тридцать пять?  Тогда  я  провел
свое первое частное расследование  -  жутко  хулиганский  поступок.  И  еще,
мамочка, не кокетничай с викарием  и  не  забудь  седьмого  числа  постелить
красный ковер.
   Твой послушный и преданный сын
   Родерик
   P.S. Мисс Трой написала портрет твоего сына, который  он  (сын)  выкупит,
если он (портрет) не окажется ему (сыну) не по карману.
 
*** 
 
   От леди Аллейн, Дейнс-лодж, Боссикот -  к  старшему  инспектору  Аллейну,
Шато-Фронтенак, Квебек.
 
   Милый Родерик!
   Твое изобретательное письмецо я и впрямь получила в свой  день  Рождения.
Спасибо, милый сыночек - оно просто восхитительное. Мне даже не верится, что
на целых две недели ты будешь мой, только мой. Я уже заранее  жадно  потираю
свои стариковские руки.  Надеюсь,  я  все-таки  не  отношусь  к  пресловутым
мамашам-собственницам - хвать,  хвать,  хвать,  -  а  довольствуюсь  главным
образом - дзинь, дзинь, дзинь? Я также предвкушаю заполучить  твой  образ  -
каким представляет его мисс Трой, - если он не  оказался,  конечно,  слишком
дорогим. Если же оказался, то я готова вступить с тобой в долю, мой мальчик.
Мне это будет только приятно,  так  что  не  надейся,  что  я  позволю  тебе
разориться, и не смей врать своей мамочке об  истинной  цене.  Я  непременно
зайду сама к мисс Трой - не только для  того,  чтобы  спросить  о  стоимости
картины, или потому, что ты безусловно ждешь от меня похода к ней, но по той
причине, что мне всегда импонировал е„ стиль,  и  я  буду  счастлива  с  ней
познакомиться, как сказала бы твоя драгоценная  вампириха  Ван-Маес.  Джордж
сейчас в  Шотландии,  со  своей  семьей.  Он  собирается  баллотироваться  в
Парламент, но я боюсь, что он опять сядет в лужу, бедный дурачок. Жаль,  что
он не вышел умом, как ты. Я купила себе  ручной  ткацкий  станок,  а  заодно
начала разводить восточно-европейских овчарок. Надеюсь, что сука - я назвала
е„ Тесса Танбридж - не станет тебя слишком ревновать. Вообще-то, она у  меня
очень славная.
   Я по-прежнему сожалею, что ты покинул министерство  иностранных  дел,  но
считаю, что ты сам лучше знаешь, что тебе делать, и  вдобавок  люблю  читать
заметки о твоих подвигах.
   До седьмого, мой родной сыночек.
   Твоя любящая мамочка
   P.S. Я только что разыскала  Татлерз-энд,  дом  мисс  Трой.  Очень  милый
особнячок, всего в двух милях от Боссикота. Судя по всему, там проживают  е„
ученики. Моя разведка донесла, что в отсутствие мисс Трой в доме живет некая
мисс Босток. Мисс Трой вернется третьего числа. Сколько ей лет?
 
Глава 3 
КЛАССНЫЙ СБОР 
 
   Десятого сентября  в  десять  часов  утра  Агата  Трой,  распахнув  дверь
восточного крыла своего особняка, выбралась в сад. Утро стояло  солнечное  и
ласковое, не по-осеннему теплое. Где-то в саду полыхал невидимый  костер,  и
ноздри приятно щекотал еле уловимый аромат горевшего хвороста. В воздухе  не
ощущалось ни дуновения ветерка.
   - Осень! - вздохнула Трой. - Пора снова уже браться за работу. Проклятье!
Похоже, я старею. - Она чуть  постояла,  закурила  сигарету  и  зашагала  по
направлению к студии, расположенной на месте старого теннисного корта. Когда
Трой унаследовала особняк от отца, она сама решила выстроить  студию  именно
там.  Внушительное  каменное  строение  прямоугольной  формы  освещалось   с
потолка, а единственное, прорезанное в южной стене оконце выходило на  узкую
тропинку. Идти сюда от особняка было около минуты. Сама студия находилась  в
небольшой ложбинке, а от посторонних  глаз  е„  скрывали  дубовая  рощица  и
густые заросли  сирени.  Пройдя  по  извилистой  тропинке,  с  обеих  сторон
обсаженной кустами сирени, Трой решительно толкнула дверь и вошла в  студию.
Из-за массивной деревянной ширмы  слышались  голоса  учеников.  Трой  уже  в
точности знала, что увидит в следующую  минуту  -  во  что  будут  одеты  е„
ученики, как они приступят к работе, как воздух в студии пропитается запахом
масляных красок и терпентина, как  Соня,  натурщица,  начнет  жаловаться  на
жару, потом на неудобную позу, на сквозняк, на холод и вновь - на жару.  Как
Кэтти  будет  раскачиваться  взад-вперед  перед  мольбертом,  а  Ормерин   -
вздыхать, как выброшенный на  берег  кит.  Вальма  Сиклифф  будет  принимать
театральные позы, а Гарсия, ковыряющийся со своей глиной возле южного окна -
посвистывать сквозь зубы.
   - Ну и ладно, - пробурчала себе под нос Трой и  решительно  прошагала  за
ширму.
   Да, все оказалось точь-в-точь так, как она и ожидала: постамент прислонен
к стене по левую сторону, на мольбертах  красуются  свежие  холсты,  газовый
обогреватель ревет во всю мощь, а ученики ждут, пока  она  придет  и  задаст
натурщице нужную позу. Все,  кроме  Малмсли  и  Гарсии.  Малмсли  уже  вовсю
трудился - его рабочий стол был завален набросками. Трой  с  неудовольствием
заметила, что он облачен в комбинезон цвета морской волны.  ?Чтобы  оттенить
бороду,  должно  быть?,  -  подумала  она.   Гарсия   возвышался   у   окна,
сосредоточенно  разглядывая  глиняную  композицию,  изображавшую  Комедию  и
Трагедию. Рядом с ним торчала Соня Глюк, натурщица,  в  белоснежном  кимоно.
Кэтти  Босток,   разместившаяся   в   самом   центре   просторной   комнаты,
устанавливала огромную палитру перед внушительным черным холстом.  Остальные
ученики - Ормерин, Филлида Ли,  Уотт  Хэчетт  и  Бейсил  Пилгрим  сгрудились
вокруг Вальмы Сиклифф.
   Трой приблизилась к столу Малмсли и заглянула через  плечо  художника  на
разбросанные рисунки.
   - Что это?
   - Как раз то, о чем я говорил, - ответил  Малмсли.  Голос  его  прозвучал
резковато и, как показалось Трой, раздраженно. - Третья новелла. Эту женщину
убила жена е„ любовника. Жертва лежит на деревянной скамье, пронзенная снизу
кинжалом. Жена укрепила кинжал в скамье острием вверх и, когда неверный  муж
навалился сверху на свою любовницу? сами  видите.  Лезвие  было  скрыто  под
покрывалом. Мне кажется, здесь автор допустил натяжку. Быть не может,  чтобы
кончик лезвия не торчал из-под покрывала. Но вот издатель  почему-то  уперся
рогом и настаивает на публикации в таком виде.
   - Лезвие может и не торчать, если покрывало не натянуто, а свешивается со
спинки, - заметила Трой. -  Тогда,  опускаясь  на  сиденье,  женщина  должна
стянуть его вниз. Впрочем, все  это  -  никак  не  ваша  забота.  Вы  должны
проиллюстрировать только одну сцену.
   - Мне никак не удается схватить нужную позу  без  натуры,  -  пожаловался
Малмсли. - Мне бы хотелось изобразить е„ так, чтобы читатель сам понял,  как
была подстроена ловушка.
   - Боюсь, что без живой натурщицы ваша задача почти невыполнима, - сказала
Трой. - Ничего, Соня справится  с  любой  позой.  А  нам  все  равно  -  что
рисовать. Сейчас что-нибудь придумаю.
   - Премного благодарен, - осклабился Малмсли.
   - Разумеется, - послышался громкий голос Вальмы Сиклифф, - в Италии меня,
можно сказать, на руках носили. Итальянцев вообще хлебом  не  корми,  а  дай
полюбоваться на симпатичную блондинку. Куда бы я ни  шла,  отовсюду  неслись
возгласы: ?Bella!? или - ?Bellissima!?. Полная потеха.
   - Это по-итальянски?  -  мрачно  поинтересовалась  Кэтти,  размешивая  на
дощечке свинцовые белила.
   - Да, милочка. Это означает ?красотка?, - пояснила мисс Сиклифф.
   - Во дает, блин! - сплюнула Соня, натурщица.
   - За работу! - громко провозгласила Трой. -  Сейчас  займемся  обнаженной
натурой.
   Все повернулись и дружно уставились на  нее.  Трой  взошла  на  подиум  -
возвышение  для  натурщицы,  которым  служили  обыкновенные   подмостки   на
колесиках, и принялась мастерить ложе для Сони. Светло-вишневую подушку  она
пристроила у стены, затем из стоявшего рядом комода  достала  длинный  отрез
ярко-голубого  шелка.  Один  его  конец  она  перебросила  через  подушку  и
приколола булавкой, а второй, сложив гармошкой, уложила на помост.
   - Вот, Соня, - сказала она. - Попробуй что-нибудь в таком духе.
   Трой опустилась на колени, затем, изогнувшись  в  талии,  легла  на  бок.
Правое колено отставила в сторону, переместив центр тяжести на левый  бок  и
бедро. Затем осторожно опустилась обеими лопатками на шелковую  ткань.  Соня
недовольно поморщилась и фыркнула.
   - Теперь твоя очередь,  -  сказала  Трой,  вставая.  -  Ложись  прямо  на
покрывало, а голову опусти на подушку. Сперва попробуй лечь на левый бок.
   Соня  выскользнула  из  своего  белоснежного  кимоно.   Обнаженная,   она
смотрелась просто восхитительно  -  прелестная  крохотная  фигурка,  длинные
точеные ноги, тонкая талия, упругие груди с заостренными  холмиками  сосков.
Черные  волосы,  обрамлявшие  идеальный  овал   лица,   зачесаны   назад   с
безмятежного лба и перехвачены на затылке лентой. Лишь  немного  заостренные
черты лица с чуть широковатыми скулами выдавали е„ славянское происхождение.
   - Ах ты, поросюшка - опять загорала! -  упрекнула  е„  Трой.  -  Что  нам
теперь делать с этими белыми полосками?
   - К сожалению,  нудисток  у  нас  в  Борнмуте  пока  не  приветствуют,  -
огрызнулась Соня.
   Она улеглась  на  левый  бок,  прислонившись  головой  к  светло-вишневой
подушке. Трой, склонившись над обнаженной девушкой,  стала  нажимать  на  е„
правое плечо, пока не притиснула его вплотную  к  доскам  помоста.  Шелковая
ткань, придавленная плечами, выбивалась из-под тела натурщицы волнообразными
голубыми складками.
   Трой одобрительно кивнула.
   - Вот то, что вам нужно, Малмсли, - сказала она. -  Попробуйте  набросать
е„ прямо, как есть.
   Она обогнула всю студию, не спуская глаз с натурщицы.
   - Да, эта поза выглядит прекрасно буквально отовсюду, - заметила  она.  -
Хорошо! Принимайтесь за работу. - Трой бросила взгляд на часы. - Соня,  тебе
придется пролежать так сорок минут.
   - Кошмарно неудобная поза, мисс Трой, - пожаловалась натурщица. -  Что  я
вам - змея, так выгибаться?
   - Не говори ерунду, - отмахнулась Трой.
   Ученики разбрелись по своим рабочим местам.
   Поскольку каждому из них суждено  было  сыграть  свою  роль  в  трагедии,
случившейся десятью днями позже, давайте познакомимся с ними поближе.
   Имя  Кэтти  Босток  несомненно   известно   каждому,   кто   интересуется
современной живописью. Во время описываемых мной  событий  она  предпочитала
работать короткими и уверенными мазками  в  манере,  несколько  напоминающей
стиль примитивистов. Кэтти создавала крупные  многофигурные  композиции,  из
всей живой натуры отдавая явное  предпочтение  ремесленникам  и  мастеровому
люду. Ее ?Десятник-погоняла? обошел многие выставки,  был  признан  картиной
года в Королевской академии, буквально  поставив  на  уши  всех  твердолобых
консерваторов. Внешностью Кэтти  не  слишком  вышла  -  приземистая,  крепко
сбитая, неказистая темноволосая особа, умеющая легко осадить и поставить  на
место любого собеседника. Трой она обожала, хотя и любила поворчать на  нее.
Большую часть года Кэтти жила  в  Татлерз-энде,  хотя  ученицей  Трой  и  не
считалась.
   Светловолосая и  худенькая,  Вальма  Сиклифф  была  очень  хороша  собой.
Подобных девушек некоторые современные  писатели  выводят  в  романах  -  со
страстью, которую пытаются выдать за ироническую  непричастность.  Родом  из
богатой семьи, она создавала картины, в которых  чувствовалась  мысль.  Хотя
Кэтти и обзывала Вальму  нимфоманкой,  вам  самим  представится  возможность
оценить, насколько беспристрастна была подруга Трой в своих суждениях.
   Восемнадцатилетнюю толстушку с бьющей через  край  восторженностью  звали
Филлида Ли. Два года обучения в аскетическом Слейде не  смогли  подавить  е„
врожденную пылкость, хотя порой,  вспоминая  об  этом  сама,  Филлида  могла
держаться сдержанно и величественно.
   Уотт  Хэчетт,  юный  австралийский  протеже  Трой,  отличался   крохотным
росточком и совершенно темной кожей - он мог бы без труда играть юных мавров
или туземцев-людоедов в голливудских фильмах. Район  Сиднея,  в  котором  он
вырос, пользовался отнюдь не самой доброй  славой,  сам  же  Хэчетт  был  на
удивление простодушен, самонадеян и трудолюбив, при этом буквально ни в грош
не ставя чужое мнение. Особым эстетическим  восприятием  или  исключительным
художественным вкусом он не обладал,  поэтому  его  несомненный  талант  был
сродни паразитической лиане, обвившейся  вокруг  могучего  серого  ствола  и
вдруг пышно  рассыпавшейся,  словно  мириадами  радужных  брызг,  гирляндами
неописуемо-красочных орхидей.
   С Седриком Малмсли мы уже познакомились. Пока  рассказать  о  нем  больше
нечего.
   Достопочтенному  Бейсилу   Пилгриму,   сыну   столь   известного   своими
пуританскими взглядами пэра, было двадцать три года.  Он  обладал  приятной,
располагающей внешностью и несомненным  талантом,  однако  в  манере  письма
сквозила некая робость. Его отец смотрел на все художественные школы как  на
пристанища порока и разврата,  а  разрешил  сыну  заниматься  живописью  под
руководством мисс  Трой  исключительно  по  той  причине,  что  е„  родители
выручили из беды его знакомых джентри , а сама Трой в  свое  время  написала
монументальное полотно  с  изображением  прихожан  методистской  церкви.  По
счастью, старый лорд, который даже в молодости блестящим умом не  отличался,
а в  преклонном  возрасте  окончательно  сделался  сумасбродным  олухом,  не
заметил иронии, пронизывавшей всю картину.
   Френсис Ормерин - худощавый и щуплый француз - работал, в основном, углем
и акварелью. Его рисунки  обнаженной  натуры  поражали  изяществом  линий  и
поразительно утонченным вкусом. Нервный и дерганый,  Ормерин  был  подвержен
приступам черной меланхолии и нередко хандрил. Из-за  несварения  желудка  -
считала Трой.
   И наконец - Гарсия - никто почему-то не помнил, что его зовут  Вольф.  На
его  бледных  и  впалых  щеках  всегда  темнела  десятидневная  щетина,   по
непонятным причинам  не  превращавшаяся  в  бороду;  ходил  он  неизменно  в
засаленных серых брюках, выцветшей рубашке и  совершенно  немыслимом  плаще.
Буйные темно-русые волосы, которых  никогда  не  касалась  расческа,  темные
дерзкие глаза, поразительно красивые руки и  полная  бесцеремонность  -  вот
весь Гарсия. Два года назад он нагрянул без приглашения в лондонскую  студию
Трой. Вместо визитной карточки он протянул  ей  собственный  бюст  в  глине,
завернутый в мокрую  и  грязную  рубашку.  Протиснувшись  мимо  художницы  в
прихожую, он прошагал в студию, развернул бюст и молча водрузил его на стол.
Потом они стояли рядом с Трой и долго  разглядывали  глиняную  голову.  Трой
спросила, как его зовут и что он хочет. ?Гарсия?, - буркнул молодой человек.
Хотел он лепить с натуры, но в карманах всегда гулял ветер.  Трой  высказала
замечания насчет его работы, дала ему двадцать фунтов и  -  с  тех  пор  так
толком и не могла избавиться от назойливого скульптора.  Время  от  времени,
порой - крайне не вовремя, он  появлялся  у  не„  в  студии,  причем  всегда
приносил новую работу. Выразить себя ему удавалось только  в  глине,  а  все
остальное выходило маловразумительным. Зато  глиняные  скульптуры  неизменно
вызывали всеобщий восторг. Ходил Гарсия вечно  немытый,  всклокоченный,  был
начисто лишен каких бы то ни было комплексов и не интересовался ничем, кроме
своей работы. Трой всегда старалась хоть как-то помочь ему и  мало-помалу  о
творениях молодого скульптора заговорили. Гарсия начал работать в камне. Его
попросили показать несколько работ на выставке группы ?Возрожденный  Феникс?
и стали подкидывать кое-какие  заказы.  Денег  у  него  было  всегда  -  кот
наплакал, и многие люди от него сторонились, хотя некоторые женщины находили
его  необыкновенно  привлекательным,  чем  Гарсия  совершенно  беззастенчиво
пользовался.
   Уложив натурщицу в нужную позу, Трой подошла  к  Гарсии.  Остальные  пока
расставляли мольберты и устраивались поудобнее. Трой  остановилась  и  стала
рассматривать  ?Комедию  и  Трагедию?   -   глиняную   модель   скульптурной
композиции, заказанной Гарсии  для  нового  театра  в  Вестминстере.  Гарсия
установил скульптуру на высоком постаменте с четырьмя колесами, возле южного
окна. Обе женские фигуры вздымались из цилиндрического основания. Комедия  -
полностью обнаженная, а Трагедия - в аляповатой мантии. Маски они держали  в
руках  над  головой.  По  композиции   подразумевалось,   что   эти   фигуры
представляют собой языки пламени. Формы были упрощены до  предела.  На  лице
Комедии застыло угрюмое выражение, тогда как Трагедия ехидно ухмылялась.
   Гарсия с недовольной физиономией стоял рядом, ожидая, что скажет Трой.
   - Что ж, - произнесла она. - Мне нравится.
   - Я думал, что нужно?  -  Он  замолк,  изобразив  руками  шлейф,  которым
собрался прикрыть ноги Комедии.
   - По-моему, не стоит, -  сказала  Трой.  -  Это  нарушит  общий  настрой.
Впрочем, я в этом не специалист. Я ведь - художница. А почему, кстати,  если
я смею спросить, вы решили устроиться в моей студии?
   - Я решил, что вы не станете возражать. - Говоря, Гарсия глотал отдельные
звуки, а произношение немного напоминало кокни. - Через  две  недели  я  уже
смотаю удочки. Нужно же мне было где-то поработать.
   - Да, так вы и написали в своей необычной записке. Вы опять без гроша?
   - Да.
   - А куда вы переедете через две недели?
   - В Лондон. Мне предоставляют комнату.
   - Где?
   - Где-то в Ист-Энде, кажется. В помещении бывшего склада.  Один  знакомый
парень уговорил владельца впустить меня туда. Он даст мне адрес. Я съезжу на
недельку отдохнуть куда-нибудь, а потом примусь за скульптуру.
   - Кто заплатит за камень?
   - Мне пообещали хороший аванс.
   - Понятно. Что ж, будем надеяться, что все  это  у  вас  выгорит.  Теперь
послушайте меня  внимательно,  Гарсия.  -  Трой  оглянулась  по  сторонам  и
понизила голос. - Пока вы живете и работаете в моей студии, вы должны  вести
себя прилично. Вы понимаете, что я имею в виду?
   - Нет.
   - Прекрасно понимаете. Никаких ваших привычных шалостей с женщинами я  не
потерплю. Вы все время сидите совсем рядом с Соней. Вы с ней вместе живете?
   - Когда хочется кушать - нужно кушать, - философски изрек Гарсия.
   - У меня здесь не  ресторан,  зарубите  это  себе  на  носу,  пожалуйста.
Хорошо? Я видела, как вчера вы пытались заигрывать с Сиклифф. Этого  я  тоже
не потерплю. В Татлерз-энде не должно быть  никаких  псевдобогемных  штучек,
никакой свободной любви или даже обычного флирта. Это шокирует прислугу,  да
и вообще неприятно. Договорились?
   - Угу, - ухмыльнулся Гарсия.
   - Поза изменилась, - раздался голос Кэтти Босток из центра студии.
   - Да, эт-та точно, - поддакнул Уотт Хэчетт. Остальные художники устремили
на него неодобрительные взгляды. Австралийский акцент сиднейца был настолько
выражен, что эффект получался почти комичный.  Некоторые  даже  подозревали,
что Хэчетт нарочно валяет дурака. В школе Трой  было  принято,  что  новички
раскрывают рот лишь тогда, когда к ним обращаются. Уотт об этом  не  знал  и
Трой, которая люто ненавидела ссоры, всерьез беспокоилась по  этому  поводу.
Простодушию Хэчетта  можно  было  позавидовать.  Оно  же  порой  делало  его
совершенно невыносимым. Трой подошла к мольберту Кэтти, посмотрела на четкий
рисунок и перевела взгляд на натурщицу. Затем прошагала к подиуму и опустила
правое плечо Сони в прежнее положение.
   - Лежи вот так, Соня.
   - Поза - ну совершенно кошмарная, мисс Трой.
   - Ничего, продержись ещ„ немного.
   Трой принялась расхаживать по  студии,  проверяя,  как  идут  дела  у  е„
учеников. Начала она с Ормерина, расположившегося на левом фланге.
   - По-моему, чуть скованно, - сказала она, немного помолчав.
   - Она ни секунды не лежит спокойно, - пожаловался  француз.  -  Настоящая
егоза.  То  дрыгнет  ногой,  то  поводит  плечами.  Невозможно  работать   -
совершенно невозможно.
   - Начните заново. Сейчас она лежит правильно. Зарисуйте как есть.  У  вас
получится, вот увидите.
   - Последние три месяца были для меня сущ