а  женщина
вышла, на голову накинула шаль, рукой придерживает  у  подбородка.  Дуга
дороги пустынна. Я нашарил монету, дал девочке. Четверть доллара.  "Про-
щай, сестренка", - сказал я. И пустился бегом.
   Во весь дух, без оглядки. У самого лишь поворота обернулся. Стоит фи-
гурка посреди дороги, к грязному платьицу прижала хлеб,  смотрит  непод-
вижно, черноглазо, немигающе. Побежал дальше.
   В сторону от дороги - проулок. Свернул туда и немного погодя  с  бега
перешел на быстрый шаг. Слева и справа задние дворы некрашеных  домов  -
на веревках тряпье, веселое, цветное, как то платье в окне; проваливший-
ся сарай мирно догнивает среди заросшего  бурьяном  буйнокронного  сада,
среди деревьев розовых и белых, гудящих от солнца и пчел. Я оглянулся. В
устье проулках - никого. Еще сбавил шаг, и тень моя ведет меня,  головой
влачась по кроющему забор плющу.
   Проулок дошел до ворот, заложенных брусом, и канул  в  свежую  траву,
стал дальше тропкой, тихим шрамом в мураве. Я перелез через ворота,  ми-
новал деревья, пошел вдоль другого забора, и тень  позади  меня  теперь.
Здесь плющ и лоза увивают ограды, а у нас на юге - жимолость. Запах гус-
то из сада, особенно в сумерки, в дождь, и мешается - как будто без него
недостаточно тяжело, недостаточно невыносимо. "Ты зачем ему далась поце-
ловать зачем"
   "Это не он а я сама хотела целоваться" И смотрит. А  меня  охватывает
злость Ага не нравится тебе! Алый отпечаток руки выступил на лице у  нее
будто свет рукой включили и глаза у нее заблестели
   "Я не за то ударил что целовалась". Локти девичьи в  пятнадцать  лет.
Отец мне: "Ты глотаешь точно в горле у тебя застряла кость от  рыбы  Что
это с тобой" Напротив меня Кэдди за столом и не смотрит на  меня  за  то
что ты с каким-то городским пшютиком вот за что Говори будешь еще Будешь
Не хочешь сказать: не буду?" Алая ладонь и пальцы  проступили  на  лице.
Ага, не нравится тебе Тычу ее лицом в стебли трав впечатались крест-нак-
рест в горящую щеку: "Скажи не буду Скажи" А сам с грязной девчонкой це-
ловался с Натали" Забор ушел в тень, и моя тень в  воду.  Опять  обманул
свою тень. Я и забыл про реку, а улица берегом ведь повернула.  Влез  на
забор. А девчушка - вот она, жмет к платьицу свой хлеб и глядит,  как  я
спрыгиваю.
   Стою в бурьяне, смотрим друг на друга.
   - Что ж ты не сказала мне, сестренка, что живешь у реки здесь? - Хлеб
уже проглядывает из обертки, новая нужна бы. - Ладно, так и быть, доведу
тебя, покажешь, где твой дом с грязной девчонкой с Натали. Идет дождь  и
в пахучем высоком просторе конюшни нам слышно как он шелестит по крыше
   "Здесь?" дотрагиваюсь до нее
   "Нет не здесь"
   "Тогда здесь?" Дождь несильный но нам ничего кроме крыши не слышно  и
только кровь моя или ее шумит
   "Столкнула с лесенки и убежала оставила меня Кэдди гадкая"
   "Кэдди значит убежала А ты здесь ушиблась или вот здесь?"
   Шумит Семенит под локтем у меня, блестит своей макушкой чернолаковой,
а хлеб все больше вылезает из обертки.
   - Скорее домой надо, а то вся бумага на хлебе порвется. И мама  тогда
забранит. "А спорим я тебя поднять могу"
   "Не можешь я тяжелая"
   "А Кэдди куда убежала домой из наших окон конюшни не видно Ты  пробо-
вала когда-нибудь увидать конюшню из"
   "Это она виновата Толкнула меня а сама убежала"
   "Я могу тебя поднять смотри как"
   Ох Шумит ее или моя кровь Идем по легкой пыли, бесшумно, как на  кау-
чуке, ступаем по легкой пыли, куда косые  грифели  солнца  вчертили  де-
ревья. И снова ощутимо, как вода течет быстро и мирно в укромной тени.
   - А ты далеко живешь. Ты прямо молодчина, что из такой  дали  сама  в
город ходишь. "Это как бы сидя танцевать Ты танцевала  когда-нибудь  си-
дя?" Слышно дождь и крысу в закроме и давний запах лошадей в пустой  ко-
нюшне. "Когда танцуешь ты как руку держишь вот так?"
   Шумит
   "А я танцуя так держу Ты думала у меня не хватит сил поднять"
   Шумит кровь
   "А я держу я так танцу то есть ты слышала как я сказал я сказал"
   Шумит ох Шумит
   Дорога стелется безлюдная и тихая, и солнце все ниже за листвой.  Ту-
гие косички на концах стянуты малиновыми лоскутками. Угол газеты  отлох-
матился, на ходу болтается, и выглядывает горбушка. Я остановился.
   - Послушай-ка. Ты правда живешь там, дальше, куда ведет  эта  дорога?
Мы прошли уже милю, а домов ни одного не видно.
   Смотрит на меня черным, таинственным, дружеским взглядом.
   - Да где же твой дом, сестренка? Верно, в городе там позади остался?
   В лесу пташка где-то за косым и нечастым солнечным накрапом.
   - Твой папа, верно, тревожится, где ты. И попадет  же  тебе,  что  не
прямо домой пошла с хлебом.
   Пташка опять просвиристела невидимкой свой однотонный звук,  бессмыс-
ленный и многозначащий, замолчала, как ножом отрезало, и опять  пропела,
и где-то вода течет быстро и мирно над тайными глубями - неслышная,  не-
видная, лишь ощутимая.
   - Ах, будь оно неладно. - Пол-обертки оттеребилось уже и болтается. -
Проку все равно от нее никакогоm - отодрал лохмот и бросил на обочину. -
Пошли, сестренка. Придется в город возвращаться. Мы берегом пойдем  сей-
час обратно.
   Свернули с дороги. Среди мха бледные цветочки, и эта ощутимость воды,
текущей немо и невидимо. "Я держу так танцу то есть я танцуя так  держу"
Стоит в дверях и смотрит на нас подбоченясь.
   "Ты столкнула меня Я из-за тебя ушиблась"
   "Мы танцевали сидя А спорим Кэдди не умеет сидя танцевать"
   "Не смей Не смей" " "Я только с платья сзади хочу стряхнуть сор"
   "Убери свои гадкие руки Это из-за тебя Ты толкнула  меня  Я  на  тебя
сержусь"
   "Ну и пускай" Смотрит на нас "Сердись хоть до завтра" Ушла Вот  стало
слышно крики, всплески; загорелое тело блеснуло.
   Хоть до завтра сердись. Дождь сразу рубашку и волосы мне намочил  Те-
перь крыша громко шумит и сверху мне видно как Натали уходит домой через
сад под дождем. Ну и иди мокни вот схватишь  воспаление  легких  узнаешь
тогда морда коровья. Я с маху прыгнул вниз в свиную лужу и вонючие брыз-
ги желто облепили по пояс Еще еще упал катаюсь по грязи -  Слышишь,  как
купаются, сестренка? Я и сам бы не прочь. - Будь  у  меня  время.  Когда
время будет. Часы мои тикают, грязь теплей дождя, а запах  мерзкий.  От-
вернулась, но я спереди зашел. "Знаешь, что я делал?" Отворачивается,  я
опять спереди зашел. Дождь разжижает на мне грязь, а  ей  сквозь  платье
обозначает лифчик. А запах ужасный. Обнимался с ней, вот что  я  делал".
Отвернулась, но я сам забежал спереди. "Я обнимался с ней, слышишь".
   "А мне все равно мне чихать"
   "Все равно Все равно Я заставлю, заставлю чтобы тебе не  все  равно".
Ударом оттолкнула мою руку но я другой рукой  мажу  ее  грязью  Шлепнула
мокро и я не почувствовал Сгребаю грязь с ног и мажу Кэдди мокрую  тугую
верткую она ногтями по лицу но мне не больно, даже когда у дождя стал на
губах сладкий привкус.
   Те, что в реке, увидели нас прежде. Головы и плечи. Крик  подняли,  и
на берегу один вскочил, пригибаясь, и прыгнул к ним вниз. Как  бобры,  и
вода лижет им подбородки Кричат:
   - Убери девчонку! Зачем привел сюда девчонку? Уходите!
   - Она ничего вам не сделает. Мы только посмотрим немного, как вы пла-
ваете.
   Присели в воде. Головы сгрудились, глядят на нас, и вдруг кучка  рас-
палась и - ринулась к нам, хлеща на нас воду ладонями. Мы отскочили.
   - Полегче, мальчики. Она же вам ничего не сделает.
   - Уходи давай, студент! - Это тот мальчик с моста, второй, что вымеч-
тал себе фургон и лошадь. - Водой на них, ребята!
   - Давайте разом выскочим и в речку их! - сказал другой. - Испугался я
девчонки, что ли.
   - Водой их! Водой! - И к берегу, хлеща на нас воду. Мы еще отошли.  -
Уходите совсем! - кричат. - Уходите.
   Уходим. Они под самым берегом присели, гладкие головы  их  в  ряд  на
блестящей воде. Идем от них прочь. - оказывается, нам нельзя.  -  Сквозь
ветви солнце все горизонтальнее крапит мох. - Ты ведь  девчонка,  бедная
малышка. - Среди мха цветочки, никогда не видел таких  меленьких.  -  Ты
ведь девчонка. Бедная малышка. - На тропку вышли, вьется берегом. И вода
опять мирная - темная, тихая, быстрая.  -  Всего  лишь  девочка.  Бедная
сестренка. - В мокрую траву упали переводим дух Дождь по спине холодными
дробинами "Теперь-то не все равно тебе не все равно" "Господи как мы из-
мазались Вставай"
   Лоб под дождем защипало Рукой коснулся стала красная и дождь  стекает
с пальцев розово "Болит"
   "Конечно А ты как думала"
   "Я прямо глаза тебе хотела выцарапать Ну и разит от нас Давай  сойдем
к ручью отмоемся - Вот и город опять показался Теперь,  сестренка,  тебе
домой надо. А мне - в свою школу. Ведь скоро уже вечер. Ты теперь  прямо
домой пойдешь, правда? - Но она только молча смотрит на меня  таинствен-
но-черным и дружеским взором, жмет к себе хлеб с остатками обертки. -  А
хлеб подмок. Я думал, мы успели вовремя отскочить - Я вынул носовой пла-
ток, принялся вытирать, но стала сходить корка, и я бросил. - Сам высох-
нет. Держи его вот так
   Держит. Вид у него такой, как будто крысы грызли, а вода  выше,  выше
по окунающимся спинам грязь отшелушивается всплывает в кипящую от капель
рябь как жир на горячей плите "Я сказал заставлю чтоб тебе не все рано"
   "А мне и теперь все равно"
   Мы услышали топот за собой, остановились, оглядываясь - бежит тропин-
кой парень, и косые тени по ногам его мелькают.
   - Спешит куда-то. Давай-ка мы посторо... - Тут я увидел  еще  одного,
за ним пожилой бежит тяжело, в руке палка, а  за  ними  голый  до  пояса
мальчик, на бегу штаны придерживает.
   - Это Джулио, - сказала девочка, и ко мне метнулось итальянское  лицо
парня, глаза - он прыгнул на меня. Мы упали. Он  кулаками  в  лицо  мне,
кричит что-то, кусаться лезет, что ли, его оттаскивают, рвется,  отбива-
ется, орет, его за руку держат, ногой хочет пнуть меня, но его оттащили.
Девчушка вопит, прижимает к себе хлеб обеими руками.  Полуголый  мальчик
скачет, вертится, штаны подтягивает. Кто-то меня поставил на ноги,  и  в
это время из-за тихого лесного  поворота  выскочил  еще  мальчик,  голе-
хонький, и с лету шарахнулся от нас в кусты, только зажатые в руке одеж-
ки вымпелом протрепетали. Джулио рвется по-прежнему  в  драку.  Пожилой,
меня поднявший, сказал: "Тпру, голубчик. Попался". Поверх рубашки у него
жилетка. На жилетке полицейская бляха. В свободной руке он держит  узло-
ватую, отполированную дубинку.
   - Вы Анс, да? - сказал я. - Я вас искал. За что он на меня?
   - Предупреждаю, все ваши слова будут использованы как улики, - сказал
полисмен. - Вы арестованы
   - Я убию его, - сказал Джулио. Вырывается. Двое  держат.  Девочка  не
переставая вопит и хлеб прижимает. - Ты крал мою сестру. Пустите, мисте-
ры.
   - Украл его сестру? - сказал я. - Да я же...
   - Хватит, - сказал Ане - Судье расскажешь.
   - Украл его сестру? - сказал я. Джулио вырвался, снова ко мне, но Ане
загородил дорогу, сцепился с ним, и остальные двое опять скрутили Джулио
руки. Тяжело дыша, Ане отпустил его.
   - Ты, иностранец чертов, - сказал Ане. - Я, кажется, и  тебя  арестую
сейчас, за оскорбление действием. - Ане повернулся ко мне. -  По-доброму
пойдешь или наручники надеть?
   - По-доброму, - сказал я. - Что угодно, только возьмите... примите...
Украл его сестру... Украл...
   - Я вас предупредил, - сказал Ане. - Он вас обвиняет в уводе с  прес-
тупными целями. Эй ты, уйми свою девчонку.
   - Вот как, - сказал я. И засмеялся. Еще два мальчугана с прилизанными
водой волосами - глаза круглые - явились из кустов, застегивают рубашки,
сразу же прилипшие к плечам. Я хотел унять смех и не смог.
   - Гляди в оба, Ане, - он, кажется, тронутый.
   - Сейчас п-перестану, - выговорил я сквозь смех. - Через м-минуту оно
кончится. Как в тот раз, когда охало: оx! оx! Дайте присяду. - Сел,  они
смотрят, и девочка с лицом в грязных полосах и с хлебом,  словно  обгры-
зенным; а под берегом вода быстрая и благодатная. Скоро смех весь иссяк.
Но горло еще сводит - точно рвотой напоследок, когда желудок уже пуст.
   - Хватит, - сказал Ане. - Возьми себя в руки.
   - Да-да, - сказал я, напрягаясь, чтобы усмирить горло.  Снова  желтый
мотылек порхает, будто сдуло одну из солнечных крапин. Вот уже  можно  и
не напрягаться так. Я встал - Я готов. Куда идти?
   Идем тропой, те двое ведут  Джулио  и  девчушку,  и  мальчики  позади
где-то. Тропа берегом вывела к мосту. Мы перешли мост и рельсы,  на  нас
люди глядят с порогов, и все новые мальчики возникают откуда-то, так что
когда мы повернули на главную улицу, то возглавляли уже целую процессию.
У кондитерской стоит большой легковой автомобиль, а в  пассажиров  я  не
вгляделся, но тут миссис Блэнд произнесла:
   - Да это Квентин! Квентин Компсон! За рулем Джеральд, а на заднем си-
денье Споуд развалился. И Шрив тут. Обе девушки мне незнакомы.
   - Квентин Компсон! - сказала миссис Блэнд.
   - Добрый день, - сказал я, приподнимая шляпу. -  Я  арестован.  Прошу
прощения, что ваше письмо не застало меня. Шрив вам сказал  уже,  навер-
ное?
   - Арестован? Простите. - Шрив грузно поднялся, по ногам их  вылез  из
машины. На нем мои фланелевые брюки, как перчаточка обтягивают. Я и  за-
был, что не вложил их тоже в чемодан. И сколько у миссис Блэнд подбород-
ков, я тоже забыл. И уж конечно, та, что посмазливей,  впереди  рядом  с
Джеральдом. Смотрят сквозь вуалаьки на меня с этаким изящным  ужасом.  -
Кто арестован? - сказал Шрив. - Что это значит, мистер?
   - Джеральд, - сказала миссис Блэнд. - Вели этим  людям  уйти.  А  вы,
Квентин, садитесь в авто.
   Джеральд вышел из машины. Споуд и не пошевелился.
   - Что он тут натворил у вас, начальник? - спросил Споуд. - В курятник
забрался?
   - Предупреждаю: не чинить препятствий, - сказал Анс. - Вам арестован-
ный известен?
   - Известен? - сказал Шрив. - Да мы с...
   - Тогда можете проследовать с нами. Не задерживайте правосудия.  Пош-
ли! - дернул за рукав меня.
   - Что ж, до свидания, - сказал я. - Рад был всех вас видеть.  Прости-
те, что не могу к вам присоединиться.
   - Ну что же ты, Джеральд, - сказала миссис Блэнд.
   - Послушайте, констебль, - сказал Джеральд.
   - Предупреждаю: вы чините препятствия служителю закона, - сказал Ане.
- Если желаете дать показания про арестованного, то пройдемте в суд, там
их дадите. - Идем дальше улицей. Целое шествие, а впереди я с Ансом. Мне
слышно, как те им объясняют, за что меня взяли, и как Споуд задает  воп-
росы, потом Джулио бурно сказал по-итальянски что-то, я оглянулся и уви-
дел, что девчушка стоит с краю тротуара, глядит на меня своим  дружеским
и непроницаемым взором.
   - Марш домой! - кричит на нее Джулио. - Я из тебя душу выбию.
   Мы свернули с улицы в поросший травой двор. В глубине его - одноэтаж-
ный кирпичный дом с белой отделкой по фасаду. Булыжной дорожкой  подошли
к дверям, в дальше Ане никого, кроме причастных, не пустил. Вошли в  ка-
кую-то голую комнату, затхло пропахшую  табаком.  Посредине,  в  дощатом
квадрате с песком, железная печка; на стене - пожелтелая карта  и  заси-
женный план городка. За выщербленным и захламленным столом - человек  со
свирепым хохлом сивых волос. Уставился на нас поверх стальных очков.
   - Что, Ане, поймали-таки? - сказал он.
   - Поймали, судья...
   Судья раскрыл пыльный гроссбух, поближе придвинул, ткнул ржавое  перо
в чернильницу, во что-то угольное, высохшее.
   - Послушайте, мистер, - сказал Шрив.
   - Фамилия и имя подсудимого? - произнес судья.
   Я сказал. Он неторопливо занес в свой гроссбух, с невыносимым тщанием
корябая пером.
   - Послушайте, мистер, - сказал Шрив. - Мы его знаем. Мы...
   - Соблюдать тишину в суде! - сказал Ане.
   - Заглохни, Шрив, дружище, - сказал Споуд. -
   Не мешай процедуре. Все равно бесполезно.
   - Возраст? - спросил судья. Я сказал возраст. Он записал, шевеля  гу-
бами. - Род занятий? - Я сказал род занятий.  -  Студент,  значит,  гар-
вардский? - сказал судья. Слегка нагнул шею, чтобы поверх  очков  взгля-
нуть на меня. Глаза холодные и ясные, как у козла.  -  Вы  с  какой  это
целью детей у нас похищать вздумали?
   - Они спятили, судья, - сказал Шрив. - Тот, кто его смеет в этом  об-
винять...
   Джулио встрепенулся.
   - Спятили? - закричал он. - Что, не поймал я его?
   Что, не видел я собственными гла...
   - Лжете вы! - сказал Шрив. - Ничего вы не...
   - Соблюдать тишину в суде! - возвысил голос Ане.
   - Утихомирътесь-ка оба, - сказал судья. - Если еще будут нарушать по-
рядок, выведешь их, Ане. - Замолчали. Судья посозерцал Шрива, затем Спо-
уда, затем Джеральда. - Вам знаком этот молодой человек?  -  спросил  он
Споуда.
   - Да, ваша честь, - сказал Споуд. - Он к  нам  из  провинции  приехал
учиться. Он и мухи не обидит. Я уверен, ваш полисмен убедится,  что  за-
держал его по недоразумению. Отец у него деревенский священник.
   - Хм, - сказал судья. - Изложите нам свои действия  в  точности,  как
было. - Я рассказал, он слушал, не сводя с меня холодных светлых глаз. -
Что, Ане, похоже оно на правду?
   - Вроде похоже, - сказал Ане. - Эти иностранцы чертовы.
   - Я американец, - сказал Джулио. - Я имею документе.
   - А девочка где?
   - Он ее домой отослал.
   - Она что - испуганная была, плакала и все такое?  Да  нет,  покамест
этот Джулио не кинулся на задержанного. Просто шла с ним к городу  бере-
говой тропинкой. Там мальчишки купались, показали нам, в котором направ-
лении.
   - Это недоразумение, ваша честь, - сказал Споуд. - Дети и собаки веч-
но вот так за ним увязываются. Он сам не рад.
   - Хм, - сказал судья и занялся созерцаньем окна. Мы на судью смотрим.
Слышно, как Джулио почесывается. Судья обернулся к нему.
   - Вот вы - вы согласны, что девочка не потерпела ущерба?
   - Не потерпела, - хмуро сказал Джулио.
   - Вы небось бросили работу, чтоб бежать на поиски?
   - А то нет. Я бросил. Я бежал. Как шпаренный.  Туда  -  смотрю,  сюда
смотрю, потом один говорит, видал, как он ей кушать  давал.  И  с  собой
брал.
   - Хм, - сказал судья. - Думается мне, что ты, сынис,  обязан  возмес-
тить Джулио за отрыв от работы.
   - Да, сэр, - сказал я. - Сколько?
   - Доллар, думается.
   Я Дал Джулио доллар.
   - Ну, и с плеч долой, - сказал Споуд. - Полагаю, вачесть, что  теперь
ему можно восвояси? Судья и не взглянул на Споуда.
   - А что, Ане, далеко пришлось вам за ним бежать?
   - Две мили самое малое. Часа два ухлопали на розыск.
   - Хм, - сказал судья. Задумался. Смотрим на него, на его сивый хохол,
на сидящие низко на носу очки. На полу желтый прямоугольник окна медлен-
но растет, достиг стены, всползает по ней. Пылинки пляшут, снуют косо. -
Шесть долларов.
   - Шесть долларов? - сказал Шрив. - Это за что же?
   - Шесть долларов, - повторил судья. Глаза его  скользнули  по  Шриву,
опять на меня.
   - Но послушайте, - сказал Шрив.
   - Заглохни, - сказал Споуд. - Плати, приятель, и идем отсюда. Нас да-
мы ждут. Найдется у тебя шесть долларов?
   - Да, - сказал я. Дал судье шесть долларов.
   - Дело слушанием кончено, - сказал он.
   - Возьми квитанцию, - сказал Шрив. - Пусть даст расписку в получении.
   Судья мягко поглядел на Шрива.
   - Дело слушанием кончено, - сказал он, не повышая тона.
   - Будь я проклят, если... - начал Шрив.
   - Да брось ты, - сказал Споуд, беря его под локоть.  -  До  свидания,
судья. Премного вам благодарны. - Когда мы  выходили  из  дверей,  снова
бурно взлетел голос Джулио, затем стих. Карие глазки Споуда  смотрят  на
меня с насмешливым, холодноватым любопытством. - Ну, приятель, надо  ду-
мать, с этих пор ты ограничишь свою растлительскую деятельность предела-
ми города Бостона?
   - Дурень ты несчастный, - сказал Шрив. - Какого черта ты забрел сюда,
связался с этими итальяшками?
   - Пошли, - сказал Споуд. - Нас там заждались уже.
   Миссис Блэнд сидит в машине, занимает девушек беседой. Мисс  Хоумс  и
мисс Дейнджерфилд; бросив слушать миссис Блэнд, они снова во