место, может хотя бы даже представить себе возможность такого? Это  верх
совершенства. С одним исключением - теперь об этом знает ФБР.
   - И теперь ФБР хочет, чтобы ты за них делал их грязную работу. Почему
они остановились на тебе, Митч? В фирме сорок юристов.
   - Именно потому, что я ничего не знаю. Я -  подсадная  утка.  ФБР  не
знает, когда  происходит  посвящение  сотрудника  в  секреты  их  кухни,
поэтому они не могут попытаться склонить на свою сторону кого-то еще.  В
прошлом году новичком оказался я, вот  они  и  расставили  свои  капканы
сразу после того, как я сдал экзамен на адвоката.
   И  на  этот  раз  Эбби,  поджав  губы,  смогла  удержаться  от  слез.
Совершенно пустым взглядом она уставилась на входную дверь.
   - И они слышат каждое наше слово, - задумчиво проговорила она.
   - Нет. Только телефонные разговоры и то, о чем мы говорим дома или  в
машине. Но мы спокойно можем беседовать здесь, в большинстве ресторанов,
а потом, всегда есть возможность выйти во  двор.  Конечно,  в  последнем
случае нам нужно держаться подальше от двери, а еще лучше  шептаться  за
гаражом.
   - И ты еще пытаешься шутить? Сейчас не время для этого. Я в страхе, я
зла и сбита с толку, я схожу с ума и не знаю, что делать. В  собственном
доме я боюсь слово сказать,  боюсь  отвечать  по  телефону,  даже  когда
ошибаются номером. Каждый раз, когда раздается звонок, я подпрыгиваю.  А
теперь еще и это.
   - Тебе нужен еще бокал вина. - Мне нужно десять бокалов. Митч схватил
ее за кисть руки, сжал.
   - Подожди. Я вижу знакомое лицо. Не смотри по сторонам.
   Она задержала дыхание.
   - Где?
   - У конца стойки. Улыбайся и  гляди  на  меня.  На  высоком  стуле  у
стойки, с интересом следя за экраном телевизора, сидел загорелый блондин
в бело-голубом  свитере,  какие  носят  горнолыжники.  Видно,  прямо  со
склона. Где он оставил свои лыжи? Этот загар, эти светлые усы  Митч  уже
видел где-то в Вашингтоне. Он не сводил с