ел людьми. Нагрянула скотленд-ярдовская
братия и расследование стало приобретать привычные очертания.  При  виде  до
боли знакомых фигур в плащах и котелках у Аллейна защемило сердце; как будто
и не было года, проведенного вдали от берегов туманного  Альбиона.  Один  из
вновь прибывших, рослый и плечистый, при виде Аллейна просиял и расплылся до
ушей. Старина Фокс!
   - Как же я рад вас видеть, сэр!
   - Привет, Фокс, старый дружище!
   А вот и сержант Бейли с физиономией на  целую  сотую  менее  вытянутой  и
мрачной, чем всегда, и верный  служака  -  сержант  Томпсон.  Сиплые  голоса
дружно пролаяли:
   - Рады вас видеть, сэр!
   Суперинтендант Блэкман, довольно улыбаясь,  созерцал  радостную  встречу.
Дождавшись, пока обмен приветствиями и рукопожатиями подойдет  к  концу,  он
представил Аллейну лысого человечка, низкорослого и очень опрятного.
   - Инспектор Аллейн, позвольте представить вам доктора  Амптхилла,  нашего
полицейского врача.
   - Здравствуйте, мистер Аллейн. Мне сказали, что вы  хотели  меня  видеть.
Извините, что заставил вас ждать.
   - Я совсем недавно приехал, - сказал Аллейн. - Пойдемте взглянем на место
преступления.
   Блэкман провел их по коридору и отомкнул  дверь,  открывавшуюся  прямо  в
сад. В воздухе пахло вечерней сыростью. Тьма уже сгустилась.
   - Позвольте, я покажу дорогу, - вызвался Блэкман.
   Длинный луч фонарика  выхватил  из  темноты  фрагмент  извилистой  тропы.
Построившись  гуськом,  полицейские  зашагали  вслед  за   суперинтендантом.
Невидимые во тьме ветви деревьев царапали щеки Аллейна,  словно  крючковатые
старушечьи пальцы. Наконец, впереди замаячил совсем черный прямоугольник.
   - Эй, Слиго, ты там? - окликнул Блэкман.
   - Да, сэр, - отозвался из темноты невидимый голос.
   Загромыхали ключи и заскрипели дверные петли.
   - Подождите минутку, я найду выключатель,  -  сказал  Блэкман.  -  Вот  и
готово.
   Вспыхнул свет. Аллейн обогнул деревянную перегородку и очутился в студии.
   В нос ему шибанул едкий запах краски и терпентина, а в глаза брызнул сноп
света. Мощная лампа, установленная над подиумом, заливала его  ярким  светом
подобно тому, как освещает пациента светильник над столом  хирурга.  Блэкман
повернул только один выключатель - поэтому остальная часть студии оставалась
в темноте.  При  всем  желании  трудно  было  достичь  более  драматического
эффекта. Голубая шелковая драпировка сияла столь  ослепительно,  что  резала
глаз.  Складки  ниспадали  волнами,  пронзенные   посередине   окровавленным
кинжалом. Торчавшее, как гвоздь, лезвие отбрасывало зловещую тень на голубую
ткань. На краю  этой  композиции,  внезапно  исчезая  в  тени,  расположился
вытянутый белый холм.
   - Ни к драпировке, ни к ножу никто не притрагивался, - доложил Блэкман. -
Хотя что-то, разумеется, сдвинули, когда приподнимали жертву.
   - Конечно, - кивнул Аллейн.  Подойдя  вплотную  к  подиуму,  он  осмотрел
лезвие. Острое, трехгранное,  резко  заостренное  к  концу,  оно  напоминало
огромную упаковочную иглу. На кончике бурела  ржавчина.  Заржавело  и  самое
основание  кинжала,  выглядывавшее  из  складок  шелковой   материи.   Рядом
багровели два  пятна  запекшейся  крови.  Аллейн  кинул  взгляд  на  доктора
Амптхилла.
   - Кровь потекла, должно быть, когда жертву приподняли, сняв с кинжала?
   - Что? Ах, да. Думаю, что  кровотечение  продолжалось  до  самой  смерти.
Насколько я понимаю, опустив убитую на доски,  больше  е„  уже  не  трогали.
Когда я приехал, тело лежало там же, где и сейчас.
   Врач повернулся к белоснежному холму.
   - Снять?
   - Будьте любезны, - кивнул Аллейн.
   Доктор Амптхилл сдернул простыню.
   Трой сложила руки Сони на е„ обнаженной груди.  Тень  от  скрещенных  рук
падала вниз таким образом, что нижняя  часть  торса  покойной  скрывалась  в
темноте. Зато плечи, руки и голова были залиты  ослепительно  ярким  светом.
Тонкие брови слегка вздернуты, словно в изумлении.
   - Трупное окоченение выражено четко, - сказал врач.  -  Смерть  наступила
одиннадцать часов назад.
   - Вы осмотрели рану, доктор Амптхилл?
   - Только  снаружи.  Судя  по  всему,  лезвие  было  укреплено  не  строго
вертикально. Оно прошло между четвертым и пятым ребрами и пронзило сердце.
   - Давайте взглянем на рану.
   Аллейн аккуратно перевернул одеревеневшее  тело  набок.  На  спине  четко
выделялись загоревшие участки. Примерно в  трех  дюймах  левее  позвоночника
темнел след прокола. Несмотря на окружавший е„ венчик запекшейся крови, сама
дырочка казалась крохотной и аккуратной.
   - Да, - кивнул Аллейн. - Все выглядит именно так, как вы сказали,  доктор
Амптхилл. Нужно  сфотографировать.  Бейли,  попробуйте  снять  отпечатки.  С
покрывала, кинжала и досок. Надежды, конечно, немного, но вы уж  не  ударьте
лицом в грязь.
   Пока  Томпсон   настраивал   фотоаппарат,   Аллейн   повернул   остальные
выключатели  и  приступил  к  осмотру  залитой  ярким  светом  студии.  Фокс
присоединился к нему.
   -  Странное  какое-то  преступление,  -  сказал  он.  -  Я  бы  сказал  -
романтическое.
   - Господи, Фокс, у вас слишком мрачные представления о романтизме.
   - Тогда - громкое, - поспешил исправиться Фокс. - К  утру  сюда  нагрянут
целые орды репортеров.
   - Хорошо, что вы мне напомнили - я должен отправить телеграмму Батгейтам.
Они ждут меня завтра. Перейдем к делу, Братец Лис . Сейчас мы  видим  студию
такой, какой она была  этим  утром,  когда  собрался  весь  класс.  На  всех
палитрах смешаны краски, на мольбертах укреплены холсты.  У  нас  есть  семь
эскизов - семь разных версий обнаженной натуры.
   - Да, это ценно, - согласился Фокс. - Те из них, по меньшей мере, которые
имеют хоть отдаленное сходство с человеческим существом. Вот  эта  кошмарная
мазня слева больше напоминает мне скопище червей,  чем  обнаженную  женщину.
Неужто это и в самом деле она?
   - Похоже, что да, - произнес Аллейн.  -  судя  по  всему,  этот  художник
отдает предпочтение сюрреализму, или выражает свои чувства в ином измерении,
недоступном нам, простым смертным.
   Он присмотрелся к холсту, потом перевел взгляд на рабочий столик.
   - Вот, нашел. На  коробке  с  красками.  Филлида  Ли.  Да,  Фокс,  работа
довольно чудная, согласен. Зато вот эта громадина по соседству уже  придется
нам по вкусу. Тут уж все четко и ясно.
   Аллейн указал на монументальное полотно Кэтти Босток.
   - Здорово, - восхитился Фокс. Он  водрузил  на  нос  очки  и  вперился  в
картину.
   - Здесь прекрасно показано положение тела, - сказал Аллейн.
   Полицейские переместились к мольберту Седрика Малмсли.
   - А вот тут, похоже, трудился наш иллюстратор, - заметил  Аллейн.  -  Да,
вот как раз и рисунок к криминальному сюжету.
   - О Боже! - воскликнул пораженный до глубины души Фокс.  -  Он  изобразил
девушку уже после смерти!
   - Нет, нет, - поспешил успокоить его Аллейн. - Это изначальный  материал.
Он только добавил сюда кинжал и мертвенный  взгляд.  Вот  тут  целая  охапка
таких набросков. Гм, довольно соблазнительные формы  -  что-то  есть  в  его
манере от Бердслея, по-моему. Ого! - Аллейн  обнаружил  изящную  акварель  в
старинном стиле, изображавшую троих косцов посреди поля со скирдами сена, за
которым виднелись подстриженные ивы, а  в  отдалении  высился  средневековый
замок с зубчатыми стенами,  витиеватыми  оконцами  и  резными  башенками.  -
Занятно, - пробормотал Аллейн.
   - Что именно, мистер Аллейн?
   - Чем-то мне это знакомо. Не могу вспомнить - словно одна половина  мозга
опережает другую. Ладно, не имеет значения. Послушайте, Братец  Лис:  прежде
чем двигаться дальше, мне бы хотелось рассказать вам о том, что уже известно
мне. - И Аллейн изложил ему все, что узнал из рапорта Блэкмана и из беседы с
Трой. - И вот, что из этого вышло, - закончил он. - А ведь вся эта история с
кинжалом и завязалась-то десять дней назад лишь потому, чтобы доказать:  да,
мол, автор не приукрасил, убить так и в самом деле можно.
   - Понимаю, - кивнул Фокс. - Что ж, теперь авторскую версию можно  считать
окончательно доказанной.
   - Да, -  невесело  согласился  Аллейн.  -  Окончательно  и  бесповоротно.
Кстати, как видите, Малмсли изобразил,  что  кончик  кинжала  торчит  из-под
левой груди убитой. И для пущей убедительности добавил алую  струйку  крови.
Н-да, любопытное собрание.
   - А вот эта картина мне по-настоящему нравится,  -  с  одобрением  сказал
Фокс.
   Он остановился напротив мольберта Вальмы Сиклифф. На картине,  написанной
размашистыми и  сочными  мазками,  была  изображена  подчеркнуто  удлиненная
обнаженная  фигура.  Художница  использовала  необычное  сочетание  синих  и
розовых тонов.
   - Очень элегантно, - похвалил Фокс.
   - Даже слишком, - пробормотал Аллейн. - Однако! Вы только сюда взгляните!
   Всю написанную акварельными красками картину Френсиса  Ормерина  наискось
пересекала   грязно-синяя   полоса,   которая    заканчивалась    совершенно
омерзительной кляксой. Произведение выглядело безнадежно испорченным.
   - Похоже, тут что-то случилось.
   - Судя по всему - да. Табурет перевернут. Вода в ведерке  расплескана,  а
одна из кистей валяется на полу.
   Аллейн подобрал кисть и провел ею по палитре. На светлом  фоне  появилось
грязно-синее пятно.
   - Должно быть, художник уже приготовился нанести на картину  эту  краску,
когда его что-то настолько  испугало,  что  рука  резко  дернулась  и  кисть
мазнула по диагонали. Он вскочил, опрокинув табурет и толкнув столик. Бросил
кисть  на  пол.  Посмотрите,  Фокс  -  почти  по  всей  студии  видны  следы
беспорядка. Обратите внимание на груду кистей перед этим крупным  холстом  -
это, наверное, картина Кэтти Босток - мне е„ стиль знаком.  Так  вот,  кисти
эти явно брошены на палитру в сумятице. Ручки перепачканы краской. А  теперь
взгляните на эти тюбики с краской и  кисти.  Неведомый  нам  ученик  сначала
уронил тюбик на пол, а затем наступил на него. Цепочка следов ведет прямо  к
подиуму. Следы, пожалуй, мужские - верно? Вон он сколько натоптал,  и  почти
повсюду. А вот наша сюрреалистка, мисс Ли, перевернула бутылочку  терпентина
прямо на свой ящик с красками. Да и на рабочем  столике  иллюстратора  царит
полный ералаш. И он положил мокрую кисть прямо на чистую рукопись. Да, сюда,
пожалуй, можно приводить начинающих следователей, чтобы тренировались.
   - Но нам весь этот беспорядок говорит лишь об одном, -  заметил  Фокс.  -
Что они все переполошились. Хотя вот по этому полотну такого не скажешь.
   Он снова вернулся к картине Сиклифф и залюбовался ею.
   - Вам, похоже,  приглянулась  манера  мисс  Сиклифф,  -  лукаво  произнес
Аллейн.
   - Что? - встрепенулся Фокс, переводя взгляд на Аллейна.  -  Черт  побери,
сэр, как вы определили, чья это работа?
   - Очень просто, Фокс. Это - единственное рабочее место, на котором  царит
полный порядок. Сами оцените - все абсолютно  идеально.  Аккуратный  ящичек,
кисти чисто вымыты, лежат рядом с  палитрой,  тряпочка  тоже  под  рукой.  Я
предположил, что картина принадлежит мисс Сиклифф,  потому  что  именно  она
находилась рядом с натурщицей, когда та встретила свою  смерть.  Я  не  вижу
причин, по которым общий беспорядок должен был затронуть вещи мисс  Сиклифф.
Строго говоря, именно она убила мисс Глюк. Она ведь опустила обнаженное тело
натурщицы  на  острие  кинжала.  Конечно,  если  мисс  Сиклифф  не   убийца,
вспоминать  об  этом  ей  довольно  несладко.  Да,  скорее   всего   полотно
принадлежит е„ кисти.
   - Что ж, босс, в логических построениях вам не откажешь. Ох, вот  уж  где
настоящий бардак! - Фокс склонился над раскрытым ящиком Уотта Хэчетта. Там в
полном беспорядке  громоздились  початые  и  почти  пустые  тюбики  масляных
красок;  многие  -  без  крышечек.  Лоточки  и  кисти  были  залиты  клейкой
желеобразной  массой,  к  которой  прилипала  всяческая  дребедень.  Окурки,
спички, кусочки угля перемешались с обрывками листьев, сломанными  веточками
и чудовищно грязными тряпками.
   - Только навоза не хватает, - протянул Фокс. - Ну и неряха!
   - Точно, - кивнул Аллейн. - Со дна одного из особенно загаженных лоточков
он извлек засохший лист и принюхался.
   - Голубой эвкалипт. Значит, неведомый чистюля - скорее всего не кто иной,
как наш австралиец. Забавно, ведь он подцепил  этот  листок,  рисуя  этюд  в
каком-нибудь буше на противоположном полушарии. Я знаю этого юнца. Он взошел
на борт нашего корабля в Суве, вместе с мисс Трой. И путешествовал с ней  за
е„ же счет.
   - Вот как, - безмятежно изрек Фокс. -  Может  быть,  вы  и  с  мисс  Трой
знакомы, сэр?
   - Да.
   - Мы закончили, сэр, - послышался голос фотографа.
   - Хорошо, сейчас иду.
   Аллейн подошел к помосту.  Труп  натурщицы  лежал  в  прежнем  положении.
Аллейн задумчиво посмотрел на тело, припомнив слова Трой: ?Покойники  всегда
приводили меня в ужас.?
   - Да, при жизни она была красива,  -  тихо  произнес  он  и  накрыл  тело
простыней. - Перенесите е„ на  тот  диванчик.  Кажется,  это  диван-кровать.
Можно уже отвезти тело  в  морг.  Вскрытие  вы  произведете  завтра,  доктор
Амптхилл?
   - Да, первым же делом, - кивнул врач. - Машина из морга уже ждет снаружи,
на подъездной аллее. Студия встроена в  кирпичную  стену,  которая  отделяет
этот сад от подъездной аллеи. Мне показалось, что мы сбережем время и  силы,
если машину подгонят задом вот к этому окну и подадут через него носилки.
   - Вот к этому, говорите?
   Аллейн подошел к окну в южной стене студии. Наклонившись, осмотрел пол.
   - Здесь, похоже, трудился наш скульптор, Гарсия. Весь пол усеян комочками
глины. Свет из окна падал прямо на его работу. Постойте-ка минутку.
   Аллейн  включил  фонарик  и   осветил   подоконник.   Он   был   испещрен
перекрестными царапинами.
   - Кому-то подобная идея пришла в голову  до  вас,  доктор,  -  сказал  он
Амптхиллу. Вынув из кармана пару перчаток, Аллейн натянул их и открыл  окно.
Свет, падавший  из  студии,  осветил  стоявший  снаружи  белый  погребальный
фургончик. Воздух казался зябким и  промозглым.  Аллейн  посветил  фонариком
вниз, на землю. Прямо под окном, на мягкой почве  четко  отпечатались  следы
автомобильных шин.
   - Взгляните-ка, мистер Блэкман.
   Суперинтендант перегнулся через подоконик.
   - Да, кто-то подогнал машину прямо к этому окну, - сказал он. - По словам
мисс Трой, за вещами Гарсии в субботу утром приезжали  из  службы  доставки.
Может быть, Гарсия сам распорядился, чтобы они подкатили  прямиком  к  этому
окну? А? Можно такое допустить? Гарсия передал вещи через окно, их погрузили
в машину, а он преспокойно отправился налегке.
   - Пешком, - добавил Аллейн. - Что ж, вы, должно быть, правы.  Но  тем  не
менее, если не возражаете, я хотел бы, чтобы  носилки  вынесли  через  дверь
студии. Может быть, в этой стене  где-нибудь  ещ„  прорезана  дверь?  Вы  не
знаете?
   - Неподалеку отсюда находится гараж. Мы можем  отнести  носилки  туда,  а
фургончик подъедет к воротам гаража.
   - Это меня уже больше устраивает, - кивнул Аллейн.
   Блэкман крикнул в окно:
   - Эй, ребята! Подъезжайте к  задним  воротам  и  присылайте  санитаров  с
носилками сюда. Их встретит наш челок.
   - Есть, шеф! - откликнулся задорный голос.
   - Слиго, отправляйся в гараж - покажешь дорогу.
   Стоявший у дверей констебль вышел наружу, а пару минут спустя возвратился
вместе с двумя санитарами. Тело Сони погрузили на носилки и вынесли в свежую
ночь.
   - Что ж, я, пожалуй, тоже пойду, - негромко произнес доктор Амптхилл.
   - И я, с  вашего  позволения,  мистер  Аллейн,  -  сказал  суперинтендант
Блэкман. - Я жду свежих вестей по поводу нашего ограбления. Двое моих  людей
слегли с гриппом и мне, кроме как на себя самого, рассчитывать больше не  на
кого. Но мы, все здесь присутствующие - в вашем полном распоряжении.
   - Спасибо, Блэкман. Постараюсь не причинять вам лишних хлопот.  Спокойной
ночи.
   Дверь за ними негромко  захлопнулась,  а  голоса  быстро  растворились  в
отдалении. Аллейн повернулся к оставшимся и поочередно обвел взглядом Фокса,
Бейли и Томпсона.
   - Вся моя старая команда в сборе!
   - Да, сэр, - просиял Бейли. - И мы страшно этому рады.
   - Я тоже, - улыбнулся Аллейн. - Что ж, за  работу,  друзья.  Насколько  я
понимаю, со снимками и отпечатками вы закончили?  В  таком  случае,  давайте
перевернем этот подиум. Все тут размечено мелом, так что мы потом без  труда
вернем его в прежнее положение.
   Подиум перевернули и поставили на бок. Через щели между плохо пригнанными
досками просачивался свет. Из самой широкой щели торчала  рукоятка  кинжала.
Выглядела она внушительно: была туго обмотана  плотно  прилегающими  витками
потускневшей от времени проволоки, а от лезвия отделена  крепкой  поперечной
гардой. Одним концом гарда вгрызлась в доску платформы.  Трехгранный  клинок
засел в щели между досками плотно, словно в тисках.
   - Кинжал вбили в щель под небольшим углом, чтобы он легче проник в  тело.
Очень тонко подстроенная, мерзкая и дьявольски хитроумная ловушка. Займитесь
отпечатками пальцев, Бейли. А вы, Томпсон - фотоснимками.
   Аллейн тем временем продолжил осмотр студии. Подойдя к дивану, он откинул
покрывало, обнаружив под ним неубранную постель.
   - Фи, двойка по прилежанию мистеру Гарсии.
   Вдоль стены выстроилась вереница обрамленных холстов, лицевой стороной  к
стене. Аллейн принялся методично, один за другим, осматривать их. Он  решил,
что большая картина в розовых тонах,  изображающая  гимнастку  на  трапеции,
принадлежит скорее всего кисти Кэтти Босток.  Во  всяком  случае,  округлое,
немного скуластое  лицо  крайне  напоминало  лицо  натурщицы,  мертвое  тело
которой только что унесли санитары. Точно судить Аллейн не мог,  потому  что
большую часть головы кто-то соскреб ножом. Аллейн аккуратно развернул к себе
следующий холст и охнул.
   - В чем дело, сэр? - взволнованно спросил Фокс.
   - Взгляните сами.
   На портрете была изображена  девушка  в  зеленом  бархатном  платье.  Она
стояла, выпрямившись, возле белоснежной  стены.  Платье  ниспадало  крупными
складками до самого пола. Портрет дышал жизнью и  был  создан  с  совершенно
поразительной  простотой.  Руки,  казалось,  были  выписаны  всего  десятком
мазков. За тяжелым платьем угадывались изящные очертания тела девушки.
   А вот лицо кто-то грубо затер тряпкой,  нанеся  поверх  красное  пятно  с
усами.
   - О Боже, - не удержался Фокс. - Это, должно быть,  какие-то  современные
выверты, сэр?
   - Не думаю, - пробормотал Аллейн.  -  Подумать  страшно  -  какой  жуткий
вандализм! Дело в том, Фокс, что кто-то стер тряпкой лицо, пока  краска  ещ„
не высохла, а затем изуродовал портрет этой мерзкой пачкотней. Посмотрите на
эти усы - их нанесли с остервенением. Кисть с такой силой  ткнули  в  холст,
что кончик даже сплющился. Словно это выходка мстительного  ребенка.  Только
очень гадкого ребенка.
   - Интересно, сэр, кто мог нарисовать  этот  портрет.  Если  на  нем  была
изображена эта девушка, Соня Глюк,  то  акт  вандализма  может  иметь  самое
прямое отношение к убийству. А вдруг портрет написал сам убийца?
   - Не думаю, - покачал головой Аллейн. - На голове  уцелел  локон  светлых
волос, а Соня Глюк была брюнеткой. Что же касается личности художника? -  Он
ненадолго приумолк. - Здесь, по-моему, сомнений нет.  Эту  картину  написала
Агата Трой.
   - Но ведь стилю можно подражать?
   - Можно.
   Аллейн повернул изуродованную картину лицевой  стороной  к  стене.  Затем
закурил сигарету.
   - Я хочу обрисовать вам положение вещей, друзья. В настоящее время мы  не
располагаем даже намеком на возможный мотив  этого  убийства.  Ну  и  ладно.
Итак, восемь учеников,  натурщица  и  сама  мисс  Трой  по  утрам  ежедневно
работали в этой студии, начиная с субботы, 10-го  сентября,  и  до  пятницы,
16-го. В пятницу работа продолжалась до половины первого, затем они  кучками
прошли в дом и пообедали, вскоре после чего уехали в  Лондон  -  вс