кочил  к  нему  и  схватил
негодяя за шиворот, меж тем как Нора оглашала воздух пронзительными воплями.
Услышав их, к нам поспешила Майзи с другим капитаном.
     Хоть за время болезни я вытянулся, как сорная  трава,  и  почти  достиг
полного своего роста в шесть футов, однако по сравнению с огромным капитаном
казался хрупкой  тростинкой,  ибо  он  обладал  икрами  и  плечами,  которым
позавидовал бы носильщик портшезов в Бате. Когда я напал на него, он сначала
побагровел, а потом сделался мертвенно-бледен;  отпрянув,  он  схватился  за
эфес шпаги, но тут Нора в ужасе повисла на нем с криком:
     - Нет, нет, Евгенио! Ради бога, пощадите его, капитан Квин! Ведь он еще
ребенок!
     - И заслуживает порки за свою наглость, -  отпарировал  капитан.  -  Но
успокойтесь, мисс Брейди, я его пальцем не трону. Вашему  любимцу  ничто  не
угрожает. - Говоря это, он  наклонился,  поднял  ленту,  упавшую  к  Нориным
ногам,  подал  ей  и  добавил  язвительно:  -  Когда  молодые   леди   дарят
джентльменам такие сувениры, другим джентльменам  остается  только  убраться
восвояси.
     - Господи, Квин! - вскричала девушка. - Да ведь он еще мальчик!
     - Не мальчик, а мужчина! - взревел я. - И я докажу это.
     - Все равно что ручной попугай или  комнатная  собачка.  Неужто  нельзя
подарить кузену несчастный клочок ленты?
     - Сколько угодно, мисс, хоть целый аршин! - продолжал язвить капитан.
     - Чудовище! - возопила эта славная девушка. - Вот и видно, что папенька
у вас аршинник, вы мерите все на аршин. Но  не  думайте,  что  ваша  низость
сойдет вам с рук! И ты потерпишь, Редди, чтобы меня оскорбляли?
     - Не сомневайтесь, мисс Нора! -  вскричал  я.  -  Он  за  все  заплатит
кровью. Это так же верно, как то, что меня зовут Редмонд!
     - Я прикажу конюху высечь  тебя,  мальчишка!  -  пригрозил  капитан,  к
которому  вернулось  самообладание.  -  А  что  до  вас,  мисс,  честь  имею
кланяться!
     Он  церемонно  снял  шляпу  и,  помахав  ею  у  самых  ног,  хотел  уже
ретироваться, но тут подоспел мой кузен  Мик,  очевидно,  тоже  привлеченный
криками Норы.
     - Вот так так! Что  случилось,  Джек  Квин?  Что  здесь  происходит?  -
спросил Мик. - Я вижу Нору в слезах, дух Редмонда грозится обнаженным мечом,
а вы куда-то спешите?
     - Я скажу вам, что здесь  происходит,  мистер  Брейди,  -  ответствовал
англичанин. -  Я  сыт  по  горло  вашей  мисс  Норой  и  вашими  ирландскими
порядками. Я иначе воспитан, сэр!
     - Ну, ну, ничего не значит, - добродушно заметил Мик  (как  выяснилось,
он задолжал Квину много денег), - либо мы вас приучим к ирландским порядкам,
либо у вас переймем английские.
     - У нас, англичан, не  положено,  чтобы  дамы  заводили  себе  по  двое
обожателей. Вы меня крайне обяжете,  мистер  Брейди,  уплатив  должок,  а  я
отказываюсь от притязаний  на  эту  молодую  особу.  Если  опа  предпочитает
школьников, я ей не помеха.
     - Полно вам, Квин, вы, кажется, шутить изволите? - спросил Мик.
     - Я никогда не был настроен серьезнее, - возразил Квин.
     - А тогда берегитесь, сэр, черт возьми! - вскипел Мик.  -  Бессовестный
обманщик,  подлый  обольститель!  Вы  завлекли  в  сети  этого  ангела,  эту
страдалицу, вы завладели ее сердцем, а теперь намерены ее  покинуть?  Уж  не
думаете ли вы, что некому за нее заступиться? Обнажите  вашу  шпагу,  лакей,
холоп! Или я вырежу из тела ваше подлое сердце.
     - Да это форменное убийство! - воскликнул Квин, пятясь  назад.  -  Двое
против одного! Надеюсь, Фэган, вы не допустите, чтобы меня зарезали!
     - Вот еще! - сказал Фэган, которого, видимо,  забавляла  эта  сцена.  -
Заварили кашу, капитан Квин, сами и расхлебывайте!  -  И,  подойдя  ко  мне,
шепнул: - Всыпь ему как следует, малыш!
     - Раз мистер Квин отказывается от своих притязаний, - возразил я, - мое
дело сторона.
     - А я и отказываюсь, - подхватил Квин, все более теряясь.
     - Защищайтесь же как мужчина, черт бы вас побрал! - снова взревел  Мик.
- Майзи, уведи несчастную жертву! Редмонд и Фэган  последят,  чтоб  это  был
честный поединок.
     - Да я... дайте мне подумать... я еще сам не  решил,  -  запутался  тут
между вами.
     - Как осел между двумя вязанками сена, - сухо заметил мистер  Фэган.  -
Не знает, куда и кинуться.



Глава II,
        в которой я выказываю незаурядную отвагу

     Во время этих споров кузина Нора поспешила сделать то, что  сделала  бы
на ее месте всякая молодая особа, а именно - хлопнулась по всем  правилам  в
обморок. Я пререкался с Миком, что и помешало мне броситься к ней на помощь,
к тому же капитан Фэган (удивительно черствая натура  этот  Фэган!)  удержал
меня, говоря:
     - Оставьте молодую  леди  в  покое,  мастер  Редмонд,  тем  скорее  она
очнется.
     Так оно и случилось - вернейшее доказательство того, что Фэган был дока
в житейских делах; с тех пор я не раз видел, как быстро приходят в себя дамы
в подобных обстоятельствах. Квин  тоже,  конечно,  не  кинулся  ее  спасать,
бесчестный  хвастунишка  воспользовался  переполохом,  чтобы  обратиться   в
бегство.
     - Кто же из нас вызовет капитана Квина? - спросил я Мика, ибо это  было
мое первое дело на поле чести, и я радовался ему,  как  радовался  бы  новой
бархатной паре, обшитой позументом. - Кто из нас - я или ты,  кузен  Мик,  -
удостоится чести проучить наглеца англичанина?  -  Говоря  это,  я  протянул
кузену руку, ибо растаял под впечатлением победы и уже готов был его обнять.
     Однако он отверг столь искреннее предложение дружбы.
     - Ты, ты, - повторял он, задыхаясь от бешенства, - повесить тебя  мало,
негодный мальчишка! Вечно ты не в свое дело суешься!  Болван,  молокосос,  а
туда же лезет! Да как ты посмел завести ссору с человеком, у которого тысяча
пятьсот фунтов годового дохода?
     _ Ох! - простонала Нора, лежавшая пластом на каменной скамье. - Я умру!
Я знаю, что умру! Мне уже не подняться с этого места!
     - Капитан здесь, никуда он не делся, - шепнул ей Фэган, и Нора,  смерив
его негодующим взглядом, вскочила и убежала в дом.
     - И что тебе взбрело, ублюдок, волочиться за  девушкой  из  порядочного
дома? - продолжал Мик меня отчитывать.
     - Сам ты ублюдок! - вскинулся я. - Посмей еще раз, Мик Брейди, так меня
назвать, и я всажу тебе в горло этот клинок! Вспомни, как ты не справился  с
одиннадцатилетним мальчишкой! А теперь я ни в чем тебе не уступаю  и,  богом
клянусь, так измолочу тебя, как - как всегда колачивал твой младший брат.
     Удар пришелся по больному месту, и Мик позеленел от злости.
     - Не  слишком  удачное  начало,  чтобы  понравиться  семье  невесты,  -
примирительно пошутил Фэган.
     - Девушка в матери ему годится, - буркнул Мик.
     - Годится или не годится, - отрезал я, - но вот что я тебе  скажу,  Мик
Брейди (и  я  разразился  чудовищным  проклятием,  которое  не  стану  здесь
повторять): человек, который женится на Норе  Брейди,  должен  сперва  убить
меня, - заруби себе на носу!
     - Вздор, сударь, - бросил мне Мик, отворотясь, - не  убить,  а  высечь,
хочешь ты сказать. Я поручу это егерю Нику. - С этими словами он удалился.
     Тут ко мне подошел капитан Фэган и, ласково взяв за руку, сказал, что я
храбрый малый и что он уважает мою отвагу.
     - Но  Брейди  прав,  -  продолжал  он,  -  конечно,  трудно  советовать
человеку, который так далеко зашел в  своих  чувствах,  однако  поверьте,  я
кое-что повидал в жизни, и, если вы меня послушаете, вам не придется об этом
пожалеть. За Норой Брейди нет ни пенни приданого, да и вы ничуть не  богаче.
К тому же вам всего пятнадцать, а ей все двадцать четыре. Лет через  десять,
когда вам придет пора жениться, она уже будет старухой.  А  главное,  бедный
мой мальчик, разве вы не видите,  как  это  ни  тяжело  и  больно,  что  она
бездушная кокетка и так же мало интересуется вами, как и капитаном Квином?
     Но какой же влюбленный (да и не только влюбленный, если  на  то  пошло)
станет слушать мудрых советов? Я, по крайней мере, никогда их не слушал. И я
сказал Фэгану, что любит меня Нора или нет, на то ее святая воля, но, прежде
чем на ней жениться, клянусь честью, Квин будет иметь дело со мной!
     - Верю, верю, - сказал Фэган, - с вас, пожалуй, станется, мой  мальчик.
-  Поглядев  на  меня  пристально  секунды  две,  он  повернулся  и   пошел,
насвистывая себе что-то под нос,  но  прежде  чем  выйти  в  старую  садовую
калитку, снова на меня оглянулся. Когда он  ушел,  оставив  меня  одного,  я
бросился на скамью, где только что лежала в притворном обмороке Нора  и  где
она забыла свой платок, и, зарывшись в  него  лицом,  оросил  его  обильными
слезами, которых в ту пору моей жизни стыдился до крайности и которых  никто
не должен был видеть.
     Лента, брошенная мной в лицо капитану Квину, лежала смятая у моих  ног,
я сидел много, много  часов,  глядя  на  нее,  чувствуя  себя  несчастнейшим
человеком во всей Ирландии. Но до чего же непостоянен  мир!  Ведь,  кажется,
как велики наши печали, а сколь они ничтожны на  деле!  Нам  представляется,
будто мы умираем с горя, а до чего же мы, в сущности, легко забываем! Как же
нам не стыдиться такого непостоянства! И почему у Времени ищем мы  утешения!
Но, очевидно, мне, среди многообразных моих испытаний и мытарств, так  и  не
пришлось напасть на единственно желанную: вот почему через короткое время  я
забывал каждое существо, которому поклонялся;  доведись  мне  встретить  ту,
единственно желанную, я, надо думать, любил бы ее вечно.
     Должно быть, я не один час просидел на садовой скамье, оплакивая  себя;
рано поутру явился я в замок Брейди, и только колокольчик, как всегда в  три
часа зазвонивший к обеду, вывел  меня  из  задумчивости.  Я  взял  платок  и
подобрал с земли ленту. Проходя мимо служб, я заметил, что капитаново  седло
по-прежнему висит у дверей конюшни, и увидел  его  нахала  денщика:  щеголяя
красным мундиром, он зубоскалил с судомойками и прочей кухонной челядью.
     - Англичанин еще здесь, мастер Редмонд! - шепнула мне одна из горничных
(восторженная душа, черноглазая девушка, она прислуживала молодым хозяйкам).
- Он в столовой, с нашей прелестной Девой долины; не давайте себя  в  обиду,
мастер Редмонд!
     Я решительно вошел в столовую и занял свое место  в  конце  стола;  мой
друг дворецкий тут же поставил мне прибор.
     - Алло, Редди, малыш! - приветствовал меня дядюшка. - Поправился и  уже
на ногах? Вот и отлично!
     - Сидел бы лучше дома с маменькой, - проворчала тетка.
     - Не слушай ее, - вступился за меня дядюшка. -  Это  она  за  завтраком
объелась холодной  гусятины,  и  теперь  ей  свет  не  мил.  Выпей-ка  лучше
стаканчик горячительного, миссис Брейди, за здоровье Редмонда!
     Видно, от него держали в секрете, что здесь произошло; зато Мик, Улик и
девицы глядели тучей, а у капитана Квина был преглупый вид. Нора, сидевшая с
ним рядом,  казалось,  вот-вот  разревется.  Капитан  Фэган  улыбался,  а  я
наблюдал всех с каменным лицом. Каждый кусок застревал у меня в горле, но  я
и виду не подавал, а когда убрали скатерть, наполнил  свой  кубок  вместе  с
другими. Мы выпили, как  и  положено  джентльменам,  за  Короля  и  Церковь.
Дядюшка был в наилучшем расположении духа и все время подшучивал над Норой и
капитаном. Шутки  его  были  примерно  такого  свойства:  "Спроси-ка,  Нора,
мистера Квина, у кого из вас первого мы будем  пировать  на  свадьбе?"  Или:
"Джек Квин, мой мальчик, не ждите чистого бокала для кларета, в замке Брейди
не хватает хрусталя. Возьмите Норин бокал, вино от этого  не  покажется  вам
хуже". Сегодня он был особенно в ударе, - я не  мог  понять  почему.  Уж  не
состоялось ли примирение между вероломной красоткой и ее вздыхателем, с  тех
пор как они вернулись в дом?
     Впрочем, я недолго оставался в неведении. В доме  дядюшки  третью  чару
выпивали уже обычно без дам; но на сей раз дядюшка задержал их, невзирая  на
протесты Норы, взывавшей:
     - Папочка, пожалуйста, дозволь нам уйти!
     - Нет, нет, миссис Брейди и прочие дамы, - воскликнул он, - прошу  вас!
Я собираюсь провозгласить тост,  который  мы,  к  сожалению,  слишком  редко
слышим в этом доме, и прошу поддержать его  как  можно  дружнее.  Итак,  пью
здоровье капитана и миссис Джон Квин и желаю  им  счастья  на  многие  лета!
Поцелуй ее, Джек, шельма ты этакая, у тебя будет не жена, а чистый клад!
     - Он уже сегодня заработал... - взвизгнул я, вскакивая с места.
     - Придержи язык, болван, придержи язык! - остановил меня Улик, сидевший
рядом. Но я уже ничего не соображал.
     - Он уже сегодня заработал оплеуху, ваш капитан Джон Квин! - надрывался
я. - Он уже сегодня съел "труса". Вот как я согласен выпить за его здоровье!
Ваше здоровье, капитан Джон Квин! - И я швырнул  ему  в  лицо  полный  бокал
кларета. Не знаю, как он это принял, ибо в следующую секунду я уже лежал под
столом, сбитый с ног Уликом, который еще вдобавок дал мне  подзатыльника.  Я
только смутно слышал визг, суматоху и беготню над головой, так как  все  мое
внимание было  поглощено  тумаками,  зуботычинами  и  проклятьями,  которыми
продолжал угощать меня Улик.
     - Дуралей, - честил он меня, - этакий балбес и дубина, путается у  всех
под  ногами,  нищее  отродье  (каждый  лестный  эпитет  сопровождался  новым
подзатыльником), придержи язык!
     Я, разумеется, не сердился на такое  обращение,  так  как  Улик  всегда
стоял за меня - и постоянно избивал без пощады.
     Когда я вылез из-под стола, дам  уже  не  было,  и  я  с  удовольствием
увидел, что у капитана Квина, как  и  у  меня,  идет  носом  кровь,  у  него
вдобавок  была  рассечена  переносица,   отчего   красота   его   пострадала
безвозвратно. Улик между тем встряхнулся, сел поудобнее, налил себе бокал  и
передал бутылку мне.
     - Пей, не жалей, молодой осел, - сказал он, - и  чтобы  нам  больше  не
слышать ослиного рева!
     - Господи боже, что за свалка, - недоумевал дядюшка. - Уж не горячка ли
опять у малыша?
     - Это ваших рук дело, - сумрачно отозвался Мик. - Ваших да тех, кто его
приваживает.
     - Не скули, Мик, - остановил его Улик.  -  Выражайся  острожнее,  когда
говоришь обо мне и об отце, а то как бы не пришлось поучить тебя вежливости.
     - Ты-то и виноват во всем, - не унимался Мик.  -  Что  этому  прощелыге
здесь нужно? Моя бы воля, я бы давно его вздул и выгнал.
     - Самое милое дело, - отозвался капитан Квин.
     - Не советую вам и  пробовать,  Квин,  -  пригрозил  мой  заступник  и,
повернувшись к отцу, пояснил: - Дело в том,  сэр,  что  наш  молодой  повеса
втрескался в Нору; сегодня он  застал  их  с  капитаном  в  саду  за  нежным
объяснением и теперь жаждет крови!
     - Черт возьми, рано же он начинает! - умилился дядя. - Ей-богу,  Фэган,
этот мальчик настоящий Брейди, со всеми потрохами.
     - А я вот что вам скажу, мистер Брейди, - вскричал Квин, обозлившись, -
меня оскорбили в этом доме! И вообще не  нравятся  мне  здешние  порядки!  Я
англичанин и человек состоятельный... я... я...
     - Если вам нанесли оскорбление, Квин, требуйте сатисфакции,  -  оборвал
его Улик. - И помните, что нас с малышом здесь двое.
     В ответ на что Квин промолчал и стал усердно промывать себе нос.
     - Мистер Квин может во всякое время получить удовлетворение, - заявил я
со всем возможным достоинством. - Редмонд Барри, эсквайр, из  Барривилля,  в
любое время к вашим услугам, сэр!
     Услышав это, дядюшка разразился громким смехом (что он делал при всяком
удобном случае), и  капитан  Фэган,  к  великому  моему  огорчению,  к  нему
присоединился. Повернувшись к Фэгану, я заносчиво попросил его помнить,  что
если от моего кузена Улика, который всегда  был  моим  лучшим  другом,  я  и
терпел такое обхождение, то впредь  терпеть  не  намерен;  что  же  касается
других лиц, которые позволят себе  в  отношении  меня  малейшее  неуважение,
пусть пеняют на себя.
     - Мистер Квин, - добавил я, -  узнал  на  собственном  опыте,  чем  это
грозит, и если он считает себя мужчиной, ему известно, где меня искать.
     Дядюшка спохватился, что час поздний и матушка, должно  быть,  обо  мне
тревожится.
     - Пусть кто-нибудь доставит его домой, - обратился он к сыновьям, -  не
то он еще что-нибудь выкинет! На что Улик, переглянувшись с братом, сказал:
     - Мы оба едем провожать Квина.
     - Мне не страшны никакие бандиты, - возразил Квин с кривой усмешкой,  -
мой денщик вооружен, как и я.
     - Вы отлично владеете оружием, - сказал Улик, - и никто не  сомневается
в вашей храбрости. Тем не менее мы с Миком вас проводим.
     - Этак вы и к утру не вернетесь, - возразил дядюшка. -  До  Килвангена,
поди, миль десять.
     - А мы заночуем у Квина. Да и вообще поживем у него с недельку.
     - Премного благодарен, - слабым голосом отозвался Квин. - Очень любезно
с вашей стороны.
     - Вы без нас соскучитесь, Квин, сами понимаете!
     - Ясно, соскучусь, - поддакнул Квин.
     -  А  через  недельку,  мой  мальчик,  -  продолжал  наседать  Улик  и,
пригнувшись к капитану, что-то зашептал ему на ухо, - мне послышались  слова
"свадьба" и "пастор", и я почувствовал, что  кровь  опять  вскипает  в  моих
жилах.
     - Как вам угодно, - промямлил капитан.
     Тем временем к крыльцу подвели лошадей, и трое джентльменов ускакали.
     Мистер Фэган никуда не уезжал и по дядюшкиной просьбе  пошел  проводить
меня через старый вырубленный парк. Он  высказал  предположение,  что  после
давешнего скандала я  вряд  ли  захочу  встретиться  с  девицами,  с  чем  я
полностью согласился, и мы ушли, ни с кем не простясь.
     - Ну и натворили же вы бед, мастер  Редмонд,  -  сказал  мне  Фэган  по
дороге. - Вы считаете себя другом семейства Брейди и, зная, как ваш  дядюшка
стеснен в  средствах,  стараетесь  расстроить  брак,  который  принесет  его
семейству полторы тысячи годового дохода! Не  говоря  уж  о  том,  что  Квин
обещал выплатить долг в четыре тысячи фунтов,  особенно  беспокоящий  вашего
дядю. Он берет бесприданницу, да еще с наружностью не лучше, чем вон  у  той
коровы, - ну-ну, не сердитесь, я готов признать ее  красавицей,  на  вкус  и
цвет товарищей нет, - девицу, известную тем, что за последние десять лет она
кому только не вешалась на шею и никого не сумела подцепить. И вы, такой  же
бедняк, как она, да притом еще пятнадца... ладно-ладно, раз вы  настаиваете,
- пусть шестнадцатилетний мальчик, - вы, который должны любить дядюшку,  как
родного отца...
     - А я и люблю его, - буркнул я.
     - ...вот как вы благодарите его за доброту! Разве он  не  приютил  вас,
когда вы остались сиротой, и разве не отдал вам без, всякой  арендной  платы
ваш превосходный особняк Барривилль? А теперь, чуть дела его пошли в гору  и
он может под старость вздохнуть от забот, вы становитесь  между  ним  и  его
благополучием! И это вы, который особенно ему  обязан!  Такая  черствость  и
неблагодарность поистине противоречат естеству.  От  юноши  вашей  отваги  я
ожидал больше настоящего мужества.
     - Я не боюсь никого на свете, - воскликнул я (сосредоточивая  огонь  на
последнем доводе и выбивая его из капитановых рук,  как  мы  всегда  делаем,
чувствуя  превосходство  противника).  -  И  не  забывайте,  что   я   здесь
пострадавшее лицо. С тех пор как  существует  мир,  не  было  человека,  так
обманутого. Видите вы эту ленту? Шесть месяцев я  носил  ее  на  сердце,  не
расставался с ней даже во время болезни. Ибо разве Нора не сняла ее с  груди
и не отдала мне?! И разве не запечатлела она на  моих  губах  поцелуй  и  не
назвала меня своим милым, милым Редмондом!
     -  Да  она  же  практиковалась  на  вас,  -  отвечал  мистер  Фэган   с
сардонической усмешкой. - Я знаю женщин, сэр! Подержите женщину под запором,
не пускайте к ней никого, и она заведет роман с  трубочистом.  В  Фермойе  я
знавал молодую особу...
     - Молодую особу в любовной горячке,  -  перебил  я  (на  самом  деле  я
у