ливался,  а  более  для
того, чтобы напомнить, кто здесь вожак. Тинто не обратил внимания.
   ...Куда она могла деться? Да еще вдвоем с приезжим  мальчишкой?!  Или
этот приезжий мальчишка куда-то ее  заманил?!  Или  она  отправилась  по
"Пути к радости" и не предупредила Архипова?!
   Он лег на спину и потерся об "Уют-2000" вывороченными из позвоночника
костями.
   Она  что-то  знала  о  завещании.  Знала  -  и  просила   ничего   не
предпринимать и ничему не удивляться.
   Знала, что Лизавета оставила ему квартиру со всем содержимым?!  Знала
все это время - когда разговаривала с ним первый раз, едва  сдерживаясь,
чтобы в ту же минуту не выставить его за дверь, знала, когда  он  звонил
ей в больницу,  знала,  когда  ела  клубнику,  когда  предлагала  помыть
посуду?!
   Нет. Вряд ли.
   Она тряслась и хватала его за кисть  холодными  пальцами,  как  будто
натертыми наждачной бумагой, и явно чего-то боялась.
   Двух приличных и скучных джентльменов из "Радости"? Почему?
   Кто приходил к ней накануне и пел хором?  Вряд  ли  в  дело  замешаны
несколько "религиозных организаций", значит, скорее  всего  "Радость"  и
приходила. Лизавета в первом своем  завещании  отписала  им  квартиру  -
Архипов никак не мог в это поверить.
   Во-первых, пока она была жива, никакие "религиозные  организации"  не
занимались в ее квартире хоровым пением. Во-вторых, несмотря на  крайнюю
экзальтированность  и  манеру  говорить  в  духе  русского  интеллигента
Васисуалия Лоханкина, Лизавета не была ни фанатичкой, ни убогой.
   Как  она  могла  завещать  квартиру  религиозной  общине?!   Или   ее
заставили, а она тайно изменила завещание?
   Тогда почему в его пользу, а не в пользу несчастной  сироты,  которую
Архипов поклялся "не оставить", а она взяла да и пропала средь бела дня,
едва он уехал на работу?!
   Вывороченные кости царапались друг о друга и о мягкий  матрас.  Тинто
поблизости тяжело вздохнул - ему передавалось беспокойство хозяина.
   Держась за  спину,  Архипов  сел,  подтянув  к  подбородку  джинсовые
колени.
   Дождь шумел, было тепло и влажно,  и  хотелось,  чтобы  ночь  быстрее
прошла.
   Три часа. Самое время для кофе.
   Архипов включил чайник и на всякий случай предпринял еще один рейд  к
соседкиной двери. Как и все предыдущие, рейд закончился ничем.
   Владимир Петрович  постоял  на  площадке,  порассматривал  потолок  -
темный, как ночное небо, - и внезапно  вспомнил,  что  хотел  проверить,
почему не горит свет.
   Три часа. Самое время для проверки электричества.
   Что-то мелькнуло  по  противоположной  стене  -  огромное,  темное  и
быстрое. Мелькнуло и пропало из глаз. Архипов замер.
   - Тинто! Это ты?!
   Мастифф показался в дверном проеме.
   - Это ты шляешься, Тинто?!
   Пес ответил что-то, но Архипов не понял. Иногда  его  просто  бесило,
что его собака не говорит нормальным человеческим  голосом,  нормальными
человеческими словами. Ну что ему стоит, а?
   Архипов вернулся в квартиру, отыскал фонарь и спустился  по  лестнице
на один пролет. Тинто тоже вышел на площадку,  и  огромная  черная  туша
маячила теперь в жидком полумраке на верхней ступеньке.
   Хорошо, что он там. Вдвоем не так страшно.
   Архипов посветил перед собой - широкий луч сделал  круг  по  стене  и
упал к его  ногам  желтым  и  теплым  пятном.  Впереди  была  квадратная
колонна, нелепо торчавшая посреди площадки, - бывший мусоропровод,  ныне
зацементированный.
   Маленький Архипов и соседи-мальчишки мусоропровод обожали. В нем было
черно и воняло, зато  брошенная  консервная  банка  долго  и  упоительно
стучала по стенам, а потом шлепалась  с  далеким,  как  будто  смазанным
звуком. Про мусоропровод ходили всякие  легенды  -  например,  что  там,
внутри, замурован мертвец и время от времени он колотит по трубам, хочет
выбраться.  Еще  существовала  легенда  про  клад,  тоже,   естественно,
спрятанный в мусоропроводе.
   Лет пять назад из соображений  гигиены  и  санитарии  это  достижение
жилищно-коммунальной  мысли  наконец-то  ликвидировали,  только  колонна
осталась.
   За колонной был выключатель. То есть, чтобы зажечь на площадке  свет,
нужно лезть за эту самую, бывшую мусорную, колонну.
   Архипов полез.
   Кто придумал, что свет можно зажечь, только залезши за мусоропровод?!
Зачем такие сложности -  вроде  гостиничного  выключателя  в  гардеробе!
Почему никогда и никому в этой  стране  нет  дела  до  самых  простых  и
понятных вещей, вроде "удобно - не удобно".
   Как будто специально делали так, чтобы было не удобно!
   Войти в подъезд с коляской - невозможно. Архипов сто  раз  затаскивал
чужих младенцев на первый этаж, к лифту, сопя и обливаясь потом.  Внести
диван  -  боже  сохрани!  Какие  двери  и  какой  диван?   Двери   во-от
такусенькие, а диван во-он какой! Впрочем, можно ведь жить и без дивана,
что тут такого? Или втащить его в окно! Архимед придумал рычаг и  просил
"точку опоры" - и пожалуйста, и сколько угодно! Стоянки  не  было,  пока
сами не построили! Подвала нет до сих пор - лыжи,  велосипеды,  санки  и
банки прекрасно постоят и на балконе, и кому какое  дело  до  того,  что
балкон может быть  райским  садом,  а  не  складом  утильсырья,  и  ваша
Голландия с ее цветами в каждом окне нам не указ!
   Когда Архипов проник за квадратную колонну, злился он уже всерьез.
   "Зато мы делаем ракеты и перекрыли Енисей, а также в  области  балета
мы впереди планеты всей" - а выключатель за мусоропроводом!
   Он поводил фонарем по стене, отыскивая пластмассовый квадратик, нашел
и нажал.
   Свет послушно зажегся.
   Тинто Брасс на площадке длинно  вздохнул,  что  означало  -  вылезай,
хватит.
   Архипов погасил фонарь и полез обратно.
   Так, так.
   Гурий Матвеевич, дежурный дедок, располагал  "пультом".  На  "пульте"
была одна-единственная кнопка.  Этой  кнопкой  свет  зажигался  во  всем
подъезде, с первого по  последний  этаж.  Правда,  на  каждом  этаже  за
мусоропроводной колонной был отдельный выключатель  -  так  положено  по
технике безопасности или еще почему-то, и выключатели оставили, решив не
препираться  с  жэком  и  домоуправлением.  Ибо   известно   всем,   что
препираться с этими всесильными организациями абсолютно  бессмысленно  и
даже  порой  опасно.  Проще  движение  "Талибан"  поголовно  обратить  в
христианскую веру, чем добыть в жэке разрешение на что-нибудь.
   Выключатели оставили и никогда ими не пользовались с той самой  поры,
как справили Гурию Матвеевичу "пульт".
   Выходит, прошлой ночью кто-то долго протискивался за мусоропровод,  а
потом обратно, чтобы погасить на площадке свет. Вряд ли это сделал  Макс
Хрусталев - даже если он  врет  и  несколько  раз  до  этого  побывал  в
подъезде, все равно найти выключатель трудно, почти невозможно.
   Архипов задумчиво потрепал башку Тинто  Брасса  и  зачем-то  еще  раз
позвонил в квартиру Маши Тюриной. То есть как  бы  в  свою  собственную,
полученную сегодня по наследству.
   Ясное дело, никого там не было.
   Куда, черт ее возьми, она делась?!
 
*** 
 
   Под утро сильно похолодало, и невыспавшийся Архипов совсем  замучился
и замерз. Тинто Брасс тоже был печален. Один Гектор  Малафеев,  несмотря
на то, что побывал в ванне, сохранял тонкость  и  элегантность.  Архипов
пристроил его на подоконник сушиться, и Гектор с декадентской пахитоской
в зубах поглядывал оттуда загадочно.
   - Иди ты на фиг, - предложил ему Архипов.
   Утренняя пробежка не вдохновила ни хозяина, ни собаку, они  вернулись
довольно грязные и ничуть не освеженные, а, наоборот, уставшие.
   Даже на работу не хотелось - вот как плохо начинался этот день.
   - Если пойдешь валяться на матрас, - пригрозил Архипов Тинто  Брассу,
завязывая  галстук,  -  я  тебя   выгоню,   и   ты   станешь   бездомной
собакой-сиротой.
   "Да ладно", - ответил Тинто.
   - Я сказал, а ты слышал, - величественно изрек хозяин.
   Следовало почаще напоминать Тинто, что вожак стаи именно он, Архипов,
хоть стая и невелика.
   Он  посмотрел  на  часы  -   полдевятого.   Интересно,   во   сколько
пробуждаются интеллигентные пенсионеры? Удобно заходить или не очень?
   "Все равно зайду, - решил  Архипов.  -  Еще  неизвестно,  во  сколько
вернусь, и не улягутся  ли  интеллигентные  пенсионеры  к  тому  времени
спать!"
   Дверь открыл Гаврила Романович.
   - Владимир Петрович!  -  вскрикнул  он  и  всплеснул  руками.  -  Что
случилось?! Ужасное?!
   - Ужасное, - признался Архипов, - всю ночь не спал.
   - Что такое?!
   - Бессонница замучила.
   - И... все?
   - Все, - подтвердил  Архипов.  -  Бессонница  -  это  ужасно.  Вы  не
страдаете?
   - Да... не особенно. Вы проходите, проходите, Владимир Петрович!
   - Спасибо, спасибо, Гаврила Романович! Я  на  две  минуты,  боюсь  на
работу опоздать. Ключи от квартиры Лизаветы Григорьевны у вас?
   Гаврила Романович моргнул.
   - Что? Какие ключи? Ах, ключи!..
   - Ну да, - сказал Архипов непринужденно, - ключи от ее квартиры.
   - Кто там, Гуня?
   Хлопнула в отдалении дверь, полилась вода, и снова:
   - Гунечка, кто там?
   "Прелестное имя, - восхитился  Архипов  про  себя.  -  Интеллигентные
пенсионеры - это замечательно".
   - Это я, Елена Тихоновна, - произнес он громко, - Архипов.  Я  пришел
за ключами от квартиры Лизаветы Григорьевны.
   - А зачем они вам? - спросила Елена Тихоновна,  неожиданно  появляясь
совсем из другой двери. - Машенька, что ли, свои потеряла?
   - Доброе утро, - поздоровался вежливый Архипов. - Она просила меня их
забрать. Зачем-то они ей понадобились.
   Интеллигентные пенсионеры переглянулись.
   Смысл их переглядываний был Архипову предельно ясен. Конечно, ключи у
нас, и мы их тебе отдадим. Только почему же она  сама  не  пришла  и  не
забрала? Нет, мы тебе верим и уважаем всей душой, ты у  нас  в  подъезде
самый... авторитетный жилец, но все же, все же лучше бы... м-гм... лучше
бы она сама, конечно...
   Елена Тихоновна выдвинула ящик и зашарила в нем, а Гаврила  Романович
спросил аккуратно:
   - А вы... побеседовали с ней, Владимир Петрович? В смысле... странных
людей?  Генрих  Палыч  интересовался,  а  Бригитта  Феликсовна  даже   к
управдому ходила.
   - И что управдом?
   Елена Тихоновна нашла связку, но Архипову не отдавала, держала  перед
собой, как приманку.
   - Да ничего, как вы и предсказывали.  Сказал,  что  раз  общественный
порядок не нарушается, значит, и поделать он  ничего  не  может.  А  вы?
Побеседовали?
   - Мы побеседовали,  -  признался  Архипов,  -  вы  не  волнуйтесь.  С
квартирой все будет в порядке.
   - Откуда вы знаете? Она вам... пообещала?
   - Ничего она не обещала. Лизавета Григорьевна оставила свою  квартиру
мне. А я и сам хором не пою, и другим не позволю.
   - Что?!! - вскричали оба пенсионера тем самым хором. - Вам?!
   - Мне, - признался  Архипов.  -  Я  теперь  полновластный  хозяин.  А
ключи... Маше зачем-то понадобились, точно я не знаю. Вы  никому  их  не
давали?
   - Конечно, нет! - воскликнула Елена Тихоновна и посмотрела на  своего
Гуню. Вид у нее был растерянный. - Разве можно чужие ключи... давать?!
   - И не теряли?
   - А  почему  вы  спрашиваете?  -  поинтересовался  Гаврила  Романович
немного дрожащим голосом. - Вы нас в чем-то  подозреваете?  Или  пропало
что-то?
   "Хозяйка пропала, - подумал  Архипов,  -  да  не  одна,  а  с  братом
Максом".
   - Не подозреваю, и не пропало, - галантно сказал он вслух. - Просто я
воров боюсь.
   - Воров? - переспросил Гаврила Романович.
   - Ну да. Знаете, везде воруют!
   - Воруют... - повторил несчастный пенсионер.
   - У нас очень спокойный район  и  дом  приличный,  -  вступила  Елена
Тихоновна, как будто не поверила Архипову насчет  воров.  -  Вот  только
Воронья слободка, а остальные все культурные люди.
   - Мы вчера к ней  заходили,  -  как  бы  про  себя  произнес  Гаврила
Романович и покивал на потолок, чтобы Архипов сразу понял, что  заходили
к Маше, на шестой этаж, - перед прогулкой. Мы подумали, что напрасно так
напали на... бедняжку, - на этом слове Гуня сконфузился, - но  она  была
не одна. С ней был какой-то молодой юноша.  Странного,  очень  странного
вида.
   - Недокормленного, - подсказал Архипов.
   - Да-да! И мы... пригласили ее зайти к нам вечерком,  почаевничать  и
поговорить, но она, знаете ли, отказалась. Сказала, что вы ее  везете  в
какую-то адвокатскую контору по вопросу завещания и она не знает,  когда
вернется. Мы с Еленой Тихоновной порадовались. Мы подумали,  что  вы  ее
уговорили как-то избавиться от этой... секты. Как-то уладить. Но молодой
юноша очень странного вида!
   - Как раз такого, - в ухо Архипову выговорила Елена Тихоновна, повела
глазами и, словно спохватившись, сунула ему  связку  из  трех  новеньких
ключей.
   Было видно, что супругам до смерти  хочется  остаться  вдвоем,  чтобы
обсудить потрясающую новость  с  новым  наследником  квартиры,  а  потом
побежать к Генриху Палычу с Бригиттой Феликсовной и пообсуждать  с  ними
еще немного.
   - Да, - начал Архипов, вдруг вспомнив, - на прошлой  неделе  Лизавета
Григорьевна чуть не свалилась с лестницы. У нее голова  закружилась  или
что-то в этом роде. Она позвонила к  вашим  соседям,  и  они  отвели  ее
домой. Вы ничего не слышали? Пенсионеры опять переглянулись.
   - Наши соседи? - уточнила Елена Тихоновна. - Гриша и Ульяша?
   Ульяша - это, надо понимать, Сергевна, супруга коммунального  слесаря
дяди Гриши.
   - Насколько я понял - да.
   - Нет, - признался Гаврила Романович, - ничего. А вы  не  знаете,  во
сколько это произошло? Дело в том, что днем мы гуляем. Часа по два, если
позволяет погода.
   - Точно не знаю, но ближе к вечеру...Что-то Лизавета  тогда  говорила
про свет? Свет на площадке не горел, вот  что!  Свет  не  горел,  и  она
остановилась этажом ниже, где было светло, чтобы поискать в сумке ключи.
Опять свет!
   - Все-таки что-то происходит, - с тревогой  заключила  проницательная
Елена Тихоновна. - Почему вы спрашиваете, слышали мы или нет?
   -  Я  хотел  попросить,  если  вы  в  ближайшее   время   пойдете   в
домоуправление, напомните им про сетки!  -  Архипов  был  очень  доволен
собой - вон как  быстро  и  ловко  все  придумал!  -  Покойная  Лизавета
Григорьевна чуть не упала, а все потому, что сеток нет!
   Пенсионеры согласно закивали. Эта проблема им близка и понятна и, как
губкой, стерла все подозрения.
   Архипов  сунул  ключи  в  портфель,  вежливо  попрощался  -   супруги
доброжелательно покивали - и стал спускаться вниз. На первом этаже возле
окна он остановился и оглянулся.
   Никого не было.
   В будочке  Гурия  Матвеевича  ненатуральными  голосами  разговаривало
какое-то радио. Архипов  потоптался  так  и  эдак  и,  в  конце  концов,
установил, что Гурий Матвеевич со своего места  окно  не  видит  и,  что
возле него происходит, не знает.
   Значит, Макс вполне мог тут влезть.
   Архипов тихонько опустил на пол портфель, взялся за  ручку  и  потряс
раму. Шпингалет жалобно забренчал. Радио разорялось.
   Так не открыть. Или Макс - опытный  взломщик?  Одно  из  двух  -  или
взломщик, или окно было открыто из-за жары. Такое вполне возможно.
   Архипов опустил шпингалет, прислушался  и  распахнул  створки.  Прямо
перед его носом оказался плотный сиреневый куст, а дальше заросли бузины
и, кажется, даже шиповника.
   Значит, Макс вполне мог сидеть под этим кустом сколько угодно.
   Подоконник был белый и чистый - не зря они с Леной Шумейко в  прошлом
году нашли тетку, которая согласилась два раза в  неделю  мыть  подъезд.
Тетка оказалась старательная и решительная - мыла  не  за  страх,  а  за
совесть.
   Архипов провел ладонью по холодной белой краске, выглянул и посмотрел
с той стороны.
   У Макса была рассечена рука - сильно. Он сказал, что порезался, когда
влезал в окно, но никаких следов крови не  осталось.  Больше  того:  как
Архипов ни смотрел - свесившись  чуть  не  до  пояса,  -  он  так  и  не
высмотрел ничего, обо что можно было так сильно порезаться.
   Нет. Порезался он не здесь. Зачем тогда соврал?
   Владимир Петрович притворил  окно,  подхватил  портфель  и  вышел  из
подъезда.
   Удружила соседка Лизавета, ничего не скажешь! Да  еще  посмела  потом
являться ему на глаза и утверждать, что "комплекс  всех  энергий  и  все
планы бытия в гармонии между собой приятной"!
   Архипов подивился тому, что  так  точно  вспомнилась  эта  нелепейшая
фраза.
   Тому, что он подумал о Лизаветином визите как об  абсолютно  реальном
событии - не удивился нисколько.
 
*** 
 
   Часа в три,  когда  он  только-только  разгреб  накопившиеся  дела  и
прикидывал, не сходить ли ему поесть, в сотый  раз  за  полдня  зазвонил
телефон.
   Архипов потянулся, закинув за голову локти,  зевнул  и  только  после
этого взял трубку.
   - Кто, Кать?
   - Какая-то  Тюрина,  -  ответила  невидимая  секретарша,  и  Архипов,
вознамерившийся положить ноги на край стола, неловко промахнулся. Ноги с
грохотом обрушились на пол. - Ты там упал, Володь?
   - Я тут упал, - согласился Архипов.
   - Переключать?
   - Да.
   - Владимир Петрович?
   - Мария Викторовна?
   - Здравствуйте, -  бойко  заговорила  она,  -  я  хотела  бы  с  вами
встретиться и поговорить.
   - Я тоже хотел с вами встретиться и  поговорить.  Со  вчерашнего  дня
хотел. Где вас носит, Мария Викторовна?
   - Это... неважно, Владимир Петрович.
   - Это важно.
   - Нет, - твердо заявила она, - вопрос в другом. Что вы хотите  делать
с тетиной квартирой?
   - Где вы были? Где ваш брат? Куда вы пропали?
   - Владимир Петрович, это совершенно неважно. Я... у  подруги.  Мне...
трудно оставаться дома. Я скучаю по тете и не хочу каждую минуту  думать
о том, как мне было хорошо с ней. Мне необходимо сейчас побыть одной.
   Все это она выпалила необыкновенно уверенным тоном.
   - А ваш брат?
   - Он вернулся в Сенеж.
   - Как?!
   - Я сказала ему, что он выбрал неподходящее время. У меня теперь даже
нет квартиры. Мне негде его принимать.
   Тон все такой же бодро-уверенный. Архипов внезапно насторожился,  как
Тинто Брасс, завидевший чужую собаку.
   - И долго вы намерены оставаться у своей подруги?
   - Мне все равно некуда возвращаться.
   - Если вы о квартире, то я могу вернуть ее вам  в  любую  секунду,  -
осторожно сказал Архипов.
   В позвоночнике заскреблось,  и  уху  стало  жарко  -  так  сильно  он
прижимал  трубку,  пытаясь   расслышать   что-нибудь   еще,   кроме   ее
неестественно уверенного голоса. Расслышать  ничего  не  удавалось,  как
будто она звонила из склепа. Никаких посторонних звуков.
   - Вы готовы вернуть ее мне? - переспросила она зачем-то.
   - Конечно. Мне она не нужна.
   - Спасибо.
   - Пожалуйста.
   - Тогда давайте завтра же оформим все бумаги.  Я  не  знаю,  как  это
делается, а вы знаете?
   - Я тоже не знаю. Я не юрист.
   - Мы должны обратиться к нотариусу, правильно? У  моей  подруги  есть
знакомый в Чертанове, мы вполне можем поехать к нему.
   Бензопила  развалила  позвоночник  пополам.  Архипов  изо  всех   сил
выпрямился, стараясь, чтобы ткань не касалась спины.
   - Маша, - спросил он, - где вы? Что с вами?
   - Со мной все в полном порядке, Владимир  Петрович.  Завтра  днем  вы
можете?
   - Что?
   - Поехать в Чертаново?
   - Да зачем нам ехать в Чертаново, когда есть милейший человек, Грубин
Леонид Иосифович, гораздо ближе?!
   - Мне там удобнее. Вы подпишете документы, возвращающие мне право  на
квартиру?
   Это уж вовсе не лезло ни в какие ворота.
   - Я подпишу, если  вы  сегодня  вечером  приедете  ночевать  домой  и
объясните мне, что происходит.
   - Я не могу.
   - Тогда и я не могу. Воцарилось молчание.
   - Владимир Петрович, пожалуйста! Ну, пожалуйста! Она вам и вправду не
нужна, эта квартира! А мне... мне надо где-то жить.
   - Возвращайтесь и живите сколько хотите. Я в ней жить не собираюсь.
   - Мне нужны бумаги!
   - А мне нужен внятный ответ, что происходит. Опять молчание -  как  в
могиле.
   - Я про