тно было, как все  поместилось  в  эти  аккуратные
бисерные строчки:
   Нет, ты не Пикачу!
   Почему ты так тщательно скрывал от меня свою озабоченность числом 34?
Не потому ли, что это номер злого покемона по имени  Nidoking?  Это  его
зазубренный  хвост  ты  так  нелепо  изображаешь  заведенными  за  спину
руками?Жирная, лживая жопа.
   Не сомневайся, я замечала все твои  издевательства,  направленные  на
то,  чтобы  оскорбить  мою  культурно-половую  идентичность.  Все   твои
ядовитые  укусы  сосчитаны.  Когда,  как  бы  между  делом,  ты  называл
лондонских  панков  личинками  страховых  агентов,  или   говорил,   что
"Aston-Martin" - пидорская машина, или предлагал тост за величайшего  из
хоббитов - Гарри Поттера, все это падало в копилку.  Но  я  бы  простила
тебе все эти инвективы,  если  бы  не  та  садистская  расчетливость,  с
которой ты регулярно оскорблял  меня,  напоминая  о  нашем  национальном
унижении - газете "The Sun". Я терпела это только потому, что собиралась
отплатить за все сразу. И вот эта минута настала. Все кончено.  Говорить
больше не о чем - the discourse has shifted to the extent where you have
to fuck off and die. Bye, parent abuser Meowth
   ЗЫ. Ты даже представить себе не можешь, какое это  счастье  -  знать,
что я больше никогда в жизни не услышу, как ты кричишь  "Аллах  Акбар!",
бродя с Калашниковым по центральному Лондону в игре "The Getaway"
   Вот, значит, как увидел его внимательным, но недобрым  взглядом  этот
вчера еще самый близкий на Земле человек.
   - И ты Брут, Мюс, - прошептал Степа. - И ты тоже.
   Странно, но сильных эмоций не было - словно на высоком этаже души  он
уже знал про это, с того самого  момента,  как  увидел  в  петербургском
бреду ярко-зеленое "77" и почувствовал, что оно  одной  злой  природы  с
"66".
   На столе зазвонил селектор.
   - Степан Аркадьевич, вы в порядке?
   - Я в порядке, Люсь, - сказал Степа. - Знаешь, что такое покемон?
   - Знаю.
   - Подготовь-ка мне короткую справочку по покемону Nidoking, номер 34,
и покемону Meowth, номер не знаю. И, заодно, про Пикачу.
   - Вам когда?
   - Вчера, как всегда. Соедини с Лебедкиным.
   Лебедкин отозвался сразу.
   - Здорово, - сказал  он,  -  я  тебе  как  раз  звонить  хотел.  Есть
серьезные новости. По Зюзе с Чубайкой финансирование  развели.  Пока  не
знаю, кого на тебя повесили. Но не ссы. Тянуть не один  будешь.  Короче,
тебе встретиться надо будет по этому поводу с одним человеком...
   Последовательность, в которой  Лебедкин  поставил  Зюзю  с  Чубайкой,
обнадеживала.
   - Подожди, капитан, - сказал Степа. - У меня другой  вопрос.  У  меня
тут, похоже, капитальное  кидалово.  Деньги  увели  через  Кипр.  Много.
Больше, чем могу переварить.
   - И че, ты меня на Кипр хочешь за ними отправить?
   - Да нет. Я думал, может, у  тебя  канал  есть,  как  это  отследить.
Потому что я своими средствами не могу.
   - Ты чего, - сказал капитан с веселым удивлением, - хочешь  на  Кипре
бабки отыскать?
   - Переведены через Кипр на фирму, зарегистрированную  на  Багамах,  -
сказал Степа. - Реквизиты есть.
   - Ты даже получателя знаешь? Хотя да, на Кипре его указывают...
   Капитан задумался.
   - Позвони Сракандаеву, - наконец сказал он. - У него есть  что-то  на
Багамах, он через них уводит под семь процентов. Строго  между  нами,  у
него не только бизнес, а еще и база данных - где кто и  кто  чей.  Мы  у
него сами справки наводим о финансовых террористах. Если кто  знает,  то
он. Только не говори, что это я тебе сказал про Багамы, понял?
   - Это и не ты сказал, капитан, - ответил Степа. - Это жизнь  сказала.
Слушай, а ты сам ему можешь раздать звоночек?
   - И че, будем в испорченный телефон играть? Звони-звони. Вы  же  это,
партнеры. Я про телепроект, ты понял, хе-хе-хе-хе...
   Степа уставился в стол. Мыслей в голове осталось совсем мало.  Страха
не было. Его состояние больше  всего  походило  на  ступор  или  спячку.
Вероятность того, что деньги удастся найти,  приближалась  к  нулю,  это
было ясно с самого начала. С другой стороны, Лебедкин никогда  не  давал
пустых советов, это Степа знал.  Если  у  ослика  была  база  данных  по
Багамам,  он  действительно  мог  отыскать  какие-то  концы.  Шанс   был
крохотным. Но все-таки он был - а кроме него, Степа не видел  ни  одного
просвета во тьме.
   Звонить Сракандаеву было так мучительно тяжело, что  Степа,  наверно,
согласился бы потерять деньги, будь они его  собственными.  Но  то,  что
должно было начаться через несколько дней, было  настолько  невозможным,
настолько чудовищным, что  даже  думать  об  этом  было  страшно.  Степа
догадывался, что люди, чьи деньги он потерял, сначала начнут стрелять, и
только потом будут думать  -  если  вообще  будут.  Хорошо,  если  сразу
грохнут, без кипятильника в жопе...
   Степа  представил  себе  толстую  проволочную  спираль,  наливающуюся
быстрым  румянцем,  и  в  нем  проснулся  практический  экзистенциалист,
который прошептал: "Звони, кретин. Время идет!"
   "Действительно,  -  подумал  Степа,  словно  приходя  в  сознание,  -
время-то идет!"
   Он ткнул пальцем в селектор.
   - Люся, Сракандаев телефон оставил?
   - Да, Степан Аркадьевич.
   - Соедини. Нет, лучше продиктуй. Я с мобильного позвоню.
   "Хорошая девушка, - думал он, записывая числа на листе бумаги. - Если
выплывем, посажу на дела вместо Мюс. Если выплывем..."
 
34 
 
   В трубке послышались гудки. Они были какие-то странные -  двойные,  с
долгой паузой. Степа не думал о том, что он сейчас скажет, надеясь,  что
слова придут сами.
   - Сракандаев, - сухо сказала трубка.
   - Жора?
   - Кто это?
   Степа молчал.
   - Кто говорит?
   Степа понял, что Сракандаев сейчас положит трубку.
   - Это Танек, - сказал он,  стараясь,  чтобы  голос  звучал  игриво  и
загадочно.
   - Какой именно?
   - Из Зазеркалья.
   - А! А! Ужель та самая Татьяна? Степка, ты? Подожди, лапа,  я  другую
трубку возьму.
   Степа перевел дыхание. В трубке раздалась последовательность шуршащих
и скребущих звуков, затем что-то пискнуло.
   - Але, - сказал Сракандаев.
   - Чего там пищит?
   - Не знаю, - ответил Сракандаев. - Ты куда пропал, старик?
   - Да закатало.
   - Ну что, завтра приедешь?
   - Куда?
   - На дачу. Я ж тебе написал.  Я  тебе  своих  зверюг  покажу,  поляну
зимнюю.
   - Какую поляну?
   - Я тебе не говорил? У меня поляна есть зеленая. Типа как  оранжерея,
только там ничего не растет, кроме травы. Это еще и солярий. Круглый год
можно на травке валяться и загорать.
   - Жор, это все офигительно, - сказал Степа. - Но у меня тут  проблема
возникла, с которой только ты помочь можешь.
   - Что случилось?
   - У меня деньги увели.
   Сракандаев   молчал.   Степа   почувствовал   необходимость   сказать
что-нибудь личное, теплое, что переведет разговор из безнадежной деловой
плоскости в согретую личными эмоциями зону, где иногда случаются чудеса.
   - Подделали платежку, - продолжал он, лихорадочно подыскивая слова, -
как раз когда мы с тобой в Питере  волков  разгоняли...  В  общем,  Тане
плохо.
   - Куда увели?
   - На Кипр.
   - Там их, понятно, уже нету, - буркнул Сракандаев.
   - Я думаю. Известен получатель - одна контора на  Багамах,  наверняка
подставная. Мне сказали, ты можешь что-то знать.
   - Кто сказал?
   - Люди, Жор, люди. Сракандаев некоторое время думал.
   - Шансов мало, - сказал он. - Но могу посмотреть. Давай реквизиты.
   - Мак Ги Интернэшнл Инк, - прочел Степа. - Два  девять  Ширли  стрит,
пи-о бокс...
   - Не надо пи-о бокс, - сказал Сракандаев. - Эту фирму я  знаю.  Какая
сумма?
   - Тридцать четыре ли... Тридцать пять лимонов.
   - Так тридцать четыре или тридцать пять?
   - Тридцать пять, - сказал  Степа,  чувствуя,  как  на  лбу  выступает
ледяной пот, - тридцать пять.
   - Перезвони минут через сорок-пятьдесят, -  сказал  Сракандаев.  -  Я
посмотрю.
   - А тебе точно пи-о бокс не нужен?
   - Точно.
   Степа догадался, что значат эти "сорок-пятьдесят  минут".  Сракандаев
мудро укрывал свое число силы в большом мягком  футляре,  где  оно  было
защищено от черного глаза. А Степа только что вывалил свою главную тайну
на прилавок без всякой необходимости, просто по дурной неосторожности.
   "Еще раз с днем рождения, идиот", - подумал он.
   Чтобы как-то занять время, он начал звонить Мюс. Никто не отвечал. Но
Степа звонил снова и снова, каждый раз  считая  до  тридцать  четвертого
гудка, перед тем как нажать отбой. Один раз он попал на чужой разговор -
две женщины обсуждали погоду  и  болезни.  Минут  десять  он  слушал  их
счастливое, сонное щебетание, полное жалоб на какие-то смешные маленькие
напасти.
   "Люди просто не понимают, - думал он, - до чего они счастливы. До тех
пор, пока это счастье не отберут..."
   Положив трубку, он уставился в окно - взгляд проваливался  в  лежащий
повсюду снег. Это успокаивало.  Степа  почти  задремал  и  вдруг  заново
вспомнил, что с  ним  произошло.  Волна  тошнотворной  дрожи  прошла  по
животу. Он поглядел на часы. Прошло чуть больше тридцати минут.
   "Так, - подумал он, - бороться и искать,  найти  и  перепрятать...  А
сделаем-ка вот что - позвоним на тридцать четвертой  минуте.  Не  думаю,
что он время засекал..."
   Дождавшись,  пока  секундная  стрелка  в  настольных   часах   опишет
последний круг, он быстро набрал номер. Сракандаев взял трубку сразу.
   - Было дело, - сказал он без предисловий. - Тридцать пять лимонов.
   - Что-нибудь можно сделать? - сглотнув, спросил Степа.
   - Смотря что, - сухо ответил Сракандаев. - Все вернуть не  получится.
Слишком много участников.
   Степин ум заработал с необычайной быстротой.
   - Я понял, - сказал он.  -  Конечно.  Я  согласен  такой  же  процент
отдать. Тот, под который люди... Ну, которые.....Все начинали.
   - Тогда можно попробовать, - сказал Сракандаев.
   - А где деньги? На Кипре? На Багамах?
   - Уже нет. Но я знаю, где.
   - Что надо сделать?
   - Приезжай ко мне в офис. Думаю, решим вопрос.
   - Жор, ты это серьезно?
   - Сегодня до двадцати четырех ноль-ноль можно  отозвать.  Потом  все.
Даже я не смогу.
   - Ты точно знаешь?
   - Точно знаю.
   - А как ты...
   - Мак Ги - это моя компания.
   "Вот так, - яростно крикнул чей-то голос в голове у Степы. - Понял?"
   - Как твоя? - сказал он.
   - Так. Записана, конечно, не на меня. Сам понимаешь.
   Степа минуту молчал.
   - Слушай, Жор, - сказал он наконец, - вот все эти удивительные слова,
которые ты мне только что сказал... Я вот думаю - неужели  такие  бывают
на свете?
   - Хочешь, чтоб я повторил?
   - Эх, Жора... - Степа почувствовал, как на глаза  ему  наворачиваются
слезы. - Я только сейчас понял, кто ты.
   - Кто?
   - Самый важный для меня на Земле человек...
   Сракандаев хмыкнул.
   - Кстати, насчет Мак Ги, - сказал он. - Ты Малюту знаешь, который нам
телепроект делает? Он говорит, что часто с тобой общается.
   - Знаю Малюту.
   - Он для этой конторы даже рекламу придумал.
   - Какую?
   - "Но трогать ее не Мак Ги за ее малый рост, малый рост".
   - А почему малый рост?
   - Ну, в смысле, процент небольшой.
   - Ну да, небольшой. Это семь-то процентов?
   - Чего? - напряженно переспросил Сракандаев.
   Степа понял, что прокололся, и вывернуться будет  тяжело  -  придется
рассказывать про  Лебедкина,  и  непонятно,  как  обернется  дело...  Но
Сракандаев вдруг мелко захихикал.
   - Тут ты меня подколол, - сказал он. - Один-ноль. Думаешь,  раз  семь
центов, значит, и процентов семь? Хи-хи-хи... Ну ты и  язва,  Степка,  я
тебе попомню... Нет, жизнь жестче. Десять.
   - Десять? - переспросил Степа. - Да это ж грабеж.
   - Грабеж, это когда у тебя тридцать пять лимонов уводят с концами.  А
когда ты десять процентов платишь, чтоб их вернуть, это  чудо.  Вот  как
думать надо. Во-первых, ослик  имеет  право  претендовать  на  упущенную
выгоду. А во-вторых, ты понимаешь, сколько людей в цепочке?
   - Догадываюсь.
   - Я же никого из них обидеть не могу. Мне с ними и завтра работать, и
послезавтра. Я уже не говорю о  том,  что  клиента  кидаю.  Он,  правда,
говно, клиент этот, и не со мной работал. Там еще посредник, которого  я
тоже кидаю.
   - Его грохнуть надо,  -  не  сдержался  Степа,  -  клиента  этого.  И
посредника.
   - Э-э-э,  так  нельзя,  -  протянул  Сракандаев.  -  Грохнуть  и  все
поделить? Шариковых нам тут не надо. Пускай он тебя кинул, но ко  мне-то
все  по  нормальным  каналам  пришло.  Обычная  трансакция.  Бизнес.  Ты
подумал, чем я рискую? Не только тем местом, по которому ты скучаешь.  А
еще и головой, понял? Даже еще не факт, что  все  получится.  Далеко  не
факт...
   Степа быстро произвел вычисления. Три с половиной  миллиона  потерять
было можно. Это был удар, возможно, даже нокдаун, но не  нокаут.  А  вот
тридцать пять миллионов  -  это  был  даже  не  нокаут,  это  был  ствол
"Калашникова"  в  прямой  кишке.  И  хорошо,  если   без   подствольного
гранатомета.
   - Я тебя понял, Жор, десять так десять.
   Сракандаев молчал.
   Может быть, он уже жалел о своей ошибке? Степа укусил  себя  за  щеку
так, что почувствовал вкус крови во рту.  Нужно  было  срочно  подкинуть
пару веток в костер разговора, но, как  назло,  ничего  не  приходило  в
голову. Степа стал лихорадочно припоминать, какие советы на этот  случай
давал  Дейл  Карнеги  в  книге  "Как  приобретать  друзей".  Вспомнилась
заповедь - интересуйтесь людьми.
   "Надо что-нибудь такое срочно спросить,  -  подумал  Степа,  -  чтобы
перевести разговор в дружеское русло..."
   - Слушай, Жор, может, не по теме. Я тебя все спросить хотел - что это
у тебя за цифры на плече? Триста шестьдесят шесть?
   - Число здорового зверя.
   - Ага. А что такое семь центов?
   - Пока что ты еще не такой близкий мне человек, - ответил Сракандаев.
- Позже расскажу. Может, сегодня вечером. Ты дорогу помнишь?
   - Да.
   - Тогда двигай ко мне прямо сейчас, пока я добрый. Делов-то немного -
звонок сделать да код ввести. Потом  пошалим,  если  время  останется...
Нет, Степка. Сперва пошалим. А потом дела.
   "Ты смотри, Карнеги-то  работает,  -  подумал  Степа.  -  А  люди  не
верят..."
   - Когда на Багамах полночь? - спросил он, глядя на часы.
   - Приедешь, покажу, - хихикнул Сракандаев. - Давай, жми на газ,  а  я
пока подготовлюсь к встрече. Только  рясу  эту  с  бородой  не  надевай,
ладно? Один раз классно было, ну и хватит.
   - Понял, - сказал Степа.
   - И вот еще. Тебе от меня пакет приходил, ты прочел?
   - Тут гора бумаг, меня долго в офисе не было.
   - Короче, найди там пакет от меня и прочти по дороге. Это важно. Жду.
   - Уже еду, - сказал Степа.
   Бросив трубку, он еще раз посмотрел на часы,  сгреб  в  портфель  всю
корреспонденцию со стола и нажал кнопку селектора:
   - Срочно машину!
 
5 
 
   Пакет, о котором говорил Сракандаев, был большим желтым конвертом без
почтовых штемпелей - его тоже доставил курьер. Он был легким  -  похоже,
внутри лежал небольшой предмет вроде зажигалки или флакона духов.
   Отъехав от банка, Степа на всякий случай передвинулся за спину шофера
- кто его знает, что прислал ослик, - и  оторвал  перфорированный  край.
Ему  на  колени  выпал  баллончик  спрея,  густо   покрытый   маленькими
иероглифами. Кроме иероглифов, баллончик был украшен портретом  сурового
пожилого китайца в круглых очках. Степа повертел флакончик в руках -  ни
одного понятного слова или даже символа на нем не нашлось. Тогда он  еще
раз заглянул в конверт. Оказалось, там была записка:
   Пика,
   Есть вещи, которые надо  обсудить  один  раз,  чтобы  потом  навсегда
забыть. В тот раз в Питере все было дивно. Если не считать того, что  от
боли я чуть не заехал копытом тебе в лоб. Карамба! Разве ты  не  знаешь,
какое это чувствительное место - анал? Ты что, хочешь  отправить  ослика
на тот свет ? Зачем тебе это дилдо ? Вещица, конечно, неплоха. Но  лучше
танцевать без костылей, особенно танго.
   Поэтому рискну сделать одно предположение. Если мимо,  сразу  забудь.
Может быть, у тебя проблемы с эрекцией и ты боишься  меня  разочаровать?
Глупый. Для меня в отношениях это совсем не главное! Но на всякий случай
вот тебе спрей.  Эта  штучка  будет  посильнее  виагры  -  правда,  чуть
пощипывает. Если Танечка думает, что знает об  эрекции  все,  она  будет
очень удивлена. Спрысни  головку  члена  за  полчаса  до  action,  и  мы
спокойно облетим с тобой все небо, мой электрический  зверь.  Снизу  был
подрисован знакомый ослик. Сейчас он показался  Степе  добрым,  умным  и
удивительно милым животным. Под осликом  было  добавление:  P.  S  Ясное
дело, двум джентльменам совершенно не обязательно поднимать эту  тему  в
разговоре.
   "Надо  запомнить,  -  подумал  Степа,  -  не  ляпнуть  ему  чего  про
"Астон-Мартин"... А это еще что такое?"
   Он  повертел  в  руках  флакончик.  Сегодня  Сракандаева  нужно  было
слушаться, как маму в детстве.  Степа  поднял  глаза  на  спину  шофера.
Увидит? Или не увидит? Лучше было не рисковать.
   - Сколько ехать еще? - спросил Степа.
   - Если пробок не будет, минут двадцать. А с пробками весь час.
   - Тормозни где-нибудь, - сказал Степа. - У кафе  или  ресторана.  Мне
выйти на пять минут. Отлить. Шофер остановился возле небольшого кафе под
названием "Прелюдия" - очень подходит, подумал Степа, выходя из машины.
   Туалет внутри, к счастью, нашелся. Степа брезгливо проделал требуемую
процедуру, и  сразу  почувствовал  жжение,  которое  с  каждой  секундой
делалось все сильнее. Вернувшись в зал, он заказал чашку кофе и выпил ее
у стойки, разглядывая артефакт  советских  времен  -  огромную  чеканку,
изображающую грустного витязя с луком в руке и поверженную стрелой лань.
   - Чего так морщитесь? - спросила буфетчица. - Кофе наше не  нравится?
Или картина?
   - Зуб болит, - соврал Степа.
   Ставя чашечку на блюдце, он заметил, что у него дрожат пальцы.
   "Нервы ни к черту", - подумал он.
   Когда он вернулся в машину, внутри играло радио.  Боря  Маросеев  пел
английскую версию стратегического хита "Тату", чуть приспособленную  под
его хриплый баритон: "All the thing he has running  through  my  ass..."
Его голос был полон боли и тоски по несбыточному -  выходило  грустно  и
как-то по  особому  проникновенно.  Отметив,  что  переделка  не  вполне
грамотная (правильнее было бы "the whole thing he has",  Мюс  поправляла
его, когда он делал похожую ошибку), Степа вдруг вспомнил, что  у  слова
"ass" в английском есть два значения - "осел" и "жопа".
   - У-у-у! - промычал он и хлопнул себя ладонью по лбу. - Так это  жопа
семь центов! Вот как ларчик открывается!
   - А? - испуганно повернулся к нему шофер.
   Степа прокашлялся и сделал серьезное лицо.
   - Ты чего радио включил? - спросил он.
   - А сейчас из банка звонили, Степан Аркадьевич. В общем, им там  тоже
кто-то позвонил, я не понял, вроде из "Дельта-кредита",  куда  мы  едем.
Короче, просили включить "Авторадио" - сказали, там сейчас  сюрприз  для
вас будет.
   - Сюрприз? Для меня?
   - Ну да.
   - И чего?
   - Вот играет, - водитель кивнул головой  на  светящийся  синим  щиток
магнитолы. - Но сюрприза пока не было.
   - Ну и поезжай спокойно, - сказал Степа, - послушаем по дороге.
   После Бори запел неизвестный Степе исполнитель - у него  был  низкий,
как у Воланда, голос, а текст был таким замысловатым, что Степа перестал
слушать и погрузился в раздумья.
   "Даже и не только "осел" и "жопа". Кажется,  там  еще  одно  значение
есть - человеческая личность в ее сексуальном аспекте... I want some ass
tonight... Kick some ass... Уж больно глубоко выходит. Интересно, сам он
до такого додумался или какого-нибудь  Малюту  нанял?  Сейчас  ведь  что
квартиру обставить, что душу - со всем помогут, был бы лавандос...  Так,
секундочку... Но ведь душа - это вроде ты и есть? Для кого же  ее  тогда
обставляют, раз становишься просто табуреткой? Наверно, для того, кто на
табуретке сидит. А кто это