Аля утерла слезы и высунулась из окошка: все-таки очень высоко. Но, что
хуже всего, под  окном кусты и  какая-то  бочка. В самом  деле,  а что, если
связать простыни?  Под чердаком есть небольшой карниз: встать на него, затем
еще чуть-чуть спуститься - и  можно будет  опереться о  нижний подоконник, а
там недалеко и до земли...
     Но  до  нее  снова  долетел  голос Марго  и она  поторопилась  к  люку.
Склонившись, она вслушивалась  в долетавшие  слова - Марго явно  говорила по
телефону и, хоть и старалась, прикрывая трубку ладонью, но, видимо, не могла
говорить тише - иначе на том конце провода ее не было слышно.
     "...Прямо сейчас! Можешь?"
     С  кем это она? Что нужно сделать  прямо сейчас? - холодела от страшных
догадок Аля.
     "Ты мне как-то сказал,  что тебе бы это доставило  удовольствие.  Вот и
получишь..."  Дальше  последовало что-то неразборчивое, сказанное  Марго  со
смехом.
     Господи,  уж  не  наемного  ли убийцу с  садистскими наклонностями  они
зовут?! Спасаться! Бежать! Немедленно!!!
     "Ты  прав... -  вновь  расслышала  Аля  голос Марго. -  Как  скажешь...
Хорошо, так и  сделаем... Понимаю... Не беспокойся, клиент будет тепленький!
Она уписается со страху еще до того, как..."
     Дальше  Аля  не стала  слушать.  Она схватилась  за простыню. Нужно  ее
разорвать и связать полосы!
     Нет, нельзя - будет трещать! Нужны ножницы!
     Аля тихо обошла комнату, всматриваясь в тусклом свете  в хлам, лежавший
в  дальней  части чердака. Спустя  некоторое  время ей  удалось найти старый
перочинный нож.  Она  до крови сломала  ноготь,  открывая лезвие.  Прикинув,
какой   ширины  должны  быть  полоски,   она  начала  тихо  резать  простыню
поржавевшим тупым ножом.
     Вдруг  внизу произошло  какое-то  движение. Аля  быстро  спрятала  свою
работу под одеяло и прислушалась.
     Кто-то поднимался к ней.
     -  Аля!  -  ангельским голоском позвала ее  Марго. - Ты  не  спишь там,
часом? Спустись, а? Дело есть.
     Аля от  страха готова была выпрыгнуть в окно  без  всяких простыней. Но
крышка люка приоткрылась и Филипп буркнул, отводя глаза: "Спустись".
     Аля медлила, охваченная  дурным предчувствием. "Ну, - грозно проговорил
Филипп, - я чего сказал! Спускайся!"
     Он  подождал, пока она  встала на  лестницу и только тогда освободил ей
ступеньки. Аля  даже не  успела  понять,  что  произошло,  но, едва ее  нога
коснулась пола, ее подхватили несколько рук и спустя мгновение она лежала на
диване связанная. Рот ей завязали грязным вонючим полотенцем.
     - Все, уходим, - деловито распорядилась Марго, избегая смотреть на Алю.
- Давай, Фил, на выход!
     Филипп мялся. Аля  отчаянно мычала.  Филипп вышел в  прихожую и  оттуда
донесся  его  шепот,  достаточно  громкий:  "Может,  мне  все-таки остаться?
Прослежу, как и что..."
     -  Не  вздумай!  - отчеканила Марго.  - Уходим  все, как  договорились.
Нужно, чтобы на это время у нас у всех было полное алиби. Пошли, пошли, чего
стоишь!"
     Последним вышел,  тревожно обернувшись, Филипп. Аля осталась лежать  на
диване. Она слышала, как Марго завела свою машину...
     В доме все затихло. Горел свет, звенела тишина, ночная бабочка билась в
абажур. Аля лежала беспомощная и неподвижная, жертва, готовая на заклание, и
не было никакой возможности спастись!
     В глазах ее копились слезы и тихо и мокро стекали к вискам...



Глава 22.


     Кис не ошибся - маленький круглый человек был действительно директором,
а  может,  и владельцем  этого заведения.  Он проследовал за Алексеем  к его
столику  в  углу  и  удобно   расположился,  откинувшись  на  мягкую  спинку
диванчика. Кис торопился, -  предчувствие подсказывало ему, что  действовать
надо  незамедлительно,  - но хозяин  для начала  подозвал  официанта,  велел
принести ему  для  "гостя" закуски  и  только потом приступил  к  ответам на
нетерпеливые вопросы детектива. Говорил  он неторопливо,  раздумчиво,  делая
долгие паузы и тщательно подбирая слова.
     - Голос у Марго есть,  это  вам правду сказали,  но  какую карьеру  она
могла сделать? -  директор говорил  мягко  и доброжелательно  и в его голосе
сквозил тот  легкий кавказский акцент, который бывает  у  выросших в  Москве
грузин и  армян.  -  Она, извините, неисправимо вульгарна, голос пропитой  и
прокуренный, под глазами всегда отекшие круги: мало  что пьет и курит, еще и
травкой балуется.
     - Она наркоманка?
     - Не то чтобы... Но покуривает эту дрянь.
     - Вы ее из-за этого уволили?
     -  Я  бы  ее уволил - из-за всего этого,  да добавьте необязательность,
недисциплинированность... Опаздывала,  а то и вовсе  не приходила! Разве  мы
можем себе позволить так работать в нынешние времена-то?  Никак не можем! Но
ушла она сама. Карьера ей, видите ли, пригрезилась великая.
     - А музыкантам, значит, вы отказали, договор не продлили?
     - Было дело. Она с ними и ушла от меня.
     - Никудышные, стало быть, музыканты?
     -  Да  нет,  дело  вовсе  не  в  этом! У Филиппа  совсем  даже неплохие
способности, иные вечера играл - закачаешься; да и остальные могли бы...  Но
нужно ведь не только  уметь играть и петь  - нужно  работать уметь! А они не
умеют, и учиться не хотят. Многие самодеятельные группы начинали, как они, и
теперь  стали  настоящими  профессионалами,  заметными  хотя   бы  в  нашем,
ресторанном мире. А эти ребята - безнадежно опоздали. Сейчас  требования уже
ого-го-го, у нас нынче  и консерваторские подрабатывают, и для таких лабухов
уже места нет...
     -  А мне  вот  довелось слышать, что вы  ее и  всю  группу каждый вечер
бесплатно угощаете? Водочку или что там ставите?
     - Ставлю... - Хозяин вздохнул. - Я должен рассказывать?
     - Не обязательно. Но я не фининспектор  и не милиция. Мне  просто нужно
понять Марго.
     -  Шантажирует она  меня, по  мелочи, - снова вздохнул хозяин. -  С тех
пор, кстати, как Аля их всех бросила. То ли она при Але не посмела, то ли ее
раньше такая идея - меня шантажировать - не осенила. Водятся за мной  мелкие
грешки. Налоги там... Мелочи, в общем-то.  Марго об этом знала,  когда здесь
работала, - я поначалу ей  доверял, она мне показалась девчонкой разбитной и
толковой, у нее, в принципе, есть деловая хватка... Но, понимаете, от мелких
грешков  бывают  крупные  неприятности...  Вот  я  и  решил, что  дешевле им
наливать, тем более, что это не всегда, они, бывает, по контрактам на месяца
два-три   уезжают.  -  Хозяин  глянул  в  лицо  детективу.  -  Хватит  таких
объяснений?
     - Хватит.
     -  Любит она  власть...  - директор печально  покачал  головой с  видом
мудреца, познавшего суетность этого мира.
     - И что, - не понял Кис, - это плохо?
     - Плохо, - удивился  глупому  вопросу директор. -  Конечно, плохо! Сами
посудите: человек, который любит власть  - не  уважает других  людей! Власть
ведь как осуществляется? Это когда навязывают свои мысли и свою волю другим.
Значит, других за идиотов считают, у которых нет своей воли и мыслей!
     - Тогда любая политическая партия...
     - А что вы думали? Конечно!  На том  и  держатся, что  навязывают людям
нужные партии  взгляды и поступки!  Как секты. Почему, скажите мне,  частная
собственность считается неприкосновенной, чуть  кто  покушается - сразу вор,
сразу  криминал! А  чужая  душа таким, как Марго,  представляется  колхозным
полем - кто хочешь, тот и гуляй?  Как хочешь, так  и  вспахивай?  А Марго по
этой части  мастер -  у  нее  дар прямо  какой-то - убеждать  людей! Я и сам
поначалу попался... Ей-богу, я бы издал  закон о неприкосновенности частного
мировоззрения...
     - Позвольте, но тогда и любой начальник, облеченный властью...
     - Э-э, нет! Я ведь не  о  тех говорю, кто властью облечен, а о тех, кто
власть любит!  Это  разные  вещи.  Иерархия  нужна,  без нее  порядка  ни  в
государстве, ни в делах не будет...
     Кис торопливо покивал, соглашаясь, и вернул разговор в нужное русло:
     - Алину Дементьеву помните?
     - А как же! Такую девушку не забудешь... Аля - это ангел, залетевший по
рассеянности не туда. Ни  Марго,  ни мой  ресторан, ни Филипп этот, ни жизнь
кочевая  с  ансамблем  -  все  это  было  "не  туда".  Официантка  она  была
никудышная, и если бы я ее  не любил, - сразу бы выгнал.  Но  я  ее любил...
Хорошая она девочка. Нежная душа. Только  все у нее невпопад в жизни было...
Я  уж был рад за нее,  когда узнал, что она  замуж вышла! За такого крупного
человека!  Вот это по ней -  спокойная  жизнь  за надежным плечом. Очень рад
был! Марго  тогда,  когда  Аля от  них всех  сбежала, кричала: "Она без меня
пропадет, она еще увидит!" А вот - не пропала! Утерла нос Марго.
     - А Филипп? Как отреагировал на исчезновение Али?
     -  Долго  мрачный ходил,  несколько  месяцев.  Но  ничего  не  говорил,
насколько я помню.
     - Не искал ее?
     - Не  знаю. Но думаю - что нет. Марго бы не потерпела: Аля для нее была
предательницей.
     - Откуда вы знаете о ее замужестве?
     - Как-то, пару месяцев тому, в гостях был, листал журналы хозяйские  от
нечего делать.  Обычно-то  я  такие журналы не  читаю  - светская жизнь  там
всякая... И вдруг, смотрю - Аля! На фотографии,  я имею  ввиду.  С мужем, на
приеме  каком-то.  Я, главное, из текста понял:  она жена крупного издателя!
Ну,  думаю, дела!  Вот молодец!  Я,  честно говоря, страничку  ту из журнала
вырвал и унес. И, как только Марго заявилась ко мне в очередной раз вечерком
со своей  свитой, я не  удержался,  прямо при всей  честной компании под нос
сунул фотографию: "Погляди, говорю, Марго, на свою подружку! Ты все боялась,
что  пропадет без тебя Аля (это я так  сказал  - "боялась"  -  ничего она не
боялась за Алю,  рада была бы,  если бы у подружки жизнь не сложилась!), - а
вот, поди-ка, не пропала! В  большие  люди вышла! Глянь, глянь  на фото - ну
истинная королева!" Марго аж позеленела от злости -  это ведь ее  у нас  тут
некоторые "королевой"  зовут... А  Аля  на том фото воистину хороша: на  ней
было такое  платье, знаете, как на приемы надевают -  длинное, с вырезом  на
спине, -  в руках  бокал, и  сама улыбается,  и волосы  ее светлые вьются...
Хороша, хороша! Я за нее, поверьте, как за собственную дочку был рад. В  ней
такое что-то всегда беззащитное было... Что хочется ее защитить, понимаете?
     Кис кивнул. Он понимал.
     - И что Марго на это сказала?
     Хозяин помрачнел.
     -  Ничего  не  сказала,  только,  говорю  я вам,  зеленая аж стала вся.
Выхватила у меня из рук журнальную страничку, глазами в нее так и впилась...
Она не  то  чтоб Алю  не любила, - пожалуй, любила даже, по-своему.  И  даже
уважала, хотя и не показывала. Но она  с Алей соперничала, всегда  старалась
ее задвинуть, быть впереди нее, быть первой во всем. Я же вам сказал - Марго
власть любит. Алей она распоряжалась, как хотела.
     - А Алина - подчинялась?
     Хозяин задумался, подбирая слова.
     -  Как  вам  сказать...  Подчинялась. Но  не из чувства униженности или
зависимости,  а...  как, знаете, доверчивый исполнительный  ребенок, который
старается для взрослых что-то сделать... Она Марго поначалу будто за старшую
сестру держала... У Марго, я вам говорю,  талант убеждения есть - она быстро
сумела  внушить  Але,  что  только  о  ней  и  заботится...  И Аля  была  ей
благодарна. Она ведь девочка одинокая, у нее  семьи толком никогда не было -
вот и придумывала себе привязанности. Понимаете?
     - Пожалуй.
     - В ней не было этого духа соперничества, как  у Марго. Ей не в тягость
услужить, даже  наоборот,  в радость.  От доброты. Понимаете вы,  что я хочу
сказать?
     - Вполне.
     - Она щедрая сердцем, Аля. Знаете, это  ведь на самом деле идет от силы
- уступчивость. Сильному не  жалко уступить, у него  ничего не отнимется.  А
слабый - он  своего никогда не  отдаст, потому что  ему страшно: а  ну,  как
отнимется  у него  что-то, так  он последние силенки потеряет,  на  ногах не
устоит... Потому-то слабый отчаянно завистлив, и у  других отхапать не прочь
- все ему кажется, что ему мало, что он несчастен, что ему всего на свете не
хватает.  А сильный  чувствует  свою силу, и ему хватает и так. Можно даже и
другим  уступить  и  услужить  - как  бы  поделиться.  Я вот  это и  называю
щедростью... Так что, хоть  Марго ею  и помыкала,  а  все  же Аля  - сильный
человек. А у таких людей всегда в конечном итоге все хорошо складывается. Их
вот эта внутренняя сила и выносит из всех жизненных бурь.
     - Вы философ, - уважительно заметил Кис.
     - А  как же,  - удивился директор,  - жизнь разве  зря  жил? Разве  зря
грешил,  чтобы  и к старости ничего  не постичь  и не осмыслить?  Тогда всей
жизни грош  цена!  Вот  только...  С Марго  я  промашку  дал...  -  вздохнул
директор, разводя руками. - Зря я ей сказал об Алином замужестве.
     - Почему?
     - Вчера Марго в ресторан в этом платье явилась. Которое тогда, на фото,
на Але было.
     - Лиловое?
     - Лиловое... А вы-то откуда знаете?
     - Да я вроде как детектив.
     -  Ну да, ясное дело... Так я  понял, что она Алю нашла и платье у  нее
вытребовала...  Откуда  же  еще такое же  платье могло у нее взяться? Не  на
заказ же она сшила? Это какие деньги - на заказ  сшить! А Маргошка последнее
время  все  у  меня  в  баре  отирается:  значит, контрактов  нет. И  денег,
соответственно,  тоже. Нет,  она, небось,  Алю достала, Марго  по этой части
мастер!..
     Хозяин вздохнул. Кис спросил участливо:
     - По себе знаете?
     - Ох, знаю...
     - Что вчера в ресторане было, расскажите подробно.
     -  Да что было... Ужинать они пришли. Давно они у меня не  ужинали... И
за все  заплатили, даже за  алкоголь.  Марго  официанту таким  презрительным
жестом  деньги протянула, а на меня все косилась: вижу  ли я...  Не знаю уж,
где  они деньгами разжились. Может, тоже у  Али? Марго  аж  прямо  светилась
торжеством. И по ресторану разгуливала  с бокалом в руках, прямо как  Аля на
фотографии. С пьяницами  всякими разговаривала - ее  тут многие знают, у нас
есть  свои завсегдатаи. Я вам говорил, некоторые  ее "королева Марго" зовут.
Она  и рада, строит из себя королеву. Хотя, вправду сказать, платье Алино ей
тоже идет.  У  них один размер. Они  раньше одежду на  двоих  покупали. Да и
вообще она красивая, если честно. Только характер сволочной.
     - Ничего не говорила - виделась она с Алей?
     - Нет. Только сказала, что не одна Алька такая умная, она теперь тоже в
гранд-дамы выйдет... Да только куда ей? Все это пьяный треп. От зависти.
     -  Может  и нет... - сказал  задумчиво Алексей, - может не просто треп.
Что еще она говорила? Что-нибудь особенное?
     - Дайте подумать... Вы подозреваете, что Марго замешана в  исчезновении
Али?
     Кис приблизил к нему свое лицо и прошептал доверительно:
     - Подозреваю.
     - С Марго станется, - вздохнул директор. - Только как она могла украсть
Алю? Не вещь ведь.
     - Ну, как -  это дело техники. Что  еще  было  необычного  вчера? Время
прихода, время ухода, слова какие-то, взгляды особенные?
     - Понимаю, вроде как у них заговор, да?
     - Именно!
     - Так. Значит, пришли: позже,  чем обычно. Обычно после девяти. А вчера
- около половины первого. . У меня до трех открыто. И пришли без Филиппа, не
было его с ними.
     - Отлично.
     - Ушли: как обычно, с закрытием. Взгляды, слова: были очень оживлены. Я
вчера  подумал  -  из-за  платья.  Но  теперь  понимаю: могла быть  и другая
причина. И  вот  деталь  интересная:  Гена обычно  с  этой  компанией  редко
появляется, только когда им чего обсудить надо, а так  он к своим ходит - он
гомосексуалист. А вчера он  с ними  пришел.  Посидел какое-то время  и хотел
было уйти - так Марго на него так шикнула! Не пустила.
     - Интересно.
     -  И еще: Антон, -  это который дружок  Марго, - всегда  молчит. Только
пьет  и смеется.  Марго любит представляться,  главную  роль  играть, -  она
всегда вроде как  на спектакле, на зрителей работает. А он обычно смотрит на
нее и улыбается, и что он думает - неизвестно.  Хмылится и молчит. Я так  до
сих пор и не понял,  дурак он или умный... А вот вчера, на эти ее слова  про
"гранд-даму" он ей крикнул: "Кончай, Марго!" И на меня посмотрел.  Обычно-то
я  вроде как стенка, он на  меня никогда  не смотрит - не нравится,  что я с
ними контракт не  продлил! Как вы  думаете: испугался,  что Марго  сболтнет,
чего не следует?
     - Очень возможно!
     -  Есть еще одна странность...  Теперь,  как  начнешь думать, так сразу
детали разные  вспоминаются и все  уже кажется подозрительным... Может,  я и
ошибаюсь...
     - Это не страшно, - заверил его Кис.
     -  Марго  вчера  так  как-то  нарочито  руку  все  отставляла,  вернее,
выставляла, что я начал думать - хочет свои кольца показать, что ли... И что
там у нее  такого, особенного может быть? Попытался рассмотреть. Я, конечно,
ее  украшения  не знаю, никогда не  обращал внимания, так что  сравнивать не
могу.  У нее  всегда много чего на руках  понанизано, и все кольца  крупные,
большие,  дешевые. А  все же вчера я приметил  одно кольцо, желтый  металл и
сверкающий камень. Вроде бриллианта. Ну, думаю, куда ей, за двадцать рублей,
наверное,  на рынке купила. А теперь вот с  вами говорю и думаю: где платье,
там, может, и кольцо?
     - Не  исключено. У Алины было на пальце кольцо, золотое  с бриллиантом,
свадебный подарок ее мужа. Разговоров их не слышали?
     - Нет, к сожалению. Я и не прислушивался, оно мне надо?
     - Сегодня не появлялись?
     - Нет.
     - Где они еще могут быть, кроме квартиры Марго? Адреса Филиппа и Гены у
вас должны быть, раз вы контракт подписывали?
     - А как же! Сейчас, мигом.



Глава 23.


     Прошло,  наверное, около часа томительной тишины,  когда  Аля услышала,
как распахнулась входная дверь. Ее, стало быть, не заперли, оставив открытой
для кого-то, у кого нет ключей...
     И этот кто-то вошел.


     От ужаса Аля крепко зажмурила глаза.
     Кто-то громко хмыкнул - удовлетворенно и насмешливо.
     - Что, не все коту масленица, а?
     Голос был знаком.
     Аля открыла глаза.
     Над  ней   стоял  Георгий,  секретарь  Алекса,  и  ухмылялся  дебильной
Антоновой ухмылкой.


     - До меня дошли слухи,  что ты тут плохо  себя ведешь! -  произнес он с
издевкой.
     Так вот кого они позвали! Аля уставилась на Георгия в полном изумлении,
не понимая, какую роль собирается играть секретарь ее мужа. Неужто...
     Неужто роль ее палача?!
     - Чего смотришь, глаза  вылупила? Да, это  я! Раньше так не замечала, а
теперь вдруг  мной заинтересовалась?  И  с чего  бы это?  Отчего  бы тебе не
сказать, как  обычно, твоим  ледяным высокомерным голоском: "Георгий, будьте
любезны,  сделайте  то, сделайте  се?  Будьте  любезны,  Георгий,  развяжите
меня..."? А-а, не  можешь?  Трудновато  выделываться,  когда ручонки-ножонки
связаны,  а роток  заткнут? Только  и  осталось, что глазки таращить! Ну-ну,
таращь на здоровье: вот он я!
     Он наклонился к ней близко-близко и уставился прямо в Алины зрачки.
     - Ты меня три года не замечала, я всегда  пустым  местом был для  тебя,
правда же? Зато сейчас уж я наслажусь твоим вниманием!
     Он  уселся  на  стул,  который приставил вплотную к дивану, на  котором
лежала связанная Аля, и закинул ногу на ногу.
     -  Чем я хуже  тебя, а?  За что ты  меня презираешь? За то, что  мне не
повезло, как  тебе?  Что у  меня в  карманах пусто? Я все могу  простить, но
только не  презрение! Помнишь, как я  тебе намекал, что был  бы  рад с тобой
переспать?  Ты  на  меня   посмотрела,  как  на  бревно!  Ты  даже  мужу  не
пожаловалась!  Словно я  не мужчина! Ты меня  не удостоила даже  доносом! Ты
просто через пять минут забыла о моем существовании, гадина!
     Он привстал и больно ущипнул ее за щеку, и без того горевшую от пощечин
Филиппа.
     -  Молчишь? Правильно, что ты можешь сказать? Уж лучше молчи... Ух, что
я с тобой сделаю! Что я сейчас с то