о  том,  что  Архипов
возвращает квартиру ей, а  все  остальное  -  в  соответствии  с  первым
завещанием Лизаветы Григорьевны.
   Вы приходили к нотариусу с  мальчиком.  Этот  мальчик,  кажется,  ваш
брат? Ну, вы же умная женщина,  вы  должны  жалеть  своих  близких!  Или
квартира вам дороже мальчика? Если так, тогда ничем не можем помочь...
   На вокзале она уводила их  от  Макса  -  они  засекли  его  только  в
последний момент, но он кинулся бежать и убежал, то есть она  надеялась,
что убежал.
   Где он сейчас, ее годовалый,  розовый,  толстый  ребенок  шестнадцати
лет? Где?
   Он ничего не знает  о  Москве,  о  ее  правилах  и  коварстве,  о  ее
равнодушии, железобетонной холодности, о ее  опасностях  и  страстях!  У
него нет денег даже на хлеб или на автобус, кто спасет,  кто  купит  ему
рогалик - в самый последний момент, перед тем, как кончатся силы?!
   Часы все тикали - подгоняли  время.  До  следующей  вылазки  осталось
совсем немного.  Опять  загаженный  туалет,  хлипкая  дверца,  весельчак
Витек, хватающий ее за грудь.
   Но если ей удастся добыть телефон, она позвонит и предупредит.
   Ей это удалось только рано утром. Ночью она  продолжала  ходить  мимо
них. Они ленились вставать - и Витек ленился, чтобы щупать ей  грудь,  и
она шмыгала туда-сюда почти беспрепятственно.
   А потом утащила телефон.
   Только утащив, она сообразила,  что  знает  его  рабочий  телефон,  и
больше никаких. Домашний записан на специальном листочке  у  телефонного
столика - у тети была плохая память на цифры, и телефоны всех соседей, а
также поликлиники, слесаря, Гурия Матвеевича и подруг висели  на  стене.
Его мобильного у тети, естественно, не имелось.
   Сунув трубку под рубаху, Маша  силилась  вспомнить  его  номер  и  не
могла. Она даже раскачиваться стала, но и раскачивание не помогло.
   Вчера, когда ее заставили позвонить, она смотрела за рукой того,  кто
набирал, не отрывала глаз. Она запомнила номер и  потом  долго  твердила
про себя, чтобы ничего не перепутать. Она даже песенку пела, где  вместо
слов - цифры этого самого номера. Цифры были простые, но она  все  равно
боялась, что забудет.
   Она знала, что попытка будет только одна.
   И с этой попыткой все кончилось скверно.
   Его не оказалось на работе - конечно!
   Зато они услышали, что Маша говорит по телефону.
   - Сука! - ахнул вбежавший первым Витек и вырвал телефон. - Вот сука!
   Почему-то они не стали ее бить - так, как бьют в кино, с катанием  по
полу и кровавыми ошметками по стенам. Может, им это запрещено или они не
умели?
   Витек деловито сунул телефон в штаны, повыдыхал сквозь стиснутые зубы
и спросил интимно:
   - Ты кому звонила, сучка? В ментуру?
   Маша молчала, смотрела исподлобья. Второй захрюкал горлом  и  харкнул
ей на рубаху.
   - Сейчас проверим, - деловито сказал он. - Дайка сюда.
   Витек вытащил трубку, и второй, глядя в окошечко, понажимал  какие-то
кнопки. Потом показал Витьку.
   - Это чей?
   - А хрен его знает! Давай, вызывай хозяина. И номер этот  скажи,  чей
он там. Много наговорить-то успела? - вслед ему крикнул Витек.
   - Пятнадцать секунд.
   - Скажи, что пятнадцать!
   - Ладно, сам знаю.
   Они беспокоятся, что им попадет за то, что недоглядели за  телефоном.
У них  тоже  есть  начальство,  и  они  его  боялись  и  заранее  желали
оправдаться.
   Витек улыбался, когда повернулся к ней.
   - Ну что? Что ты за  пятнадцать  секунд  наговорить  успела,  сладкая
моя?
   Маша молчала. Считала до десяти.
   Она дошла до трех, когда он схватил ее за  волосы  и  сильно  дернул.
Кожу на голове как будто обожгло, к глазам подкатилось  что-то  твердое,
непохожее на слезы, а он все рвал и рвал волосы, выкручивал  их,  и  она
заскулила, тоненько, по-собачьи.
   - Давай-давай! - одобрил Витек. - Я еще только начал!
   И опять он не бил ее, как в кино. Под волосами, сзади, он  сдавил  ей
шею, и она стала задыхаться, хрипеть  и  повалилась,  как  тогда,  лицом
вперед, и рухнула на  содранные  колени,  и  боль  палкой  проткнула  ее
насквозь - началась в коленях и вышла в глазах.
   - Тебе сказали тихо сидеть? Сказали. Тебе сказали  не  рыпаться?  Так
чего ты рыпаисся, сучка безмозглая?! Подожди, придет время, я  тебя  еще
не так... пощупаю! Ты думаешь, мы  тут  с  тобой  станем  шутки  шутить?
Приседания китайские разводить?
   Его пятерня впечаталась ей в лоб, толстые пальцы полезли  в  глаза  и
стали давить. Она вырывалась и мотала головой, но коленом он  прижал  ей
спину, сунул голову - или то, что осталось от головы - виском в стену  и
все давил и давил на глаза.
   Все стало оранжевым, потом красным, потом черным.
   Мир вокруг исчез.
   - Ну, все!.. - велел  кто-то  очень  далеко,  звук  шел  волнами,  то
громче, то тише. - Да отпусти ты ее, успеешь еще!  Хозяин  сказал,  чтоб
никаких следов! На, вот лучше, привяжи ее! Слышь, Витек, твою мать!
   Чугунные раскаленные прутья выскочили из глаз, и глаза вытекли  двумя
тонкими струйками.  Струйки  капали  ей  на  рубаху,  и  там,  куда  они
попадали, становилось мокро, а потом она поняла, что течет не  из  глаз.
Течет изо рта.
   - Фу, зараза! - сказал  Витек  и  вытер  руку  о  ее  волосы.  -  Все
изгваздала!
   Руки сами собой взметнулись вверх, потом неудобно и больно заломились
за спину, запястья сильно обожгло, как будто ножом проехались, и от этой
мгновенной острой боли к ней вдруг вернулось зрение.
   Глаза были целы.
   - Прозрела, сука? - спросил Витек весело. - Ну и радуйся. Все равно я
тебе глаза выдавлю! Ты жди.
 
*** 
 
   Архипов  всласть  поругался  с  Женей  Ряпкиным,  основным  идеологом
программы "С-14", которая ни к черту не годилась, и они оба -  начальник
и подчиненный - об этом отлично знали, но у них были разные цели.
   У Жени - запудрить шефу мозги. У шефа, наоборот, прочистить Женины.
   Правда была на стороне Архипова, поэтому Женя примерно через  полчаса
стал сдавать позиции и сдавал их последовательно, одну за  одной.  Когда
от позиций камня на камне не осталось,  Архипов  Женю  выставил  и  стал
звонить в Дубну, в высокотехнологичную и еще более высокоумную компанию,
которой нерадивый Ряпкин всучил свое детище. В Дубне все возмущались,  и
Архипов довольно долго извинялся и брал вину на себя.
   Это называлось "разруливать".
   Высокоумная компания была их давним и проверенным  клиентом,  поэтому
Архипов "разрулил" довольно быстро.
   После чего выпил стакан воды - французской минеральной - и  посмотрел
на телефон.
   Кажется, сегодня ему позвонили все, кроме премьер-министра Украины. И
еще Маши Тюриной, которая так и не перезвонила.
   Катя сказала - она сильно нервничала.
   Невозможно придумать ничего глупее, чем то, что Архипов придумал,  но
отделаться от этой мысли он больше не мог.
   Ее держат в заложниках, бьют и насилуют. Она сумела ему  позвонить  -
только один раз, а его, как назло, в это время  не  было  на  работе.  И
теперь за этот звонок ее убили.
   "Ее не могли убить", - уговаривал он себя. Всем известно про  курицу,
несущую золотые яйца. Пока Маша Тюрина  эта  самая  курица,  убивать  ее
никто не станет.
   С яйцами дело обстояло сложнее.
   Сегодня в четыре часа он должен "зафиксировать" передачу квартиры ей.
Пожалуй, у него не выйдет просто перевести стрелки на себя - ее утренний
звонок все изменил.
   Вряд ли они знают, что она так с ним и не поговорила.
   Если думают, что поговорила, значит, могут решить - она о чем-то  его
предупредила.
   Если она его предупредила, значит, в  этой  игре  он  перестает  быть
"болваном" - благородным  Робин  Гудом,  который  возвращает  сироте  ее
собственность, а дальнейшие  разборки  сироты  с  организацией  "Путь  к
радости" не имеют к нему никакого отношения.
   Если он перестает быть "болваном", то вся игра меняется.
   Была в дурака. Стала в покер.
   И сдает в данный момент Архипов.
   А раз сдает, значит, нужно  заранее  запастись  козырями  -  ну  хоть
какими-нибудь, раз уж он не может пригарцевать  на  мустанге,  выхватить
"смит-вессон", кинуть лассо, заломить на затылок стетсон,  а  напоследок
применить пару приемов карате - прямо не сходя с мустанга.
   Позвоночник злобно ныл, Архипов думал.
   Раз он не умеет бросать лассо и ничего не понимает  в  карате,  да  и
"смит-вессона" у него,  как  назло,  с  собой  нету,  можно  попробовать
сделать что-нибудь из того, что он умеет.
   А что он умеет?
   Правильно! Копаться в компьютерных мозгах.
   - Кать, - произнес он в селектор, строго контролируя тон. Тон  должен
быть  достаточно  просительный,  но  и  твердый,  ибо  никто  не  должен
забывать, что именно он, Архипов, вожак стаи. - Кать, Расул на месте?
   - С утра был на месте, -  кисло  ответствовала  злопамятная  Катя.  -
Вызвать?
   Архипов усмехнулся.
   Расула  Магомедова  он  не  мог  "вызвать".   Он   мог   его   только
"пригласить", о чем и сообщил Кате.
   Владимир  Петрович  еще  только  погрузился   в   сказочную   красоту
невиданного сайта, который наставлял желающих на "Путь к радости", как в
селекторе послышался  Катин  голосок,  который  сообщил,  что  Магомедов
освободится через полчаса и тогда "заглянет".
   - Хочешь кофе, Володь? - подумав,  спросил  селектор.  -  Я  хорошего
купила.
   Попытка полного примирения была такой очевидной, что Архипов сказал:
   - Я тебя люблю. И не надо напоминать мне, что ты мать двоих детей,  я
и так помню.
   - А кофе? - снова спросил повеселевший селектор.
   - Валяй.
   Рассматривая лучи, шедшие от Добромира,  которые  тот  испускал,  как
радиоактивный элемент, Архипов думал.
   "Путь к радости", несмотря на всю возвышенность и  божественность,  -
такая же организация,  как  любая  другая.  Следовательно,  у  нее  есть
бухгалтерия, счет в банке, договоры, сотрудники и так далее.
   В одной из ссылок  во  время  своего  первого  путешествия  по  сайту
Архипов прочитал, что "Путь", помимо  книгопечатной  и  просветительской
деятельности, занимается еще и продажей "изделий народного  творчества",
"изделий промысла малых народов", а также распространением  аудиокассет,
на которых записано молчание Добромира, ибо только через молчание  можно
познать истинный смысл сущего, который Добромир уж познал и готов теперь
поделиться им со всеми.
   Немалые деньги.
   Такой способ бизнеса назывался "разводить лохов на бабки",  и  первым
его легализовал и продвинул. Остап  Бендер,  когда  продал  американцам,
страдающим  от  сухого  закона,  несколько  рецептов  чудного  самогона,
который можно гнать из обычной табуретки.
   - Кофе, Володь.
   - Спасибо. Как там Макс?
   Катя засмеялась:
   - Когда я заходила, все было отлично.
   - Он в это время ел?
   - Нет, на монитор смотрел.
   - Странно.
   - Что странно, Володь?
   - Странно, что не ел, - сказал Архипов нетерпеливо.
   Катя ему мешала, особенно теперь, когда они помирились и  можно  было
не принимать искательный вид.
   Существовал  еще  номер  телефона  на  испачканной  кровью   визитной
карточке. Пожалуй, из этого номера можно кое-что извлечь.
   Когда Архипов оторвался от компьютера, Кати в кабинете уже  не  было.
Он немного подумал, потом взял трубку и набрал номер.
   - Добрый день, - произнес он, когда ему ответили, - могу я поговорить
с Масловым Евгением Ивановичем?
   Там помолчали и сказали:
   - Нет, не можете.
   Архипов и сам знал, что не может, ибо уже вчера с Евгением Ивановичем
поговорить было никак невозможно, но тем не  менее  ему  удалось  вполне
натурально опечалиться:
   - Это Грубин Леонид  Иосифович  беспокоит,  нотариус.  Вчера  Евгений
Иванович был у меня и просил копию одного завещания. Это касается  некой
организации. "Путь к радости", если вам что-нибудь говорит это название.
Евгений Иванович с ними работает.
   На том конце провода ответили,  что  это  как  раз  и  есть  "Путь  к
радости", и Евгений Иванович работает именно у них.
   Архипов  быстро   посмотрел   -   телефоны   на   визитной   карточке
принципиально не совпадали с телефонами, вывешенными на сайте.
   - А вы не могли бы дать мне его  электронный  адрес,  -  попросил  он
нежно, - я бы копию прислал.
   Адрес дали - тоже другой.
   Ну что ж. Уже кое-что.
   К тому времени, как  в  кабинет  вошел  Расул  Магомедов,  скучающий,
томный, в необыкновенных ботинках и галстуке, Архипов осторожно влез  во
внутреннюю переписку компании "Эйч уай", дочерней структурой которой был
тот самый "Путь к радости".
   "Эйч уай" расшифровывалось, естественно,  как  "Help  yourself",  что
Архипов перевел так - спасение утопающих дело рук самих утопающих.
   Несколько длинновато, но зато отражало суть.
   - Звал? - издалека спросил Расул и к  архиповскому  столу  не  пошел,
уселся в кресло у самой двери.  Уселся  и  вытянул  ноги  в  безупречных
ботинках.
   В  необыкновенных  безупречных  носах  тотчас   же   отразился   свет
многочисленных лампочек. Расул с удовольствием  посмотрел,  как  блестят
его ботинки,  и  снял  невидимую  пылинку  с  необыкновенно  безупречной
брючной стрелки.
   Все эти маневры были  проделаны  так,  чтобы  Архипов  их  непременно
заметил.
   Архипов заметил.
   Больше того - оценил.
   Они работали вместе много лет и все эти годы играли в одну  и  ту  же
игру.
   Архипов - как  бы  самодур-начальник,  не  дающий  никакого  простора
творческому гению.
   Магомедов   -   как   бы    творческий    гений,    едва    выносящий
самодура-начальника.
   Архипов прямолинеен, несгибаем и силен. Победить его в  открытом  бою
нельзя.
   Магомедов хитер, уклончив и по-восточному сладкоречив.  Объехать  его
на кривой - или даже на прямой! - козе невозможно.
   Вдвоем они составляли идеальную пару.
   Все самые главные стратегии, самые лучшие ходы, самые выгодные заказы
они придумывали, осуществляли и добывали вдвоем. Вне конторы они никогда
не дружили и ничего не знали друг о друге - как будто  слегка  опасались
один другого.
   На столе у  Магомедова  стоял  потрет  сногсшибательной  красавицы  в
национальном костюме -  правильное  лицо,  ровные  брови,  чистая  кожа,
темные глаза, подобные горным озерам. Архипова разбирало любопытство,  и
он спросил, не удержался.
   "Это моя дочь, - ответил Расул с удовольствием и взял в руки портрет.
- Всю зиму в Лондоне проучилась, а теперь к бабушке в Махачкалу  уехала.
Очень хорошая девочка, умница".
   Представить партнера в роли отца сногсшибательной красавицы  Архипову
было трудно - может, потому, что Расул года  на  два  младше  его,  а  у
самого Владимира Петровича нет никаких детей, ни больших, ни  маленьких.
Этот портрет еще как будто отдалил их друг от друга, а  теперь  Архипову
нужна помощь.
   - Кать, принеси нам чего-нибудь, - попросил он в селектор. Ничего ему
не хотелось. Но он не знал,  как  именно  станет  просить  Магомедова  о
помощи, и еще понимал, что без него не обойдется.
   - Ты что будешь, Расул?
   - Кофе и боржоми.
   - Ты бы лучше сел поближе, - попросил Архипов, сердясь от неловкости.
- Что ты как в гостях, ей-богу!
   - Я и есть в гостях,  -  ответил  Магомедов  ласково.  -  Я  в  своем
кабинете дома. А в твоем всегда в гостях.
   Тем не менее поднялся, неторопливо приблизился к архиповскому  столу,
вытащил стул и сел.
   Вошла Катя с очередной  порцией  кофе.  Архипов  подождал,  пока  она
выйдет, проводил глазами узкую спину и решительно произнес:
   - Мне нужна помощь.
   Магомедов ничего не ответил и  ни  о  чем  не  спросил:  Восток  дело
тонкое! Вытащил сигареты, золотую тяжелую зажигалку, прикурил и блаженно
прикрыл голубые голливудские глаза.
   Достал  мобильный  телефон,  нажал  кнопку  и  долго  не  отпускал  -
выключил.
   Архипов понял это так - я готов слушать очень внимательно. Давай.
   Почему-то ему вдруг стало страшно, как на экзамене.
   Ну, Владимир Петрович, вожак стаи, ну совсем с ума сошел!
   - Я тебе расскажу, а ты мне скажешь, реально  это  или  нет.  Из  нас
двоих гений только один.
   - Я, - подсказал Магомедов.
   - Ну, конечно, - согласился Архипов. - Никто и не спорит.
   Он  рассказывал  три  минуты.  Почему-то  ему   казалось,   что   эта
дьявольская история отнимет у него много часов.
   Расул слушал и все так же блаженно курил - ну как  пить  дать  Шерлок
Холмс дагестанского разлива!
   Я называю это "делом на одну трубку", Ватсон!
   - Она звонила сегодня утром, но меня не застала. Катька сказала,  что
она была очень взволнована.
   - А номер телефона? Нет?
   - Нет, - ответил Архипов, - наш  определитель  ничего  не  определил.
Сегодня в четыре я должен с ней встретиться и подписать  дарственную  на
квартиру, или как это называется?
   Расул пожал плечами. Они помолчали.
   Магомедов потянулся, затушил в пепельнице сигарету и  изящно  закурил
следующую.
   - Значит, ты думаешь,  что  все  дело  в  ее  квартире,  -  начал  он
задумчиво. - Твою соседку заставили написать завещание. Она написала. Но
потом как-то спохватилась и все изменила. При этом она знала, что должна
непременно умереть. У нее был нож под кроватью  и  еще  какая-то  штука,
круг с воском. Она считала, что это... как называется?
   - Силы зла, - подсказал Архипов, - сущность разрушения.
   - Силы зла и сущность  разрушения  нацелились  на  нее.  Хорошо.  Она
оставила квартиру тебе и исключила  из  цепочки...  как  зовут  приемную
дочь?
   - Маша, - напомнил Архипов сквозь зубы. Ему казалось, что  Расул  над
ним потешается.
   - Маша, - повторил Расул. - Но тут ты объявил, что  вернешь  квартиру
ей. Им только того и надо, чтобы забрать ее у этой самой Маши, как  было
запланировано. Да?
   - Да.
   - Кто убил юриста?
   - Я не знаю.
   - Маша?
   - Я не знаю, Расул!
   - Где она сейчас, мы тоже не знаем. Мальчишка у тебя. Труп юриста  ты
вывез, и его уже нашли.
   - Я думаю, ей чем-нибудь пригрозили, - выпалил Архипов.  -  Например,
что убьют мальчишку, если она не уговорит меня вернуть ей квартиру и тут
же не передаст ее "Радости".
   - Да тебя и уговаривать не надо, - уколол Магомедов. - Ты и так  всем
объявил, что вернешь.
   - Я дурак, - признался Архипов. - Ты это хотел услышать?
   - Что ты решил?
   Архипов одним глотком допил холодный кофе,  посмотрел  в  монитор  на
Добромира, засвистал и простукал по столу "Чижика-пыжика".
   Расул молчал.
   - Я решил  заставить  их  забыть  с  существовании  Марии  Викторовны
Тюриной,  Владимира  Петровича  Архипова,  а  заодно   и   Чистопрудного
бульвара, так сказать, в целом.
   - Как это сделать?
   - Шантаж и угрозы, - объявил Архипов, - очень просто.
   - А если это она... убила юриста?
   - Черт с ней. Она так она.
   Расул потянулся:
   - Что именно ты намерен делать?
   Архипов опять простучал своего "Чижика".
   - Распотрошить базы данных.
   - Это просто.
   - Просто, - согласился Архипов, - но один  я  не  справлюсь.  Ты  мне
поможешь?
   - Конечно.
   Архипов улыбнулся:
   - Спасибо.
   Расул нетерпеливо повел соболиной бровью:
   - Какие базы?
   -  Да  все,  что  у  них  есть.  Членов   организации,   руководства,
бухгалтерию. Вряд ли они их серьезно охраняют.
   - Чтобы серьезно охранять, надо людей нанимать, которые это умеют,  -
произнес Магомедов с акцентом, - а я всех таких людей знаю, и  никто  из
них в твоей "Радости" не работает. Каких я не  знаю,  те  не  в  счет  -
мальчишки, недоумки.
   - Вот именно. Помнишь, у тебя приятель служил в налоговой полиции?
   - Зачем нам приятель?
   - Чтобы посмотреть, нет ли у налоговиков чего-нибудь на этот "Путь  к
радости".
   - Сам могу посмотреть, - пробормотал  Расул.  -  Чего  занятых  людей
просто так  беспокоить!  У  меня  коды  доступа  есть,  я  же  не  вчера
родился... Ты уже влез куда-нибудь?
   Архипов посмотрел на монитор:
   - Пока только во внутреннюю переписку.
   - Значит, ты смотришь документы, а я счета и налоги.  Только  мы  все
равно не успеем. Ты понимаешь?
   - Понимаю, - согласился Архипов, и в спине сильно  заскреблось.  -  Я
сегодня на встречу с