ня
затащил меня на "американские горки". Или на "мертвую петлю", вроде  так
называется этот ужас.  Это  было  на  ВВЦ,  куда  мы  попали  совершенно
случайно. Горки были  совсем  невысокие,  но  вагончики  неслись  кверху
колесами, и я видела, как болтаются головы у сидящих  там  людей.  Прямо
как у... ну да, у неживых.  Женя  купил  билеты,  прежде  чем  я  успела
запротестовать. Мы сели рядом,  и  контролер  защелкнул  нас  массивными
поручнями. Вывалиться, конечно, невозможно. Однако...
   - Тебе завтра рано вставать? - не  оборачиваясь,  осведомилась  Елена
Викторовна. Она спускалась по лестнице, я медленно шла за  ней.  В  доме
было тихо, он уже уснул. Я поняла, что уже  наступили  следующие  сутки.
Было третье января. А четвертого я, возможно, не увижу...
   ...А потом вагончики рванули по рельсам, тут же завернули в  какую-то
висящую над землей петлю, отчего моя голова  мотнулась  влево  и  плотно
прижалась к плечу, потом... с уханьем рухнули в пустоту...  Я  подумала,
что умираю, сумела скосить взгляд на Женю и вдруг увидела  на  его  лице
странную, кривую улыбку. И совершенно безумный взгляд. Когда этот чертов
поезд остановился и все  выбирались  на  твердую  землю,  я  еле  смогла
спросить: неужели ему понравилось? А он ответил...
   - Сюда. - Елена Викторовна двинулась  к  своей  машине,  стоящей  под
фонарем, чуть поодаль от подъезда. Отключила сигнализацию, и  я  уселась
рядом с ней. На этот раз  под  ногами  ничего  не  лежало.  -  Пристегни
ремень, - попросила она, и я вытянула его из пазов.
   Щелкнул пластиковый карабин замка. Деваться было некуда.
   - Можно было и раньше поехать,  но  я  хотела  дождаться  верняка,  -
сообщила Елена Викторовна,  выруливая  со  двора.  -  Что  с  тобой?  Ты
здорова?
   ...А Женя ответил, что ему понравилось, еще как,  и  что  без  острых
ощущений и жить не стоит. Но я тогда и думать не могла. Что он  окажется
во власти этих острых  ощущений.  А  я  все  еще  сижу  с  ним  в  одном
вагончике, несусь над пропастью и умираю от страха.
   - Все в порядке, - ответила я. - Просто устала на  работе.  И  потом,
эти похороны утром...
   - Ах да, - кивнула она, покосившись на меня. - Невежливо  спрашивать,
но что это у тебя под глазом?
   Я невольно прикрыла лицо рукой. Царапина  выглядела  устрашающе.  Как
будто меня кто-то собирался  зачеркнуть  и  остановился  на  полпути.  И
никаким тональным кремом этого скрыть не удавалось.
   - Ветка хлестнула, - объяснила я. - Кстати...  Сегодня  утром  я  уже
видела Женю.
   - Да что ты? Где?
   - Там, на похоронах. - Я помолчала и добавила:
   - Поэтому не думаю, что нам нужно встречаться еще раз. Не сегодня, во
всяком случае.
   Она неодобрительно взглянула на меня:
   - Ты, разумеется, говорила с ним об Иване? И  так  как  я  ничего  не
отвечала, Елена Викторовна повысила голос:
   - И это несмотря на то, что я тебя просила!..
   - Да какая разница! - вырвалось у меня. - Ни о чем таком мы с ним  не
говорили. Он сказал, что не убивал Ивана и вообще его при этом не  было!
Вот и весь разговор.
   Она смотрела вперед, на дорогу. Руки спокойно лежали  на  руле.  Если
Елена Викторовна нервничала, то это было незаметно. Машина шла  ровно  и
легко - какой контраст с побитой "Волгой", которой нервно управляла Юля!
При мысли о Юле мне снова стало нехорошо.
   - А вы не выяснили, какой именно  представитель  продюсера  ездил  на
дачу к Ивану? - спросила я, стараясь говорить равнодушно.
   Она объяснила, что дело осложнилось тем, что было воскресенье. А она,
дескать, не может  контролировать  своих  сотрудников  в  выходные.  Тем
более, что та поездка носила неофициальный  характер.  Никто  никому  не
подотчетен.
   - Жаль, - сказала я, когда она замолчала. - Хотелось  знать,  был  ли
этот  человек  в  студии,  когда  убили  Ивана.  Потому  что,  я  думаю,
предложение исходило именно от него. Я что-то не  думаю,  что  кто-то  с
ходу  предложил  сотрудничать   незнакомому   парню,   да   еще   такому
скандальному! Ведь он скандалил, вы говорите...
   Елена Викторовна вздохнула опять:
   - Ну да, еще как! А по-твоему, Наденька, получается так:  кто  сделал
предложение Ивану, тот его и убил.
   - Во всяком случае, заставил туда вернуться, - зло откликнулась я.
   - Ты права, - неожиданно покладисто признала  она.  -  Но  тебе  ведь
намного легче узнать, кто это был. Он ездил на дачу к Ивану, значит,  об
этом знает кто-то из его друзей. А ты ведь с ними общаешься.
   - Но вы же сами запретили мне что-то узнавать! - заорала я.
   Она дотронулась до моей руки. Я содрогнулась от этого  прикосновения.
Холодное, как мороженое, которое я оставила на кухонном столе. А вот  об
оставленном мороженом подумала с сожалением.
   - Почему ты на меня так злишься? -  спросила  она,  не  убирая  руки.
Смотрела Елена Викторовна по-прежнему только на  дорогу.  Мы  давно  уже
были в центре и сейчас ехали  по  Садовому  кольцу.  -  Должна  же  быть
какая-то причина?
   - Наверное, - я осторожно убрала руку и немного отодвинулась от  нее,
- причина такая - я больше не хочу во все это ввязываться.
   Несколько минут мы молчали. Я вдруг смутно стала  припоминать  адрес,
нацарапанный мне Женей. Кажется,  мы  были  уже  близки  к  цели.  Елена
Викторовна крутнула руль  и  остановила  машину  у  невысокой  кирпичной
стены, наверное сохранившейся еще с  прошлого  века.  За  стеной  смутно
угадывался сад.
   - Приехали, - сказала она. - Прежде чем мы поднимемся,  я  хочу  тебе
кое-что сказать. Сегодня  я  пришла  на  работу  позже  обычного.  После
полудня. Ну и как ты можешь догадаться, сразу взглянула на те  пятна.  Я
взяла с собой специальный нож, для резки покрытия. У меня остался  после
собственного ремонта. Я хотела вырезать фрагмент ковра и сохранить  его.
До лучших времен, а может,  до  худших.  Во  всяком  случае,  будет  что
показать экспертам.
   Я повернулась к ней. В этот миг я забыла про все свои подозрения.
   - Пятен там не было, - спокойно продолжала она. - Я было решила,  что
не там ищу, но их не было нигде. Я потрогала ковер. Он был сухой. Почти.
И пахло жидкостью для влажной уборки. Такой специфический запах,  я  его
хорошо знаю.
   - Значит, пятен больше нет? - переспросила я. Это известие вызвало  у
меня какое-то странное чувство. Словно меня обокрали.
   - Нет, - подтвердила она. - Я поинтересовалась, делали ли  у  меня  в
кабинете влажную уборку. Мне  ответили,  что  туда  никто  не  приходил.
Уборщица появляется у меня раз в две недели. И я всегда присутствую  при
этой процедуре. Во всяком случае, ключи  от  кабинета  ей  даю  я.  Свои
собственные ключи. Кто убирал теперь? Уборщица, которую я нашла, начисто
отрицала, что входила в мой кабинет.
   Елена Викторовна достала пачку сигарет  и  закурила.  Видимо,  период
самовоспитания для нее закончился. Она дымила  очень  жадно  и  вряд  ли
сознавала это.
   - Я спросила у уборщицы,  где  она  хранит  свой  моющий  пылесос,  -
продолжала она, выпустив колечко дыма. - Пылесос оказался  на  месте,  в
чуланчике. Я его пощупала. А что тут поймешь, если корпус успел  остыть.
Кстати... - Еще одна затяжка. Ее глаза совсем ушли в  тень,  лицо  стало
неприятным, мертвенным. - После этого я спустилась на вахту  и  подробно
поговорила с вахтером, который ведает запасными ключами.  Наши  ключи  у
него хранятся в отдельном ящике. Так вот, никто не брал ключей от  моего
кабинета. Ни сегодня, ни  двадцать  девятого.  Он  поклялся  в  этом  и,
кажется, даже не понял, почему это для меня так важно. Не знаю... -  Она
открыла дверцу и вышвырнула окурок на асфальт. - Я ему  почему-то  верю.
Во всяком случае, пока.
   Я сидела молча. В машину медленно вползал  ночной  промозглый  холод,
сменяя собой душноватое тепло салона. У меня сразу же замерзли колени.
   - Но это все пустяки по сравнению с тем,  что  было  потом.  -  Елена
Викторовна повернулась ко мне. - Я побеседовала с теми  людьми,  которые
были на прослушивании двадцать девятого. С каждым отдельно,  разумеется.
И всякий раз невзначай я упоминала  об  Иване.  Не  называя  его  имени,
говоря о нем как о постороннем  скандалисте.  Так  вот,  Надя,  все  они
утверждают, что никто  скандала  не  устраивал.  Ведь  в  течение  часа,
минимум, они видели его. Но все забыли. Все как один!
   - Да как это может быть! - воскликнула я. - Он ведь там был, я  точно
знаю, да и вы...
   - Вот именно, - отрезала она. - Это так же точно, как  и  то,  что  я
всегда кладу трубку на рычаг. И знаю, что ничего на ковер не  проливала.
И что теперь пятна исчезли. Я не хочу, чтобы меня обвинили в маразме,  и
не настаивала на  своем.  Но  хочу  понять,  что  происходит?  Надя,  ты
понимаешь?
   - Все делают вид, что он вообще не приезжал в студию тем вечером. Они
уничтожают следы. Теперь вы понимаете, что его действительно там убили?!
Кто-то из них, а может, все вместе! - Я уже не  чувствовала  холода.  По
моему телу пробежала горячая волна.
   Она содрогнулась:
   - В то, что виновны все, я  не  верю.  Кто-то  один,  ну  двое  могли
действительно забыть об этом парне.  На  прослушивании  всегда  толчется
много случайного народу. Я сама всех не помню. Но чтобы забыли все - так
не бывает. Значит, кто-то говорит правду, но кто-то лжет.
   И наконец она согласилась со мной: к убийству имел  прямое  отношение
кто-то из студии. Другого объяснения случившемуся просто нет. Напоследок
Елена Викторовна сказала:
   - И только один человек никак не мог забыть Ивана -  это  Женя,  -  и
сделала мне знак рукой.
   Я выскочила из машины. Елена Викторовна  неожиданно  взяла  меня  под
руку и, оглядевшись по сторонам,  очень  тихо  сказала,  что  если  Женя
солжет, что Ивана в студии не было, значит - он один из  убийц.  А  если
скажет правду, тогда он их потенциальная жертва.
   - Что тебя больше устраивает? - спросила она просто.
   Что я могла ей ответить? Меня не устраивало ни то ни другое.
   Мы шли к дому, маячившему в глубине двора. Это был старинный  особняк
в  четыре  этажа,  довольно-таки  аварийного  вида.  На  третьем   этаже
светилось несколько окон. Мне показалось, что в  одном  из  них  я  вижу
чью-то тень. Занавеска шевельнулась, и тень пропала.
 
Глава 11 
 
   Елена  Викторовна  долго  жала  на  звонок.  Дверь,  у   которой   мы
остановились, была старинная - двустворчатая,  деревянная.  Я  отчетливо
слышала, как по квартире разносится назойливая трель. Был момент,  когда
я хотела повернуться и сбежать. Но нам в конце концов ответили - тихо  и
невнятно.
   - Кто там? - послышалось из-за двери. Я даже не узнала голос.
   - Это Незванова, - громко назвалась Елена Викторовна.
   - А что случилось?
   -  Открой,  пожалуйста.  -  Она  говорила  тоном,  каким  уговаривают
непослушного малыша. - Не держи меня в подъезде.
   Лязгнул засов, потом в замке долго проворачивался ключ. Я  увидела  в
щели лицо Жени. Накинутая цепочка покачивалась на уровне  его  груди.  В
следующий миг он заметил меня и оторопел. Елена Викторовна вздохнула:
   - Тебя что, всю ночь уговаривать надо? Есть разговор, пусти.
   Цепочка слетела. Мы вошли в прихожую. Да,  этот  дом  был  совсем  не
похож на тот, где обитала Елена Викторовна. Такой же старинный, при этом
потрепанный  жизнью.  В  этой  квартире,  думаю,  не  было  ремонта   со
сталинских времен. Оглушительно пахло  плесенью  -  наверное,  где-то  в
стене протекали трубы. Паркет буквально  завизжал  у  меня  под  ногами,
когда я переступила  порог.  Женя  включил  свет  -  под  потрескавшимся
высоким потолком тускло вспыхнула засаленная лампочка.
   - Что случилось? - повторил он, глядя только на меня. - Почему вы...
   - Ты один? - перебила его Елена Викторовна. Она брезгливо осматривала
прихожую. Здесь стояло несколько  старых  шкафов,  настолько  грязных  и
покосившихся, что  место  им  было  только  на  свалке.  Дальше  тянулся
неосвещенный коридор. Он казался бесконечным.
   - Я один, но почему...
   - Роман сегодня был? - Елена Викторовна  по-прежнему  не  давала  ему
задать вопрос.
   Женя вспыхнул. Он мучительно покраснел - я думаю, в этот миг ему даже
стало больно. Я отвела взгляд и  стала  разглядывать  свои  руки.  Елена
Викторовна прошла дальше по коридору и открыла подряд несколько  дверей.
Во всех комнатах  она  зажигала  свет,  бросала  туда  беглый  взгляд  и
морщилась. Наверное, зрелище было неэстетичное. Женя взглянул на меня  и
шепотом спросил:
   - Почему вы вместе?
   - Мы знакомы, - также тихо ответила я.
   - Не может быть! Давно? - Он увидел, что Елена Викторовна  безуспешно
пытается открыть какую-то дверь, и заметно дернулся. С этого момента  он
уже на меня не смотрел.
   - Нет, недавно...
   Я не успела договорить. Елена Викторовна вернулась и поманила нас  за
собой:
   - Идите сюда. Женя, почему тут заперто?
   - Хозяин оставил там свои вещи, - пояснил он.
   - И ключа у тебя нет?
   - Конечно нет. Там хорошая мебель, телевизор, холодильник...
   Она насмешливо взглянула на него:
   - А ты ему доверия не внушаешь? Что  же,  у  тебя  даже  холодильника
нет?
   Он поджал губы и открыл дверь напротив:
   - Все есть. Заходите.
   Он жил в этой комнате - я сразу  поняла  это,  увидев  кучу  знакомых
дисков на продавленном диване. Но больше ничто не указывало на  то,  что
эта комната - жилая. Заставленная мебелью все тех же легендарных времен,
когда в моде были массивные  столы  со  слоновьими  ногами  и  неудобные
диваны-мастодонты.  Обои  грязно-желтого  цвета,  выцветшие  и  порядком
ободранные, и пятирожковая люстра с двумя горящими лампочками отнюдь  не
украшали быт. Тусклый свет делал комнату  похожей  на  погреб.  Сходство
усугубляла плавающая под потолком гирлянда паутины.
   - Я не нашел  стремянки,  не  смог  вкрутить  остальные  лампочки,  -
пробормотал Женя.
   А если бы и нашел, все равно бы  не  полез,  подумала  я.  Он  боится
высоты. И в этот миг мне стало его жаль. Я по-другому представляла  себе
его новый быт. У нас-то все было иначе.
   - Вы хотели со  мной  поговорить?  -  спросил  Женя,  обводя  комнату
растерянным взглядом человека, который впервые попал в такую обстановку.
   Елена Викторовна прошлась по  комнате,  выглянула  в  окно  и  плотно
задернула цветастые занавески. То, что от времени и солнца они  выцвели,
пошло им на пользу -  аляповатая  ткань  приобрела  приятные  пастельные
тона.
   - Да, и разговор неприятный. - Елена Викторовна остановилась, достала
из кармана сигареты. - Женя, ты помнишь того парня, который приставал  к
тебе на прослушивании?
   Женя вздрогнул и весь как-то подобрался. Его взгляд метнулся ко  мне,
потом снова остановился на Елене Викторовне.
   - Там была куча народу, - наконец выдавил он из себя.
   - Ну конечно. - Она  курила,  продолжая  демонстративно  разглядывать
стены. Ее  взгляд  задержался  на  нелепых  пластиковых  часах  с  давно
остановившимися стрелками. - Ты ведь сразу понял, о  ком  я  говорю.  Об
Иване. Твоем друге.
   - Он мне не друг. - Женя дернул плечом.  -  Мы  познакомились  совсем
недавно и виделись всего пару раз.
   - Ну хорошо, - кивнула она. - Это твое дело, кем ты его  считал.  Да,
ты был на его похоронах?
   - Конечно. - Женя оправился от  вопроса,  хотя  по-прежнему  держался
скованно. - А что, не надо было? - в вопросе уже прозвучал вызов.
   Я присела  на  край  дивана.  Легонько  хрустнул  пластиковый  футляр
какого-то диска. Только бы. Женя этого не услышал - он трясся над  своей
коллекцией. От вопросов Елены Викторовны мне  стало  нехорошо.  Когда  я
заметила его после кремации, мне  даже  не  приходил  в  голову  вопрос:
зачем, он туда пришел? Или он в самом деле невиновен, или  же  это  была
маскировка. Убийца хоронил свою жертву...
   - Ну хватит, - вдруг сказала Елена  Викторовна.  Ее  голос  прозвучал
очень резко. - Я задала тебе простой вопрос. Ты помнишь, что Иван был на
прослушивании?
   - Нет, - дерзко ответил он.
   - То есть как - нет? - зло прошипела она. - Почему же я его помню?!
   - А мне откуда знать? - В его голосе прорвалась сдержанная злость.  -
Что-то странное у нас происходит! Предположим, он там был,  вам-то  что?
Вы  его  видели  в  первый  и  в  последний  раз.  Почему  вы   им   так
интересуетесь? Что вообще...
   - Ты знаешь, как он умер? - перебила она. - Знаешь эту легенду, будто
он посадил в машину проститутку и наркоманку, которая его и пришила?
   Он кивнул. Я видела его со спины, слава Богу! Мы будто и не говорим с
ним. Я не вижу его, он - меня. Ощущение кошмара продолжалось.
   - И тебе известно, что это ложь! - бросила она. - Иван умер иначе и в
другом месте. В нашей студии. В моем кабинете.
   Женя развел руками:
   - Не знаю. Да откуда вы это взяли?..  И  почему  обращаетесь  с  этим
вопросом ко мне? Если у вас есть какие-то подозрения,  шли  бы  лучше  в
милицию.
   - До милиции еще дойдет, -  пообещала  Елена  Викторовна.  -  Я  хочу
знать, что творилось на студии после того, как я уехала домой.
   - Я скажу  о  том,  что  знаю,  -  успокоившись,  начал  Женя.  -  Мы
продолжали прослушивание до тех пор, пока  не  убедились,  что  ни  один
музыкант нас не устраивает. - И заученным тоном продолжал:
   - Потом разъехались по домам. Я, например, поехал сюда.
   - Иван, значит, не возвращался?
   - Он и не приходил. Так что возвращаться тоже не  мог.  -  Теперь  он
откровенно издевался. Я слышала, как звенит его голос. И как ни  смешно,
в этот миг вдруг поняла, что петь он должен прилично.
   - Слушай, дорогой мой. - Елена Викторовна подошла к Жене  вплотную  и
ткнула в лицо сигаретой - будто указкой с огненным кончиком. - Ты  роешь
себе глубокую яму. Это слишком глупая затея - сговориться и  утверждать,
что Ивана в студии не было. Его видело слишком много народу. Кто-то  мог
не заметить, забыть, но кто-то помнит прекрасно. Я найду ребят,  которые
пробовались в тот вечер, и они подтвердят...
   - Ищите. - Женя снова пожал плечами.
   -  Очень  хорошо!  -  обрадовалась  она.  -  Но  между  прочим,  есть
свидетель, которого даже искать не надо.
   Я не узнавала ее  лица  -  она  преобразилась  и  помолодела.  Ярость
красила ее - глаза казались большими и выразительными.
   - Надя, ты можешь подтвердить, что Иван на студии был? -  повернулась
она ко мне.
   - Да, - ответила я. - Я это скажу где угодно.
   Женя стремительно обернулся. Господи, чего  бы  я  не  отдала,  чтобы
никогда не видеть этой кривой улыбки - маски ненависти и насмешки.
   - Ты можешь подтвердить только то, что Иван подвез тебя  до  дома,  -
бросил он. - Да и то не наверное, свидетелей-то нет! А ничего другого ты
не. видела. Все с чужих слов.
   - Ничего подобного, - начала я, но он меня перебил:
   - Надя! Ты хоть понимаешь, что тебя водят за нос? Тебе наговорили бог
знает чего, а ты хочешь повесить на меня убийство?! Ты разве видела, что
он был в студии? Я спрашиваю - видела?!
   Он меня поймал. Я его действительно на студии не видела.
   Женя почувствовал свою силу и обернулся к Елене Викторовне  со  своей
новой, зловещей, улыбкой:
   - Вообще, кто его видел, кроме вас?
   Из глаз горгоны Медузы посыпались молнии, но на Женю это не произвело
никакого впечатления. Он не окаменел, напротив, еще пуще разошелся. Его,
казалось, подзуживал какой-то бес.
   - И никто его там не видел,  потому  что  его  там  и  не  было!  Да,
проезжал по переулку, мог даже подвезти тебя, Надя. Но в студии  его  не
было! - с язвительным торжеством заявил он.
   - Его жена говорит, что он там был! - вырвалось у  меня.  -  Он  туда
собирался! И ты мне это говорил, сегодня, в лесу!
   И тут я поняла, что бьюсь в наглухо заколоченную дверь. Он от  своего
не отступится!
   И в этот миг у меня в голове раздался  слабый,  но  очень  отчетливый
щелчок. Будто кто-то нажал кнопку диктофона. Пленка! У меня была пленка.
С доказательством, что Иван собирался поехать в тот вечер в  студию!  На
пленке был зафиксирован весь наш  разговор  -  он  диктовал  мне  адрес,