жалуйста, успокойтесь, -- тщетно уговаривала
она всех.
    Капеллан,  бледный, как привидение, никак не мог взять в толк, что
тут  происходит.  Заморыш Джо и Нейтли тоже ничего не понимали. Нейтли
стоял,  вцепившись  в  локоть  Йоссариана. Заморыш Джо, сжав костлявые
кулаки,  поворачивал из стороны в сторону испуганное лицо, с недоу-
мением глядя на все происходящее.
    -- Эй, что здесь происходит? -- взывал Заморыш Джо.
    -- Что за чертовщина?
    -- Это тот самый! -- трагическим голосом заорал ему
    в ответ Данбэр, перекрывая хриплый гомон - Неужто ты не понимаешь?
Это тот самый!
    -- Тог самый! - услышал Йоссариан собственный голос.
    Дрожа  от  глубокого  волнения,  с  которым  он  не мог совладать,
Йоссариан  прокладывал себе путь вслед за Данбэром к кровати солдата в
белом.
    -- Не волнуйтесь, ребята, -- дружески посоветовал коренастый патриот
из   Техаса  со  своей  непонятной  ухмылочкой.  --  Не  из-за  чего
расстраиваться. Давайте не будем волноваться.
    -- Тот самый! -- снова забормотали, запричитали и заорали остальные.
    Внезапно появилась сестра Даккит.
    -- Что здесь происходит? -- спросила она.
    --  Он  вернулся! -- завизжала сестра Крэмер, падая ей на руки. -- Он
вернулся! Он вернулся!
    И  действительно,  это  был  тот  самый солдат в белом. Правда, он
укоротился  на  несколько  дюймов, а также малость прибавил в весе, но
Йоссариан сразу опознал его по негнущимся рукам и таким же негнущимся,
толстым,  бесполезным  ногам, подтянутым вверх почти перпендикулярно
двумя  туго натянутыми веревками с длинным противовесом, подвешенным
на блоке над койкой. Йоссариан узнал бы солдата где угодно.
    --  Под  бинтами  никого  нет!  --  вдруг ни с того ни с сего заявил
Данбэр.
    Йоссариан так и замер, потрясенный.
    --  О  чем  ты  толкуешь?  --  крикнул  он  со страхом Данбэру. -- Ты
рехнулся  или что? С чего ты взял, черт побери, что под бинтами никого
нет?
    --  Они  его  выкрали!  --  заорал  в ответ Данбэр. -- Они его просто
вынули, а здесь оставили бинты.
    -- Для чего им это понадобилось?
    -- А для чего они все делают?
    --  Они  его  выкрали!  --  истошно  заголосил  кто-то, и вся палата
подхватила: -- Они его выкрали! Они его выкрали!
    --  Разойдитесь  по  своим  кроватям,  -- упрашивала сестра Даккит
Данбэра  и  Йоссариана  и толкала слабыми руками Йоссариана в грудь. --
Пожалуйста, вернитесь в кровати.
    --  Ты  сошел  с ума! -- сердито крикнул Йоссариан Данбэру. - Какого
дьявола ты говоришь такие вещи?
    -- А кто-нибудь его видел? - спросил Данбэр, нервно усмехаясь.

    --  Ты  его видела, ведь верно? -- сказал Йоссариан сестре Даккит. --
Ну так подтверди Данбэру, что там внутри кто-то есть.
    --  Там  лейтенант  Шмуклер,  --  сказала  сестра  Даккит. -- Он весь
обгорел.
    -- А что, она его видела?
    -- Ведь ты его видела, да?
    -- Его видел врач, который его бинтовал.
    -- Иди и приведи его, слышишь? Как фамилия этого доктора?
    Сестра Даккит вздохнула:
      Его здесь нет. Больного доставили к нам в таком виде из полевого
госпиталя.
    --  Вот  видите!  --  вскрикнула сестра Крэмер. -- Под бинтами никого
нет.
    -- Под бинтами никого нет! -- завопил Заморыш Джо и затопал ногами.
    Данбэр  рванулся  вперед,  вспрыгнул  на постель солдата в белом и
жадным,  горящим  глазом  приник  к  черной с лохматыми краями, дыре в
белом  марлевом панцире. Он все еще стоял на четвереньках, склонившись
над  солдатом  в белом, всматриваясь одним глазом в темный провал рта,
когда  в палату прибежали врачи и военная полиция. Прибывшие помогли
Йоссариану  оттащить  Данбэра  от  солдата  в  белом. Все они были при
пистолетах,  прикладами  карабинов  и винтовок солдаты разогнали по
кроватям  толпу  бормочущих больных. Солдата в белом они умело перело-
жили с кровати на каталку и в считанные секунды убрали из палаты.
    Сестра  Даккит  дернула Йоссариана за руку и украдкой шепнула, что
будет  ждать  его  в  чулане  в  коридоре.  Йоссариан  обрадовался:
наконец-то  сестра  Даккит  решилась  снизойти  до  него. Но, когда он
оказался  рядом  с  ней в чулане, она оттолкнула его прочь. У нее были
важные новости, касающиеся Данбэра.
    -- Они хотят его ... исчезнуть, -- сказала она. Йоссариан недоуменно
покосился на нее.
    -- Что они хотят сделать? -- хмуро спросил он, -- Что это значит?
    -- Не знаю. Я слышала, как они говорили за дверью.
    -- Кто говорил?
    --  Не знаю. Я их не видела. Я только слышала, как они сказали, что
собираются... исчезнуть Данбэра.
    -- Зачем они хотят его... исчезнуть?
    -- Не знаю.
    --  Чушь  какая-то! Даже с точки зрения грамматики. Что это значит,
черт возьми, когда они собираются кого- нибудь... исчезнуть?
    -- Не знаю.
    -- О господи, немного же от тебя проку!
    --  Ну  что  ты  на  меня  набросился?  -- обиделась сестра Даккит и
зашмыгала  носом,  с трудом сдерживая слезы. -- Я только хотела помочь.
Разве  я  виновата,  что они хотят его... исчезнуть? Мне не надо. было
говорить.
    Йоссариан привлек ее к себе и обнял, нежно и покаянно.
    --  Извини  меня,  -  сказал  он  и,  благодарно чмокнув ее в щеку,
побежал предупредить Данбэра, но того уже и след простыл.

        35.Милоу рвется в бой.

    Первый  раз  в  жизни  Йоссариан  обратился  с  мольбой  к  живому
существу.  Он  пал  на  колени и молил Нейтли не делать по собственной
воле  больше  семидесяти  вылетов. Этот разговор состоялся после того,
как  Вождь  Белый  Овес  действительно  умер в госпитале от воспаления
легких.  Нейтли безуспешно  просился  на  его место и не желал слушать
Йоссариана.
    --  Мне  придется летать и дальше, -- криво улыбаясь, жалобным тоном
твердил Нейтли. -- В противном случае меня отправят домой.
    -- Ну и что?
    --  А  я  не хочу без нее возвращаться в Штаты. - Она так много для
тебя значит? Нейтли удрученно кивнул:
    -- Иначе я ее больше не увижу.
    -- Тогда пусть тебя спишут на землю, -- настаивал Йоссариан. -- Норму
ты выполнил, в летной надбавке не нуждаешься. Если тебя не тошнит от
капитана Блэка, почему бы тебе не попроситься на место Вождя?
     Нейтли покачал головой.
    --  Мне  не  дадут  это  место.  Я  разговаривал с подполковником
Корном,  и  он  сказал,  что  или я буду по-прежнему летать, или меня
отправят домой.
    Йоссариан свирепо выругался:
    -- Но ведь это -- явная подлость!
    --  Мне  все равно. Я сделал семьдесят вылетов, и со мной ничего не
случилось. Думаю, ничего не случится, если слетаю еще несколько раз.
    -- Ничего не предпринимай, покуда я кое с кем ве потолкую, -- сказал
Йоссариан.  Он  отравился  искать помощи у Милоу, и тот сразу же после
разговора  с  Йоссарианом обратился к полковнику Каткарту. Милоу вдруг
возжелал, чтобы его самого почаще посылали на боевые задания.
    К  тому  времени  на  боевом  счету  Милоу  было уже немало боевых
подвигов.  Пренебрегая опасностью и игнорируя критику, он по сходной
цене продавал Германии нефть и шарикоподшипники. Это приносило хороший
доход  и  помогало  поддерживать  равновесие двух противоборствующих
сторон. Под огнем противника он держался мужественно и благородно. С
рвением,  явно  выходящим  за  рамки  его  скромных  обязанностей,  он
взвинтил  цены  за  обеды  в офицерской столовой до такой степени, что
офицерам  и  рядовым  пришлось  отдавать ему все свое жалованье, чтобы
хоть  как-то прокормиться. Собственно говоря, никто их не неволил, при
желании  они могли умереть с голоду -- Милоу терпеть не мог насилия над
личностью  и  на  всех  перекрестках  твердил  о  праве индивидуума
свободно  распоряжаться своей судьбой. Когда его атака на офицерские
карманы  встречала  сопротивление,  он,  не  щадя ни живота своего, ни
репутации,  продолжал  давить  с  помощью закона спроса и предложения.
Стоило кому-нибудь сказать ему "нет", я Милоу нехотя отступал, но даже
в  обороне  он мужественно защищал историческое право свободного чело-
века  платить  за спасение от голодной смерти такую цену, какую с него
запрашивают.
    Однажды  Милоу  был  почти  застигнут  на  месте  преступления:
костлявый майор из Миннесоты обвинил его в грабеже  соотечественников,
 --  и  что  вы думаете! - в результате акции  Милоу  поднялись  как
никогда высоко,Когда костлявый майор,негодующе скривя губы, возмущенно
потребовал тот самый пай, которым,как  утверждал Милоу, владел каждый
член синдиката, Милоу доказал, что у  него  слово  с  делом  не
расходится: он принял вызов, начертав на первом  попавшемся  клочке
бумаги  слово  "пай", и вручил эту бумажку майору таким величественным
и надменным жестом, что все знакомые Милоу ахнули  от  восторга и
зависти.  Слава Милоу достигла зенита, и полковник  Кэткарт,  который
хорошо знал и высоко ценил воинские доблести своего подчиненного, был
поражен, когда Милоу однажды пожаловал в штаб полка   и   кротким,
почтительным   тоном   обратился  с   поистине фантастической просьбой
 -- посылать его на самые опасные задания.
    --  Вы  жаждете  летать  на  боевые  задания?  -- изумился полковник
Кэткарт.  --  Скажите,  ради  бога,  зачем? Скромно потупив взор, Милоу
ответил:
    --  Я  хочу  выполнять свой долг, сэр. Страна находится в состоянии
войны,  и  я намерен защищать ее с оружием в руках, как это делают все
наши парни.
    -- Но, Милоу, вы и так выполняете свой долг? - воскликнул полковник
Кэткарт,  оглушив  Милоу громовыми раскатами жизнерадостного хохота. --
Вряд  ли  найдется  в  нашем  полку человек, который сделал бы для нас
столько,  сколько вы. Кто, например, угостил нас хлопком в шоколаде?
Милоу покачал головой задумчиво и грустно:
    --  В  военное  время  мало  быть  исправным  начальником столовой,
полковник Кэткарт.
    -- Вполне достаточно, Милоу. Не знаю, что на вас нашло.
    --  Нет,  недостаточно,  полковник,  --  твердо  возразил  Милоу. Он
взглянул   в  лицо  полковника  подобострастно  и  так  серьезно,  что
полковник насторожился. -- Кое-кто начинает поговаривать...
    --  Ах,  так  вот  оно  что!  Сообщите-ка  мне их имена, Милоу, и я
позабочусь, чтобы говорунов посылали на самые опасные задания.
    --  Нет,  полковник, боюсь, что они правы, -- проникновенно сказал
Милоу. - Родина послала меня за океан в качестве пилота. И мне
следовало бы побольше времени проводить в воздушных боях и поменьше
в столовой.
    И  хотя  полковник Кэткарт был очень удивлен, все-таки слова Милоу
вызвали в нем сочувствие.
    --  Ну.  хорошо,  Милоу, если вы действительно так считаете, мы все
устроим,  как  вы  хотите. Вы давно за океаном?
    -- Одиннадцать месяцев,сэр.
    -- И сколько на вашем счету боевых вылетов?
    -- Пять.
    -- Пять? -- переспросил полковник Кэткарт.
    -- Пять, сэр.
    --  Пять? Гм... -- Полковник Кэткарт задумчиво поскреб щеку. -- Это
ведь нехорошо?
    -- Это ужасно! -- крикнул Милоу резким, срывающимся голосом.
    Полковник Кэткарт струхнул.
    --  Наоборот,  это  очень  хорошо,  Милоу,  --  торопливо поправился
полковник. -- Это совсем неплохо.
    --  Нет, полковник, -- сказал Милоу с протяжным, грустным вздохом. --
Это  не ахти как хорошо. Хотя я весьма вам признателен за великодушные
слова.
    --  Но  это  и в самом деле не так уж плохо, Милоу. Совсем неплохо,
если  вспомнить всю вашу прочую полезную деятельность. Пять вылетов,
говорите? Только пять?
    -- Только пять, сэр.
    --  Только  пять...  --  Полковник пытался догадаться, к чему клонят
Милоу,  и  припомнить, не получал ли он прежде по вине Милоу синяков и
шишек.  -  Пять  -  это  очень  хорошо, Милоу, -- решительно заявил он,
отбросив  всякие  сомнения. -- В среднем это почти один боевой вылет на
каждые два месяца. Держу пари, что вы даже не включили в эту цифру еще
один, когда бомбили своих.
    -- Включил, сэр.
    --  Включили?  -- спросил полковник Кэткарт, слегка удивленный. -- Но
ведь,  по  существу,  в  тот  раз  вы не поднимались в воздух, а? Если
память   мне   не   изменяет,   мы   с   вами   находились   рядом  на
контрольно-диепетчерском пункте.
    --  Но это был мой налет, -- с удовольствием вспомнил Милоу, -- я его
организовал, я дал самолеты и боеприпасы. Все шло по моему плану и под
моим общим руководством.
    --  О, разумеется. Милоу, разумеется. Я не спорю. Я просто проверяю
цифры,  чтобы  убедиться  в  справедливости  ваших  утверждений.  А вы
включили  бомбардировку места у Орвьетто? Помните, в тот раз, когда мы
заключили с вами контракт?
    --  О  нет, сэр. Я не считаю себя вправе включить этот налет в свой
послужной  список,  поскольку  в  то  время  я  находился  в Орвьетто,
руководя с земли огнем зенитных батарей.
    -  Это  ничего  не  меняет, Милоу. Все равно это была ваша военная
операция.  И, признаться, вы провели ее блестяще. Мы не попали в мост,
но  зато получили изумительмый узор бомбометания. Помню, как генерал
Пеккем  прекрасно  о  нем отозвался. Нет, Милоу, я настаиваю, чтобы вы
приплюсовали и Орвьетто к своим боевым вылетам.
    -- Ну, если вы настаиваете, сэр...
    --  Да,  да,  настаиваю, Милоу. Итак, смотрите, у вас уже набралось
шесть  боевых  вылетов.  А это чертовски здорово, Милоу! В самом деле,
здорово! За пару минут повысить цифру на двадцать процентов, доведя ее
до шести, -- это совсем недурно, Милоу, совсем недурно.
    -- Но у других пилотов по семидесяти вылетов, -- заметил Милоу.
    --  Да,  но  им  никогда  не  придумать ничего похожего на хлопок в
шоколаде. Уверяю, Милоу, вы делаете даже больше, чем требует ваш пакет
акций в синдикате.
    --  Но  зато  у  других  и  слава,  и возможность продвинуться, --
продолжал  настаивать Милоу обиженно. Казалось, он вот-вот захнычет.
-- Сэр, я хочу драться наравне с остальными. Вот почему я пришел к вам.
Я тоже хочу получать ордена.
    --  Разумеется,  Милоу.  Нам  всем следовало бы побольше бывать в
боях.  Но такие люди, как мы с вами, сражаются иным способом. Взять, к
примеру,  мой  послужной  список,  --  произнес  полковник Кэткарт с
заискивающим  смешком -- Держу пари, далеко не все знают, что у меня
самого на счету только четыре боевых вылета.
    --  Да,  сэр, -- согласился Милоу. -- Не знают. Все думают, что у вас
только  два  вылета.  Причем  один  из  них  -- это когда Аарфи летел в
Неаполь, где вы собирались купить  на черном рынке холодильник, но
ошибся в расчетах и загнал самолет за линию фронта.
    Полковник Кэткарт смущенно покраснел и решил сменить тему.
    --  Ну что ж, Милоу, не нахожу слов, чтобы выразить свое восхищение
вашим  намерением.  Если  это  действительно  для  вас  так  важно,  я
распоряжусь,  чтобы  майор Майор дал вам те шестьдесят четыре задания,
которых вам недостает до семидесяти,
    --  Благодарю  вас, полковник, премного благодарю вас, сэр. Вы и не
представляете, что это значит.
    --  Ах,  не  стоит благодарить, Милоу, я прекрасно понимаю, что это
значит.
    --  Нет,  полковник,  полагаю,  вы  не  знаете,  что  это значит, --
возразил  Милоу.  --  Кому-то  ведь придется немедленно принять от меня
руководство  синдикатом.  Это  довольно  сложная штука, а меня могут в
любое время сбить.
    Услышав это, полковник Кэткарт просиял и жадно потер руки.
    --  Знаете,  Милоу, мы с подполковником Корном, пожалуй, были бы не
против  принять  от вас синдикат, -- предложил он небрежным тоном, едва
не  облизываясь  при  мысли  о столь приятной перспективе. -- Нам очень
пригодится  наш  опыт  с продажей помидоров на черном рынке. Только
скажите, с чего нам начинать.
    Милоу взглянул на полковника ласково и бесхитростно:
    --  Благодарю  вас,  сэр,  вы  очень  добры ко мне. Во- первых, вам
придется  позаботиться  об  обессоленной  диете для генерала Пеккема и
обезжиренной -- для генерала Дридла.
    -- Подождите-ка, возьму карандаш. Что дальше?
    -- Затем кедры.
    -- Кедры?
    -- Да. Из Ливана.
    -- Из Ливана?
    --  В  Ливане  у  нас  закуплены  кедры, которые нужно отправить на
лесопильню  в  Осло, где иэ них сделают щепу для строительства на мысе
Код. Оплачивается при доставке. И кроме того, зеленый горошек.
    -- Зеленый горошек?
    --  Да,  идет  морем. Несколько барж зеленого горошка идет морем из
Атланты  в  Голландию  для  уплаты  за  тюльпаны, которые отправлены в
Женеву, чтобы расплатиться за сыр, предназначенный для Вены. Дэ-вэ.
    -- Дэ-вэ?
    --  Да,  это  значит  --  деньги  вперед.  Габсбурги  не заслуживают
доверия.
    -- Подождите, Милоу.
    --  И не забудьте об оцинкованном железе на военных складах Флинта.
В  полдень  восемнадцатого  четыре  грузовика  оцинкованного железа
должны  быть  отправлены  самолетом в Дамаск на переплавку. Условия:
франко-вагон, Калькутта -- два процента, десять дней, раз в два месяца.
"Мессершмитт"  с грузом конопли отправить в Белград в обмен на полтора
самолета  С-47  с  финиками  из  Хартума, от которых мы никак не можем
избавиться.  Деньги  за  португальские анчоусы -- мы их продали обратно
Лиссабону  --  израсходуйте  на оплату египетского хлопка, который
приходит  на наше имя из Мамаронека, а также закупите как можно больше
апельсинов в Испании. За нараньясы всегда платите наличными.
    -- За нараньясы?
    --   Так  называют  в  Испании  апельсины.  Да,  и  не  забудьте  о
Пилтдаунском  человеке ('Останки человека эпохи палеолита, найденные в
Пилтдауне (Англия) в 1911-1915 гг. - Ред.).
    -- О Пилтдаунском человеке?
    --  Смитсоновский  институт  в  настоящее  время  не  располагает
средствами,   чтобы   уплатить   требуемую   нами   цену   за  второго
Пилтдаунского  человека.  Но  деятели  института  ждут  кончины одного
горячо  любимого  богатого  мецената,  который  собирается завещать им
нужную сумму.
    -- Святые угодники! Я не успеваю записывать!
    --  Франция  готова  закупить  у  нас  столько петрушки, сколько мы
сможем  выслать,  и нам надо ее переправить, поскольку мы нуждаемся во
франках  для  обмена  на  лиры, а затем на пфенниги, чтобы, как только
придут  финики,  уплатить за них пфеннигами. Кроме того, я закупил ги-
гантскую  партию бальзового дерева, чтобы распределить его между всеми
синдикатскими столовыми.
    -- Бальзовое дерево? Для чего столовым бальзовое дерево?
    --  Хорошее бальзовое дерево, полковник, в наши дни не так-то легко
достать. По-моему, не стоит упускать удачный случай.
    --   Да,  по-моему,  тоже  не  стоит,  --  неуверенно  проговорил
полковник.  Сейчас  он  походил  на  человека,  страдающего морской
болезнью. -- Полагаю, что цена подходящая?
    --  Цена  возмутительная!  --  сказал  Милоу.  --  Несусветная! Но,
поскольку   мы  купили  бальзу  у  одного  из  наших  филиалов,  мы  с
удовольствием  заплатили  сумму,  которую  с  нас запросили. И потом --
присмотрите за шкурами.
    -- Шкурами?
    -- Да, шкурами. В Буэнос-Айресе. Их необходимо выдубить.
    -- Выдубить?
    -- Да, в Ньюфаундленде. И отправить пароходом в Хельсинки пэ-бэ-эр,
до того как наступит оттепель. До наступления оттепели в Финляндии все
идет пэ-бэ-эр.
    -- По безналичному расчету? -- догадался полковник Кэткарт.
    --  Отлично,  полковник.  Вы  не лишены способностей. И кроме того,
лимонные корки...
    - Корки?
    --  Корки  --  для  Нью-Йорка,  эклеры  --  для  Танжера, свинину -- в
Мессину, маслины -- в Афины, бисквит -- на остров Крит.
    -- Милоу!
     -- Но не вздумайте возить уголь в Ньюкасл (Возить уголь в Ньюкасл"
-   английская  пословица,  равнозначная  русской  "В  Тулу  со  своим
самоваром". -- Ред.).
     Полковник Кэткарт всплеснул руками.
    -- Милоу, подождите! -- закричал он чуть не плача.
    --  Так не пойдет! Вы, как и я, незаменимы! -- Он отшвырнул карандаш
и нервно вскочил со стула. - Милоу, об этих дополнительных шестидесяти
четырех  вылетах  не может быть и речи! И вообще, вы больше ни разу не
полетите. Если с вами что-нибудь случится, все пойдет прахом.

    В знак признательности Милоу благодушно кивнул головой: