аконец промолвил:
     - Нелегко  будет,  но  в  беде  не  оставлю.  Укрою  в  Федькиной
землянке.  В ней и Василиса нонче прячется. Там не сыщут... Токмо туда
сейчас по реке следует плыть. Челн надобен, родимый.
     - Возьми наш челн, отец. Айда на реку.
     - Отпусти с рук-то,  Иванка.  Самого ноги донесут, - ожил бобыль.
Но  держался  на  ногах  нетвердо,  потому побрел к реке,  опираясь на
Иванку и бортника.  А Пахом на  всякий  случай  возле  избы  в  дозоре
остался.
     Спустились к Москве-реке.  Афоня крепился,  но перед самым челном
протяжно простонал.
     - Крепонько избил меня, собачий сын. Все нутро отбил, лиходей.
     - Крепись,  родимый,  не горюй. Старуха моя тебя выправит. Нам бы
только до землянки успеть добраться.
     - Я терпкий, голуба. Живая кость мясом обрастет.
     Усадив Афоню в челн, Иванка крепко облобызал бобыля.
     - Будь молодцом, друже. Кабы не хворый был - с собой в бега взял.
Даст бог - свидимся.
     - По  судьбе  нашей  бороной  прошли,  Иванка.  Удачи  тебе,  - с
задушевной печалью проронил бобыль.
     Болотников повернулся к Матвею.
     - Василисе передай - вернусь я.  Пусть ждет меня. Береги ее отец.
Плывите с богом...
     Пахом Аверьянов вывел навстречу Иванке коня.  Протянул ему меч  в
ножнах и узелок со снедью.
     - Торопись, Иванка.
     Болотников шагнул в избу,  склонился над матерью, молча поцеловал
и, проглотив горький комок, вышел во двор.
     - Не  кручинься,  сынок.  За  матерью  я  присмотрю.  Прокормимся
как-нибудь.
     - Тяжело тебе будет, Захарыч. Мамона остерегайся. В случае чего -
грамотками припугни.  На меня сошлись.  Скажи,  что потайной ларец я с
собой увез. Ну, давай прощаться.
     - Далек ли путь твой, Иванка?
     - В Дикое поле, к казакам, Захарыч.
     - Праведную дорогу выбрал, сынок. Скачи!
     Обнялись, облобызались и Болотников взмахнул на лошадь.
     Около своего загона Иванка  осадил  коня,  спешился  и  ступил  к
пожиночному снопу, возле которого три дня назад нашли мертвого Исая.
     Болотников снял шапку.  Свежий, порывистый ветер буйно взлохматил
кучерявую  голову,  обдал  пьяняще-горьковатым  запахом  надломленной,
поникшей нивы...