она. -  Знаете,  придумайте
другой предлог! Милиция в такое время! У нас все в порядке!
   Вмешался Павел. Он громко заявил:
   - Это ваш сосед сверху. С пятого. Дина, это ты?
   - Что? - запнулась она. - Да, я... Там Павел, что ли? Что случилось?
   Дверь, наконец, открылась. На пороге стояла  женщина  в  длинном,  до
пола, красном халате. Одной рукой она придерживала расходящиеся полы,  а
другой пыталась пригладить завитые, растрепанные волосы.
   - Извини, Дина, что мы так врываемся, - сказал Павел. - Тут у девушки
проблемы.
   У меня действительно были проблемы. Я  видела  эту  женщину  впервые,
этой ночью ее тут не было, а между тем... Она выглядела  так,  будто  ее
только что подняли с постели, не дав досмотреть последний утренний  сон!
Я не выдержала:
   - Откуда вы тут взялись?!
   - Ничего себе. - Она еще раз провела  рукой  по  своим  искусственным
черным кудрям. На вид ей было лет  пятьдесят.  Лицо  помятое,  припухшие
глаза глядели подозрительно. - Как это - откуда? Это моя квартира!
   Но тем не менее она впустила нас на кухню.  Милиционер  что  постарше
попросил ее принести паспорт. Женщина еще раз подозрительно нас оглядела
и вышла в коридор. Я обернулась к Павлу:
   - Ее тут точно не было! Она  только  что  приехала!  Клянусь,  я  все
комнаты осмотрела!
   - Ну, сейчас все выяснится, - неуверенно  проговорил  Павел.  Хотя  я
отметила, что он как-то странно  посматривает  на  меня.  Наверное,  ему
пришло в голову, что мои преследователи могли говорить правду. Что, если
я наркоманка и все это мне привиделось в бреду?! Я была в отчаянии. Меня
обошли - обошли, пока я спала, ожидая приезда милиции! А стражи  порядка
ехали очень долго, почти сорок минут!
   -  Вот  мой  паспорт.  -  Хозяйка  вернулась  и  протянула   документ
милиционеру. - Я постоянно здесь живу.
   - Дин, я что-то в последнее время тебя не вижу, - сказал Павел.
   - Уезжала печень лечить, - дружелюбно ответила она.
   - А когда вернулась?
   - Вчера.
   Я хотела крикнуть, что все это вранье, но не смогла. Женщине  вернули
паспорт, она сунула его в карман халата  и  выразительно  посмотрела  на
нас:
   - Так в чем все-таки дело? Павел, зачем ты вызвал милицию?
   - Понимаешь, тут у тебя были какие-то двое, - неуверенно начал он.  -
Вот за девушкой гнались по черной лестнице. Я ее у себя спрятал.
   Она оглядела меня и фыркнула:
   - Слушай, так ты бог знает кого  в  квартиру  впустишь!  Кто  за  ней
гнался-то? Кому она нужна?
   Я выдавила:
   - Вы все врете. Вы только что приехали. Я все  комнаты  осмотрела,  и
вас тут не было, - и обратилась к милиционеру постарше  -  он,  как  мне
казалось, с самого начала относился ко мне чуть серьезнее:
   - Спросите ее про ту девушку! Спросите про нее!
   Я держала в руках сумочку-конвертик - ее только осмотрели и сразу  же
вернули мне. Женщина  тоже  посмотрела  на  сумочку,  потому  что  я  ею
размахивала. И пожала плечами:
   - Слушайте, я вернулась вчера  с  лечения  и  легла  пораньше  спать.
Никаких девушек тут не было.
   Я огляделась по сторонам. Осколки битых чашек все еще лежали в  углу.
Я с торжеством указала на них:
   - Вот! Это они разбили, когда дрались на кухне! Юля  и  Женя!  Я  все
слышала,  я  была  за  дверью!  Хозяйка  посмотрела  в  ту   сторону   и
нахмурилась:
   - Это я случайно разбила, когда уезжала. Уронила  поднос.  Вообще,  в
чем дело? Почему вы ее слушаете, эту... Да она же под кайфом,  не  видно
разве?! У нее же глаза красные, а вы послушайте, как она говорит! У  нее
язык не ворочается!
   - Я просто не выспалась! - вырвалось у меня.
   - Так иди и выспись в подворотне! - бросила она. - Там тебе и место!
   Я повернулась к Павлу - теперь вся надежда была на него:
   - За мной  действительно  гнались!  Вы  же  слышали!  Вы  же  с  ними
разговаривали!
   - Это правда, - подтвердил он. - Двое мужчин. Я их, правда, не видел,
разговаривал через дверь. Один, судя по голосу, вроде молодой. А  другой
как-то интересно разговаривал...
   - Шепелявил! - перебила я. - Это Роман, продюсер, а  молодой  -  Женя
Зотов!
   - Впервые слышу! - отрезала Дина. - Да откуда вы взяли,  что  они  из
восьмой квартиры? Могли быть и с улицы! Я сто раз собираюсь пройтись  по
подъезду, собрать деньги на тамбурную дверь! Подложат  однажды  бомбу  в
один из мешков, и мы все взлетим! - Она обратилась к милиционерам:
   - Вы бы лучше об этом подумали, чем... Ну ладно. -  Ее  боевой  задор
неожиданно испарился. Она пожала плечами:
   - Если вы верите этой девице, осмотрите квартиру. Но я  тут  одна.  И
предупреждаю - эта особа не в себе. Что тут могло случиться ночью,  если
я спала и ничего не слышала?
   - У меня есть свидетель, что я была тут! - вырвалось у  меня.  -  Мне
сюда по телефону звонили!
   Дина только вздохнула и жестом пригласила всех следовать за ней.  Она
показала все комнаты, одну за другой.  Судя  по  тому,  что  милиционеры
особо не утруждались осмотром, ограничивались беглым взглядом с  порога,
я поняла, что мне совсем не верят. В комнате, где я нашла  сумочку,  мне
стало совсем худо. Тот самый диван теперь был застлан свежим  постельным
бельем. И даже подушка была примята.
   - Вот тут я спала, - указала Дина. - Если бы в кухне дрались, как она
рассказывает, разве бы я не услышала?  Я  снотворных  не  принимаю,  мне
нельзя.
   - На этом диване я нашла сумочку! - крикнула я. - Это она  специально
устроила на нем постель, но тут никто не спал!  Еще  час  назад  я  сама
сидела на этом диване и никакого белья тут не было!
   Дина взглянула на меня и крутанула пальцем у виска:
   - Слушай, займись своим здоровьем, ладно? - и, обращаясь уже ко  всем
присутствующим, добавила:
   -  Может,  ей  психушку  вызвать?  Или  эту...  наркологию?   Да   вы
послушайте, что она говорит! Это же  полный  беспредел!  Так  она  будет
утверждать, что у меня тут притон, проходной двор, а вы ей верите?!
   Осмотр  квартиры  был  закончен  в  пять  минут.  Я  наблюдала,   как
милиционер (постарше) извиняется  перед  хозяйкой.  Тот,  что  помладше,
смотрел теперь только на  меня.  Мне  захотелось  сжаться  и  спрятаться
где-нибудь в углу. Мы в полном составе вернулись на черную лестницу.
   - Я рассказала правду, - еле слышно выдавила я. - Я не  наркоманка  и
не сумасшедшая. Я все это видела. А они  заметили  меня  и  погнались...
Хотели меня убить... Почему вы не верите? Эта Дина только что  появилась
в той квартире, ночью ее не было! И у меня  есть  свидетель!  Ему  можно
доверять!
   - Ну и куда ее? - спросил младший старшего с таким видом, будто  меня
тут и не было.
   - Как - куда? - испугалась я.
   - В отделение или?.. - все так же меланхолично продолжал милиционер.
   - Я не поеду, я...
   Павел неожиданно взял меня под руку.
   - Знаете, за девушкой действительно гнались, - сказал он. - Мне-то вы
верите? Я  трезвый,  абсолютно  нормальный.  Тут  прописан.  Дину  знаю,
конечно. Она и есть хозяйка. Но за девушкой гнались. И это  я  могу  где
хотите подтвердить. Я с ней поеду.
   Нас  попросили  подняться  в  квартиру.  Мы  с  Павлом  шли  впереди,
милиционеры следовали за нами. Все перепачкались в строительном мусоре и
чертыхались по этому поводу. Мне же любой мусор был нипочем. Меня пугало
другое... Я чувствовала рядом локоть Павла и понимала - это единственная
моя защита. Не очень надежная, конечно, но он искренне хочет помочь. И я
еле слышно сказала ему:
   - На самом деле я правду говорю. Только не могу доказать.
   - Ты сказала, что есть какой-то свидетель? - так же тихо спросил  он,
отпирая дверь своей квартиры.
   И я подумала, что не знаю этого точно. Захочет  ли  Елена  Викторовна
подтвердить, что приезжала сюда со мной и никакой Дины тогда и близко не
было? Станет ли она это делать, ведь для нее так важно не иметь  дела  с
милицией?  Она  прямо  заявила,  что  отказывается  звонить   и   делать
заявление...
   Нет, кажется, никаких  свидетелей  у  меня  нет.  Ничего  нет.  Кроме
сумочки Юли и полной уверенности, что с ней случилось нечто ужасное.
   Кстати, эта сумочка тоже особого впечатления  не  произвела.  Правда,
Юдин паспорт и права милиционеры рассмотрели во всех подробностях. Потом
о чем-то посовещались, посмотрели какие-то бумаги.
   - Она не в розыске, - сообщил молодой,  неуверенно  вертя  паспорт  в
руках. - Где вы взяли сумку?
   - Там же, в той комнате!
   - Ну а где еще?
   Я похолодела:
   - Что вы имеете в виду?!
   -  Нашли,  подобрали...  -  монотонно  перечислял  старший,   -   или
позаимствовали...
   - Вы имеете в виду - украла?! - У меня сел голос. - Да  что  вы!  Она
моя знакомая, вы можете спросить у кого угодно! Мы  с  ней  вчера  утром
были на похоронах... Вы... Позвоните ей!
   Эта спасительная мысль давно крутилась у меня в голове. В самом деле,
чего проще? Позвонить Юле домой и выяснить, там она или нет. А если  она
живет не одна, а с кем-то - еще лучше! Тогда мы  будем  знать,  ночевала
она дома или нет!
   Я едва их уговорила.  Минут  десять  милиционеры  выясняли  номер  ее
телефона, они куда-то звонили, проверяли его согласно  Юлиной  прописке.
Потом, наконец, набрали.
   Трубку никто не взял. Конечно, я бы предпочла, чтобы Юля  сама  взяла
трубку и сказала, что у нее все в порядке.
   - Говорила же! - Я торжествовала. - Ее нет. Юля не  вернулась  домой!
Если поблизости  поискать  ее  машину,  то  обязательно  найдете!  Серая
"Волга", потрепанная такая... Я думаю, она поставила ее где-то  ближе  к
шоссе.
   - А кто твой свидетель? - спросил Павел. - Ему можно позвонить?
   - Я не знаю телефона, - убито.  ответила  я.  -  Второй  раз  забываю
спросить...  Это  женщина.  Ее  зовут  Елена  Викторовна,  а  фамилия...
Незванова, кажется...
   - Кажется! - раздраженно передразнил меня молодой  милиционер.  -  Ну
вот что, девушка. Сами-то как думаете, что с вами делать? У вас на руках
чужие документы, права. Вам все это прикажете оставить?
   - А вы заберите сумочку!  -  предложила  я.  -  Это  же  вещественное
доказательство!
   На лицах милиционеров  отразилось  недовольство.  Я  поняла:  раз  не
заведено дело, доказательства им не нужны. Но и оставить сумочку мне они
почему-то не хотели. Павел незаметно подтолкнул меня локтем:
   - Ты будешь писать заявление?
   Ну да, конечно! Первым шагом должно быть заявление. Его обязан  взять
у меня следователь, и только потом можно будет отдать ему сумочку. Я уже
собиралась сказать, что обязательно  это  сделаю,  но  меня  остановили.
Старший сказал:
   - Давайте поступим так.  Сумку  отдадите  нам...  -  и,  выразительно
глянув на молодого, добавил:
   - Пока. Мы попробуем дозвониться вашей подружке. Сумку  она,  значит,
потеряла, все равно нужно возвращать. Пусть она приедет к нам за вещами.
- А если не приедет?! - воскликнула я.
   - Ну, если не приедет, нигде за три дня не объявится  и  родственники
подадут в розыск - тогда другое дело.
   Мне не оставалось другого выхода. Старший милиционер  быстро  написал
на. простом листе бумаги,  что  принял  от  меня  сумку,  перечислил  ее
содержимое и попросил подписать. Я это сделала, и они ушли.
   - Поспи  еще,  -  великодушно  предложил  Павел,  после  того  как  в
очередной раз я отказалась от всего,  что  он  предлагал.  Стакан  воды,
подогретый кофе, валерьянка...  Остановить  меня  было  невозможно  -  я
ревела еще хуже, чем в первый раз.
   Павел вздохнул и сел рядом на диван.
   - Ну, я тебе верю. Что, легче стало?
   Я помотала головой и глухо ответила, не отнимая ладоней от лица:
   - Они мне не поверили! Они решили, что я... что я... Не крала я  этой
сумки! Я нашла ее на диване, а теперь эта... эта...
   - Дина, - подсказал он.
   - Она постелила на диван белье и врет, что спала! А сама  только  что
приехала! Они предупредили ее, что я вызову  милицию!  Я  уверена!  -  Я
отняла руки и выкрикнула ему в лицо; - А почему  они  гнались  за  мной?
Почему решили, что я вызову милицию? Почему, если там  ничего  страшного
не было?! Они обнаружили, что я выскочила из квартиры, и поняли,  что  я
все видела! Разве это не доказательство?
   Он смотрел на меня с жалостью. Это меня немного отрезвило.  Я  выпила
воды. Истерика ничему не  поможет.  Да  и  к  чему  мне  убеждать  этого
человека? От него ничего не зависит. Он и  так  уже  мне  помог.  Заявил
милиции, что спас меня от преследователей, что, по крайней мере, они  не
выдумка. И ему, думаю, поверили. Я вытерла слезы:
   - Спасибо...
   - За что? - грустно спросил он.
   - Ну, вы меня защищали... Могли же просто не открыть дверь...
   - Не откроешь тут, - вдруг улыбнулся Павел. - Ты ее чуть с петель  не
сняла!
   - Вы успели в последний момент, - призналась я. - Он мне уже в  спину
дышал.
   - Твой жених?
   Я кивнула. Павел покачал головой:
   - Не понимаю. Он-то почему против тебя? Ты... Не хочу  тебя  обидеть,
но,  может,  ты  немножко  преувеличила?  Может,   они   просто   хотели
поговорить?
   - Ага, и разнесли в клочья все мешки,  чтобы  до  меня  добраться,  -
грустно усмехнулась я. - Нет, между нами все  кончено.  Он  все  пытался
меня убедить, что... Ну, ладно. Это уже неинтересно.
   Павел сказал, что ему интересно. И я впервые обратила  внимание,  что
он действительно разглядывает  меня  с  интересом.  Вполне  определенным
интересом  -  несмотря  на  мои  царапины,  покрытые  пылью   волосы   и
заплаканные глаза. Я призналась:
   -  Все  это  случилось  потому,  что  мой  жених  мечтал  о   карьере
музыканта... Только я думала, что это так... детские  надежды...  Он  от
них. не избавился, вот и все. Откуда же я  знала,  что  он  решится  все
перевернуть? Ушел, бросил меня, связался с этим  продюсером,  а  у  того
репутация... - Я махнула рукой. - И это уже не мечты, это реальность.  И
чем дальше, тем хуже. Не знаю, почему все так происходит...  Ведь  могло
же  ему  чуть  больше  повезти?  Другой  продюсер,   например.   Никаких
приключений... Если ему хотелось петь -  неужели  обязательно  совершать
убийство?! Во что он превращает свою жизнь? И свою, и мою тоже!
   Я не заметила, как увлеклась, и заговорила, ничего  не  скрывая.  Как
мне было это нужно! Ведь я никому не  могла  раскрыть  свою  душу.  Даже
Елене Викторовне,  хотя  та  была  в  курсе  всех  дел.  Разве  я  могла
пожаловаться ей на то, что потеряла Женю? Напротив, я  старалась  делать
вид, что эта потеря меня не волнует. Что я только хочу  знать  правду  о
смерти Ивана...
   В конце концов до  меня  дошло,  что  я  откровенничаю  с  совершенно
незнакомым человеком, и я осеклась. Павел меня подбодрил:
   - Ну что ж ты? Я ведь слушаю.
   - Да нечего  больше  рассказывать,  -  заключила  я.  -  Женя  сильно
изменился. Раньше жил как все люди... Работал в музыкальном магазине, мы
с ним ходили на концерты, в кино, собирали  пластинки...  Мне  казалось,
что он счастлив.
   Павел с иронией хмыкнул, и я быстро поправилась:
   - Нет, скорее почти счастлив, потому что мечтал-то он  о  другом!  Он
жил какой-то тайной жизнью, про себя, чтобы  не  впасть  в  депрессию...
Воображал себя знаменитым музыкантом! Это была игра, вы понимаете? Игра!
   Он мягко уверил, что понимает.
   - Понимаете? - не выдержала я. - Не думаю, что понимаете!  Ради  игры
не убивают! А с  тех  самых  пор,  как  эта  его  запасная  жизнь  стала
основной... Начался такой ужас! Ну, это как если  бы...  вам  заколотили
парадную дверь и заставили ходить только по черной лестнице, по  которой
вы прежде только мусор выносили!
   Павел всплеснул руками:
   - Слушай, хорошее сравнение! Можно я его использую?
   - Где? - удивилась я.
   - В какой-нибудь статье.
   - А вы что... журналист?
   Так выяснилось, что мы почти коллеги. Почти - потому что  меня  никак
нельзя было назвать профессионалкой. А он  работал  сразу  в  нескольких
изданиях. Павел заметил:
   - Надо же, свои люди везде, даже на черной лестнице. Тебе что, еще на
работу сегодня?
   Я обреченно кивнула:
   - Письма читать...
   - А дома этого нельзя делать?
   - Я новенькая, за мной там следят.
   Он вздохнул и посмотрел на часы:
   - Ладно. Тогда сделаем так. Ты ложись и спи, если сможешь уснуть. А в
девять... Поздно? В полдевятого я тебя разбужу, выпьешь кофе и  поедешь.
Подвезти тебя не смогу, уж ты прости. Машина есть, но она не на ходу.  -
И, призадумавшись, Павел с сожалением добавил:
   - И вряд ли когда-нибудь будет на ходу.
   Он вышел и плотно закрыл за собой дверь. Я еще  немного  посидела  на
краю дивана. Чувствовала себя ужасно - глаза опухли так, что свет  лампы
был просто невыносим. Я ее  наклонила  как  можно  ниже,  сняла  куртку,
бросила ее на стул, разулась и легла на диван.  Накрылась  краем  пледа.
Такие старые клетчатые  пледы  для  меня  лучшее  снотворное.  В  каждой
клетке, кажется, живет свой сон... Стоит  накрыться  таким  пледом,  как
сразу начинаешь куда-то проваливаться, уплывать...
   Я закрыла глаза и неожиданно для себя всхлипнула, Но это было  уже  в
последний раз. Говорят, чистая совесть - лучшее снотворное.  Не  правда.
Побегайте ночь напролет по холодной лестнице, поворочайте тяжелые мешки,
поплачьте - и вам не понадобится даже чистая совесть. Уснете и без нее.
   Часа полтора-два я проспала на лестнице, минут сорок - перед приездом
милиции... И около двух часов - теперь. Одна  моя  институтская  подруга
рассказывала, что спит только так, урывками. И при этом великолепно себя
чувствует и в период бодрствования успевает переделать кучу дел. На  нее
такой сон действовал превосходно. На меня - убийственно.  Казалось,  все
силы ушли на то, чтобы открыть глаза. Ни  на  что  другое  меня  уже  не
хватило.
   Павел убрал руку с моего плеча:
   -  Ну  и  сон,  завидую.  Уже  десять.  Не  смог  тебя  разбудить   в
полдевятого, просто жалко стало.  Ничего  страшного,  между  праздниками
никто на работу вовремя не ходит. Опоздаешь разок.
   - Oх... - Я попыталась сесть,  но  снова  обняла  подушку.  Это  было
ужасно, но встать я просто не смогла. Голова трещала, в спине поселилась
острая боль. Все признаки гриппа. Мне ли не знать!
   - Кофе выпьешь? - спросил он. - Кстати,  я  сбегал  в  магазин.  Есть
колбаса, сыр... Да что с тобой? Ты на работу, вообще, собираешься?
   Мне было очень стыдно, что я так разлеглась.  Но  сделать  ничего  не
смогла. Есть не хотелось, при мысли  о  кофе  я  почувствовала  тошноту.
Ничего не хотелось. Только лежать тут долго-долго, накрывшись с  головой
пледом. А лучше двумя-тремя... Потому что меня бил озноб.
   Павел осторожно наклонился, разглядывая мое лицо. Я шепнула:
   - Кажется, я простудилась.
   Он потрогал мой лоб. Рука была очень приятная, прохладная.  Я  хотела
назвать ему свой адрес, сказать, что деньги на такси у меня есть,  нужно
только вызвать машину... Но он заговорил первым:
   - Дай-ка мне свой рабочий телефон. Я позволю и договорюсь за тебя.
   Я слабо отмахнулась:
   - Меня уволят...
   - Много тебе платят? - поинтересовался Павел. И, услышав, что я этого
пока не знаю, пожал плечами. - Ну так что  ты  заранее  расстраиваешься?
Уволят, тебе же лучше. Давай телефон.
   Я порылась в сумке, стоявшей  у  дивана,  и  протянула  ему  записную
книжку. Павел нашел  по  моим  указаниям  нужную  страницу  и  присел  к
телефону. Я смотрела на его спину, пока он набирал номер, и думала,  что
это очень хорошая спина. Клетчатая, широкая, надежная. Потом подумала  о
своей наглости.  В  самом  деле,  это  нужно  умудриться,  принципиально
избегая посторонней помощи, столько мучиться, деликатничать где нужно  и
не нужно...  И  в  конце  концов  сесть  на  шею  незнакомому  человеку,
заставить его даже объясняться с Валерией Львовной!
   Но ее, к счастью, на рабочем месте не оказалось. Она сама опаздывала.
Павел представился и попросил кого-нибудь из моего начальства.
   - Болеет, да, - сказал он, выслушав ответ. - Пока неизвестно,  похоже
на грипп. Она даже сама говорить не может.
   Послушав еще секунду, он совершенно серьезно сказал: