е  не  все
равно скажете или не скажете Неудачно тогда получилось но  вы  понимаете
что это не уголовное преступление Не я первый не я последний Просто  мне
не повезло Возможно вы удачливей.
   - Вы лжете.
   - Не горячитесь Я не собираюсь выведывать секреты и не в обиду говорю
Понятно что юнцу вроде вас вещь такого рода кажется весьма серьезной  но
пройдет лет пять.
   - Шулерство есть шулерство и не думаю чтобы в университете меня  нау-
чили иначе на это смотреть
   - Ну у нас разговор пошел прямо как в театре Вы и в драматическом се-
минаре должно быть отличаетесь Что ж вы правы не стоит им об этом  гово-
рить Кто старое помянет тому глаз вон - так ведь Незачем нам портить от-
ношения из-за безделицы Вы мне нравитесь Квентин И наружность ваша  нра-
вится Вас не спутаешь со здешними провинциалами Я рад что мы теперь  на-
коротке Я вашей матушке обещал кое-что сделать для Джейсона но я  и  вам
не прочь содействовать Для Джейсона и здесь вполне подходяще а  вот  для
молодого человека вашего калибра в этой дыре перспектив ни малейших.
   - Спасибо Вы держитесь лучше Джейсона он вам больше подойдет
   - Я сам жалею о той истории но ведь я тогда младенцем  был  и  матери
как ваша не имел некому было научить меня высшим тонкостям Если вы  ска-
жете ей то причините только напрасную боль Да вы правы незачем  об  этом
знать ни им ни Кэндейси
   - Я сказал - ни отцу ни маме
   - Послушайте мальчик взгляните на меня и на себя Сколько думаете  ми-
нут вы бы против меня продержалась.
   - А мне и не понадобится долго если вы такой же  боксер  как  студент
Попробуйте узнаете сколько продержусь.
   - Ох молокосос напросишься
   - Давайте пробуйте
   - Мой бог сигара Что бы ваша матушка сказала если бы я прожег ей  ка-
минную доску Вовремя успел Послушайте Квентин мы вот-вот учиним такое  о
чем после оба будем сожалеть Вы мне по душе Понравились с первого взгля-
да. Я сразу подумал кто б этот Квентин ни был а парень  он  должно  быть
первый сорт раз Кэндейси так о нем Вы меня послушайте Я уже  десять  лет
вращаюсь в Деловом мире В реальной жизни эти вещи не  столь  важны  Сами
убедитесь Давайте столкуемся мы же свои люди оба гарвардцы А  неузнаваем
должно быть стал старик университет Нет в мире места лучше для  молодежи
Непременно сыновей своих туда пошлю пусть за меня доучатся  Да  погодите
уходить Давайте обсудим здраво Я всей душой за то чтобы у молодого чело-
века были благородные идеалы Пока он учится это ему на  пользу  характер
формируется традиции там всякие студенческие Но когда потом  выходишь  в
жизнь то приходится рвать свой кусок всеми способами потому  что  видишь
ведь что и все черт их дери то же самое делают Ну давай руку и кто  ста-
рое помянет Ради матушки твоей Вспомни какое у нее здоровье Да не  прячь
руку Смотри вот Новенькая без пятнышка как воспитанница вчера только  из
монастыря ни единой складочки взгляни-ка
   - К черту ваши деньги
   - Да ну брось Я теперь ведь тоже член семьи Знаю как  оно  у  молодых
людей Расходов личных куча а из папаши выжать монету  непросто  Сам  был
таким не так давно Теперь-то я остепенился женюсь вот в Гарвардском осо-
бенно на этот счет Да ну же не дури Ты меня слушай Вот сойдемся  как-ни-
будь потолковать по душам я тебе расскажу про вдовушку одну там в городе
   - Я и это уже слышал Не суйте ваши чертовы деньги
   - Ты считай что берешь их взаймы Зажмурь глаза разбогатеешь  на  пол-
сотни
   - Не суйте руки Уберите сигару с камина
   - Ну и черт с тобой рассказывай Много этим возьмешь Только такой  ду-
рень как ты не способен понять что обе они с матушкой у меня вот  так  в
руках и нечего тут братикам-молокососам  с  башкой  набитой  благородной
спесью Тоже нашелся рыцарь Галахад Мне твоя матушка тебя описала О входи
дорогая входи Мы тут с Квентином знакомство укрепляем разговор  ведем  о
Гарвардском Что соскучилась о благоверном своем
   - Герберт оставь нас одних на минуту Мне надо поговорить с Квентином
   - Да входи же входи Поболтаем все втроем интимно Я  как  раз  говорил
Квентину
   - Оставь нас Герберт на минуту
   - Что ж пожалуйста Захотелось значит сестричке с братцем еще раз  по-
видаться
   - Вы бы убрали сигару с камина
   - Прав как всегда мой мальчик Ну надо топать раз велят Сейчас Квентин
самое их время помыкать нами но подождем до послезавтра и услышим  "раз-
реши муженек дорогой" Не так ли дорогая Ну поцелуй же
   - Перестань прибереги до послезавтра
   - Тогда уж я потребую с процентами Не позволяй тут Квентину  начинать
чего кончить не сможет Кстати рассказывал ли я Квентину как у одного был
болтливый попугай и что с ним приключилось Печальная  история  и  поучи-
тельная Напомни расскажу Ну пока до встречи на страничке юмора
   - Ну
   - Ну
   - Что ты еще затеял
   - Ничего
   - Ты опять в мои дела суешься. Мало тебе того что быо прошлым летом
   - У тебя жар Кэдди "Ты больна Чем ты больна"
   "Больна и все И к доктору нельзя"
   Застрелил его голос сквозь
   - Но не за этого прохвоста Кэдди
   Время от времени река скользила вдалеке, яркими взблесками  прочерки-
вая полдень и за. Теперь-то давно уже за полдень, хотя в одном из водных
просветов я увидел, что он все еще гребет,  величественно  подымаясь  по
реке пред лицом бога - нет, богов. Богов - лучше. Бостонский бог, масса-
чусетский, пожалуй, тоже "быдло" для Блэндов. Или просто, поскольку  бог
человек неженатый. Влажные весла мигают, переблесками  уносят  лодку  на
ладонях женских. Восторженно-льстивых ладонях. Раз у бога женой  не  по-
пользуешься, то Джеральд его сбросит со счетов. "Не за  этого  прохвоста
Кэдди" Река блеснула и ушла за поворот.
   "Я больна Ты должен обещать"
   "Больна чем ты больна"
   "Больна и все И к доктору нельзя еще Обещай"
   "Если им теперь несладко будет то из-за тебя ведь Чем ты больна"  Нам
слышно, как под окном отъезжает автомобиль на вокзал, к  поезду,  что  в
8.10. Родственничков везет. Все новых Хедов. Наращивает все новые  голо-
вы. Хотя не парикмахеры. Маникюрщицы. У нас прежде был  жеребец  чисток-
ровный. В конюшне - да, но под седлом ублюдок подлый. Квентин расстрелял
все их голоса сквозь пол Кэддиной комнаты.
   Трамвай остановился. Я сошел - прямо  в  середку  своей  тени.  Через
рельсы дорога легка. Под деревянным навесом старик что-то ест из кулька,
и вот уже трамвай из слуха вышел. Дорога уходит в деревья, там будет те-
нисто, но июньская листва здесь, в Новой Англии, немногим гуще, чем  ап-
рельская у нас в Миссисипи. В той стороне - фабричная труба. Я повернул-
ся, пошел в противоположную, втаптывая тень в пыль. "Во мне что-то  было
ужасное Ночью иногда оно на меня скалилось Сквозь них сквозь их лица мне
скалилось Теперь прошло и я больна"
   "Кэдди"
   "Не трогай меня обещай мне только"
   "Раз ты больна ты, ведь не можешь"
   "Нет могу Все после этого уладится и будет все равно Не давай им отп-
равить его в Джексон Обещай"
   "Обещаю Кэдди Кэдди"
   "Не трогай меня не трогай"
   - "А облика оно какого Кэдди"
   "Что"
   Что и то скалилось тебе сквозь них" Труба видна еще.  В  той  стороне
вода, к морю течет, к тихим гротам. Тихо будут на  дне  рассыпаться,  и,
когда Он повелит воскреснуть, всплывут только одни утюгы. Уходя на  весь
день на охоту, мы с Вершем не брали поесть, и в двенадцать начинало  со-
сать под ложечкой. Длилось это примерно до часа, а потом я вдруг забывал
и о том даже, что голод у меня уже прошел. Фонари уходят под гору а нем-
ного погодя услышал как автомобиль  ушел  туда  же  Подлокотник  плоский
прохладный гладкий под моим лбом выгиб кресла ощутим и на волосы  сверху
веет яблоней над платьем подвенечным которое по запаху услышал нос У те-
бя жар Я вчера заметил Как от печки пышет.
   - Не трогай
   - Кэдди раз ты больна ты не можешь. Не за этого прохвоста.
   - Я должна замуж за кого-нибудь. И тут мне говорят что кость придется
ломать заново
   Наконец труба скрылась из виду. Дорога идет вдоль стены.  Поверх  нее
деревья клонят ветви, кропленные солнцем.  Камень  -  тен  и  прохладен.
Идешь вблизи нее, и на тебя веет прохладой. Только  все  здесь  скудней,
чем у нас. Дома, бывало, выйдешь - и точно окунешься в тихое и  яростное
плодородие, всеутоляющее, как хлебголод. Сплошным щедрым  потоком  вкруг
тебя, не скряжничая, не трясясь над каждым жалким камушком. А здесь  зе-
лени отпущено деревьям как будто ровно столько, чтобы хватило  с  грехом
пополам для прогулок, и даже лазурь дали - не обильна, не наша фантасти-
ческая синева, что кость придется ломать заново и внутри у  меня  что-то
Оx Оx Оx и в пот ударило Большая важность пусть ломают Знаем уже что та-
кое сломанная нога и ничего тут страшного Придется только дома просидеть
немного дольше вот и все А скулы мои сводит и губы сквозь пот  выговари-
вают Обождите Минуту обождите Оx Оx стиснул зубы И отец: Проклятый жере-
бец проклятый конь Подождите я сам виноват Каждое  утро  он  с  корзиной
идет к кухне тарахтя палкой по штакетинам забора и каждое утро  я  воло-
кусь к окну хоть нога в гипсе и подстерегаю его с куском угля в  руке  А
Дилси: Ты себя загубишь ты видать вовсе без разума еще  и  четырех  дней
мету как сломал Обождите Дайте  минуту  привыкнуть  одну  минуту  только
обождите
   Здесь даже и звуки глуше, как будто здешний воздух обветшал,  столько
уже лет передавая звуки. Собачий лай слышно дальше, чем поезд, - в  тем-
ноте, по крайней мере. И людские голоса  тоже  некоторые.  Негритянские.
Луис Хэтчер никогда не трубил в рог, хоть и таскал на себе вместе с  тем
старым фонарем. Спрашиваю его:
   - Луис, ты когда фонарь последний раз чистил?
   - Не так чтобы давно. Вот когда у северян там паводком все смыло -  в
тот день как раз и вычистил. Сидим мы со старухой вечером у  очага,  она
говорит: "Луис, что, если и нас затопит?" А я ей: "И то правда. Пожалуй,
вычищу-ка я фонарь". И в тот самый вечер вычистил.
   - Наводнение было далеко-далеко, в Пенсильвании, - говорю я. - К  нам
оно не могло бы дойти.
   - Это так по-вашему, - говорит Луис. - А по-нашему, вода -  она  и  в
Джефферсоне мокрая, подыматься и затапливать может не хуже, чем  в  Пен-
сильване. Вот такие, что говорят: до нас, мол, не дойдет, - глядишь, как
раз и плывут потом на коньке крыши.
   - Вы с Мартой небось и дома не остались ночевать?
   - Само собой. Вычистил я фонарь, и до самого утра мы с ней потом про-
сидели на бугре за кладбищем. А знать бы местечко повыше, так мы с ней и
туда не поленились бы забраться.
   - И с тех пор так ни разу фонарь и не чищен?
   - А зачем его чистить без надобности?
   - Значит, до следующего наводнения?
   - Что ж, в тот рай он нас упас.
   - Да ну, дядюшка Луис, брось шутки, - говорю я.
   - Ага, шутки. Вы по-своему, а мы по-своему будем. Если, чтоб упастись
от воды, только и надо, что фонарь почистить, то уж я артачиться не ста-
ну.
   - Дядя Луис не привык, чтоб фонарь свет давал, ему в  потемках  спод-
ручней опоссумов брать, - говорит Верш.
   - Я, парень, тут на опоссумов охотился еще в те времена, когда твоему
отцу его мамаша керосином вымывала гнид из головенки, - говорит Луис.  -
И домой приходил не с пустыми руками.
   - Что правда, то правда, - говорит Верш. - Навряд ли есть у нас такой
в округе, чтоб за жизнь добыл больше опоссумов, чем дядя Луис.
   - То-то же, - говорит Луис. - Опоссумам моим света хватает. Они у ме-
ня не жалуются на фонарь. А теперь кончай, ребята,  разговоры.  Слышите,
учуяли. Ого-го! Веселей, собачки! - И мы сидим средь сухих листьев,  они
слегка шуршат от наших затаенно-ждущих выдохов и вдохов и от  неспешного
дыхания земли в безветренной октябрьской ночи. В жесткой свежести возду-
ха - вонь фонаря, лай собак и замирающий вдали эхом голос Луиса. Он  ни-
когда его не напрягал, но в тихий вечер, бывало, этот голос доносило да-
же к нам на веранду. Когда Луис сзывал собак, голос его  звучал  трубно,
как рог, праздно висевший у него через плечо, -  но  чище,  мягче  рога,
словно голос этот был частью тьмы и тишины, возникал, развивался из  них
и снова уходил, свивался в темноту. Ого-гоОоооо. Го-гоОоо. Го-гооОооооо-
ооооооооооооо. "Должна выйти замуж"
   "У тебя их очень много было Кэдди"
   "Не знаю Слишком много Обещай заботиться о Бенджи и о папе"
   "И ты не знаешь от кого у тебя А он знает ли"
   "Не трогай меня Обещай о Бенджи и о папе"
   Еще не подошел к мосту, а уже ощутилась вода. Мост из  серого  камня,
мшистого, в плесенных пятнах медленно ползущей сыри. В тени под ним вода
негромкая и чистая журчит, курлычет, обтекая камень, в гаснущих воронках
вертя небо. "Кэдди не за этого"
   - Я должна за кого-нибудь" Верш рассказывал, как один малый сам  себя
изувечил. Ушел в лес и, сидя там в овражке, - бритвой. Сломанной бритвой
отчекрыжил и тем же махом через плечо швырнул их от себя кровавым сгуст-
ком. Но это все не то. Мало их лишиться. Надо, чтоб и не иметь их  отро-
ду. Вот тогда бы я сказал: "А, вы про уго. Ну,  это  китайская  грамота.
По-китайски я ни бе ни ме". Отец мне говорит: "Ты  потому  так,  что  ты
девственник. Пойми, что женщинам вообще  чужда  девственность.  Непороч-
ность-состояние негативное и, следовательно, с природой вещей несовмест-
ное. Ты не на Кэдди, ты на природу в обиде". А я ему: "Одни слова  все".
И в ответ он: "А девственность будто не слово?" А я: "Вы не  знаете.  Не
можете знать". И в ответ: "Нет уж. С момента,  как  это  осознано  нами,
трагедия теряет остроту".
   Там, где воду кроет тень от моста, видно далеко вглубь,  хотя  не  до
самого дна. Если листок в воде долго, то со временем всю  зеленую  ткань
размывает, и одни только тонкие жилки веют медленным движеньем сна. Каж-
дая колеблется раздельно, как бы спутаны ни были раньше, как  бы  плотно
ни прилегали к костям. И может, когда Он повелит воскреснуть, глаза тоже
всплывут из мирной глубины и сна на горнюю славу взглянуть. А следом  уж
всплывут и утюги. Спрятав их под мостом с краю, я вернулся и облокотился
на перила.
   Не до дна, но до глуби ток воды прозрачен, и вижу - там какая-то  те-
невая черта висит, как жирно проведенная стрела, нацелившаяся в течение.
А над самой водой мошкара - веснянки снуют из тени на солнце и  снова  в
тень моста. Если бы просто за всем этим ад - чистое пламя и мы оба мерт-
вее мертвых. Чтобы там один я с тобой я один и мы оба средь  позорища  и
ужаса но чистым пламенем отделены Без шевеления малейшего стрела выросла
в размерах, и, взрябив губой гладь, форель утянула под воду  веснянку  с
той великаньей уклюжестью, с какой  слон  подбирает  фисташку.  Воронка,
сглаживаясь, поплыла течением, и опять стрела нацелилась, чуть колышимая
водным током, над которым вьются и парят веснянки. Чтоб только  ты  и  я
там средь позорища и ужаса но отгороженные чистым пламенем
   Форель висит уклюже и недвижно средь зыбящихся  теней.  Подошли  трое
мальчуганов с удочками, и мы, облокотясь, стали вместе  глядеть  на  фо-
рель. Эта рыбина - их старый знакомец. Достопримечательность местная.
   - Ее уже двадцать пять лет ловят и поймать не могут. Одна  бостонская
лавка объявила, что даст спиннинг ценой в двадцать пять  долларов  тому,
кто ее поймает на крючок.
   - Ну и чего же вы зеваете? Разве не хочется иметь такой синнинг?
   - Хочется, - ответили они, следя с моста за форелью - Еще как  хочет-
ся, - сказал один.
   - Я бы не стал брать спиннинг, - сказал второй. - Деньгами взял бы.
   - А они, может, деньгами не дали бы, - возразил первый. - Спорим, да-
ли бы спиннинг, и все.
   - А я б его продал.
   - Двадцать пять долларов ты бы за него не выручил.
   - Сколько бы выручил, столько бы и выручил. Я этой  удочкой  рыбы  не
меньше могу наловить, чем тем спиннингом. - И разговор  свернул  на  то,
что можно бы купить на двадцать пять долларов. Все  сразу  заговорили  -
горячо, наперебой, запальчиво, нереальное обращая в возможное,  затем  в
вероятное, затем в неспоримый факт, как это у людей всегда выходит, ког-
да они желания облекают в слова.
   - Я бы лошадь купил и фургон, - сказал второй.
   - Как же, продадут тебе за эту цену, - сказали первый и третий.
   - А я говорю, продадут. Я знаю, где купить можно. Один человек прода-
ет.
   - А кто он?
   - Да уж кто б ни был. Двадцать пять долларов дам - и отдаст.
   - Ага, после дождичка, - сказали первый и третий  -  Никакого  он  не
знает человека. Болтает только.
   - Вы так думаете? - сказал второй. Те продолжали насмехаться,  но  он
молчал. Опершись о перила, смотрел вниз на рыбину, которую уже пустил  в
оборот мысленно, - и вдруг весь задор, вся едкость ушли из  голосов  тех
двоих, как будто и они уверились, что форель поймана и лошадь с фургоном
куплены: подействовало горделивое молчание, не  только  взрослых,  но  и
мальчишек способное убедить в чем угодно. По-моему, это логично, что лю-
ди, столько водя себя и других за нос при помощи слов, наделяют молчание
мудростью, и в наступившей паузе почувствовалось,  как  те  двое  спешно
ищут возражение, средство какое-то отнять фургон и лошадь.
   - Никто тебе не даст двадцать пять долларов  за  спиннинг,  -  сказал
первый. - Спорю на что хочешь, не дадут.
   - Да он и не поймал еще форелину, - вспомнил третий, и оба закричали:
   Ага, а я что говорю! Ну-ка, как того человека зовут?  Слабо  сказать.
Его и нет на свете.
   - Да заткнитесь вы, - сказал второй. - Смотрите, опять  выплывает.  -
Они нагнулись и застыли одинаково, и  одинаковые  удочки  тонко  и  косо
блестят на солнце. Форель не спеша всплыла зыбко растущей  тенью;  опять
воронка ушла по течению, медленно разглаживаясь.
   - Ух ты, - пробормотал первый.
   - Мы и не пробуем уже ее ловить, - сказал он. -
   Только смотрим, как приезжие бостонцы пробуют.
   - А другой, кроме нее, тут рыбы нет?
   - Нету. Из этого омута она других всех повыгоняла уженья самое лучшее
место ниже, у водоворота.
   - А вот и нет, - сказал второй. - У мельницы Бигев  два  раза  больше
словишь. - Они поспорили немного - где клев лучше, затем внезапно замол-
чали и стали глядеть, как форель опять всплывает и как воронка всасывает
клочок неба. Я спросил, далеко ли отсюда до ближайшего городка. Они ска-
зали.
   - Но к трамвайной линии ближе всего вон туда, - доказал второй в сто-
рону, откуда я пришел. - Вам куда?
   - Никуда. Гуляю просто.
   - Вы из университета студент?
   - Да. А фабрика в том городке есть?
   - Фабрика? - Смотрят на меня.
   - Нет, - сказал второй, - Там фабрик нету. - Смотрит на мой костюм  -
Вы что, работу ищете?
   - А про мельницу Бигелоу ты забыл? - сказал третий.
   - Тоже фабрику нашел. Он про настоящую фабрику спрашивает.
   - Чтобы с фабричным гудком, - сказал я. - Тут часового гудка ниоткуда
что-то не слыхать.
   - А-а, - сказал второй. - Ну, там на унитарианской церкви есть  часы.
Узнать время можно по ним. А на цепке у вас не часы разве?
   - Я их утром разбил.
   Показал им часы Осмотрели, посерьезнев.
   - А идут все-таки, - сказал второй - Сколько такие часы стоят?
   - Они дареные, - сказал я - Отец мне дал их, когда я кончил школу.
   - Вы не из Канады? - спросил третий. Рыжеволосый.
   - Из Канады?
   - Нет, у канадцев выговор не такой, - сказал второй. - Я слышал,  как
говорят канадцы. А у него - как у артистов, которые неграми  переряжают-
ся.
   - А ты не боишься, - спросил третий, - что он тебя двинет за это?
   - За что?
   - Ты сказал, что он как негры говорит.
   - Да ну тебя, - сказал второй. - Вон за тем холмом вам  станет  видно
колокольню.
   Я поблагодарил их.
   - Желаю вам наловить  много  рыбы.  Только  эту  старую  форелину  не
троньте. Она заслужила, чтобы ее оставили в покое.
   - Да ее все равно не поймаешь, - сказал первый.
   Смотрят в воду с моста, и три удочки на солнце, как  три  косые  нити
желтого огня. Иду и снова втаптываю свою тень в пятнистую тень деревьев.
Дорога повернула, подымаясь от реки. Взошла на холм,  извилисто  спусти-
лась, маня глаз и мысль за собой, под зелено застывший кров;