о какая-то
западная  фирма  деньги  вложила,  ради  искусства, - ты  чего  в  искусстве
понимаешь? Ни бум-бум? Ну и не возникай тогда!
     - Мне-то что, я не возникаю. А вот рэкетиры,  должно быть, в  искусстве
понимают. Пришли, глядят - искусство! -  и зарыдали  от умиления,  сопли  по
щекам  размазали и домой  пошли восвояси,  приговаривая просветленно:  какой
Мурашов  человек  хороший, да какой художник талантливый! Не  будем  обижать
его, ведь это человек искусства!
     - Зря ехидничаешь, между прочим. За  "крышу" он, конечно,  платит,  без
этого нынче никак нельзя, а вот "грязные" через него не идут...
     - Ага. И он до сих пор жив.
     - Ексель-моксель,  да ты  ж не понимаешь ничего в  этих делах!  Чего ты
лезешь, знатока из себя строишь!  Что ты  про мафию  знаешь? Ты в  детективы
откуда подался? Из ментов, небось?
     Кис кивнул утвердительно.
     - А  туда  же, судить-пересудить.  Это ж не сопляки-уголовники,  это  ж
солидные люди, с понятием! Они с Мурашовым и поладили...
     - Как это? - недоверчиво удивился Кис.
     -  А так, дорогой мой  мент-дефектив: поладили!  У  него отец  кем был?
Генералом! Военным атташе!
     - И что? - тупо посмотрел на него Кис.
     Телевизионная знаменитость  даже  откинулась на  стуле,  чтобы  получше
рассмотреть  такого тупого  детектива.  Насладившись  созерцанием, во  время
которого Кис с  самым честным глупым видом моргал ресницами, звезда голубого
экрана довольно пояснила:
     - А то, что друзья отца - это все генералитет! Высокопоставленные люди!
И Алекса Мурашова опекают. Как-то они там столковались... А уж как именно  -
не имею чести знать.  Ладно,  что  с  тобой  время терять.  Ты  не обижайся,
детектив, это я спьяну.  Не  обижайсь,  слышь? Будем  дружить. Еще, глядишь,
пригодимся друг другу. Не имей сто рублей, а имей сто друзей...
     С  этими  словами он  поплелся  собирать своих разбредшихся гостей  для
очередного тоста.


     Перечитав   заложенную  в   компьютер   информацию,   Алексей  довольно
улыбнулся:  как знал, когда  просиживал,  скучая, всю эту пьяно-безрадостную
вечеринку,  что  окупятся  его  старания!  Если жену Мурашова  действительно
похитили, - то он будет знать,  в каком направлении копать: у "безупречного"
Мурашова наверняка найдутся делишки, которыми он нажил себе немало врагов!
     Последняя страничка в его  файле на Мурашова была короткой: он ввел при
помощи сканнера  попавшуюся  ему  когда-то статью.  О  его свадьбе  с некоей
Алиной  Дементьевой  издатель  интервью  не  давал,  но в журнальной  статье
цитировалась его реплика. На вопрос журналистов о биографии его будущей жены
он,  якобы,  ответил: "Посмотрите на нее  - вы  увидите ангела.  А  разве  у
ангелов  спрашивают  биографию?" Автор журнальной статьи,  стараясь вытащить
хоть что-нибудь сенсационное, также писал, что это "романтическая  история",
"любовь  с  первого взгляда", и что о  предстоящей  свадьбе  было  объявлено
меньше, чем через два месяца после знакомства.
     Разглядывая  журнальные фотографии, на  которых была запечатлена  Алина
Мурашова,  Кис  нашел,  что в  этом  нет  ничего удивительного.  У нее  было
действительно ангельское лицо.
     Да только Кис в ангелов не верил.



Глава 3


     Мурашовы жили за городом на даче. Поселок находился  недалеко от Москвы
и  был  известен  роскошными дачами с  гектарными  участками, которые Сталин
дарил танцорам и певцам Большого в тридцатые годы. Теперь там жили не только
и даже вовсе  не  звезды  оперы  и балета,  и  старые уютные деревянные дачи
сменились дорогими и безвкусными кирпичными особняками.
     Сорок  пять   минут   спустя  Кис  уже   подъезжал   к  очаровательному
трехэтажному дому Мурашовых. "Не зря мужик занимается искусством, -  подумал
Кис, -  домишко со  вкусом построил". Дом  был  сложен из отесанного  камня,
крыша была  не из  белой  жести,  как  нынче  делалось  почти повсеместно, а
сбегала темной черепицей, крыльцо  было  убрано  цветами в нарядных глиняных
горшках. Решетчатые ворота бесшумно разъехались  перед  машиной детектива, и
он  затормозил  у  крыльца.  Мурашов вместе с каким-то молодым  человеком, в
котором Кис безошибочно  учуял челядь, ждали его  в  дверях.  Он  благодарно
потряс руку Киса и пропустил его в дверь. Кис повернулся к слуге: "Мне нужен
кофе,  бутерброд  и  рюмка  коньяку".  Мурашов  энергично   кивнул  головой,
подтверждая распоряжение Алексея, и они направились в кабинет.
     Книги  в   застекленных  темных   шкафах,   обширный  удобный  стол   с
компьютером, проектором  и  еще какой-то  техникой,  черные кожаные кресла -
дорого  и сдержанно. Пожалуй,  и в  гостиной, через которую  они  только что
прошли, нет никаких сюсек  и цацек,  которые так любят жены богатых мужей, -
отметил  про  себя  Кис. Единственным украшением  в  доме  были  картины  (о
достоинстве их Кис не взялся бы  судить, это было что-то авангардистское), -
вне всякого сомнения, гордость хозяина.
     - Итак?
     -  Итак, она исчезла. Значит, вечером  я работал, У меня  сейчас  много
работы, приходится и дома заниматься делами...
     - В костюме?
     - Простите, не понял?
     -  На вас костюм и галстук.  Дорогой костюм и дорогой галстук. Это ваша
домашняя одежда?
     - Я надел к вашему приходу.
     Кис  почесал  нос,  но вслух  ничего  не  сказал  из  всего  того,  что
промелькнуло в  голове. А из того, что промелькнуло,  самым нежным  было  "у
мужика крыша капитально съехала".
     -  Я работал в  кабинете, а моя жена смотрела телевизор.  Потом она мне
пожелала спокойной  ночи  и  ушла  к  себе.  Это было  где-то около  десяти,
передача по телевизору еще не закончилась. Около часу ночи, немного позже, я
тоже поднялся наверх. Я не хотел Лину будить и не  собирался к ней заходить,
но вдруг заметил свет  в ее комнате. Я удивился, что она  еще не спит  - моя
жена обычно ложится спать довольно  рано.  Я постучал, но она не ответила. Я
подумал, что она, может, со светом заснула, и открыл дверь. А ее нет.
     Мурашов  говорил  без эмоций,  стараясь  быть точным  и  подробным. Его
приятный, хорошо модулированный  голос  был  размерен  и  полон достоинства.
Такой  отличник  из  привилегированного   учебного  заведения,  прилежный  и
приторно вежливый. Это вызвало глухое раздражение у Киса.
     -  Вместе  с Георгием  - это  мой охранник  и секретарь, вы его видели,
когда вошли...
     Кис удивился. Этот парень - охранник? Секретарь - еще куда ни шло, хотя
этому типу больше пристало бы  быть официантом в дорогом ресторане... Гляди,
какой нынче пошел боди-гард: услужливый, лощеный!
     -  ...  Мы  осмотрели весь дом и  сад,  -  продолжал Александр, разводя
руками в знак своего удивления, - звали и кричали, но Лины нигде нет.
     Его  разведенные руки  застыли в жесте  недоумения, и  он вопросительно
посмотрел на Киса, словно давая понять, что он сделал и сказал все, что мог,
и теперь его, Киса черед говорить и действовать.
     Жест  показался  Алексею театральным, и он молчал, пытаясь  понять, что
это -  обычная манера  себя вести, пусть даже  и с неуловимым налетом фальши
(такое  часто встречается у  людей,  которые желают нравиться всем), или это
роль, взятая  на сегодня, роль,  разыгрываемая перед  детективом?  Было  бы,
конечно, достаточно смешно подозревать Мурашова, но мало ли...
     - Как ваша жена могла покинуть дом? - разомкнул, наконец, рот Кис.
     -  Я даже  могу  вам сказать,  как  она  его  покинула, - с готовностью
откликнулся Мурашов. -  Через дверь, ведущую в сад. Георгий обычно  запирает
входные  двери дома после ужина, если мы никуда не уходим.  Кроме того, если
бы  она открыла входную дверь, я бы услышал из кабинета.  А дверь в сад была
открыта, вечер  жаркий  был.  И  в саду  у  нас  есть  калитка,  ведущая  на
параллельную улицу.
     Исчерпывающий   ответ.   Такие   ответы   любят  давать   сами   авторы
преступлений, продумавшие заранее  каждый  свой  шаг  и каждое  свое  слово.
Впрочем, объективности ради  надо заметить, что  в  таком же  духе  отвечают
любители детективов.
     - Вы ничего необычного в саду не заметили?
     - Нет. Все как всегда, насколько я могу судить.
     - А калитка была открыта или закрыта?
     - Закрыта. Но на  ней простая  задвижка,  и ее может любой открыть  или
закрыть. Причем бесшумно. Петли смазаны.
     Дверь отворилась, и Георгий  внес кофе, корзинку  с хлебом,  тарелки  с
нарезанной  бужениной и  сыром  и бутылку дорогого коньяку, поставил на стол
две  маленькие  тарелочки, к  каждой  из  которых  причитались нож с вилкой,
завернутые в салфетку. Подивившись снова ресторанному сервису охранника, Кис
решил начать с коньяка. Он  не  торопился  осматривать дом. Он хотел сначала
услышать  полностью  версию  мужа.  И   потом  сравнить  свои  наблюдения  с
услышанным.
     - Вы комнату вашей жены осмотрели?
     - Да.  То есть я  там был, но ничего особенного не заметил. Если же под
словом "осмотреть" вы имеете ввиду, что я должен был заглянуть  во все шкафы
или под кровать...
     - Письмо она вам не оставила?
     - Письмо? Какое письмо?
     - Записку,  письмо - например,  что она поехала навестить свою  подругу
или  маму... - Кис, проигнорировав салфетку с ножом  и вилкой, соорудил себе
бутерброд и отправил его в рот, прихлебнув кофе.
     - Нет... Я  не смотрел специально, но  я бы увидел, если бы она мне его
оставила. Оставляют ведь  на виду,  не так ли? Вот, а  на  виду ничего нигде
нет. И потом, какая  подруга ночью?  Лина  такая домашняя, она не могла уйти
ночью... К тому  же у  нее подруга всего одна, еще со  школы, и живет  она в
другом городе. А родители у нее умерли.
     - Вы не ссорились вчера вечером?
     - Мы с женой вообще никогда не ссоримся. И потом, я вам уже описал, как
прошел вечер, -  с нажимом добавил он.  - Если бы  мы  поссорились, я бы вам
сказал!
     - В каком она вчера была настроении?
     Мурашов пожал плечами. - В обычном. Как всегда.
     - А всегда в каком?
     - Трудно определить словами... Ровное. Немного задумчивое... Она натура
мечтательная, любит книги...
     - И ничего необычного, никаких перемен в ее настроении вы  не заметили?
Ни вчера, ни в последнее время? Она не нервничала, не была чем-то озабочена?
     - Да нет, пожалуй, все, как обычно.
     - Раньше случалось, что она ночью уходила из дома?
     - Никогда. - Мурашов взял  нож и вилку, отрезал себе  аккуратный ломтик
буженины, разместил  его  на  тарелке, затем отрезал  от  него  еще  меньший
кусочек и стал жевать без аппетита, отламывая хлеб маленькими кусочками. Кис
с неприязнью проследил за его жестами. И чего мужик выделывавется?
     - По крайней мере, мне  об этом ничего неизвестно, -  задумчиво уточнил
Алекс, прожевав. - Теоретически,  я не могу поручиться за  то время, когда я
сплю... Нет,  я уверен,  что  нет. Бывает, она сидит вечерами  на  террасе в
саду. Она, как я вам говорил, любит помечтать, подумать.
     Дал, что называется, развернутый  ответ.  Мурашов все  больше раздражал
Киса.
     -  Еще  вопрос. И я  вас прошу на него не  обижаться  (скоро и я  начну
изъясняться, как на дипломатическом приеме! - злился Кис): допускаете ли вы,
что у вашей жены могло быть назначено свидание?
     Мурашов мило улыбнулся.
     -  Я  понимаю, что вы не знаете Лину. А ваш опыт позволяет предполагать
всякое. Но я - я не допускаю. И знаете, почему? Ведь если я вам скажу, что я
доверяю своей жене, вы  подумаете:  ну и  осел. Правильно? (Кис не ответил).
Нет, - продолжал с торжествующей  улыбкой Мурашов - для вас я приведу другой
довод! Когда  она  уходила спать, я  сказал  ей,  что, может,  зайду еще  ее
поцеловать. А вряд ли жена пойдет на тайное свидание, зная, что к ней зайдет
муж!
     Он  посмотрел   на  Киса,  будто  хотел  проверить,  какое  впечатление
произвели его выкладки. Такой душка, всеобщий  любимчик, ждет  похвалы.  "Не
дождешься" - злорадно подумал Кис.
     Улыбка Мурашова медленно погасла.
     - Ее украли  - неожиданно сказал он,  тревожно и нетерпеливо дернувшись
на стуле.
     - Из  ваших слов  я сделал вывод, что у вас с женой раздельные спальни.
Означает ли это, что у вас есть какие-то проблемы во взаимоотношениях?
     - Нет, ни  в коей мере.  Просто мы  решили, что так удобнее. Мы ложимся
спать в разное время...  Образ  жизни,  понимаете,  не совсем  совпадает,  я
работаю часто дома... Но у нас с Линой прекрасные отношения. Прекрасные!
     Он подлил  коньяку детективу,  налил  себе  и  отхлебнул глоточек.  Кис
опрокинул свою рюмку целиком.
     - Коньяк имеет смысл  пить маленькими глотками... - произнес  Алекс.  -
Это не водка.
     Кис удивленно вскинул глаза. Причем тут коньяк? У него  жена пропала, а
он - про маленькие глотки толкует!
     - Учту, - буркнул он.
     - Просто иначе вы  не  сможете  почувствовать вкус коньяка,  -  приятно
улыбнулся  Алекс. - Водка не имеет вкуса, и ее  глотают залпом, потому что в
водке ценят, в первую очередь, эффект. А в коньяке, наоборот, - вкус... -  И
он снова дружески улыбнулся.
     - То есть, вы меня вовсе не хорошим манерам учите, - с вызовом произнес
Кис, - а просто обо мне заботитесь, даете дельный совет? Так надо понимать?
     - Разумеется, - удивился  Алекс.  -  Как  бы я мог  себе позволить  вас
учить?
     Та-а-ак, - сказал себе Кис,  - Спокойно. Вдохнули - выдохнули.  В конце
концов, это твой клиент.  Нравится - не нравится тебе Мурашов, а работа есть
работа.
     - Можно закурить? - спросил он.
     - Прошу вас.
     Алекс  придвинул  ему  девственно чистую  пепельницу. Кис провокаторски
выпустил  вонючее облако дыма от "Золотой Явы". Алекс, и  бровью  не поведя,
прошел к окну  и распахнул его. Его благопристойность была непробиваема, как
бетон.
     - Получали ли ваша жена какие-нибудь письма, звонки  в последнее время?
- сдержанно произнес Алексей.
     - Нет, насколько я знаю. Только от Кати, ее подруги,  кажется, недавно,
неделю-две назад письмо пришло... О звонках она мне ничего не говорила.
     - Какие-нибудь встречи?
     - Нет, вроде бы... Она почти все время дома. Она не любит выходить.
     - А почему вы решили, что вашу жену украли?
     - Ну, а как же иначе? Не могла же она уйти сама? Ночью? Куда? Зачем?
     - Но крадут обычно насильственно! В доме борьба не происходила. Значит,
ваша  жена  вышла в  сад по своей воле. Хотя,  как  вы говорите, она  дальше
террасы, как правило, по ночам не ходит. Итак, она вышла в сад сама, и дошла
до калитки, скорее всего, тоже сама. По крайней мере, вы  не заметили в саду
следов борьбы, и шума никакого вы тоже, я полагаю, не слышали?
     - Не слышал...
     - Иначе бы  вы мне уже об  этом сказали,  не так ли? Значит, она вышла,
судя по всему, из дома сама. Вот я вас и спрашиваю: куда?
     - Не знаю, - смутился Александр.
     -  А  вам не приходило  в голову,  что  она могла просто  уйти  от вас?
Собрать вещи и уйти, вот так, не попрощавшись?
     Мурашов  смотрел  на него растерянно. И  еще, на одну секунду, в глазах
его мелькнул страх.
     - Вы ведь  не смотрели, на  месте ли ее вещи? - Кис с  трудом сдерживал
мстительную интонацию.
     - Да нет, как же так,  нет...  Мне такое в голову не  приходило, нет...
Она  не могла!  Тем более,  накануне нашего юбилея!  Мы  послезавтра  должны
праздновать три года со дня нашего бракосочетания!
     - Ну что ж, я хотел бы начать осмотр, - поднялся Кис, стряхнув крошку с
колен и допив глоток уже остывшего кофе.



     Алексея удивила  невероятная  опрятность  спальни, которая  напоминала,
скорее,  не место, где живут,  а выставленный в магазине образец интерьера -
даже  если  предположить наличие домработницы,  порядок в  этой комнате  был
почти маниакальным.
     Постель,  в которую Алина  в  эту  ночь  явно не ложилась, была покрыта
кружевным покрывалом, на столиках  и тумбочках  лежали  кружевные салфетки и
повсюду стояли срезанные розы. Занавеси на  окне  и полог над кроватью  были
тоже кружевными, перехваченные шелковыми лентами. На кровати сидел  огромный
белый пушистый медведь с  розовым бантом  на  шее,  а из-под  подушки торчал
потертый  носик  маленькой,  старой  и  потрепанной   плюшевой  собачки.  На
туалетном столике были аккуратно  и продуманно расставлены дорогие  баночки,
коробочки, тюбики  и флакончики. Вся эта комната определенно контрастировала
с  общим стилем дома Мурашовых, дорогим и по-западному сдержанным - она была
одновременно старомодно-провинциальной и инфантильной. Именно так Кис мог бы
себе представить комнату девочки-подростка из  богатой семьи в прошлом веке.
А опрятность, с которой каждая складка каждой оборки была  зафиксирована  на
своем месте,  придавала  сходство  с  театральной  декорацией, - нашел новое
сравнение Алексей - в которой должен был играться  сентиментальный спектакль
из провинциальной  жизни. "Она  не захотела - или не  сумела - принять вкусы
своего мужа и стиль его дома" - подумал он. И, словно отвечая ему, Александр
вдруг произнес:
     - Знаете, когда  мы поженились,  Лина  сказала  мне, что в  детстве,  в
мечтах о счастливой семье, ей представлялась кружевная бело-розовая комната.
Что она  стала для нее чем-то  вроде  символа счастья.  И я,  хоть  это и не
совпадает с  моими  вкусами, согласился отделать нашу  спальню так, как  она
мечтала.
     Кису сразу представилось, как Алекс, смущенный, показывает  эту комнату
гостям, с усмешкой пожимая плечами - "у моей жены такой вот  плохой вкус..."
Или: "У моей жены такая причуда"... Или не показывает вообще, чтобы избежать
заспинных разговоров о провинциальных вкусах своей супруги?
     Он внимательно посмотрел на Мурашова, ожидая  увидеть тень иронии в его
лице, -  и не  увидел. Напротив, Алекс  был совершенно  серьезен.  Демократ,
значит. Такой вот лояльный жест -  хочешь, дорогая, этот бело-розовый зефир?
- пожалуйста, ноу проблем...
     И Алина,  воспользовавшись  снисходительным  разрешением  мужа,  хранит
теперь в неприкосновенности свой  символ счастья.  Может потому, что ничего,
кроме символа, у нее нет? - предположил он про себя.
     - "Вашу"? - спросил Кис вслух.
     - Да, - смутился Мурашов, - поначалу у нас была общая спальня.
     - У вас были недоразумения в отношениях?
     - Я вам уже  сказал, что нет! У нас с самого начала и до сих пор были и
есть прекрасные отношения!
     Мурашов явно не хотел допустить версию, что жена  могла  от него  уйти.
Или - делал вид, что не допускает?
     - В детстве, вы говорите, а где она провела свое детство?
     - Лина родилась  в  Нарофоминске, в  семье геологов,  но когда  ей было
шесть   лет[Author:TGR]  ,  ее  родители  погибли  в  авиакатастрофе.
Разбились  на маленьком самолетике где-то в тайге... Она  была  единственная
дочь в семье. После смерти родителей у нее остались дядя по отцовской  линии
и бабушка с дедушкой по материнской. Бабушка  с дедушкой  умерли  вскоре,  и
дядя, на чье попечение отдали Лину, определил ее в интернат. Но он тоже умер
давно.
     Опять  "развернутый  ответ".  Кис  посмотрел на Александра:  ямочка  на
подбородке,  пухлый  рот, ясный взгляд - не хватает  только запаха  детского
мыла и коротких штанишек. "Его-то можно не спрашивать, как он провел детство
-  за  версту  пахнет номенклатурной  семьей и престижной школой.  Разве что
спросить, как ему удалось сохранить в первозданном виде этот образ честного,
прилежного, воспитанного мальчика, от которого меня уже, кажется, тошнит!"
     Маленькая  темная комната,  смежная со  спальней, была гардеробной. И в
ней  вещи  тоже  находились  в  изумительном  порядке. Все  было  выглажено,
расправлено, сложено в аккуратнейшие стопочки.
     - Насколько  я  могу  судить, вещей она  никаких  не взяла - заявил, не
ожидая вопросов, Александр.
     -  Вы  хотите сказать, что она  не ушла  от вас,  раз вещи на местах? -
рассеянно  спросил Кис, оглядывая полки и  вешалки с  одеждой. - А вы хорошо
знаете вещи вашей жены?
     - Ну как, - немног