м в сеть. Есть?
   - Что это за вопрос? - осведомился Добромир.  -  Что  вы  голову  нам
морочите? Охрана едет. У вас пять минут. Через пять  минут...  никто  не
поручится за вашу безопасность.
   - Анатолий Петрович, - Архипов поднялся и похлопал себя  по  карманам
джинсов, - нам надо решить несколько важных вопросов. За пять минут мы с
вами их не решим. Пока преимущество на моей стороне поля.  Я  знаю,  как
вас зовут, я знаю, кем вы были до того, как стали братом Христа, я  знаю
бюджет вашей организации и  всякие  дополнительные  милые  детали.  Инга
Евгеньевна Ставская и Сергей Борисович Ослов тоже могут принять  участие
в нашей беседе. Так что не беспокойтесь, один на  один  со  мной  вы  не
останетесь.
   Он выудил из кармана ключи и кинул их Сергею Борисовичу.
   - У меня в машине на  заднем  сиденье  лэп-топ.  Принесите,  сделайте
одолжение. Тинто, проводи.
   - Откуда вы знаете? - требовательно спросила Инга Евгеньевна.  -  Кто
вам рассказал?! Откуда вы вообще взялись, черт бы вас побрал!
   - Вы наступили мне на хвост, -  холодно  заявил  Архипов,  -  а  меня
направить "в природу" очень сложно, особенно когда я туда не  хочу.  Мне
пришлось принимать меры, чтобы обезопасить себя и своих близких.
   - Каких близких?! У этой, - кивок в сторону Маши, - никого  не  было,
кроме полоумной тетки, которая все завещала нам! В этом заключался  весь
смысл! Все условия договора!  Вас  там  и  близко  не  было!  Откуда  вы
взялись, чтоб вам сдохнуть?!
   - Из нотариальной конторы, - объяснил Архипов. - Именно там я  узнал,
что Лизавета Григорьевна все завещала мне. И там же я узнал про каких-то
полоумных сектантов, которые твердили, что это ошибка и квартира  должна
принадлежать им! То есть вам.
   - Я знала! - закричала женщина и обратила к Добромиру гневное лицо. -
Я сразу говорила, что  с  этой  квартирой  будут  проблемы!  Я  же  тебе
предлагала: надо отступить, а ты  из-за  этой  гребаной  телки  растерял
последние мозги! Старая стерва переменила завещание, хотя за  каждым  ее
шагом следили! И мы даже не знали  толком,  кому  она  все  отдала!  Вот
теперь хлебаем, твою мать!
   - Направить нужно мысли к позитиву,  -  неожиданно  бухнул  Добромир,
очевидно, по привычке.
   Женщина отмахнулась. Маша Тюрина прижала ладони к щекам.
   - Пошел ты со своим позитивом, провидец хренов! Как  он  сюда  попал?
Откуда узнал адреса, имена?! И девку приволок! Ты  хоть  понимаешь,  что
живым он отсюда не должен выйти, ни за что не должен! Мне бизнес  заново
начинать неохота, мне и этот нравится!
   - Кровь, - пробормотал Добромир, - всюду кровь! На этой  земле  кровь
пролита быть не может!
   - Значит, придется вывозить! Твою мать, ведь говорила я!  Витек,  где
твоя пушка?
   Витек шевельнулся и жалобно двинул носом.
   - Дак... у него... он у меня... бесчувственного... из кармана...
   Архипов понял, что Добромир  с  Ингой  Евгеньевной  сейчас  возьмутся
отнимать у него пушку.
   - Я отдам вам пистолет, Инга Евгеньевна,  -  быстро  произнес  он,  -
только сначала мы вместе посмотрим компьютер. Хорошо?
   - Да не нужен нам никакой ваш...
   - Инга, - перебил Добромир, - замолчи.
   В "залу" вбежал Тинто Брасс, следом  за  ним  шел  господин  Ослов  с
замшевым чемоданчиком в руке.
   - Отлично, - сказал  Архипов,  -  ставьте  сюда.  Где  модем?  Сергей
Борисович, где модем? Да ладно, не может  быть,  чтобы  в  резиденции  у
брата Христа не было модема. Когда на улице жара, вы ведь небось  делами
отсюда руководите, из загорода? Как-то тут здоровее, правда?
   - Включи ему компьютер, Инга, - распорядился перехвативший инициативу
Добромир, и Архипов опять посмотрел на часы.  Их  надо  вывезти  куда-то
и... тем более пистолет Витька у него! Все получится. Как будто Витек их
и... порешил. Некогда с компьютерами разбираться!
   - Вы  не  торопитесь,  Инга  Евгеньевна,  -  посоветовал  Архипов.  -
Порешить нас вы всегда успеете.
   - Я никого не стану убивать, - забормотал Витек, - очень мне надо!  У
меня пацану... четыре... нет, пять... я убивать не стану! Это че...  мне
тогда, под вышку идти? Не, не стану я убивать!
   - Идиот, дерьмо собачье! Какую вышку?!
   Архипов слушал их перебранку очень внимательно. Добромир  посматривал
на Машу выпуклыми глазами, оказавшимися на поверку не  "лучезарными",  а
"телячьими", с поволокой.
   - Подключились? -  ласково  спросил  Владимир  Петрович  у  господина
Ослова. - Вот спасибо вам большое.
   Он проворно развернул кресло и уселся так, чтобы вся компания  видела
монитор.
   - Значит, "Еврокредит",  -  продолжал  он  как  будто  давно  начатый
разговор.  -  Место  хорошее,  солидное,  надежное,  австрийское.  Вывоз
капиталов, так сказать.
   При  слове  "Еврокредит"  Инга  Ставская  как   будто   поперхнулась,
остановилась и покачнулась, Добромир Безсмертный  в  два  шага  оказался
рядом с Архиповым, а Сергей Борисович замер сусликом.
   -  Все  помнят  номера  своих  счетов?  -   спросил   Архипов   тоном
преподавателя марксистско-ленинской философии, спрашивающего,  читал  ли
студент "Апрельские тезисы". - Кто не  помнит,  тот  еще  может  сбегать
посмотреть.
   Он быстро стучал по клавишам, как заправская машинистка, на  руки  не
смотрел, смотрел только на  монитор,  где  то  и  дело  менялись  цифры,
пароли, страницы.
   - Что он делает?! - потрясенным шепотом спросил Сергей  Борисович.  -
Что он, черт побери, делает?!.
   Маша  Тюрина  встала  с  кресла  и  подошла  к  Архипову,  как  будто
завороженная быстрой сменой цифр на экране.
   - Я вхожу в клиентскую базу банка  "Еврокредит",  -  охотно  объяснил
Архипов, - осталось еще немного.
   Все  стояли  вокруг  Архипова  и  смотрели  на  монитор.  Даже  Витек
подтянулся.
   - Вот счета, - объявил Архипов, - раз, два, три. Вот  суммы.  Видите?
Хотя, вы, наверное, и так знаете, сколько у кого там денег.  Ну  вот.  А
теперь ждем.
   Он сложил пальцы домиком и откинулся на спинку кресла.
   Странное дело - спина вовсе не болела. Давно с ним такого не было.
   Инга Евгеньевна тяжело задышала.
   - Но это же...  надежный  банк!  Старый  европейский  банк!  -  вдруг
выпалила она. - Почему любой... кто угодно... может влезть в мои счета?!
   - Э-э, нет, - протянул Архипов, - вовсе не кто угодно. Кто угодно как
раз не может. Да вы смотрите, смотрите.
   Невесть откуда взявшаяся, по монитору прошла волна, и  белые  циферки
на счетах вдруг стали стремительно отматываться назад.
   Архипов закинул руки на затылок.
   - Господи, что он делает?!  -  вскрикнула  Инга.  -  Он  крадет  наши
деньги! Прямо сейчас крадет! Да остановите же вы его!
   Циферки все уменьшались - т-р-р-р, как будто колесо крутилось.
   - Останови свою машину, ты, скотина, сука, пень березовый!! -  И  она
бросилась на Архипова.
   - Тихо! - Владимир Петрович перехватил разъяренную даму и  толкнул  в
соседнее кресло. Она неловко плюхнулась. - Все уже кончилось. Смотрите.
   Циферки замерли и больше не крутились. Волна снова прошла, но  ничего
не изменилось. Суммы на счетах уменьшились примерно вдвое.
   Молодец напарник. Хоть и не Дон Джонсон, а Расул Магомедов.
   Архипов взял за руку Машу.
   - Что вы хотите?
   Владимир Петрович посмотрел на Добромира:
   - Вы оставляете нас в покое и забываете о том, что  мы  существуем  в
природе. Вы не навещаете нас, не поете нам  псалмы,  не  присылаете  нам
книг. Вы не пасетесь ни в нашем доме, ни в его  окрестностях.  Взамен  я
возвращаю вам деньги. Если со мной или с Марией Викторовной и ее  братом
что-то происходит, к примеру, по дороге  с  вашей  дачи  или  в  Москве,
деньги будут уведены немедленно. Ни смена банка, ни смена счета значения
не имеют - вы больше их никогда не найдете. Вот и все.
   - Все?! - крикнула Инга. - И больше ничего не хочешь?!
   - Вы оставляете нас  в  покое,  и  дальше  все  идут  своей  дорогой.
Заниматься  вашим  перевоспитанием  я  не  намерен.  Привлекать  к  делу
милицию, профсоюзы и ФСБ не стану.
   - А гарантии? - влез Сергей Борисович. - Где гарантии, что завтра  вы
денежки у нас не тиснете? Вы же вон как моментально все... расколупали!
   - А нету никаких гарантий! - радостно заявил Архипов. -  Кроме  слова
регента и бывшего запевалы!
   Этот запевала-регент,  вылезший  из  памяти,  как  будто  помог  ему,
подмигнул хитрым глазом за треснувшим стеклышком пенсне.
   - Пока вы выполняете обещание, мы тоже выполняем. Как  только  что-то
происходит, деньги уходят и больше не возвращаются.
   - Я вас прикончу, - трясясь от ярости, завопила Инга, - а потом найму
лучших компьютерных хакеров и верну деньги.
   - Валяйте, - разрешил запевала-регент, - лучшие хакеры  очень  дорого
стоят. Кстати, двое самых лучших - это я и  мой  напарник.  Вернее,  мой
напарник и я. Уж лучше его нету. Меня может обойти только он.  А  его  -
никто.
   - Но ведь там сейчас осталась... ровно половина  денег,  -  прохныкал
Сергей Борисович Ослов, - половина!
   - Утречком все вернется на место,  -  уверил  его  Архипов,  -  если,
конечно, наше соглашение вступит в силу. Если нет, ничего не  останется.
Последнее отберем.
   - Как я понимаю, - задумчиво сказал Добро-мир, - вы не  беспокоитесь,
что мы наймем... профессионалов, которые вас... физически устранят.
   - Нет, - покачал головой Архипов, - не беспокоюсь. Я о вас знаю  все.
Сколько раз в день вы посещаете сортир, согласно  медицинской  карточке.
Прощу прощения за прозу жизни. Вы  меня  физически  устраните,  потешите
самолюбие. Потеряете все деньги,  налаженный  бизнес  и  свободу.  Разве
легальные религиозные организации имеют право на сделки с недвижимостью?
В своем деле я виртуоз, Анатолий Петрович. Я  в  МФТИ  учился,  а  не  в
житомирском педучилище. Все ваши данные немедленно уйдут в МВД, если я в
определенный день и час не нажму на определенные кнопки. Но МВД-то  ведь
не главное! Главное, денежки ваши я контролирую!
   - Вы... ловкий человек, господин Архипов.
   - Куда мне до вас, господин Безсмертный! Одно хорошо - хором не пою.
   Добромир задумчиво поболтал в стакане остатки янтарной жидкости.
   - Выхода у нас  нет.  -  Он  пожал  плечами  и  посмотрел  на  верных
соратников. - Мы вынуждены...согласиться.
   - Я... я не согласна! - Инга Евгеньевна вскочила, вырвала у Добромира
стакан и швырнул его на пол. На толстом "житомирском"  ковре  стакан  не
разбился, а покатился, проливая  тоненькую  неприлично  желтую  струйку,
описал широкий полукруг и остановился возле Витька.
   Витек поднял стакан, дунул в него, с сожалением понюхал и  конфузливо
вернул Добромиру.
   - Хорошо, - не обращая на Ингу никакого внимания, подытожил  Архипов.
-  Значит,  договорились.  Держим   нейтралитет.   Пожалуй,   с   вашего
разрешения, мы поедем. Сергей Борисович откроет нам ворота?
   - Проводи, - мрачно велел Добромир.
   - Да, - хлопнув себя по лбу, вскричал Владимир Петрович, - ребята!  Я
забыл. Есть еще один счет, номер  четыре.  Сначала  деньги  приходят  на
него, а потом уже на остальные три.  Их,  кстати,  там  довольно  много.
Сказать, чей счет, или не надо?
   Все трое смотрели на него. У Сергея Борисовича даже рот приоткрылся.
   - Не буду, - громко  решил  Архипов,  -  а  то  еще  поссоритесь!  До
свидания, дамы и господа. Нет, надеюсь, что прощайте!
   Тинто Брасс первым сбежал с крыльца, следом Владимир Петрович выволок
Машу.
   - Ты вор! - заорала в "зале" Инга Ставская. - Ты... ты крадешь у нас,
подонок!
   - Почему я?! - завизжал в ответ  "просветленный".  -  Может,  это  ты
крадешь! Или он?! Это он!
   - Я давно подозревала что-то в этом духе! Ты же ничего  без  меня  не
можешь, слизняк, тупица! Кто все придумал?! Кто имя тебе придумал?!  Кто
идею придумал?! А ты... воруешь?!
   - А ты, ты! - затявкал Сергей Борисович. - Ты тоже... ты никогда ни с
кем не хотела делиться! Хотя книги - это моя идея!..  А  ты...  лишь  бы
урвать...
   Архипов прикрыл за собой дверь в дом, и крики отдалились.
   - Ну что? - спросил он и посмотрел на Машу. -  Ворота  сами  откроем?
Боюсь, они долго теперь будут разбираться.
   - Ты победил их, - выговорила она с трудом, - ты их победил.
   - Ну да, -  согласился  Архипов  несколько  удивленно.  -  А  ты  как
думала?
 
*** 
 
   Архипов проснулся оттого, что солнце, свернувшись в маленький горячий
клубок, влезло ему в нос и стало там кататься.
   Архипов чихнул и проснулся.
   Везде было солнце - на полу, в радостных и чистых оконных стеклах,  в
шевелящейся шторе, которую отдувал ветер, и вообще во  всей  архиповской
жизни.
   Тинто Брасс поднял башку, посмотрел на солнце и смачно зевнул.
   - Привет, - сказал ему Архипов.
   "Привет, привет, - отозвался Тинто. - Повеселел малость, хозяин?"
   - Сейчас бегать пойдем.
   Архипов немного покатался по кровати,  чтобы  расправились  капризные
мышцы спины, потянулся и поднялся. Спина не болела, ее только потягивало
слегка, как будто после тяжелой работы.
   Впрочем, вчера у него была очень, очень, очень тяжелая работа.
   Главная составляющая его тяжелой работы  спала  теперь  на  диване  в
гостиной, и Архипов осторожно прокрался мимо нее, чтобы не разбудить.
   На улице было тепло и весело, недаром  давешний  ветер  нес  с  собой
запахи тропических  цветов.  Асфальт  высыхал,  немногочисленные  машины
казались яркими и блестящими, и весь Чистопрудный  бульвар  сиял  и  как
будто грелся под утренним солнцем, предвкушая хороший день.
   Старуха-армянка помахала Архипову рукой из своей будки, и он на  ходу
поклонился ей. Даже металлическая цепь Тинто звенела как-то не так,  как
обычно.
   Ничего вчера не вышло.
   Хоть он и уговаривал себя, что все в порядке, все  равно  собственная
святость полночи не давала ему спать.
   Расул Магомедов испарился неведомо куда, как  только  Архипов  открыл
дверь и впустил Машу  в  квартиру.  Даже  спасибо  сказать  не  успел  -
спохватился, а Магомедова и след простыл.
   Могущественный джинн вернулся в свою лампу и тихо посмеивался оттуда.
   Макс Хрусталев, увидав сестру, немедленно разинул рот и уставил глаза
и даже мужественно терпел ее объятия  и  поцелуи,  а  потом  все  лез  с
какими-то идиотскими расспросами, вроде того, как именно и  кому  именно
Владимир Петрович "врезал". Восточной деликатности в нем  не  было  и  в
помине.
   Думая только о том, как он  проведет  остаток  ночи,  Архипов  усадил
спасенную "сироту" на диван, захлопотал об ужине и горячем чае, а  потом
оказалось, что она спит - прямо сидя, в свитере и туфлях. Когда  Архипов
стал подсовывать ей под  голову  подушку  и  накрывать  ее  пледом,  она
моментально повалилась  на  бок,  подтянула  ноги,  и  стало  ясно,  что
никакими своими заботами он ее не разбудит, а будить ее "просто так"  не
позволяла совесть.
   Он выдал Максу тарелку с едой и стакан сока и  выпроводил  на  матрас
"Уют-2000".
   Вот и вся романтика!
   Тинто Брасс натянул поводок, сделал  вид,  что  погнался  за  толстым
голубем. Архипов отряхнул со лба пот.
   Даже мысль о том, что, в сущности, ничего не кончилось - все осталось
также неясно, тревожно и странно, как было два дня назад, - не испортила
ему настроения.
   Больше того - рассмотрев  Добромира  и  его  верных  соратников,  так
сказать, с близкого расстояния, Архипов уверился в  том,  что  к  смерти
Лизаветы, равно как и к смерти Маслова, они вряд ли имеют отношение.
   У них был бизнес - "новообращенные" вполне  добровольно  отдавали  им
квартиры в обмен на дома в Вятской губернии, а убийства,  скорее  всего,
очень скоро выплыли бы  наружу,  и  налаженная,  безопасная,  прибыльная
схема оказалась бы под угрозой.
   Зачем убивать?
   Проще отказаться от какой-нибудь строптивой  "квартировладелицы"  или
"квартировладельца" и найти другого. С Машей  все  вышло  иначе,  потому
что, как выяснилось, там примешивался личный интерес "просветленного".
   Ни  в  одном  документе  "Пути  к  радости",  которые  Архипов  успел
просмотреть, он не нашел никаких  намеков  на  "физическую  ликвидацию".
Больше того, не существовало никаких подозрительных  личностей,  которым
бы выплачивались большие одноразовые суммы  -  допустим,  за  эту  самую
"ликвидацию". Все  расходы  были  более  или  менее  очевидны,  и  дележ
прибылей был достаточно прозрачным - киллеру там не вклиниться.
   Машу Тюрину напугали до того, что при одном только упоминании "Пути к
радости", глаза у нее становились бессмысленными, как  у  куклы,  и  она
переставала соображать от страха. Она верила, что  "они  убили  тетю"  и
непременно убьют ее.
   Больше того, Лизавета тоже была  уверена,  что  ее  убьют,  потому  и
пришла тогда к Архипову и взяла у него расписку!
   Кто ей угрожал? Добромир  с  компанией?  Вряд  ли.  Они  должны  были
всячески ее ублажать, чтобы именно им, а не приемной дочери она оставила
квартиру. Или все-таки угрожали?
   А дальше начиналось самое непонятное - смерть юриста Маслова от удара
ножом с  каббалистическими  символами  на  черной  пластмассовой  ручке.
Смерть прямо  на  ковре  в  гостиной  Лизаветы  Григорьевны  Огус,  ныне
покойной.
   Откуда он взялся в гостиной? Как он попал в квартиру? Кто его убил?!
   По всем признакам, сирота Маша Тюрина убить его не могла - на вокзале
ее подхватили Витек и его приятель Гога, пристегнутый вчера к  унитазной
трубе, - эта мысль доставила  Архипову  неизъяснимое  удовольствие  -  и
оттащили ее в Чертаново, в гадкую квартиру на десятом этаже, и  швырнули
на бугристый матрас, и привязали к батарее.
   Вряд ли они выпускали ее, чтобы она могла без помех прикончить юриста
Маслова!
   Тогда кто? И зачем он пришел в квартиру? И кто открыл  ему  дверь?  А
если он сам открыл, откуда взял ключи? И какое  вообще  отношение  юрист
Маслов имел к Лизаветиной квартире  или  к  Маше  Тюриной?  Да,  у  него
находилось завещание, которым он  потрясал  перед  носом  у  Архипова  и
Леонида Иосифовича Грубина, но, по идее, у него должен  бы  иметься  еще
десяток дарственных и завещаний "направляемых в природу"! И что  же,  во
все квартиры он наведывался просто так? Или он просто квартирный вор?
   И еще.
   Кто  открыл  квартиру  в  ту  ночь,  когда  на  сцене  появился  Макс
Хрусталев? Он ведь как-то вошел! Кто ее открыл? Чем и зачем? Из квартиры
ничего не пропало, Маша заметила бы.
   Кстати, Маша  уверена,  что  ночью  ее  квартиру  навещали  гости  из
"Радости", но Архипов категорически не понимал, что именно они могли там
делать? Охотиться за завещанием номер два? Так оно лежало в  конторе,  а
не в квартире! Тогда что? Опять неведомые и загадочные квартирные воры?!
   Пот уже не тек, а катился, заливал глаза.
   Он должен поговорить  с  ней.  Поговорить  серьезно  и  обстоятельно.
Вспомнить все детали. Сопоставить все мелочи.
   Знать бы еще,  как  это  делается,  черт  побери!  Вот  втравила  его
Лизавета!
   Он повернул, перебежал  через  почти  пустой  бульвар  и  двинулся  в
сторону дома.
   Вот еще что.
   Он разговаривал с Лизаветой два раза - то есть два раза  после  того,
как она умерла.
   О господи!
   Ладно-ладно.
   Допустим,  он  разговаривал  с  Лизаветой  два  раза.  Ну,  ему   так
показалось. Оба раза Лизавета выражалась в своем духе, заимствованном  у
Добромира, благодарила Архипова за заботу о "сироте" и еще сказала нечто
непонятное.
   Во-первых. Каждый получает по заслугам,  и  никто  не  может  быть  в
обиде. Это о завещании. Что она имела в виду? Что для Маши больше  всего
подходят картины ее покойного супруга, а вовсе не громадная  квартира  в
самом центре старой Москвы? А вчера она опять сказала ему, что  "вся  ее
любовь помещена в сиротку"! Выходит, сиротку-то она любила? Зачем  тогда
сказала, что каждому по заслугам?
   Во-вторых. Вчера вечером во дворе в Чертанове  всплыла  еще  какая-то
книга. Что за книга? О чем она говорила? До этого шел разговор о струнах
вселенной,  на  которых  играет   душа,   а   потом   Лизавета   перешла
непосредственно к книге. Если  речь  идет  о  книге  вселенной,  кот