ись еще, снова опустил  ее,  поставил
большой палец на сирену и оставил его там.  Фары  выхватили  из  темноты
полицейского; вместо того чтобы,  как  принято,  топтаться  около  поста
дорожной полиции, тот стоял посреди дороги  и  размахивал  руками.  Фокс
сжал зубы, выдвинул вперед подбородок и вцепился  в  баранку;  продолжая
сигналить, он поддал газу и нацелился прямо в полицейского.
   В последний момент полицейский отскочил влево, Фокс крутанул  вправо,
потом резко взял влево, под визг резины повернул на двух колесах,  снова
опустился  на  четыре  колеса  и  выскочил  прямо  на  шоссе  Бронкс   -
Ривер-Парквей.
   Конечно, впереди по его маршруту поднимут тревогу, и уж непременно  у
Государственных казарм в Плезантвилле, так что минуты  через  три  шоссе
станет для него совсем неуютным.
   Поэтому Фокс съехал с него на ухабистую проселочную дорогу. Он думал,
что она приведет его в Армонк, но оказалось, что она никуда не вела;  на
развилке ему пришлось подумать, куда ехать. Он протрясся на  ухабах  еще
пару миль и наконец вынужден был спросить у парнишки, как  выбраться  на
дорогу номер 22. Когда в конце концов он выехал на  нее,  о  Парди  даже
нечего было мечтать.
   Узкий объездной путь забрал у него все силы.  Около  Бедфорд-Хилл  он
едва не столкнулся с автомобилем, который выскочил с боковой дороги; ему
удалось съехать на обочину с другой стороны, но при этом он задел  столб
ограждения. У Катона  на  его  часах  было  20.35,  поезд  ушел  восемью
минутами раньше. У Голденз-Бридж он сократил разницу до пяти минут. Мимо
Парди он пронесся в 20.39, поднажал еще, и на повороте его так  занесло,
что одно колесо оказалось в канаве, каким-то чудом он снова выскочил  на
шоссе и услышал свисток поезда,  подходившего  к  Кротон-Фоллз.  Минутой
позже он свернул  на  гравийную  дорогу,  съехал  под  уклон  к  станции
Кротон-Фоллз,  резко  остановил  машину,  выскочил  из   нее,   побежал,
ухватился за поручень последнего вагона и рывком взлетел на площадку.
   Его затошнило при мысли,  что  он  свалял  дурака,  что  какой-нибудь
хитростью ее уже заставили сойти с поезда раньше. Если это так...
   Он распахнул дверь вагона и вошел  внутрь.  Вагон  был  для  курящих,
почти  пустой,  так  как  поезд  подходил  к  конечной  станции;   среди
семи-восьми пассажиров не было ни одной женщины. В следующем вагоне было
три женщины, одного взгляда на их затылки хватило, чтобы  исключить  их,
однако, проходя мимо, он поворачивал голову, чтобы лучше их рассмотреть.
Оставалось еще два шанса.
   Он не использовал их до конца. Сделав три шага в следующем вагоне, он
увидел Дору и впился в нее глазами, ухватившись за сиденье, когда  поезд
занесло на повороте. Она оживленно разговаривала  со  своим  попутчиком.
Фокс подошел поближе, но даже когда он остановился  прямо  за  ними,  на
него не обратили никакого внимания. Он стоял и в упор смотрел на молодых
людей. Он отчетливо видел сиявший в глазах Доры  мягкий  свет.  Слышался
блаженный негромкий голос Теда  Гилла,  не  отрывавшего  взгляда  от  ее
лица...
   Фокс был так близко, что мог дотронуться до них...
   Тут проводник пропел: "Брустер".
   - Ах, - сказала Дора, - объявили Брустер.
   Тед кивнул, испустил вздох, свидетельствующий о том, что он давненько
не дышал, с усилием оторвал глаза от ее лица, встал, потянулся к вешалке
и тут заметил Фокса.
   - Привет! - невозмутимо поздоровался он.
   Взгляд Доры упал на него.
   - Это вы? Привет!
   Фокс медленно покачал головой:
   - Святой Петр!
   - Мы выходим в Брустере, - объявил Тед Гилл, держа пальто  Доры  так,
как если бы оно было сделано из пуха ангельских крыльев и звездной пыли.
   - Правильно, - мрачно заметил Фокс. - Приехали.
   Одевайтесь.
   Поезд подкатил к станции и, вздрогнув, остановился.
   Фокс последовал за ними по проходу и ступенькам вагона на  платформу.
Дул резкий ветер, в свете фонарей, круглых, как  шары,  носились  редкие
снежинки. Тед торопливо повел Дору в здание. Фокса на  минутку  задержал
здоровавшийся с ним человек, а когда  он  догнал  парочку  у  окна,  Тед
говорил Доре:
   - Это наша  первая  совместная  поездка.  Брустер.  Но,  надеюсь,  не
последняя. Симпатичная маленькая станция.
   - Ну-с? - потребовал разъяснений Фокс.
   Дора улыбнулась ему.
   - Ах да, - дружелюбно сказал Тед,  вспомнив  о  нем.  -  Наверное,  я
должен вам кое-что объяснить. Вы получили телеграмму?
   - Да. В ней подтверждалось, что мисс Моубрей получила мою телеграмму.
   - Совершенно верно. Только отправил ее я. Удачно, что мы оказались  в
одном  поезде.  Видите  ли,  я  считал,  что  Дора  не  пошлет  ответной
телеграммы, а просто сядет в поезд,  который  я  указал,  потому  что  я
написал ей, что дело не терпит отлагательств.
   - И подписались моим именем.
   - Да, подписался. Я был вынужден это сделать.  Я  думал,  что  вы  не
узнаете об этом; вы и не узнали бы, если бы  Дора  не  послала  ответной
телеграммы. Дело в  том,  что  она  не  позволяла  мне  увидеть  ее.  Не
позволяла поговорить с ней. Письма, которые я  ей  писал,  она  отсылала
обратно.
   Дора не правильно истолковала  мою  поездку  за  Хиби  в  Мексику.  Я
знал... ну, скажем, не знал, но надеялся... что, если бы  я  увез  ее  в
такое место, на поезде... видите ли, она думала, что  я  просто  вонючий
бродяга...
   - Я вовсе так не думала, - возмутилась Дора, - я просто думала...
   - Извините, - сухо сказал Фокс. - Вы успеете поговорить  об  этом,  у
вас будет на это полтора часа. Сомневаюсь,  что  состояние  ваших  голов
таково, что вы способны воспринимать посторонние темы, но в том,  что  я
оказался на этом поезде,  ничего  хорошего  нет.  Я  позвонил  домой  из
Нью-Йорка, и мне сказали о телеграмме.  С  Пятьдесят  седьмой  улицы  на
Кротон-Фоллз я домчался за сорок четыре минуты. Полицейский на  развязке
в Хоуторне остался в живых только потому, что в  какую-то  десятую  долю
секунды успел отпрыгнуть в сторону. Я здорово рисковал. На скорости  сто
миль мне удалось избежать столкновения с машиной, выезжавшей  с  боковой
дороги, нас разделяло буквально три дюйма...
   - Боже, - весело сказал Тед, - хорошо, что вы в него не врезались!
   - Я бы хотела быть рядом  с  вами,  -  заявила  Дора,  -  мне  всегда
хотелось погонять на машине, хотя бы разок.
   - Правда? - укоризненно спросил Тед. - Ты бы хотела быть рядом с ним,
да?
   - Ну, - они встретились глазами и смотрели друг  на  друга,  -  я  бы
хотела, чтобы у меня была сестра-двойняшка и она была бы с ним.
   Да, дело было явно  безнадежное.  Они  даже  отдаленно  не  понимали,
почему  известие  о  телеграмме  заставило  Фокса  рисковать  жизнью   и
здоровьем  и  превращать  свой  автомобиль  в  смертельную   угрозу   на
протяжении пятидесяти миль, - этот вопрос не приходил им в голову.
   - Что вы собираетесь делать? - спросил Фокс.
   - О, - сказал Тед, - в десять тридцать будет поезд обратно.  Мы  пока
прогуляемся где-нибудь поблизости.
   - Хорошая мысль! Пройтись куда-нибудь подальше.
   Заблудиться и умереть с голоду.
   Фокс зашагал к двери, вышел из здания вокзала, нашел своего друга Джо
Приско, таксиста, и попросил отвезти его в Кротон-Фоллз.  Приехав  туда,
они  быстро  осмотрели  "уэзерсил",   не   обнаружили   никаких   следов
происшествия, за исключением содранной краски в том  месте,  где  заднее
крыло зацепило ограничительный столб.
   - В следующий раз будь осторожнее, - предупредил его Джо.
   - Непременно, - согласился Фокс.
   Направляясь в сторону Нью-Йорка, он на первой же  развязке  съехал  с
шоссе  номер  22,  поехал  к  востоку  и  в  конце  концов  добрался  до
Хатчинсон-Ривер-Парквей.
   Таким образом он объехал Хоуторн. Снизив скорость до пятидесяти  миль
в час, он хотел немного успокоить свои нервы, но они  не  приняли  этого
предложения. Они были готовы к новому взрыву энергии,  а  получали  лишь
ночную гонку по дорогам.
   Было уже без четверти  одиннадцать,  когда  Фокс,  оставив  машину  в
гараже, пришел на Пятьдесят первую  улицу,  где  у  Перри  Данхэма  была
холостяцкая квартира. Там ему снова пришлось понервничать, на  этот  раз
из-за хмурого подозрительного привратника, который, несмотря на  наличие
у Фокса  ключа  и  записки  миссис  Помфрет,  потребовал  разрешения  от
полиции; и,  поскольку  инспектора  Деймона  в  это  время  не  было  на
дежурстве, Фоксу пришлось звонить ему  домой.  Но  в  конце  концов  все
препятствия были устранены, и Фокса подняли на лифте на  шестой  этаж  и
показали нужную дверь. Он открыл ее ключом, вошел, нашарил  выключатель,
нажал на него и просто оцепенел.
   - Похоже, - саркастически пробормотал он, - Тед Гилл тут искал  бланк
для телеграммы!
   На столике у противоположной стены стоял телефон.
   Лавируя  между  завалами  всевозможных  вещей,  он  пересек  комнату,
проверил, включен ли телефон, и назвал  телефонистке  номер.  Услышав  в
трубке голос, он сказал:
   -  Инспектор  Деймон?  Говорит  Текумсе  Фокс.  Извините,  что  снова
беспокою вас, но вот кто поработал в  квартире  Данхэма,  забыл  навести
после себя порядок.
   Никогда не видел  такого  бедлама,  все  валяется  на  полу,  подушки
вспороты. Что? Нет. Не знаю, Я только что вошел. Конечно. О'кей.
   Он стоял и оглядывал этот не поддающийся описанию кавардак.  И  здесь
после часового неспешного осмотра он собирался спокойно  провести  ночь.
Перо, одно из  тысяч,  вылетевших  из  распоротых  подушек,  прилипло  к
отвороту брюк, он снял его и, подув, подбросил в воздух. Кровати не было
видно. Он подошел к двери, которая была  немного  приоткрыта,  в  другую
комнату и обнаружил там кровать, однако вид  ее  тоже  не  располагал  к
отдыху.  Простыни  были  разбросаны  по  полу,  матрац  с  выпотрошенным
содержимым валялся посередине комнаты, его набивка устилала  все  вокруг
толстым слоем. Фокс вернулся в гостиную  и  обошел  ее,  ни  к  чему  не
прикасаясь. Он с удовольствием поднял бы книгу "В
   Азии", которую увидел в  куче  других,  с  примятыми  страницами,  но
удержался. На глаза ему попались "Гроздья гнева", "Красное и  черное"  -
вкусы у Данхэма были разнообразны, -  "Мадам  Рекамье",  каталог  старых
монет Томаса Биссела номер 38.
   Он нахмурился, взглянув на последний, хмыкнул и поднял его. Пролистав
книгу, он обнаружил, что это был именно каталог старых и редких монет  с
изображениями некоторых из них и указанием цен. Коэнвульф  Британии,  IX
век, византийские монеты Андроника Второго, яхангиры Великого Могола...
   Когда спустя тридцать минут прибыл сержант Крейг со своими  людьми  и
оборудованием,  Фокс  все  еще  изучал  старые  и  редкие   монеты.   Он
поздоровался с сержантом, пожелал ему успеха, сказал, что свои отпечатки
оставил лишь на каталоге монет да еще на  телефоне,  и  предоставил  ему
заняться  трудоемким  и,  возможно,  бесполезным   делом.   Фокс   хотел
порасспросить у привратника о тех, кто  в  последнее  время  приходил  в
квартиру Данхэма, но обнаружил, что  его  уже  опередили:  двое  агентов
загнали  вредного  привратника  в  угол  и  допрашивали  его,  угрожающе
выпячивая подбородки, поэтому Фокс вышел, прошагал  шесть  кварталов  до
отеля "Шерман", взял номер и лег спать.
   Наутро  у  него  было  несколько   вариантов   дальнейших   действий,
необходимых, малоприятных и ничего не обещающих. Не то чтобы из  чувства
противоречия, но он решил начать с наименее необходимого.  Самым  слабым
звеном  в  официальной  цепочке  отрицательных  результатов,   судя   по
вчерашнему краткому докладу Деймона, был опрос домашней прислуги Адольфа
Коха, при  котором  полиция  особое  внимание  уделяла  посетительницам,
похожим на Гарду. Фокс, поговорив со служанкой по телефону и  оценив  ее
по голосу, решил проверить эту информацию. Конечно,  появляться  в  доме
Коха, пока тот не уйдет в свой офис, было ни к чему, поэтому он  сначала
зашел к миссис Помфрет, где не узнал ничего нового, кроме того,  что  ее
сын Перри, насколько она знала, не собирал старых и редких  монет  и  не
проявлял к ним никакого интереса.
   Когда он приехал к Коху на Двенадцатую улицу,  был  уже  одиннадцатый
час,  но  оказалось,  что  приехал  он  слишком  рано.  Ему  не  удалось
поговорить с прислугой.
   Огромный, полный собственного достоинства цветной, который открыл ему
дверь, доложил,  к  его  досаде,  что  мистер  Кох  дома,  попросил  его
подождать, быстро вернулся, проводил его к двери в глубине квартиры и  с
поклоном пригласил войти.
   Кох, поставив что-то на стол, встретил  его  на  середине  комнаты  и
пожал руку. Как только они обменялись приветствиями, зазвонил телефон.
   - Черт возьми, - сказал Кох, - я как мальчик на побегушках. Извините.
   Он подошел к телефону, который стоял на другом  конце  стола,  жестом
пригласив Фокса садиться. Фокс сел и  стал  осматриваться,  напустив  на
себя вид, какой обычно бывает, когда  хочешь  показать,  что  телефонный
разговор тебя не интересует. В просторной уютной комнате  с  прекрасными
коврами стояла добротная мебель в темноватых тонах, удобные  кресла,  по
одной стене тянулся стеклянный шкаф с  фарфором,  по  другой  -  книжные
полки...
   В тот самый момент, когда Фокс переводил взгляд на стену  с  книгами,
его глаза зацепились за один предмет, не в силах от негр оторваться. Это
был тот самый предмет, который Кох поставил на стол, когда он  вошел,  и
это была - да, глаза не обманывали его! -  черная  четырехугольная  ваза
Ван Ли, которую он последний раз видел за  стопкой  полотенец  в  ванном
шкафчике у Диего.
 
Глава 13 
 
   Фокс посмотрел в другую  сторону,  как  он  надеялся,  без  блеска  в
глазах.
   Кох закончил разговаривать, бросил трубку и плюхнулся в кресло.
   - Вы, наверное, думаете, - заметил он, испытующе глядя  на  Фокса,  -
что в моей конторе могут хотя бы два часа обходиться  без  меня?  Я  сам
виноват, что они без меня шагу ступить не в состоянии, поэтому, когда  я
не появляюсь, как обычно, ровно в девять тридцать... - Он повел плечами.
- Чем могу быть полезен?
   - Занимаюсь сбором информации, - улыбнулся  Фокс.  -  Миссис  Помфрет
потеряла терпение и наняла меня найти убийцу ее сына.
   - А-а, - улыбнулся в ответ Кох, - на нее это похоже.
   - Вот я и пытаюсь выудить что-нибудь нужное.
   Брови Коха полезли вверх.
   - У меня?
   - У всех. У меня нет пристрастий.
   - Значит, полиция не очень преуспела?
   - Заметных успехов нет. - Фокс забросил ногу за ногу.  -  Кстати,  вы
говорили о вашей конторе  -  я  знаю,  вы  занимаетесь  пошивом  женской
одежды, - а ткань вы тоже изготавливаете? У меня есть записка от  миссис
Помфрет, в которой она просит помогать мне.
   Показать?..
   - Не надо, я вам верю, - отмахнулся Кох. -  Вы,  конечно,  не  будете
таким же  настырным,  как  полиция,  даже  если  захотите.  И  таким  же
топорным, надеюсь. Они  вытягивают  из  моих  слуг  сведения  о  гостях,
которых я принимаю. - Он улыбнулся. - Да, мы производим некоторые  ткани
сами. Это имеет какое-нибудь зловещее значение? - с изумлением в  глазах
поинтересовался он.
   - Я бы не сказал, что зловещее. Вы красите свои ткани?
   - Разумеется.
   - Красители анилиновые?
   - Конечно. А какие же еще? - Брови Коха изогнулись вопросительно. - Я
понимаю, о чем вы говорите, но не возьму в толк, к чему вы клоните. Если
вы деликатно хотите спросить о нитробензоле, то у нас его целые галлоны,
и пахнет он, как  циановодород.  Ведь  в  виски,  которое  выпил  Перри,
подлили циановодород, верно?
   - Конечно. Я же сказал вам,  что  занимаюсь  сбором  информации.  Вы,
случайно, не знаете, если нитробензол  плеснуть  на  человека,  даже  на
одежду, его можно убить?
   - Я знаю не "случайно". Я знаю это точно, как любой,  кто  пользуется
анилиновыми красителями. - Кох нахмурился. - К  чему  вы,  черт  возьми,
ведете?
   - Ни к чему. Возможно, ни к  чему  серьезному.  Назойливый  инспектор
задает  загадочные   вопросы.   Естественно,   это   вам   они   кажутся
загадочными...
   - Конечно, кажутся. - Кох, все еще хмурясь, встал и подошел к  столу.
- Раз мы заговорили о загадках, могу  предложить  вам  еще  одну.  -  Он
поднял вазу. - Посмотрите!
   Фокс подчинился, не проявляя слишком большого интереса.
   - Симпатичная, - отозвался он, - а что в ней загадочного?
   - Симпатичная? - Кох  с  удивлением  уставился  на  него,  фыркнул  и
аккуратно провел кончиком пальца по верхнему  ободу  вазы.  -  Я  думаю,
найдется всего несколько интеллигентных людей, которые могли бы  назвать
ее "симпатичной". Вы помните, у миссис Помфрет как-то говорили о вазе, о
четырехугольной вазе Ван Ли из коллекции Генри, которую украли. Это  она
и есть!
   - Да что вы?! - Фокс вытаращил на нее глаза. - Любопытно. Как же  она
оказалась у вас?
   Кох осторожно поставил вазу на стол и крякнул.
   - Вот в этом и заключается загадка. Я получил  ее  сегодня  утром  по
почте. Я как раз собирался уходить в контору. Вот почему  вы  и  застали
меня дома. Мне так хотелось иметь эту вазу в своей коллекции всякий раз,
когда я видел ее у Помфрета, и вот Уильяме приносит ее... он сам  вскрыл
бандероль... Можете представить себе мое состояние?..
   Фокс кивнул:
   - Да, могу. Особенно в свете последних таинственных событий.  Что  вы
собираетесь с ней делать?
   - Вернуть владельцу, черт подери! Я позвонил ему перед вашим приходом
и повезу ее туда прямо сейчас.
   Если я продержу ее здесь хотя бы сутки, соблазн... Ну,  вам  меня  не
понять, вы назвали ее "симпатичной".
   - Извините, - мягко сказал Фокс и добавил таким же тоном:
   - Этот гамбит с почтовыми бандеролями начинает становиться  несколько
однообразным. Раз вы сказали, что это загадка, полагаю,  вы  не  знаете,
кто ее послал?
   - Нет.
   - На бандероли был ваш адрес?
   - Разумеется.
   Кох показал на стул у стены;  на  нем  лежала  коричневая  оберточная
бумага и коробка из твердого картона,  которая  поначалу  использовалась
для перевозки консервированных томатов "Дикси".
   - Ваза была упакована в это.
   -  Можно  взглянуть?  -  Фокс  подошел  к  стулу.  Ему  не   пришлось
разворачивать оберточную бумагу, чтобы  найти  адрес:  ярлык,  аккуратно
наклеенный на  бумагу,  был  хорошо  виден.  Тут  же  стоял  и  почтовый
штемпель.
   Поднеся бумагу ближе, чтобы  рассмотреть  ярлык,  он  обнаружил,  что
адрес и имя Коха были  не  просто  напечатаны,  а  изящно  оттиснуты  на
бумаге. Он повернулся, поднятые брови выражали вопрос.
   Кох кивнул.
   - У негодяя  хорошие  нервы,  верно?  -  Тон  его  был  вкрадчивым  и
насмешливым. - Ярлык взяли с моего личного конверта. Но это мало  о  чем
говорит, я довольно щедро расходую свои канцелярские принадлежности.
   Только на прошлой неделе я разослал тысячу  приглашений  на  выставку
Франка Митчелла - это молодой художник, в  котором  я  принимаю  большое
участие. - Он посмотрел на часы:
   - Знаете, мне нужно быть в конторе до полудня, а я очень хочу увидеть
выражение лица мистера Помфрета, когда я ему вручу эту вещь. Если хотите
задать мне еще загадочные вопросы, почему бы вам не  прокатиться  вместе
со мной? Если, конечно, вы не предпочтете остаться  здесь  и  попытаться
выудить из моих слуг больше сведений, чем это удалось полиции?
   Была  ли  его  улыбка  выражением  добродушия,  вызовом  или   просто
вежливостью  цивилизованного   человека,   подвергнутого   незаслуженным
подозрениям, Фокс  не  брался  сказать.  Но  в  любом  случае,  он  стал
сомневаться, что получит от прислуги какие-либо новые полезные сведения,
и принял приглашение сопровождать Коха к Помфретам.
   За двадцать минут, которые они провели в машине, выяснилось, что и  у
Коха нет никаких новых сведений. Он ничего не смог добавить к тому,  что
уже говорил полиции и  окружному  прокурору.  Перри  Данхэма  он  считал
самоуверенным  ветреным  юнцом,  но  к  миссис   Помфрет   относился   с
сочувствием  и  был  готов,  как  он  выразился,  пойти   на   серьезные
неудобства, если эт