его на самый верх, очевидно, не
сообразив пристроить пониже.
   - Вера, - позвала Кира, обнаружив вывалившиеся  на  пол  внутренности
пакета, - у тебя тут катастрофа!
   - Ах, боже мой! - воскликнула Верочка, выскочив в  коридор,  кинулась
на пол и стала проворно втискивать содержимое пакета обратно. - Извините
меня! Извините меня, пожалуйста!
   - Ничего, - сдержанно сказала Кира.
   Когда пакет был собран, Верочка взглянула на хозяйку, которая  стояла
посреди коридора, и  поняла,  что  аудиенция  окончена.  Она  быстренько
оделась, кстати, муж пальцем не шевельнул, чтобы  подать  ей  пальто,  и
попрощалась.
   - Как она воняет! - высказался из кухни Тим, едва за  посетительницей
закрылась дверь. - Меня тошнит.
   - Она не воняет, а просто сильно душится, - поправила Кира. -  Ничего
тебя не тошнит!
   - Она не душится, а воняет!
   - Тим, так говорить нельзя.
   - Ну, конечно, воняет, - откуда-то подтвердил Сергей, - открой  окно,
Кира. Тим, ты  тоже  открой.  У  вас  что,  принято  навещать  по  ночам
начальство?
   - У нас не принято, но она очень ответственная девочка.
   - Ответственная, а воняет!
   - Тим!
   - Папа тоже сказал, что воняет!
   - Ну конечно! Раз  папа  сказал,  то  воняет.  Как  это  я  сразу  не
сообразила?
   - Ты несообразительная, - сообщил Сергей, появляясь на  пороге.  Кира
посмотрела на него.
   За что ей такое наказание? Мало того, что  он  обошел  всех  соседей,
никого не забыл и перед всеми поставил ее в  ужасное  положение,  еще  и
Верочку принесло, как раз когда бывший муж решил опять  проживать  в  ее
квартире! Кира вполне могла себе представить, что именно, кроме убийства
бедолаги Костика, будет занимать завтра Магду Израилевну, Катю  Зайцеву,
Гришу Батурина и всю остальную компанию. Ее личная жизнь, вот что.
   - Федот Шубин и его няня по имени Вася вчера вечером видели,  что  на
третьем этаже Лена Пухова разговаривала  с  Костиком,  -  невыразительно
произнес Сергей. - При этом она плакала и от Васи с Федотом отвернулась.
   Кира уронила на пол пачку сигарет. Сигареты рассыпались и  закатились
под стол и диван.
   - Лена Пухова сказала мне, что весь вечер спала и  никого  не  видела
вообще, кроме нашей Валентины, которая выскочила из подъезда и дунула  в
сторону метро. Когда она мне все это излагала, она опять плакала. Вася с
Федотом, когда строили в песочнице башню, тоже видели Валентину. Все.
   - Что - все?
   - Все, значит, все. Больше я ничего не узнал.
   Кира взялась за щеки, позабыв, что собиралась курить.
   - Сереж, этого не может быть... К тому времени, когда убили  Костика,
Валентина давно ушла.
   - Вот именно.
   - Что?
   Сергей опустился на пол и пополз вокруг стола. Сигареты он собирал  в
кулак.
   - Сергей!
   Он лежал животом на ковре и шарил рукой под диваном. Ноги  в  меховых
немецких тапках неожиданно оказались перед самым его носом.
   - Пап, - спросил Тим осторожно, - ты что, считаешь, что это Валентина
его... замочила?
   Сергей выбрался из-под дивана и ссыпал сигареты на стол. Они сыпались
с приятным, глухим, очень тихим звуком.
   - Я не знаю, - честно ответил он, - понятия не имею.
   - Сережка! - Кира тоже подошла и  зачем-то  пнула  его  в  бок  босой
ногой. Он поднял голову. - Этого не может быть. Валентина ушла, когда  я
приехала! Это точно было... до того, как приехал Костик. Лена Пухова  не
могла ее видеть! И Федот не мог.
   - Тем не менее, видели. Лена в окно, а няня с Федотом на улице.
   - А... Лена? Почему она разговаривала с Костиком?
   - Не знаю, Кира. Мне она сказала, что ни с кем не разговаривала,  все
время лежала, и Данила приехал только к одиннадцати часам. На самом деле
Данила был дома после восьми, а до этого его  супруга  разговаривала  на
лестнице с Костиком.  Костика  через  несколько  минут  после  разговора
убили. Из подъезда никто не выходил, кроме нашей Валентины. Ну, как тебе
картина маслом?
   - Наша Валентина?! - переспросил Тим с восхищением и ужасом. - Она...
его убила?!
   - Тим, замолчи!
   - Тим, не ерунди!
   Родители посмотрели друг на друга. Вид у матери  был  растерянный,  у
отца сердитый. Он всегда сердился,  когда  чего-нибудь  не  понимал  или
волновался. Раньше Тим не знал, что он сердится оттого, что волнуется, и
понял только, когда повзрослел.
   Он чувствовал себя очень взрослым  и  необыкновенно  умным  и  вообще
ответственным за жизнь семьи. В конце концов, именно он придумал  хитрый
и тонкий план!
   - Сереж, что нам делать?
   - Ничего не делать.
   - Сереж, как же ничего! Мне кажется....
   - Когда кажется, креститься нужно.
   Грубит тоже оттого, что волнуется, понял Тим. Ничего, сейчас  мы  его
успокоим.
   - Пап, хочешь чаю?
   - Я останусь здесь, - не глядя на Киру, заявил Сергей, -  на  диване.
Мне нужно утром поговорить с ней.
   Почему-то Кира даже не думала, что на ночь он куда-то уйдет. Конечно,
он останется, как же иначе! Упоминание о диване ее рассердило, зато  Тим
возликовал.
   Физиономия осветилась, хохол как  будто  воспрял,  на  щеках  невесть
откуда взялись умильные хомячьи ямочки.  Однако  ликовал  он  про  себя,
словно боялся сглазить или верил не до конца.
   - Пап, - спросил он солидно, - а утром ты меня отвезешь?
   - Отвезу, - пообещал Сергей.
   - А дача? - сама у себя растерянно спросила Кира. - А бумаги? Кто там
рылся?! Кто Костику в портфель подложил кусок моей статьи? Лена Пухова?!
Или Валентина?! А Мася на кого лаяла?!
   - Я ничего не знаю, - почти по слогам выговорил Сергей, снял  очки  и
швырнул их на стол, рядом с рассыпанными сигаретами.
   - Ты же с утра был в линзах, - удивилась Кира, посмотрев на очки.
   Два стекла и дужки, "Хьюго Босс".
   Кажется, ее муж всегда говорил, что очки нужно покупать в  аптеке  за
пятьдесят рублей. В крайнем случае, за шестьдесят. Лицемер проклятый.
   И  спать  он  собирается  на  диване!  Потому   что   благородный   и
ответственный, черт бы его побрал!..
   - Линзы я вынул, - сообщил он, - я не могу их носить по  четырнадцать
часов.
   Зазвонил телефон, и Кира ушла с трубкой в кухню. Просто так ушла,  из
вредности. Звонил Сергуня.
   - Кирха, привет, - произнес он бодро, но несколько озабоченно, -  что
там у тебя?
   - В каком смысле?
   Кира потрогала чайник - огненный, - открыла  дверцу  и  выставила  на
стол три кружки. Для Тима, для Сергея и для себя. Все правильно.
   - Что со вчерашним недоразумением? Все разрешилось?
   - С каким... недоразумением? - спросила Кира рассеянно.
   - Ну, с этим нелепым убийством и с подозрениями? Все разрешилось?
   - Да что разрешилось-то? - не поняла Кира. - О  чем  ты  спрашиваешь,
Сергунь? Убийцу не нашли, у нас на работе целый день милиция, номер весь
переверстали, считай, заново переделали, я еле жива!
   - А телефон? - выдохнул Сергуня.
   - Что телефон?
   - Твой телефон не прослушивается?
   Кира насторожилась. Вопрос был глуп, как из сериала.
   - Думаю, что нет. А почему ты спрашиваешь?
   - Кирха, дорогая моя, я не хочу, чтобы наши с тобой  отношения  стали
достоянием гласности!
   - Чего?.. Достоянием... чего?
   - Гласности, - повторил Сергуня настойчиво. - послушай меня.
   Кира прижала трубку плечом и поставила на стол сахарницу и плетенку с
сушками. На дне банки осталась ложка  какого-то  засохшего  джема.  Кира
отвинтила крышку и понюхала. Похоже на клубничный. Может, Тим доест? Или
ее муж, которому все равно что есть, лишь бы было сладко?
   - Кирха, я надеюсь, что никто из твоих сотрудников не в  курсе  наших
отношений?
   - При чем тут сотрудники?
   - Неприятности, которые  приносят  чужие  глаза  и  уши,  могут  быть
огромными! Ты отдаешь себе в этом отчет?
   - Чужие глаза и уши ничего не приносят, - сказала  Кира,  -  приносят
руки.
   За дверью затопали, и в  кухню  ввалилась  ее  семья.  У  семьи  были
нарочито незаинтересованные липа.
   Кира протиснулась мимо них и вернулась  в  комнату.  Разговаривать  с
Сергуней в присутствии Сергея и Тима ей было неловко, тем более что  они
ввалились с явным намерением послушать.
   - Сергунь, я не понимаю, чего ты от меня хочешь?
   - Правда, не понимаешь? - упавшим голосом переспросил Сергуня.
   Конечно, она понимала. Все  она  понимала,  но  ей  не  хотелось  ему
помогать.
   - Кирха, - начал он после некоторой паузы, - ты потрясающая  женщина.
У тебя внешность, ум, характер.
   - Квартира и машина, - подсказана Кира.
   - Конечно. - согласился  Сергуня,  которого  непросто  было  сбить  с
толку,  недаром  он  сделал   карьеру   в   американской   компании!   -
Обстоятельства сложились так. что я оказался... в щекотливом  положении.
Сегодня мне на работу  -  на  работу!  -  звонил  вчерашний  милиционер,
задавал вопросы, и я был вынужден на них отвечать, хотя  вокруг  сновали
люди и шел рабочий день! Бен даже спрашивал меня потом...
   - Кто такой Бен?
   - Мой шеф.
   - А-а.
   - Так вот, он спрашивал, о чем и с кем я так долго разговаривал, а  я
не могу себе позволить быть вовлеченным в такую нелепейшую историю!
   - Ты имеешь в виду убийство? - сладко поинтересовалась Кира.  Сергуня
в телефонной трубке занервничал - он даже слышать это  слово  не  желал.
Несмотря на то, что в данный  момент  Бен  отсутствовал  и  некому  было
спрашивать его, с кем и о чем он разговаривает.
   - Кира, милая Кира, я хотел тебе сказать, что на время, пока  все  не
закончится, нам лучше всего расстаться.
   Кира молчала  и  слушала.  На  кухне  разговаривали  -  преувеличенно
громко. Кира подозревала, что это такой камуфляж, для того, чтобы ловчее
подслушивать.
   - Ты не представляешь себе, как тяжело и больно  мне  говорить  такие
слова, но я... не готов отвечать на вопросы, связанные с  тобой  и  этим
убитым. Ты понимаешь?
   - Понимаю.
   - Конечно, - понизив голос до интимного, добавил Сергуня, - это всего
лишь на время. На то короткое время,  что  будет  продолжаться  вся  эта
кутерьма...
   - Между прочим, - перебила Кира. - кутерьма  может  закончиться  тем,
что меня посадят в тюрьму. Так сказать, тюрьма и кутерьма.
   - Это невозможно, - твердо заявил Сергуня, - но я хотел тебя просить,
именно на этот короткий срок... не звонить мне и не  пытаться  связаться
со мной, а также не ссылаться на меня в разговорах... с милицией. Ты  же
знаешь, что я ничего не видел и не слышал. Я правда ничего не видел и не
слышал!
   - То есть подтверждать мое алиби ты не станешь, -  уточнила  Кира,  -
даже если понадобится?
   - Кирха! - взмолился Сергуня.  Ему  казалось,  что  он  так  понятно,
толково и хорошо все объясняет, а тут она влезла со своими  уточнениями,
и он моментально почувствовал себя негодяем! Зачем ей непременно  нужно,
чтобы он чувствовал себя негодяем?!
   Разговор был трудным, и он весь день планировал, как лучше всего  его
провести, и даже набросал на бумажке планчик, и теперь  осталось  только
договорить до конца и можно считать себя свободным.
   Нет, ну в самом деле, не попадать  же  в  неприятную  историю  только
из-за того, что любовница как-то не слишком хорошо обошлась со своим  то
ли предыдущим любовником, то ли начальником, то ли приятелем!
   - Я надеюсь, что ты поймешь меня правильно, Кирха. Я  сам  свяжусь  с
тобой на... будущей неделе. Я совершенно уверен, что к этому времени все
твои неприятности разрешатся. -  Голосом  он  уверенно  подчеркнул,  что
неприятности именно ее, а не чьи-то еще. - И... мы договорились, да?  Ты
не станешь на меня ссылаться, чтобы не ставить в ложное положение  перед
милицией.
   Кире вдруг очень надоел настойчивый Сергунин голос в  трубке,  и  его
гладкие,  заранее  подготовленные  фразы,  и  его  тупой   ужас   "перед
милицией".
   Ее муж примчался по первому звонку, и сегодня не пошел на  работу,  и
поехал в Малаховку, исключительно для  того,  чтобы  опередить  милицию,
которая, не  найдя  других  отпечатков,  могла  решить,  что  записка  в
портфеле у Костика - дело рук самой Киры!
   Впрочем, она всегда знала - что бы ни случилось, муж на  ее  стороне.
Из-за майки, брошенной  мимо  корзины  для  белья,  они  могли  ругаться
взахлеб, но, когда доходило до чего-то более серьезного, чем майка, -  а
за пятнадцать лет до чего только не доходило! - получалось так, что он -
за спиной, как дальнобойная зенитная батарея, и прикрытие ей обеспечено.
   - Сергунь, - сказала Кира, и  он  замолчал  на  полуслове,  -  я  все
поняла, не волнуйся. С милицией ничем помочь не могу, ты же был у  меня,
и тебя все видели! Надо было тебе тогда в окно  выпрыгнуть,  раз  уж  ты
приехал!
   - Зря я приехал! - вырвалось у него.
   - Ну, конечно. Только теперь поздно, они тебя уже...  засекли.  Пока.
Передавай большой привет Бену.
   - Спасибо, - автоматически поблагодарил вежливый Сергуня.
   - Пожалуйста.
   - Но это не разрыв! - торопливо добавил Сергуня. Кира ему  нравилась,
с ней было удобно, легко и на людях показаться можно!..
   - Это не разрыв, - согласилась  Кира,  -  какой  еще  разрыв!  Разрыв
бывает, когда есть отношения, а у нас с тобой ни отношений, ни  разрыва.
Пока, Сергунь. Спасибо.
   - За что?
   - Ты развлек меня, когда я совсем... затосковала,  -  жестко  сказала
Кира. Сергуня ей и вправду надоел. - Теперь мне тосковать некогда,  меня
в тюрьму вот-вот посадят, и вообще куча всяких дел.
   - Кира! Я совсем не то имел в виду, когда...
   Она оторвала от уха трубку, в которой разорялся  Сергуня,  посмотрела
на нее и нажала "отбой".
   Сергей начал засыпать, когда рядом с ним неожиданно произошло  что-то
такое, от чего он проснулся. Он открыл  глаза  и  уставился  в  потолок,
сонно недоумевая, почему спит в гостиной, на неудобном складчатом диване
с пимпочками посреди каждой подушки. Пимпочки  впивались  в  спину  и  в
бока, и вообще впечатление было такое, что он по ошибке  улегся  в  кучу
мелких пластмассовых шариков.
   Спать на кровати в спальне гораздо удобнее, но раз он не там, значит,
что-то произошло.
   Командировка? Приехал под утро? Решил не будить Киру? Или похмелье, и
она его, пьяного, выставила в гостиную?
   - Сереж, - прошептала рядом Кира, - подвинься. Да подвинься ты,  ради
бога!..
   Он неуклюже подвинулся.
   - Сереж, это не может быть Валентина, - жарко зашептала она рядом,  -
ты что? С ума сошел? Она у нас работает десять лет, еще когда на  Фрунзе
жили!.. Если Лена Пухова разговаривав с Костиком, значит,  что-то  такое
связано с этим, правда? Я даже не знала, что она с ним  знакома,  а  ты?
Когда они уехали, лет семь назад? Костик к нам тогда уже приходил, но мы
никогда их не знакомили!.. Сереж, ты что? Спишь?!
   Он ничего не понимал  и  ничего  не  чувствовал,  кроме  ее  дыхания,
которое скользило по его шее.
   - Сережка!
   - М-м?
   - Ты спишь?!
   - Сплю.
   - Сереж, послушай меня!
   - М-м?
   И тут она изо всей силы пнула ею локтем в ребра. Он  охнул  и  открыл
глаза и быстро скомандовал. - Мм, больше не закрываться.
   Черт  побери,  до  чего  неудобно  на  этом  диване!..  У   него   на
позвоночнике уже как пить дать три синяка.
   Однажды Кира обнаружила синяк у него на  шее.  Он  брился,  а  бритва
называлась  "Агидель".  Тесть  подарил  на  Двадцать   третье   февраля.
Выбросить  вполне  пригодную,  а  главное,   действующую,   а   главное,
подаренную тестем вещь он не мог, а потому честно ею брился, пока она не
пропала  неизвестно  куда.  Сергей  подозревал,  что  Кира  ее  все-таки
выбросила, хоть она и была "пригодной и действующей".  Бритва  "Агидель"
не столько брила щетину, сколько кусала кожу,  ну  и  получился  на  шее
синяк, ну и что? Кира пришла в ярость. Она раздувала  ноздри  и  шипела,
чтобы он проваливал туда, где ему оставляют синяки на шее, а он хохотал,
потому что она никогда его не ревновала, и он даже не подозревал, что ее
ревность доставит ему столько первобытного мужского счастья. Не принимая
его веселья, она отдергивала руку, выворачивалась, щурила глаза и пылала
яростью. Он долго ее уговаривал и даже  демонстрировал  "Агидель"  и  ее
необычайно широкие возможности, и опять хохотал, и опять  уговаривал,  а
потом рассердился.
   Что она выдумала, его жена?!  Разве  он  мог  изменить  ей?  Никто  и
никогда не был ему нужен, только она, и он уверен, что  она  это  знает,
как он знал про нее.
   Изменяют, когда устают, надоедают,  не  подходят,  когда  два  разных
человека понимают бессмысленность их замкнутости друг на друге, но  ведь
Сергей с Кирой не были "двумя разными людьми"! Подозревать его в  измене
казалось так же глупо,  как  думать,  что  протез  может  быть  лучше  -
удобнее, красивее! - чем собственная рука или нога. Как будто  можно  по
собственной воле поменять живую руку на металлическую!
   Тогда она и выселила его на диван, чего раньше не  делала  никогда  в
жизни. От ревности выселила, подумал он с сонной гордостью.
   - Сережка!..
   - Ну что ты выдумываешь?.. -  Вытаращенные  глаза  стали  сами  собой
закрываться. - Я же тебе говорил, что у меня такая  бритва!..  Ты  вечно
выдумываешь, а потом...
   - Какая бритва?! - в изумлении спросила рядом Кира,  приподнялась  на
локте - локоть моментально провалился в пухлую обивку, - и схватила  его
за ухо. Он опять вытаращил глаза. - Я  тебе  говорю  -  не  может  быть!
Валентина не могла выстрелить в Костика, потому что она к  тому  времени
давно ушла. Не знаю, кого там видели Федот с Василисой!
   Ни при чем бритва "Агидель", понял Сергей. Мы давно развелись. Я сплю
на диване, потому что спать с Кирой мне больше нельзя. Я не муж, я чужой
человек, никто.
   Да! Костика вчера убили.
   - Тебе нужно выяснить, какое отношение Лена Пухова имеет к Костику! Я
даже представить себе не могу, какое! Она кто? Ты не помнишь?
   - Фотомодель, что ли, - пробормотал Сергей, тщательно отодвигаясь  от
теплого бока. Отодвигаться было трудно.
   - Ну да. Или "Мисс Москва"?
   - Шут ее знает.
   - Где Костик мог с ней познакомиться?
   Диван от его усилий как будто икнул и подло толкнул Сергея  прямо  на
Киру. Он перекатился на край и сел.
   - Черт знает что, а не диван, - пробормотал он и потер  щеки,  -  кто
его купил?
   - Твои родители, - пропела Кира  вечным  как  мир,  сладким  голосом,
каким невестки  говорят  о  свекровиных  подарках,  -  когда  мы  ремонт
сделали. Ты что, не помнишь? Они все приставали, какой мы хотим подарок,
а мы все говорили, что ничего нам не  надо,  и  тогда  они  купили  этот
диван. Он был самый дорогой в мебельном на Ленинском.
   - Точно. А твои родители нам подарили кошку.
   - А Тим начал чесаться и чихать.
   - И ты отвезла ее обратно.
   - А мама сказала, что она всю жизнь мечтала, чтобы у нее была  черная
кошка с желтыми глазами!
   - А помнишь, как она у  них  обои  ободрала,  а  мы  потом  не  могли
купить?
   - А как в Малаховке бульдог ее на сосну загнал,  и  ты  три  лестницы
связывал и лез, а она там орала?
   - Да, - сказал Сергей, - помню.
   Они помолчали.
   - Вряд ли она мне расскажет, - начал Сергей задумчиво, - и Данила  не
расскажет. Особенно если это он убил.
   - Он?! Зачем ему убивать?!
   - А Валентине зачем?
   - Не знаю, - с отчаянием выговорила Кира. - Я не знаю!
   - Я думаю, что Костик поднимался к тебе, - Сергей мельком  глянул  на
Киру, - когда из своей двери на третьем этаже вышла Лена.  Конечно,  они
были когда-то знакомы, и Вася с Федотом ничего не выдумывают. О чем  они
разговаривали - неизвестно, они замолчали, когда мимо проходила нянька с
ребенком. Что происходит дальше, непонятно. Если Данила  застает  их  на
лестничной клетке и слышит, что он угрожает его жене или...
   - Костик?! - перебила Кира. - Костик угрожает?! Сереж, ты о чем?
   - ...Или пристает к ней, что ли, - продолжал Сергей невозмутимо, - он
вполне мог выстрелить. Он... боевой мужик. Решительный.
   - Он темпераментный, - буркнула Кира, - и  еще  он  очень  ее  любит,
Ленку.
   - Но, если он в него стреляет, значит, в кармане у него был пистолет.
- Сергей закинул руки за голову и пристроил  спину  к  подушке.