обственный суп, чем хинин в банку  Тингли!  Возможно,  Фрай
упрямый старый болван, но вся его подлинная жизнь проходит только здесь.
Это так же верно по отношению к нему, как и ко мне.
   Мисс Ятс села, взглянула Фоксу в  глаза  и,  не  дожидаясь  вопросов,
начала сама:
   - Я обычно ухожу отсюда в шесть. Артур  Тингли  всегда  покидал  офис
последним. Вчера, когда я уже собралась домой, он позвал  меня  к  себе,
как делал довольно часто с тех пор, как начались все  эти  неприятности.
Он сказал, что потребительский спрос упал почти на четверть, и если  так
будет продолжаться, то он не видит иного выхода,  как  продать  дело  по
цене, предложенной "Пи энд Би".  Я  ответила,  что  это  будет  позор  и
преступление, если мы  не  сможем  защитить  честь  нашей  продукции  от
произвола кучки негодяев. Как я поняла, все, что он хотел от  меня,  это
поддержки, и я ему ее оказала. Ушла я с работы пятнадцать минут седьмого
и отправилась домой в свою квартиру на Двадцать третьей улице  -  это  в
десяти минутах ходьбы отсюда, - сняла пальто, шляпу  и  боты,  поставила
зонтик сушиться в ванную...
   - Благодарю, мисс Ятс, но я не спрашиваю, для...
   - Очень хорошо! Зато в полиции  спрашивали,  -  мрачно  перебила  она
Фокса, - и я подумала, что, возможно, вы тоже захотите услышать все  то,
что и они.
   Обычно я обедаю у Беллино на Двадцать третьей улице, но полил  дождь,
и я была усталой и удрученной,  поэтому  вернулась  домой  и  перекусила
сардинами с сыром. В восемь часов зашла моя подруга, мисс Кинтия Харлей,
поиграть в карты, как мы  всегда  делаем  по  четвергам  и  пятницам,  и
оставалась до  половины  одиннадцатого.  Что  вам  нужно  еще,  чтобы  я
рассказала?
   - Играли в карты?
   Ее брови взметнулись от удивления.
   - А что в этом плохого?
   - Вовсе ничего. - Фокс улыбнулся. - Просто я,  видимо,  нахожусь  под
впечатлением всепроникающего духа Тингли. Скажите  мне,  мисс  Ятс,  кто
здесь невзлюбил мисс Дункан?
   - Никто, насколько я знаю, за исключением Артура Тингли.
   - Ссора была, полагаю, когда она ушла отсюда, из-за женщины, попавшей
в беду, которую Тингли выгнал с работы?
   Мисс Ятс кивнула:
   - Это явилось последней каплей. Они никогда между собой не ладили.  И
все по одной причине. Эйми всегда заступалась за Фила.
   - Его сына Фила?
   - Приемного сына. Фил ведь не Тингли.
   - О, я и не знал этого. Приемного сына... А как давно?..
   - Ну... Двадцать четыре года назад, когда тому было  четыре  года.  -
Мисс Ятс нетерпеливо заерзала.  -  Вы  надеетесь  помочь  Эйми,  задавая
подобные вопросы?
   - Даже не знаю. Мне бы хотелось узнать как можно больше обо всем, что
связано с Тингли, конечно, в  пределах  того  времени,  которое  вы  мне
можете уделить. Был ли Тингли женат?
   - Да. Но его жена умерла при родах, и годом позже он усыновил Фила.
   - Вы знаете, кто были родители Фила?
   - Нет! Но я знаю, что  он  из  приюта,  который  находится  где-то  в
сельской местности.
   - Вы сказали, что мисс Дункан всегда заступалась  за  него.  Он  что,
нуждался в этом?
   Мисс Ятс фыркнула:
   - Не только нуждался, но и нуждается и всегда будет нуждаться. Он  не
Тингли. Он анархист!
   - В самом деле? Я думал, анархисты перевелись. Надеюсь, вы не  имеете
в виду, что он бросает бомбы?
   - Я имею в виду, - ответила мисс Ятс  тоном,  который  исключал  даже
намек на шутку,  -  то,  что  он  осуждает  социальную  и  экономическую
структуру нашего общества.  Он  не  одобряет  то,  как  мы  зарабатываем
деньги, да и вообще не одобряет деньги как таковые. Только  из-за  того,
что тот его приемный сын, Тингли держал его в штате и платил  ему  сорок
долларов в неделю, хотя Фил не стоит и  половины.  Он  служит  в  отделе
мистера Фрая и отвечает за территорию в Бруклине, где много магазинов  и
лавчонок, торгующих деликатесами. Почему  я  сказала,  что  Эйми  всегда
заступалась за него, только потому, что Артур набрасывался на него  раз,
а то и по два раза в неделю, а Эйми постоянно доказывала, что в этом нет
никакого смысла: что Фил таков, каков есть, воплями  делу  не  поможешь.
Полагаю, что девушка была права, но Артур тоже был таким, каким был.
   - Понимаю. - Фокс поджал губы и задумался. - Знаете ли вы что-либо  о
том, что  неодобрение  Тингли  поведения  своего  приемного  сына  могло
привести или уже привело к такому драматическому шагу, как  лишение  его
наследства? Известно ли вам что-нибудь о его завещании?
   - Да, известно. Все!
   - Вот как? А мне не расскажете?
   - Почему нет? - Мисс Ятс ясно желала избежать лишних  препирательств,
могущих  привести  к  длительному  интервью,  которое  отрывало  ее   от
смесительных чанов. - Полиции об этом известно, не вижу причин, чтобы  и
вам не быть в курсе.  Не  хочу  скрывать,  что  некоторые  из  нас  были
обеспокоены тем, что могло бы произойти в случае смерти Артура. Особенно
мистер Фрай и я. Мы знали,  что  Артур  придерживался  мысли,  что  дело
должно находиться исключительно в руках семьи Тингли, вот откуда решение
взять приемного сына, когда умерла жена и он больше не пожелал жениться.
   И мы знали, что если бизнес перейдет  к  Филу,  то  с  его  взглядами
трудно предугадать, что могло бы произойти. Но этим утром мистер Аустин,
адвокат, сказал нам о завещании. По нему все оставлено Филу, но контроль
за деятельностью предприятия переходит из  его  рук  к  так  называемому
тресту. В трест входят мистер Аустин, мистер Фрай и я. Если Фил  женится
и у него появится ребенок, то все перейдет к нему, когда тому исполнится
двадцать один год.
   Фокс хмыкнул:
   - С перспективой на будущее все верно. Знал ли Фил о завещании?
   - Вот этого я не могу вам сказать.
   - А вы или мистер Фрай?
   - Нет, не знали. До сегодняшнего утра.
   - Итак, выходит, что вы вместе с мистером Аустином и  мистером  Фраем
теперь полностью контролируете весь бизнес?
   - Да, это так!
   - Все его стадии, включая продажи и выплату зарплаты...
   - Об этом, - прервала его мисс Ятс, - я не хочу даже слышать, как  бы
ни хотела помочь вам вытащить Эйми из беды. Впрочем, могу  вам  сказать,
хотя ничего не говорила полиции. Мистер Фрай и я получаем в  год  девять
тысяч долларов, и нас это вполне устраивает. Сол  дал  возможность  двум
своим сыновьям и дочери закончить колледж, а  у  меня  свыше  ста  тысяч
долларов в акциях и недвижимости. Никто из нас не резал  глотку  Артуру,
чтобы увеличить себе зарплату.
   - Я верю вам, - улыбнулся Фокс, - но я думаю сейчас  о  его  приемном
сыне. С учетом того,  что  контроль  полностью  уходит  из  его  рук,  и
принимая во внимание то, что попечители при желании могут  вовсе  лишить
его  дохода,  ловко  манипулируя   издержками   и   зарплатой,   кажется
маловероятным, что Фил убил Тингли, преследуя  личную  выгоду.  Конечно,
если он не ждал, что будет наследовать все. Как  вы  полагаете,  мог  он
этого ожидать?
   - Не знаю.
   - А вы знаете, было ли ему известно об условиях завещания или нет?
   - Нет, не знаю.
   - Способен ли он на убийство?
   - Думаю, он способен на все. Но, как я уже  заметила,  смерть  Тингли
каким-то образом связана с теми неприятностями,  которые  обрушились  на
нашу продукцию.
   - Вы имеете в виду хинин?
   - Да.
   - Почему вы так думаете?..
   - Потому что... Потому, что это единственное  бедствие,  которое  нас
постигло,  и  его  убили  в  самый  разгар   наших   попыток   исправить
положение... прямо здесь, в его офисе.
   - Возможно, вы правы, - кивнул Фокс. -  Вы  понимаете,  конечно,  что
полиция полагает,  будто  убийца  знаком  с  расположением  помещений  в
здании. Он воспользовался не только ножом со стеллажа, но и  гирькой,  -
не  знаю,  говорили  ли  вам  в  полиции,  что  его  ударили  по  голове
двухфунтовой гирькой вот из этой самой комнаты -  от  весов,  что  стоят
здесь.
   - Говорили. Но это не так!
   - Ого! - Фокс впился в нее глазами. - Что, не этой гирькой?
   - Нет, не этой. Все гирьки от этих весов здесь, на месте. Та, которой
его ударили, от весов, которыми пользовался  еще  старый  Томас  Тингли,
когда только начинал свой бизнес. Артур  держал  ее  на  своем  столе  и
использовал как пресс для бумаг.
   - Я не заметил ее там вчера, а обычно от меня ничего не ускользает.
   - Она должна была быть там и вчера, - категорично заявила мисс Ятс. -
Возможно, под бумагами, вместо того чтобы находиться на них. Случалось и
так. А что - это очень важно?
   - Я бы назвал это чрезвычайно важным, - сухо ответил Фокс. - Не знаю,
как полиция, но я считал решенным для  себя,  что  убийца  из  тех,  кто
хорошо знаком с планом здания, потому что взял гирьку из  этой  комнаты,
прежде чем напасть. Но  если  гирька  находилась  прямо  там,  на  столе
Тингли, - это в корне меняет дело. Что касается ножа - любой, даже  тот,
кто никогда не бывал на фабрике, мог рассчитывать найти здесь  нож,  раз
здесь разделываются продукты: мясо и так далее. И времени  у  него  было
предостаточно, пока Тингли валялся на полу без сознания, взять  один  из
ножей, которых полно на стеллажах. Они же все на виду, не так ли?
   - Что - не так ли?
   - То, что все ножи на виду. Вы же их на ночь не запираете?
   - Нет, оставляем на стеллажах.
   - Ну, так вопрос остается открытым. - Фокс все  еще  хмурился.  -  Вы
сказали, что ушли с работы прошлым вечером пятнадцать минут седьмого?
   - Да.
   - Тингли оставался в офисе один?
   - Да.
   - Говорил ли он что-нибудь вам о том, что ждет  какого-то  посетителя
или посетителей?
   - Нет, не говорил.
   - Он не упоминал о том, что звонил мисс Дункан и просил ее приехать к
нему?
   - Нет, не упоминал.
   - Не могли бы вы мне точно передать то, что он вам сказал перед вашим
уходом?..
   Его вопрос был прерван приходом женщины, пожалуй, вдвое  моложе,  чем
мисс Ятс, и одетой в рабочий халат. Она не шла, а семенила с  выражением
непоправимого несчастья на лице, и даже ее походка говорила о  том,  что
произошло нечто ужасное. Фокс знал, что это Кэрри Марфи; она была из той
пятерки людей, которым он звонил тогда среди ночи, но сейчас, нимало  не
смущаясь его присутствием, женщина выпалила мисс Ятс:
   - Мистер Фрай говорит, что смесь в третьем чане слишком густая, и  он
собирается добавить туда масла.
   Мисс Ятс сорвалась со стула и пулей вылетела  из  комнаты,  по  пятам
преследуемая Кэрри Марфи.
 
Глава 6 
 
   Оставшись один, Фокс осмотрел  двухфунтовую  гирьку,  стоявшую  среди
прочих  на  небольшой  полке  над  весами,  и,   убедившись,   что   она
действительно отличается от той, которую нашел на полу в  офисе  Тингли,
он покинул комнату для изготовления приправ и  решил  на  обратном  пути
пройтись по зданию. Не заметив особых признаков скорби на лицах  девушки
и женщин,  сидящих  на  своих  рабочих  местах  за  длинными  столами  и
различными приспособлениями, Фокс после того, как сам встретился  с  еще
живым Тингли, ничуть этому не удивился. Когда детектив проходил мимо, то
ловил на себе любопытные взгляды работниц, в которых можно было прочесть
страх и беспокойство, а также предвкушение особого  интереса  к  ним  со
стороны друзей и знакомых, которые работали там, где нет никаких  шансов
оказаться когда-нибудь в центре внимания выпусков  новостей  или  вообще
попасть на страницы газет.
   От его глаз не ускользнула небольшая сценка в дальнем конце цеха, где
мисс Ятс вместе с Кэрри Мэрфи наседала на все еще сопротивляющегося,  но
явно терпящего поражение Сола Фрая. Фокс удостоил их мимолетного  смешка
и отправился дальше.
   Пройдя через длинную узкую раздевалку, Фокс оказался в коридоре, куда
еще выходили двери. Последняя из них, справа, была закрыта. Он  повернул
ручку двери,  открыл  ее  и  вошел.  Широкоплечий  детина  бросился  ему
навстречу с сердитым криком:
   - Эй, какого черта!..
   - Меня зовут Текумсе Фокс!
   - Мне плевать на то, какое у тебя имя! Вон отсюда!
   Фокс явно не торопился  выполнять  приказание.  Стоя  на  пороге,  он
обратился к детине со  свойственной  ему  вежливостью,  хотя  и  не  без
иронии:
   - Я склонен был думать, что, сидя здесь взаперти,  вы  скорее  должны
обрадоваться любому, кто вторгается  сюда,  хотя  бы  ради  того,  чтобы
немного отвлечься.
   Другой мужчина, сидевший в кресле Артура Тингли и водрузивший ноги на
его стол, подстелив под них газету, прорычал:
   - О'кей, тогда двигай и купи нам коврик для  ног  с  вышитым  на  нем
приветствием, и мы его положим под дверью! Проваливай!
   - Я просто думал сократить путь, пройдя через эту комнату к выходу.
   - Так тебе помочь?
   - Нет, благодарю! - Фокс отступил на шаг. - По правде  говоря,  меня,
как пчелу к цветку, так и тянет сюда, в  эту  комнату,  которую  обыскал
убийца. А что, если он не нашел того, чего хотел? Готов  пожертвовать  в
вашу пользу "Лакомства Тингли" под номером 34, чтобы побыть здесь  часок
одному. Мне кажется, вам не мешает размяться. - Фокс про  себя  отметил,
что журналы вновь лежали на полке, а пальто Тингли висело на вешалке.
   - Ему нужна помощь, чтобы найти выход, - сказал мужчина за столом.  -
Помоги ему!
   Детина двинулся вперед.  Фокс  с  изумительной  живостью  выскочил  в
коридор и захлопнул за собой дверь.
   Затем он попробовал другую дверь,  напротив,  и  оказался  в  средних
размеров  комнате,   все   стены   которой   были   заставлены   ветхими
канцелярскими шкафами и увешаны  книжными  полками.  Молодая  женщина  с
веснушками и на удивление красивыми ногами складывала бумаги, а мужчина,
который вполне мог сойти за брата того, другого, с больными глазами,  за
окошком в приемной, клевал носом за столом. Фокс представился им  весьма
приятным голосом, сказав, что он детектив,  и  проследовал  дальше.  Ему
пришлось вторгнуться еще  в  четыре  комнаты,  открыть  и  закрыть  пять
дверей, прежде чем нашел женщину, которую искал. Она взирала на Фокса  с
испуганным и враждебным выражением, сидя за столом с  пишущей  машинкой,
где ей явно  нечего  было  делать,  а  припухшие  глаза  и  покрасневший
курносый нос наводили его на подозрение, что она испытывает  скорбь  или
из-за чего-то переживает.
   - Доброе утро! - улыбнулся он и спросил сочувствующе:
   - Вы плакали?
   Берлина  Пилт,  которая  вот  уже  шестнадцать  лет  копила  в   себе
негодование на то, что ее называют служащей вместо секретарши,  шмыгнула
носом, вытащила платочек и высморкалась без всякого смущения.
   - Я занята, - объявила она наконец.
   - В подобных обстоятельствах даже хорошо, если есть чем  заняться,  -
это отвлекает, - заметил Фокс, придвигая к ней стул.
   Он оставался около секретарши около  получаса,  но  почти  ничего  не
добился, хотя и показал записку, которой его вооружила мисс Дункан. Мисс
Пилт выразила свое восхищение Эйми, которая,  по  ее  словам,  за  время
своего короткого пребывания у Тингли  проявила  независимость  и  гордый
нрав, а также свою щедрость по отношению к работнице, попавшей  в  беду;
но тем не менее мисс Пилт вела себя крайне осторожно, когда отвечала  на
вопросы Фокса. Она все сводила к  одному,  что  ее  служебное  помещение
отделено от офиса хозяина двойной перегородкой, что она не  любительница
подслушивать и поэтому ровным счетом ничего не знает о  конфиденциальных
делах Тингли, как личных, так и служебных. Ничего особо  примечательного
не могла или не  желала  она  поведать  и  об  истинном  положении  дел,
связанных с Филом,  его  приемном  сыном,  или  о  враждебном  отношении
кого-либо к Эйми Дункан, которое могло бы пролить свет  на  то,  как  ее
отпечатки пальцев появились на ручке ножа, или о том - имеет ли убийство
ее босса какое-то отношение к делам с хинином.
   Однако она снабдила Фокса некоторыми  сведениями,  которые  тот  счел
нужным записать. Во-первых, о том, что она ушла с работы, как обычно,  в
самом начале шестого, подземкой добралась до  дома  на  Бронксе  и  весь
вечер никуда не выходила. Во-вторых, ее припухшие глаза  и  покрасневший
нос - следствие того, что она  плакала.  Ей  действительно  жаль  Артура
Тингли, и она скорбит о его трагической смерти, но  слезы  были  вызваны
другой причиной: дело в том, что мистер Фрай и мисс Ятс не любят  ее,  а
она - их, и, возможно, скоро по этой причине  останется  без  работы,  а
найти другую в ее возрасте не так-то  просто.  В-третьих,  единственными
посетителями Тингли во вторник, отличными от обычных дилеров и  торговых
агентов, были: мистер Браун, высокий, хорошо  одетый  мужчина,  которого
мисс Пилт никогда прежде не видела, -  он  появился  утром,  чуть  позже
десяти, и пробыл  около  часа,  -  и  сам  Фокс,  который  явился  около
одиннадцати. Судя по описанию, именно мистера  Брауна  он  видел,  когда
находился в приемной, а тот направлялся к  выходу.  В-четвертых,  вскоре
после того, как Тингли вернулся с ленча, он просил  мисс  Пилт  оставить
сообщение в приемной о том, что желает видеть Фила, когда тот появится с
отчетом за день; и она видела, как Фил вошел к отцу в офис  сразу  после
пяти, в то время, когда она уже уходила. Сам факт  вызова  Фила,  по  ее
мнению, является хотя и необычным, но вовсе не  из  ряда  вон  выходящим
событием.
   Фокс позвонил от мисс Пилт в больницу на Ист-Энд, и, услышав, видимо,
если судить по выражению  лица,  нечто  такое,  что  его  встревожило  и
привело в раздражение, он  покинул  мисс  Пилт,  оставив  ее  за  пустым
письменным столом с пишущей машинкой, в которую даже не была  заправлена
бумага. На обратном пути он  попытал  счастья  со  стариком  за  окошком
приемной, но вскоре убедился,  что  если  тот  и  располагает  какими-то
сведениями, то вырвать из него их можно только под пыткой.
   Фокс поехал на восток, к Пятой авеню, затем в верхнюю часть города  и
с большим трудом, после долгих маневров припарковав свою машину на Сорок
первой улице, отправился в бар, который знал, где заказал три сандвича с
ветчиной и три чашки кофе. Затем, не торопясь и выкурив сигарету,  вышел
на тротуар, где постоял некоторое время, разглядывая прохожих.  Покончив
с этим, Фокс свернул за угол, ко входу в весьма "скромную" контору,  ибо
здание, в котором она размещалась, по высоте превышало Великую  пирамиду
всего на шестьдесят футов,  вошел  в  подъезд  и  поднялся  в  лифте  на
тринадцатый этаж, где вошел в дверь с надписью: "Нэт Коллинз -  адвокат"
и учтиво  приветствовал  женщину  с  настороженными  глазами  и  резкими
чертами лица, называя ее мисс Лэйрэби.
   Она сказала, что его ожидают, и Фокс прошел  через  двойные  двери  в
обширный кабинет с двумя большими окнами на каждой стороне. Оценка этого
помещения зависела от того, с какой точки зрения его рассматривать. Если
ограничиться пристальным взглядом на картины  Ван-Гога,  развешанные  по
стенам числом пять,  все  хорошие,  а  одна  известная,  то  можно  было
подумать, что вы попали в небольшую картинную галерею;  если  судить  по
коврам  и  обстановке,  то  напрашивался  вывод,  что  вы  оказались   в
роскошном, кричаще обставленном офисе; и меньше всего при виде крупного,
пышущего  здоровьем  человека,  восседающего  за  огромным,   украшенным
резьбой письменным столом, вы бы подумали,  что  находитесь  в  кабинете
одного из трех самых блестящих адвокатов по уголовным делам Нью-Йорка.
   Фокс, однако, не обратил внимания ни на первое, ни на второе,  ни  на
третье; его взор устремился на женщину в кресле у письменного стола.  Он
нахмурился и тотчас потребовал ответа на вопрос:
   - Бред какой-то! Что заставило вас покинуть больницу?
   Эйми Дункан не только покинула больницу, но, видимо, успела  побывать
и на Гроув-стрит. На ней был твидовый  костюм  вместо  голубого  платья,
которое она не любила, в руках - сумочка из того  же  материала,  что  и
костюм, на голове - остроконечная  фетровая  шляпка.  Ее  лицо,  хотя  и
сохранившее следы припухлости под глазами, казалось, однако,  достаточно
свежим, причем без  явных  признаков  злоупотребления  косметикой.  Эйми
взглянула на Фокса и хот