за юриста из  Лос-Анджелеса,  развелась  в
1938 году. Идиотка.
   Арестовывалась  в  Санта-Барбаре  в  1938  году,  когда  въехала   на
автомобиле в здание почты. Арестовывалась в Чикаго в 1939  году  за  то,
что теннисной ракеткой сломала какому-то мужчине нос. Гонялась  за  Яном
Тьюсаром с августа 1939  года.  Мотив  в  отношении  Тьюсара  -  досада,
раздражение, желание унизить. Патология? Беседовавший с ней доктор Анвин
уклонился от прямого ответа.
   Диего Зорилла.
   Выдающийся скрипач-солист,  несчастный  случай  оборвал  карьеру.  34
года.  Получает  140  долларов  в  неделю,  работает  аранжировщиком   в
"Метрополитен бродкастинг компани". Репутация хорошая. Отвергнут  Гардой
Тьюсар в 1935  году.  Старый  друг  Тьюсара.  Черная  зависть?  Мотив  в
отношении Данхэма есть, если он все еще любит Гарду  Тьюсар,  зная,  что
она находится у Перри на содержании.
   Во всем прочем лишь разочаровывающий ряд отрицательных  ответов.  Где
взят цианистый калий, не ясно.
   Нет отпечатков пальцев ни на  бумаге,  в  которой  лежал  яд,  ни  на
осколках бутылки виски, подобранных  на  улице.  На  бутылке  обнаружены
отпечатки  пальцев  лишь  Шефера  и  Перри  Данхэма.  Откуда  взят  лак,
неизвестно. Четырехдневная слежка за всеми вовлеченными в  дело  лицами,
прекращенная после энергичных протестов Адольфа Коха и  Генри  Помфрета,
не дала никаких результатов. Никаких намеков на тайные  планы,  желания,
интриги, мотивы. Ровным счетом ничего...
   Фоксу  начало  уже  казаться,  что  действительно  потребуется  очень
большое везение, и, следуя в потоке  машин  по  городу,  он  не  издавал
своего любимого боевого клича.
   Но вышло так, что везение все-таки не оставило его.
   Хотя на самом деле спасло его не везение, а врожденная  осторожность,
быстрота реакции, интуиция, предупреждающая его  об  опасности  на  долю
секунды раньше, чем ее почувствовал бы обычный человек. Приехав к  Диего
точно в шесть, он посчитал  излишним  нажимать  кнопку  его  квартиры  в
вестибюле, поскольку дверь, позволяющая покупателям  зайти  в  маленький
магазин оптики на первом этаже, была не заперта. Может, это и не  стоило
бы упоминания,  но,  поднявшись  на  два  пролета  к  дверям  Диего,  он
обнаружил кое-что, безусловно заслуживающее упоминания. Дверь не  только
не была заперта, но и приоткрыта  на  несколько  дюймов,  и  его  цепкий
взгляд сразу же зафиксировал разбитый угол косяка, из  чего  можно  было
заключить, что дверь открывали без ключа.  Удивленно  подняв  брови,  он
нажал кнопку звонка и услышал, как в глубине квартиры  зазвенел  звонок,
за которым ничего не последовало. Он  нажал  кнопку  еще  раз.  Никакого
ответа. Тогда он громко крикнул:
   - Эй, Диего!
   Тишина.
   Он поднял руку, чтобы толкнуть дверь, тут и сработало его везение или
врожденная осторожность. Револьвера у него не было. Но элементарные меры
предосторожности следовало принять. Он распластался по стене  справа  от
двери, там, где были петли, дотянулся до дверной панели и толкнул ее.
 
Глава 11 
 
   Несмотря на его готовность ко всяким неожиданностям,  сюрприз  привел
его в некоторый  шок  -  настолько  он  ни  на  что  не  походил.  Дверь
распахнулась, раздался звон, плеск воды, затем  снова  звон,  как  будто
что-то упало на пол. Фокс уже  был  футов  на  шесть  от  двери,  сделав
хороший прыжок в сторону. В  нос  ударил  резкий  и  сильный  запах,  он
прыгнул еще футов на шесть назад и  замер,  пристально  и  подозрительно
глядя на маленький эмалированный  тазик,  выкатившийся  в  холл.  И  тут
позади него раздался голос:
   - Привет! Извини, я немного запоздал, - зарокотал своим басом  Диего.
- Я был, эй... дверь-то открыта? Что такое?..
   Фокс схватил его за руку:
   - Потише, спокойно. Давай-ка отойдем подальше.
   - Какого черта...
   Фокс удержал его на месте.
   - Ни за что не поверишь! Я бы тоже не поверил, если бы сам не  видел.
Наверное, таким трюкам, когда мальчишки ставят миску с водой, чтобы  она
упала на голову их отцам, как только те откроют дверь, уже  добрых  пять
тысяч лет. Однако тут не вода, а либо цианистоводород, либо нитробензол,
и если нитробензол, то чем меньше мы его вдохнем, тем лучше для  нас.  Я
пришел четыре минуты назад. Дверь была не заперта и чуть  приоткрыта.  Я
позвонил, окликнул себя, ответа не получил и осторожно толкнул дверь.  И
тут тазик упал, и вылилось из него  столько,  что  впору  убить  лошадь,
упади на нее тазик.
   - Убить? - опешил Диего.
   - Да. Если это нитробензол. Он смертелен, как  залп  из  пулемета,  и
поражает так же быстро.
   Диего уставился на тазик, на влажные пятна на полу по обе стороны  от
порога и прорычал:
   - Пойду-ка я посмотрю...
   - О'кей, если только у тебя на ботинках хорошие подошвы, но  лучше  в
лужу не ступай, имей в  виду:  пары  могут  на  тебя  подействовать.  Не
прикасайся к тазику. Не трогай ничего около двери.
   Диего подчинился. Он  обошел  влажные  пятна  и  остановился  лишь  в
середине гостиной. Фокс прошел дальше, к окнам, и широко  распахнул  их.
Когда он повернулся, Диего оглядывал комнату.
   - Здесь кто-то был.
   - Учитывая обстоятельства, -  сухо  заметил  Фокс,  -  удивляться  не
приходится.
   - Точно. Погляди только на книжные полки!
   Фокс уже видел их, когда шел открывать окна. Половина  книг  валялась
на полу. Прочие стояли в полном беспорядке. В шкафу были  выдвинуты  два
ящика, и Диего поспешил к  ним.  Фокс  пошел  в  ванную,  открыл  дверцы
шкафчика и обследовал полки, затем вернулся в  гостиную  и  увидел,  как
Диего плюхнулся в кресло, лицо у него было мрачнее тучи, верхними белыми
зубами он закусил нижнюю губу.
   - Вазы, - сказал Фокс, -  нет  на  прежнем  месте.  Ты  переложил  ее
куда-нибудь?
   Диего не ответил.
   - Не будь дураком! - Фокс начал терять терпение. - Я  знаю,  что  это
ваза Ван Ли, которую украли у Помфретов. Я узнал ее сразу же, как только
увидел.
   Диего вытаращил на него глаза:
   - Каким образом? Ты ведь ее никогда раньше не видел?
   - Я видел ее изображение и вообще  немного  разбираюсь  в  вазах.  Ты
переставил ее в другое место?
   - Да, переставил... - Диего помолчал и через минуту снова заговорил:
   - Какого черта! Ваза исчезла, я спрятал ее в  верхний  ящик  и  запер
его, замок взломали и вазу украли.
   - Так, - Фокс прошел  к  креслу  у  окна  и  сел,  -  понятно.  -  Он
забормотал про себя:
   - Парад деревянных солдатиков...
   - Заткнись! - рявкнул Диего.
   Фокс сделал вид, что очнулся, и попросил прощения:
   - Я заговорился, извини. Итак, ваза исчезла. Если бы ты пришел  домой
раньше меня и открыл дверь, как открываешь обычно,  ты,  возможно,  тоже
исчез бы. Сразу или постепенно. Я ведь  тебе  жизнь  спас.  Тебе  это  о
чем-нибудь говорит? Кстати, может, мне позвонить в полицию, или  ты  сам
это сделаешь?
   - О чем ты говоришь? Почему я должен вызывать полицию?
   - Господи, - мягко сказал Фокс, - любая причина - ограбление, крупная
кража, попытка убийства.
   Голова Диего медленно опускалась, пока подбородок не коснулся  груди.
Руки он свесил между коленей. Диего потер ладонями друг  о  друга.  Фокс
ждал. Диего покачал головой, не поднимая ее:
   - Не верю. Эта штука не может убить человека.
   - Это решит полиция, Диего.
   - Не может... Я не хочу сообщать в полицию. - Диего поднял голову.  -
Это моя квартира, верно? Ее взломали? И я сам должен был открыть  дверь,
верно?
   - Предположим. - Тон Фокса стал жестче. -  Но  дело  можно  повернуть
иначе. Тебе было известно, что я приду сюда в шесть часов.  Ты  знал  об
этом с без пятнадцати пять. У тебя была уйма времени, чтобы прийти  сюда
и все  подготовить.  Поскольку  я  обнаружил  вазу  в  твоем  шкафу,  ты
испугался, что я могу стать серьезной помехой для тебя.
   Диего не отрываясь смотрел на него, не в силах  вымолвить  ни  слова.
Дар речи он обрел лишь для того,  чтобы  недоверчиво  и  тихо  процедить
грязное ругательство.
   Фокс посмотрел ему в глаза и спокойно сказал:
   - Так обстоит дело, Диего. Именно так. Вас восемь человек, и один  из
вас вор и убийца. Чертовски опасен.
   Чертовски хитер. С незаурядным воображением. Лак в скрипке Тьюсара  -
это верх изощренности, которая встречалась в моей практике.  Или  предел
низости. Я сомневаюсь, что этим человеком являешься ты, но если это так,
я докопаюсь до улик и докажу твою вину. К твоему сведению,  я  расследую
убийство Данхэма по заказу миссис Помфрет. И мне нужно получить от  тебя
ответы на кое-какие вопросы.  Во-первых,  любишь  ли  ты  Гарду  Тьюсар?
Во-вторых, что ты знаешь о ее связях с другими мужчинами  или  мужчиной,
включая Перри Данхэма? В-третьих, откуда ты взял эту вазу?  В-четвертых,
кто хочет убить тебя и почему? Начнем с самого простого. Откуда  у  тебя
ваза?
   Диего хрипло выпалил:
   - Никто меня не хочет убить!
   Тогда поставим вопрос иначе. Зачем ты пытался убить меня?
   Диего открыл рот и закрыл  его,  не  произнеся  ни  слова.  Он  молча
смотрел то на Фокса, то на ящик, все еще открытый, то на дверь, все  еще
распахнутую,  с  разломанным  краем  косяка.  Он  глубоко  и   судорожно
вздохнул, по его телу прошла судорога, и затем снова уставился на Фокса.
   - Хорошо, - сказал он, - вызывай полицию. Я знал, что тебе  известно,
чья это ваза. Я  знал,  что  ты  хотел  сегодня  прийти  ко  мне,  чтобы
потребовать объяснений.
   Я мог дать только одно объяснение: признаться, что я  украл  вазу,  а
этого мне делать не хотелось. Поэтому, как ты сказал, я все  подготовил.
Мне следовало бы догадаться, что ты не попадешь в такую ловушку.
   - А затем через несколько минут после того, как я вошел, ты прибежал,
чтобы убедиться, что она сработала?
   - Да, я... посмотреть, как ты... посмотреть, что...
   - По тупости тебе, Диего, нет равных!
   - Знаю. И зачем я только стащил ее...
   - Да, это ты плохо придумал.  Что  ты  будешь  говорить,  когда  тебя
станут  допрашивать  полицейские?  Где  ты   взял   нитробензол?   Тебе,
разумеется, нужно будет доказать это.
   А тазик? Ведь ты был у себя в конторе безотлучно  до  своего  прихода
сюда? Зачем ты взломал замок  на  двери,  почему  ты  не  воспользовался
ключом? И с ящиками то же самое. И что ты сделал с вазой?  Я  целый  час
могу задавать вопросы. Самый тупой полицейский на свете будет  хохотать,
как лошадь, глядя на тебя.
   - Пускай себе, - упрямо сказал Диего.
   - Господи, - с отвращением вскричал Фокс, - неужели ты  думаешь,  что
кто-то проглотит твое вранье!
   - Я хочу сказать, что, если ты вызовешь полицию,  это  все,  что  они
узнают от меня, - сказал Диего, хладнокровно встретив взгляд Фокса.  Его
лицо перекосила непроизвольная гримаса, обнажив зубы и десны.  -  И  все
прочие.
   Включая тебя. Если ты хочешь расследовать убийство, я не возражаю,  я
хочу этого так же, как и ты, но ищи не здесь.
   Я не убийца, черт тебя подери! Какое отношение к убийству  имеют  мои
чувства к Гарде? Или эта проклятая ваза?
   Диего замолчал, но челюсть его шевелилась. Он поднял руку  и  тут  же
опустил ее снова.
   - Извини, Фокс, - сказал он, неуклюже пытаясь придать  своему  голосу
мягкость. - Ты думаешь, что спас мне жизнь.  Спасибо.  Это  все,  что  я
собираюсь говорить. Кому бы то ни было. - Он протянул  руку.  -  Телефон
вон там.
   Фокс посмотрел на него, на  излом  его  губ,  на  прищуренные  глаза,
которые прячут  смертельно  раненную  гордость  и  самоуважение.  Что-то
заставляет его смириться с позором и взять  на  себя  чужой  грех.  Было
совершенно ясно, что сейчас от него ничего не добьешься - ни лестью,  ни
доводами  разума.  Руки  его  двигались,  и  Фокс  увидел,  как  кончики
указательного и среднего пальцев на правой руке делали  маленькие  круги
на культях левой руки. Фокс никогда раньше этого не видел. Да и никто не
видел. Диего никогда не позволял себе делать это на людях.
   Фокс встал, подошел к столу, оторвал кусок газеты, пошел в  прихожую,
газетой взялся за тазик, вернулся и поставил его на стол,  потом  забрал
свою шляпу со шкафчика с ящиками и остановился перед Диего,  тот  поднял
на него глаза и тут же опустил.
   - Не прикасайся к тазику голыми руками, -  сказал  Фокс.  -  Жидкость
маслянистая.  Даже  одна  капля  опасна,  если  попадет  на   кожу.   Не
смертельна, но может причинить вред. Возьми резиновые перчатки,  тряпку,
моющую жидкость и протри пол, дверь и все  деревянные  части.  Обработай
тазик спиртом, прежде чем выкинуть, - если только  не  хочешь  сохранить
его на память. Дверь запереть нельзя, замок сломан. Кто-то пытался  тебя
убить и может сделать еще одну попытку. Не будь дураком.
   - А как же полиция? - спросил Диего.  -  Я  не  жду...  не  прошу  об
одолжении. Я просто хочу...
   - Полиция занята расследованием поножовщины в Гарлеме, - отрезал Фокс
и пошел прочь.
 
Глава 12 
 
   В  ресторанчике  на   Пятьдесят   четвертой   улице   к   западу   от
Лексингтон-авеню Фокс обдумывал  ситуацию,  одновременно  услаждая  себя
прекрасными устрицами, отличной телячьей  печенкой,  сносным  картофелем
под лионским соусом и брокколи, похожей на водоросли всем, кроме цвета.
   После устриц он пошел к телефонной будке, набрал номер Доры  Моубрей,
но не дождался ответа. За печенкой он попробовал позвонить Гарде  Тьюсар
на Мэдисон-авеню, но с тем же результатом. Перед тем как положить в кофе
сахар,  он  попробовал  дозвониться  в  апартаменты  Адольфа   Коха   на
Двенадцатой улице,  но  мягкий  голос  цветной  горничной  доложил,  что
мистера Коха нет дома.
   Ни одна из этих неудач не стала приговором блестящей идее.  Блестящих
идей у него не было. Какой  смысл  возвращаться  на  пути,  которые  уже
донельзя затоптаны отрядами инспектора Деймона? Например, каков источник
доходов Гарды Тьюсар? Для хорошего подразделения детективов это была  не
проблема, и Деймон вполне сознавал, какие возможности сулит ее  решение,
но так ничего и не добился. Если бы Гарда открыто или тайно посещала дом
Коха, Диего или Перри Данхэма, если бы она появлялась в качестве хозяйки
или  гостьи  в  какой-то  временно  снятой  квартирке,  агенты  Деймона,
кропотливо эти варианты проработавшие, несомненно обнаружили бы это,  но
необъяснимое богатство Гарды продолжало  оставаться  тайной.  Неизбежный
вывод  властей,  что  оно  результат  шантажа,  был  правдоподобен,   но
доказательства, несмотря на мучительные поиски, отсутствовали.
   То  же  самое   произошло   и   с   прочими   традиционными   линиями
расследования. С упорством отчаяния Деймон даже залез в  дело  о  гибели
Лоутона Моубрея четыре месяца назад, но и там ничего  не  обнаружил.  29
ноября Моубрей был один в своем офисе на двадцатом этаже здания на Сорок
седьмой улице, когда в  семнадцать  тридцать  семь  вывалился  из  окна,
отлетел от карниза восемьюдесятью футами ниже  и  разбился  насмерть.  В
ходе расследования было  установлено,  что  Ян  Тьюсар  вошел  в  здание
двумя-тремя минутами позднее и поднялся  на  лифте  на  двадцатый  этаж,
чтобы  встретиться,  как  было  условлено,  с  Моубреем,  но   это   был
единственный свежий факт, который, возможно, в  то  время  что-то  бы  и
значил, а сейчас не значил ничего.
   Нет, решил Фокс, поставив на стол пустую чашку и  состроив  ей  рожу,
нечего лаять вдогонку обученным  псам.  Необходимо  внезапное  озарение,
которое, черт возьми, никак не приходило. Ему оставалось  только  где-то
проводить время и ждать его, и ничем не хуже любого  другого  места  для
этой цели была квартира Перри Данхэма на Пятьдесят первой улице. Ключи у
него были. Там есть кровать,  которой  он  мог  бы  воспользоваться.  Он
заплатил по счету, пошел снова в телефонную будку, попросил Брустер 8000
и после недолгого ожидания услышал знакомый голос.
   - Миссис Тримбл? Это Фокс. Пожалуйста, скажите Покорному, что бильярд
сегодня отменяется, потому что я не приеду домой. И пусть Сэм не трогает
клубнику, пока я на нее не посмотрю. Надеюсь, приеду завтра вечером. Как
дела?
   - Отлично. - Миссис Тримбл держала трубку слишком близко  ко  рту  и,
как обычно, говорила слишком громко. -  Мистер  Крокер  содрал  кожу  на
ноге, две свинки опоросились. Телеграмму вашу получили.
   - Телеграмму? Из Бостона?
   - Нет, не из Бостона. Из Нью-Йорка. Подождите, я возьму бумажку.  Сэм
ее записал. - Через пару секунд в трубке  вновь  зазвучал  голос  миссис
Тримбл:
   - Это от женщины, по крайней мере, подписано Дорой Моубрей: д, о...
   - Знаю. Что там?
   - "Телеграмму получила. Прибуду Брустер 20.48, как просили".
   Фокс даже дыхание задержал.
   - Прочитайте еще раз.
   Она прочитала.
   - Когда вы ее получили?
   - Сэм записал - в девятнадцать пятнадцать.
   - Не кладите трубку.
   Фокс положил трубку на полку, вытащил из  кармана  справочник,  нашел
расписание поездов, пробежал глазами по одной из  колонок,  взглянул  на
часы, снова взял трубку и сказал:
   - Хорошо, миссис Тримбл, до свидания! - И пулей вылетел из будки.
   Схватив шляпу и пальто  и  едва  не  врезавшись  в  двух  ошарашенных
официантов, он выскочил на улицу.
   К счастью, ему удалось поставить автомобиль рядом с ресторанчиком, он
мигом втиснулся в него, включил зажигание и вписался в полосу движения.
   Хотя придется потратить драгоценные  минуты  на  то,  чтобы  пересечь
город, единственная его надежда - шоссе Вест-Сайд, поэтому он нырнул  на
Пятьдесят седьмую улицу и помчался  к  нему.  На  этом  перегоне  ничего
нельзя было сделать - на каждой поперечной авеню  светофор  и  встречный
поток машин, так что его маленький  "уэзерсил"  здесь  не  имел  никаких
преимуществ перед старыми драндулетами. Стараясь зря не раздражаться, он
стал мысленно производить подсчеты. Вспомнил строки расписания:
   Бедфорд-Хилл 20.23
   Катона 20.27
   Голденз-Бридж 20.32
   Парди 20.37
   Кротон-Фоллз 20.41
   Брустер 20.48
   На Восьмой авеню часы на щитке его машины показывали 19.55. Значит, и
Бедфорд-Хилл, и Катона отпадают. Голденз-Бридж -  сомнительно.  Парди  -
возможно. Кротон-Фоллз - если повезет. Остается,  конечно,  Брустер,  но
это его не устраивало. Он хотел попасть на поезд и найти Дору  до  того,
как поезд приедет в Брустер.  Человек,  заманивший  ее  на  этот  поезд,
послал телеграмму за его подписью и, вероятно, собирается выманить ее из
поезда, не доезжая Брустера. В Парди, может быть.
   Девятая авеню... Десятая... Одиннадцатая...  Он  вырулил  на  крайнюю
полосу, рванул к шоссе и увеличил скорость.
   Единственной помехой сейчас были полицейские, но  справиться  с  ними
было несложно. Как известно каждому водителю, есть два способа  избежать
столкновения с дорожной полицией: ехать так медленно, что они не  станут
тебя останавливать, или так быстро, что  они  тебя  не  догонят.  Второй
способ не годился для Вест-Сайдского шоссе: достаточно звонка  в  будку,
где  собирают  плату  за  проезд  по  мосту  Генри  Гудзона,  чтобы  его
остановили.
   Поэтому Фокс,  стиснув  зубы,  держал  скорость  меньше  шестидесяти,
гладко и аккуратно прошивая  поток  машин,  придерживавшихся  положенных
сорока пяти.
   В полумиле от будок на спидометре  у  него  было  девяносто.  Сойдет,
подумал он; даже при такой скорости на поворотах и уклонах  стремительно
бегущего навстречу шоссе резина протестующе визжала. На  поворотах  Фокс
все внимание концентрировал на руле; на редких прямых отрезках шоссе  он
позволял  себе  взглянуть  в  зеркало  заднего  вида.  Промелькнул  знак
городской границы, и  он  вылетел  на  шоссе  Соу-Милл-Ривер.  Он  выжал
девяносто пять; под вопль  резины  машина,  как  ласточка,  стремительно
взмыла на довольно  крутой  подъем.  Минуя  светофор  на  Крествуде,  он
взглянул на часы: 20.19. В Парди все еще можно было успеть,  значит,  от
развязки в Хоуторне надо бы ехать по дороге номер 22.
   Тем не менее он этого не  сделал.  Ни  полицейский  на  развязке,  ни
обочина не потерпят скоростей больше пятидесяти, поэтому, подъезжая,  он
приподнял ступню, затем, приблизивш