ный
зрачок.
   - Несколько раз. - Он отхлебнул пива и сунул мне  банку.  -  Подержи.
Понимаешь, парень он занятный. Мне он понравился. Если бы цела была  моя
собственная группа, я бы его пригласил.  Голос  у  него  оригинальный...
Нет, ты правда не в курсе, что он поет?
   - Даже в пьяном виде никогда не пел, -  заметила  я.  -  А  уж  тогда
стараются все подряд!
   - Да нет, он пел как раз трезвый, - задумчиво ответил Иван. -  Только
мне-то нечего было ему предложить. Да и не стал бы  я  сбивать  парня  с
пути. Продает он свои диски в магазине - и пусть радуется,  что  хватает
на жизнь. По крайней  мере,  он  ничем  при  этом  не  рисковал.  А  моя
группа... Смешно вспоминать, какие у меня  были  надежды.  И  сколько  я
денег в нее вложил! Все инструменты были куплены на мои деньги. Я продал
квартиру, мне от деда осталась, в центре. Студию под Москвой оборудовал.
Набрал классных ребят... - Он снова потянулся за пивом и отпил из банки,
не обращая внимания на поравнявшийся с нами милицейский  пост.  -  Мы  с
ребятами год в студии сидели, готовили альбом... Записали кассетку, дали
послушать кое-кому... Нужно было найти продюсера,  и  вроде  бы  нашелся
один... - рассказывал Иван. - А потом все рухнуло.
   - Почему? - поинтересовалась я.
   - Да он сел.
   - То есть как?!
   -  Да  очень  просто.  За  какие-то  махинации  с  валютой.  А  когда
освободился,  уехал  за  бугор,  сейчас  где-то  в  Голландии,  тюльпаны
выращивает. И флаг ему в руки! - Он опять отпил пива.
   Я отняла у него банку:
   - Знаешь, я не хочу оказаться в больнице.
   - Если тебе не суждено, не окажешься, - успокоил меня  Иван  и  допил
все, что еще оставалось в банке. Видимо, пиво его подбодрило,  и  теперь
он заговорил быстрее:
   -  Номинально-то  группа  все  еще  существует,  мы  не  объявляли  о
распаде... Но вот деньги кончились, а без  них  ничего  не  сделаешь.  И
вообще,  таких  идиотов,  какими  мы  были,  уже  почти  нет.  Никто  не
вкладывает своих денег, ну разве чтобы гитарку купить.  Ищут  продюсера,
спонсора. Это лотерея, понимаешь? Я в нее проиграл, и мои ребята тоже. А
твой парень хочет выиграть. А что у него есть, кроме голоса? -  Иван  на
секунду  замолчал,  вытаскивая  из  пачки  новую  сигарету.  -  Ну,  еще
внешностью его Бог  не  обидел,  -  чиркнув  зажигалкой,  уже  спокойнее
продолжал он. - На сцене это тоже важно. Но  без  денег  он  марионетка,
неужели Женя воображает, что от него будет что-то зависеть?!
   - Он уверен, что все получится, - нерешительно сказала я. Не то чтобы
Жене удалось в чем-то меня  убедить...  Но  сейчас,  послушав  Ивана,  я
вспомнила компанию, которая была с Женей в студии. - Мне показалось, что
это люди довольно серьезные и они им заинтересовались...
   Он выругался:
   - Сволочи они серьезные, вот кто! И если  Женя  воображает,  что  они
предоставят ему какой-то реальный шанс...
   Иван не договорил. Я ждала продолжения, но,  сообразив,  что  его  не
будет, взглянула на часы. Начало десятого... Он заметил этот жест, хотя,
казалось, смотрел только на дорогу.
   - Тебе куда? - спросил он.
   - Домой. - Я назвала адрес и тут же поправилась:
   - Но ты просто высади меня у метро, а дальше я сама доберусь.
   - Ладно, довезу, - проворчал Иван и неожиданно спросил:
   - Слушай, ты не обиделась?
   - За что это?
   - Ну хотя бы за своего парня. Я столько наговорил...
   Я покачала головой:
   - Ничуть. Я как-то все меньше ощущаю, что он мой. Такое  впечатление,
что я ему больше не нужна. Знаешь, если бы он познакомил меня  с  тобой,
всего этого могло не случиться. Я бы вовремя  сообразила,  к  чему  идет
дело.
   Иван вопросительно взглянул на меня, и я пояснила:
   - Мне-то хорошо  известно,  что  Женя  всегда  мечтал  о  музыкальной
карьере.  Да  что  там  мечтал...  Он  этим  жил  -  правда,  только   в
воображении... Могу себе представить, как он загорелся,  когда  ты  стал
рассказывать ему про свою группу!
   - Точно, - согласился Иван. -  Хотя  я  ему  рассказывал  как  раз  о
трудностях... Ни до денег, ни до  славы  у  нас  просто  не  дошло.  Все
закончилось куда раньше. Я еще и в долги залез.
   - А как он познакомился с этими людьми? Ну,  с  теми,  кто  сейчас  в
студии?
   Иван рассказал, что  Женя  как-то  подверг  его  настоящему  допросу,
выясняя, к кому сейчас можно  обратиться,  чтобы  получить  поддержку  в
создании новой группы. Иван описал ему ситуацию и  упомянул,  что  лично
знаком с одним таким человеком.
   - Женя попросил его телефон. - Иван повернулся ко мне, почти не глядя
на дорогу. Теперь на проезжей части стало  совсем  свободно.  -  Я  дал,
почему не дать? Еще и посмеялся, потому что не понимал,  зачем  ему  это
нужно... Помнишь, я тебе рассказал про вечеринку, на которой мы виделись
в последний раз? Он, оказывается, пришел за советом. Мы это с ним только
что выяснили. Но у меня просто не было времени с ним поговорить. Если бы
я понял, в чем дело... - Он вздохнул:
   - Короче, твой Женя решил обойтись без советов. Жить своим  умом.  Ум
это, конечно, неплохо... Да только бывают ситуации, когда никакой ум  не
спасет. Самое плохое во всем этом...  -  Иван  вдруг  замолчал,  и  я  с
тревогой спросила:
   - Что? Договаривай, ради Бога!
   - Понимаешь... - медленно произнес он, - до меня никак не  доходит  -
почему эти господа все-таки обратили на него внимание? Не  из-за  денег.
Это я тоже сейчас выяснил. Вывел его в  коридор  и  как  следует  с  ним
поговорил. Так вот - денег он не вкладывал.
   Я выдохнула:
   - Ну и прекрасно! Значит, он ничем не рискует!
   Иван скривил губы:
   - Он-то,  может,  не  рискует,  зато  они...  Уже  это  прослушивание
означает, что они начали  тратить  на  парня  деньги.  Свои  деньги,  ты
понимаешь? Я-то думал, они просто решили обобрать дурачка,  вытянуть  из
него все, что он припас на черный день. А он  пришел  к  ним  с  пустыми
карманами, и как видишь... Процесс все-таки пошел. А почему?
   Я не могла ответить ему на этот вопрос. Мне  даже  не  казалось,  что
вопрос такой уж важный. Самое главное я уже узнала - Женя своих денег не
вкладывал. Точнее, чужих денег, потому что своих у него не было. У  меня
камень с души свалился - по крайней мере, от  самого  страшного  он  был
застрахован! У меня даже появилась крамольная мысль: а  вдруг  Женя  был
прав, когда предположил, что Иван завидует его  успешному  началу?  Ведь
самому ему не повезло... Мало  ли  почему  могли  обратить  внимание  на
такого парня, как Женя! Тем более  я  никогда  не  слышала  его  голоса.
Настоящего голоса - я вовсе не  считаю  пением  то  мурлыканье,  которое
часто слышала на кухне или в душе. Он любил что-то напевать,  будто  про
себя, и одно я могла сказать точно: Женя не фальшивил, слух у него  был.
А если еще интересный голос... И потом внешность...
   Я вдруг представила себе невероятное - он все-таки добьется успеха. И
я в таком случае увижу его на сцене - в окружении  новой  группы,  среди
света прожекторов, дыма, бог знает еще чего! Я вообразила, как он  будет
там выглядеть, и заранее  почувствовала  ревность  -  ревность  ко  всем
поклонницам, которые у него обязательно появятся.  Еще  бы!  Одно  дело,
когда такой парень стоит за прилавком и торгует  пластинками,  и  совсем
другое  -  когда  он  же,  затянутый  в  блестящую  кожу,   накрашенный,
причесанный, разжигает публику на сцене...  Нет,  все-таки  это  слишком
невероятно!
   - Рок-н-ролл мертв, а я еще нет, -  вдруг  произнес  Иван,  возвращая
меня в реальность.
   - Что?
   - Я говорю, что рок сдох. По крайней мере, в наше  время  и  в  нашей
стране. Ты видишь, что происходит? Экран забит  попсой.  Сцены  -  тоже.
Если не попса, то рэп или альтернатива. Классический рок  мертв,  а  ему
почему-то подбирают группу. И я не понимаю почему! Может, ты ответишь?
   Я сказала, что если он не знает, то где уж мне.
   И нерешительно добавила:
   - А может случиться такое... Ну, если только предположить...  Что  он
им в самом деле понравился? Ну разве так не бывает? То есть разве это не
должно быть именно так?
   Иван коротко и невесело рассмеялся:
   - Не здесь и  не  сейчас,  Надя!  Двадцать,  тридцать  лет  назад,  в
Америке, в Европе - пожалуйста! Ты наивна, я понимаю. А  вот  он  проста
сумасшедший!
   Я не стала возражать, хотя,  надо  сознаться,  всем  так  не  думала.
Конечно, Иван говорил убедительно.  Но  ведь  он  -  лицо  пристрастное.
Неудачник,  как  это  ни  грустно.  И  чужое  везение  воспринимает  как
пощечину. Должен воспринимать хотя бы подсознательно.
   Иван довез меня до самого подъезда, хотя  я  несколько  раз  просила,
чтобы он не утруждался и ехал домой. Парень только отмахивался.  Уже  на
подъезде к дому я выяснила, что в  тот  день,  когда  мы  с  Женей  были
приглашены к нему на дачу, то есть в студию, неожиданно выяснилось,  что
туда должен был приехать представитель продюсера. Того самого, с которым
сейчас встретился Женя. Утром, когда позвонил Женя,  Иван  предложил  их
познакомить, и вот тогда-то Женя неожиданно свернул разговор  и  сказал,
что приехать не сможет. Точнее, мы не сможем - он отказался и  от  моего
имени.
   - Странно. - Я взяла из пачки последнюю сигарету и  все  еще  медлила
уходить, хотя машина уже стояла возле моего подъезда. -  Если  он  хотел
встретиться с продюсером, логичнее было поехать.
   - Может, не желал говорить при тебе  или  при  мне.  -  Иван  смял  и
выбросил в окно пустую пачку. - Кто его поймет... Слушай,  а  он  вообще
нормальный? Ты говорила про какую-то двойную жизнь...
   - Ну что ты, это бытовая шизофрения, - засмеялась я. - Как у  всех  у
нас. Ладно, спасибо, что довез. Я бы тебя позвала  на  чай,  да  только,
кажется, ничего к нему нет...
   Я видела, что он заколебался, и испугалась - как бы Иван в самом деле
не принял мое приглашение. А я-то позвала его только из вежливости... Но
он все-таки отказался, сославшись на то,  что  ему  еще  нужно  "куда-то
заехать. Видимо, он привык к простым  нравам,  потому  что  на  прощанье
звонко чмокнул меня в щеку.  И  уехал,  оставив  меня  у  подъезда  -  с
наполовину докуренной сигаретой, горящей щекой и полным хаосом в голове.
   А между вторым и третьим этажом на лестничкой  площадке  стояла  злая
как черт Шурочка и наблюдала из окна все это  безобразие.  Что  она  все
видела, я поняла из первых же ее слов.
   - Это кто такой был? - Она даже не дала мне  подняться  на  последнюю
ступеньку. Весь подоконник был усыпан окурками ее сигарет, и  я  поняла,
что она стоит здесь уже давно.
   - Знакомый Жени, - ответила я, доставая из сумки ключи. - Зайдешь?
   Она стала подниматься вслед за мной, продолжая возмущаться на ходу:
   - Где вы шляетесь, я уже почти час тут стою!  Звонила  вам,  звонила,
никто трубку не берет! Будто  вымерли!  Мама  сказала,  чтобы  я  к  вам
съездила.
   - И очень хорошо, что приехала.
   Я открывала дверь, с трудом попадая ключом в замочную скважину.  Меня
уже ноги не держали, и смертельно хотелось пить.
   - Сейчас поставлю чайник.
   - А Женя где? - допытывалась Шурочка. - Он что, не с тобой приехал?
   Я не ответила ей. Мне нужно было выиграть хотя  бы  несколько  минут,
чтобы все обдумать. Быстро раздевшись, я заперлась в ванной  и  крикнула
Шурочке,  чтобы  она  поставила  чайник.  Пустив  в  раковину  воду,   я
посмотрела в зеркало. Да, Шурочка, конечно,  заметила,  что  я  плакала,
хотя пока ничего мне не сказала. У  меня  после  слез  опухают  веки,  и
раньше чем через несколько часов краснота не проходит.
   Я  умылась  прохладной  водой,  причесалась.  Нельзя  было  прятаться
бесконечно, нужно выйти. И что-то соврать. Потому что Женя меня просил.
   Еще  час  назад  я  вовсе  не  собиралась  выполнять  его  просьбу  и
участвовать в обмане. В конце концов, это его мать, его сестра, и раз он
так поступил со мной, то какое мне дело до их переживаний...  Но  теперь
что-то изменилось. Может быть, я подпала под гипноз  его  уверенности  -
ведь он так уверенно говорил, что добьется успеха! А  может  быть,  меня
задело то видение в машине. И  мне  подумалось,  что  испортить  дело  я
всегда успею. А вот если я ему немного помогу... Не может быть, чтобы он
этого не оценил. И ведь он сказал мне, что ему ни с  кем  не  будет  так
хорошо... Хотя я и не угадала песню.
   Я вытерла лицо грубым полотенцем -  так  что  кожа  покраснела.  Если
Шурочка спросит, плакала я или нет, скажу, что  просто  устала.  Что  ей
показалось. Что Женя...
   - Женя сегодня  задержался  на  работе,  -  самым  беззаботным  тоном
заявила я, выходя на кухню.
   Шурочка уже заваривала чай, отчаянно гремя посудой.  Она  все  делала
впопыхах, будто куда-то опаздывала. Чашки у нее бились ежедневно.
   - Да ты с ума сошла, - нервно ответила Шурочка. - Кстати, где у  тебя
полотенце? Какая работа в такое время?!
   - Им  снова  завезли  новую  партию  дисков,  нужно  их  маркировать.
Полотенце прямо у тебя перед глазами.
   Шурочка недоверчиво посмотрела на меня -  видимо,  я  ее  не  слишком
убедила.
   - А ты откуда приехала?
   - Оттуда же. Из магазина. Его знакомый предложил  подвезти,  ну  я  и
согласилась.
   Я сама налила себе чаю - если ждать, пока это сделает Шурочка,  можно
умереть от жажды. Села к столу, блаженно вытянула  ноги.  Чувствовала  я
себя не так уж плохо -  может,  вошла  в  образ.  Ведь  мне  нужно  было
изобразить спокойствие и благополучие.
   - А почему он тебя поцеловал? - осторожно спросила Шурочка.
   Значит, она и это разглядела! Я поставила чашку:
   - А почему бы и нет? Это был дружеский поцелуй, в щеку. И я давно его
знаю.
   -  Слушай,  у  вас  с  Женей  все  в  порядке?  -   также   осторожно
поинтересовалась она. - У меня такое чувство, что вы как-то...
   - Все великолепно, - уверенно ответила я. - Все, как всегда. Ты  что,
не привыкла к тому, что у нас все хорошо?
   - Не знаю... - протянула Шурочка. - Мне кажется... Вы не поссорились?
Правда все хорошо?
   Она успокоилась и начала наливать себе чай. Однако  тут  же  оставила
полупустую  чашку,  принялась   шарить   на   полках.   Нашла   какую-то
завалявшуюся карамельку и  быстро,  как  белка,  разгрызла  ее  пополам.
Половинку съела,  другую  уронила  на  пол.  И  все  она  делала  так  -
импульсивно, неаккуратно, ни дать ни взять - какой-то суетливый зверек с
очень острыми зубами. Этим она была  очень  не  похожа  на  брата,  хотя
внешнее сходство было поразительное. Только у Шурочки эта яркая,  слегка
манекенная красота была на месте - хорошенькая, даже  очень  хорошенькая
девушка.
   - Слушай,  -  обратилась  она  ко  мне,  когда  умаялась  разжевывать
засохшую карамель. При этом Шурочка, как обычно, округлила глаза,  будто
собиралась сообщить нечто сенсационное. - Я на Новый год точно  дома  не
останусь. Так вы идете к маме или нет?
   - Ну, до Нового года еще далеко, - вяло возразила я. Мне  все  больше
хотелось спать.
   - Как далеко? О чем вы думаете?! Два дня осталось! Вы  хотя  бы  елку
купили?
   - Успеем, - отмахнулась я.
   - Нет, я вас не понимаю! - возмущалась Шурочка. -  Ну  ладно  бы  еще
обычный Новый год, а то ведь новое тысячелетие наступает!
   Я хотела возразить, но не стала этого делать. У Жени уже был  крупный
разговор с сестренкой на  тему  надвигающегося  тысячелетия,  и  ему  не
удалось ее переубедить. Его мать в этом вопросе держалась  нейтралитета.
Ей, как она сама заявила, было все равно, что там  наступает,  жизнь  от
этого все равно краше не сделается.
   - У меня уже вся ночь по минутам расписана,  -  увлеченно  заговорила
она. - Это будет нечто, хотя, конечно, хотелось бы  поехать  куда-нибудь
за границу... Ну так что? Могу я сказать маме, что вы придете?
   Я в сердцах ответила, что пока не знаю. Что, может быть, и придем. Во
всяком случае, сперва мне надо каким-то образом встретиться  с  Женей  и
уточнить, что он собирается делать на Новый...  Я  не  закончила  фразу.
Увидев изумленные Шурочкины  глаза,  я  прикусила  язык  и  поняла,  что
проговорилась.
 
Глава 4 
 
   Вода бежала в ванну, и пена поднималась все выше. Я слегка  повернула
кран, уменьшая напор.
   Лучше, чтобы вода набиралась медленнее. Тогда проведу в ванной больше
времени... Может быть Шурочке надоест ждать и она уйдет.
   А пока она сидела в комнате и ждала, когда вернется Женя. Мне кое-как
удалось замять свою  неосторожную  реплику,  но  окончательно  успокоить
Шурочку не удалось. Она почуяла неладное  и  заявила,  что  предпочитает
дождаться брата. Что я могла ей возразить?  Выбросить  ее  на  лестницу,
сказать., чтобы зашла завтра? Тем более Шурочка сразу позвонила  маме  и
сказала, что задержится. Та ее полностью одобрила и  попросила  передать
мне трубку.
   - Наденька, что же он так задерживается на  работе?  -  спросила  она
меня. - Ведь уже двенадцатый час! Когда вернется, пусть проводит Шуру до
метро... А если вам не трудно, оставьте ее ночевать, ладно?
   Я не смогла сказать "нет". Тем  более  у  нас  была  раскладушка  для
засидевшихся гостей, и его мама прекрасно  об  этом  знала.  Раскладушка
была ее собственная. Пожелав своей "свекрови" спокойной ночи,  я  отдала
трубку Шурочке и заперлась в ванной. Меня немного утешало одно:  Шурочка
вряд ли знала телефон музыкального магазина. А то ведь  могла  позвонить
туда, чтобы спросить, намерен ли братец ехать домой. Конечно,  трубку  в
это время никто не возьмет, и это сразу наведет ее на  мысль,  что  Женя
вот-вот приедет. Она не уйдет. Как же ее выставить?!
   Я лежала в ванне, по  самый  подбородок  утонув  пене  когда  Шурочка
принялась стучать в дверь. Пришлось вынырнуть.
   - Что такое? - крикнула  я,  надеясь  про  себя,  что  Шурочка  хочет
сообщить, что едет домой. Но дело было  в  другом  -  оказывается,  меня
просили к телефону.
   - Пусть перезвонят, - сказала я.
   -  Это  мужчина,  -  страшным  голосом  ответила  Шурочка.  -  Он  не
представился, что я ему скажу? Просил срочно тебя позвать. Да открой  ты
дверь, я тебе суну телефон.
   Я отодвинула задвижку и в щели увидела укоризненные глаза  Шурочки  и
ее руку с трубкой. Мне звонил Митя. Я ушам своим не поверила и  едва  не
спросила, как же ему бабушка разрешила занимать аппарат в такое  позднее
время, но вовремя опомнилась.
   - Нормально доехала? - каким-то неестественным голосом спросил Митя.
   - Прекрасно. Спасибо, что позвонил, только понимаешь... Я в ванне.
   Он ответил что-то вроде "а-а, понятно", но не извинился и  трубки  не
положил. Я стала замерзать и снова  по  горло  опустилась  в  остывающую
воду. Попутно я соображала, какой отчет  получит  мама  от  Шурочки.  Та
наверняка  скажет,  что  я  спуталась  с   каким-то   мужиком,   имеющим
собственную машину. После этого от меня потребуют ответить, куда я  дела
их сына и брата... Митя наконец подал голос:
   - Слушай, а Женя не с тобой?
   - Нет, все по-прежнему. А почему ты думаешь, что он вернулся?
   Парень откашлялся и сослался на собачий холод. Оказывается, он звонил
из автомата рядом с дом Я удивилась:
   - А что ты в такое время делаешь на улице?
   - Меня твой Женя вызвал, - мрачно ответил тот.  -  Позвонил  бабке  и
сказал, что с работы. А бы я и трубки не взял.
   И  я  выслушала  диковатую  историю.  Оказывается,  Женя   потребовал
объяснений. По какому это праву Митя отстаивал мои интересы в  магазине!
И куда это мы потом вдвоем уехали? Я едва  не  расхохоталась,  настолько
невероятно все это прозвучало.
   - В самом деле он ревнует? - спросила я. Наверное, громче, чем нужно,
и Шурочка меня слышала... Но теперь мне было на нее наплевать.
   - Похоже на то, - безрадостно ответил Митя. Во всяком случае, он  мне
только что заявил, чтобы я от тебя отстал. Он, видите ли,  не  потерпит,
чтобы кто-то водил его девушку по разным кабакам и накачивал шампанским.
   - Ты объяснил, что это была всего лишь работа? - перебила я его. -  И
что мы расстались сразу после презентации?
   - Ну еще бы! Пришлось объясн