пускай его! - сказала Дилси. - Пальцы сожжет!
   Моя рука отдернулась, я в рот ее. Дилси схватила меня. Когда нет мое-
го голоса, мне и сейчас часы слышно. Дилси повернулась к  Ластеру,  хлоп
его по голове. Мой голос опять громко и опять.
   - Соду подай! - говорит Дилси. Вынула мне руку  изо  рта.  Голос  мой
громко. Дилси сыплет соду на руку мне.
   - Там на гвозде в кладовке тряпка, оторви полосу, -  говорит  она.  -
Тш-ш-ш. А то мама опять заболеет от  твоего  плача.  Гляди-ка  лучше  на
огонь. Дилси руку полечит, рука в минуту перестанет. Смотри,  огонь  ка-
кой! - Открыла дверцу плиты. Я смотрю в огонь, но рука не перестает, и я
тоже. Руке в рот хочется, но Дилси держит.
   Обвязала руку тряпкой. Мама говорит:
   - Ну, что тут опять с ним? И  болеть  не  дадут  мне  спокойно.  Двое
взрослых негров не могут за ним присмотреть, я должна вставать с постели
и спускаться к нему успокаивать.
   - Уже все прошло, - говорит Дилси. - Он сейчас замолчит. Просто обжег
немного руку.
   - Двое взрослых негров не могут погулять с ним, чтобы он  не  орал  в
доме, - говорит мама. - Вы знаете, что я больна, и нарочно его заставля-
ете плакать. - Подошла ко мне, стоит. - Прекрати, - говорит. - Сию мину-
ту прекрати. Ты что, потчевала его этим?
   - В этом торте Джейсоновой муки нету, - говорит Дилси.  -  Я  его  на
свои в лавке купила. Именины Бенджи справила.
   - Ты его отравить захотела этим лавочным дешевым  тортом,  -  говорит
мама. - Не иначе. Будет ли у меня когда-нибудь хоть минута покоя?
   - Вы идите обратно к себе наверх, -  говорит  Дилси.  -  Рука  сейчас
пройдет, он перестанет. Идемте, ляжете.
   - Уйти и оставить его вам здесь на растерзание?  -  говорит  мама.  -
Разве можно спокойно там лежать, когда он здесь орет? Бенджамин! Сию ми-
нуту прекрати.
   - А куда с ним денешься? - говорит Дилси. - Раньше хоть на луг, быва-
ло, уведешь, пока не весь был проданный. Не держать же его  во  дворе  у
всех соседей на виду, когда он плачет.
   - Знаю, знаю, - говорит мама. - Во всем моя вина. Скоро  уж  меня  не
станет, без меня и тебе будет легче, и Джейсону. - Она заплакала.
   - Ну, будет вам, - говорит Дилси, - не то опять расхвораетесь. Идемте
лучше, ляжете. А его я с Ластером отправлю в кабинет, пусть там себе иг-
рают, пока я ему ужин сготовлю.
   Дилси с мамой ушли из кухни.
   - Тихо! - говорит Ластер. - Кончай. А то другую руку обожгу. Ведь  не
болит уже. Тихо!
   - На вот, - говорит Дилси. - И не плачь. - Дала мне туфельку,  я  за-
молчал. - Иди с ним в кабинет. И пусть только я опять услышу его плач  -
своими руками тебя выпорю.
   Мы пошли в кабинет. Ластер зажег свет. Окна черные стали, а на  стену
пришло то пятно, высокое и темное, я подошел, дотронулся. Оно как дверь,
но оно не дверь.
   Позади меня огонь пришел, я подошел к огню, сел  на  пол,  держу  ту-
фельку. Огонь вырос. Дорос до подушечки в мамином кресле.
   - Тихо ты, - говорит Ластер. - Хоть ненамного  замолчи.  Вон  я  тебе
огонь разжег, а ты и смотреть не хочешь.
   "Тебя теперь Бенджи зовут", сказала Кэдди. "Слышишь? Бенджи. Бенджи".
   "Не коверкай его имя", сказала мама. "Подойди с ним ко мне".
   Кэдди обхватила меня, приподняла.
   "Вставай, Мо... то есть Бенджи", сказала она.
   "Не смей его таскать", сказала мама. "За руку взять и к  креслу  под-
вести - на это у тебя уже не хватает соображения".
   "Я его и на руках могу", оказала Кэдди. - Можно, Дилси, я его на  ру-
ках снесу наверх?
   - Еще чего, крохотка, - сказала Дилси. - Да тебе и блохи  не  поднять
туда. Идите тихонько, как велел мистер Джейсон.
   На лестнице наверху свет. Там папа в жилетке стоит. На лице  у  него:
"Тихо!" Кэдди шепотом:
   - Что, мама нездорова? Верш спустил меня на пол, мы  пошли  в  мамину
комнату. Там огонь - растет и падает  на  стенах.  А  в  зеркале  другой
огонь. Пахнет болезнью. Она у мамы на лбу - тряпкой  белой.  На  подушке
мамины волосы. До них огонь не дорастает, а на руке горит, и прыгают ма-
мины кольца.
   - Идем, спокойной ночи скажешь маме, - сказала Кэдди. Мы идем к  кро-
вати. Огонь ушел из зеркала. Папа встал с кровати, поднял меня  к  маме,
она положила руку мне на голову.
   - Который час? - сказала мама. Глаза ее закрыты.
   - Без десяти семь, - сказал папа.
   - Его еще рано укладывать, - сказала мама. - Опять он проснется  чуть
свет, и повторится как сегодня, и это меня доконает.
   - Полно тебе, - сказал папа. Дотронулся до маминого лица.
   - Я знаю, что я только в тягость тебе, - сказала мама. - Но скоро  уж
меня не станет, и ты вздохнешь свободно.
   - Ну перестань, - сказал папа. - Я сойду с ним вниз. - Взял  меня  на
руки. - Пошли, старина, посидим пока внизу. Только  не  шуметь:  Квентин
готовит уроки.
   Кэдди подошла, наклонилась лицом над кроватью, и мамина рука  пришла,
где огонь. Играют ее кольца на спине у Кэдди.
   "Мама нездорова", сказал папа. "Дилси вас уложит. А где Квентин?"
   "Верш пошел за ним", сказала Дилси.
   Папа стоит и смотрит, как мы проходим. Слышно  маму  там,  в  маминой
комнате. "Тс-с", говорит Кэдди. Джейсон еще идет  по  лестнице.  Руки  в
карманах.
   - Ведите себя хорошо, - сказал папа. - Не шумите, не тревожьте маму.
   - Мы не будем шуметь, - сказала Кэдди. - Нельзя  шуметь,  Джейсон,  -
сказала она. Мы идем на цыпочках.
   Слышно крышу. Огонь видно и в зеркале. Кэдди опять подняла меня.
   - Идем, поднесу тебя к маме, - сказала. - А после вернемся к огню. Не
плачь.
   - Кэндейси, - сказала мама.
   - Не плачь, Бенджи, - сказала Кэдди. - Мама зовет на минутку.  Ты  же
хороший мальчик. А потом вернемся.
   Опустила меня, я перестал.
   - Пусть он посидит тут, мама,  -  сказала  Кэдди.  -  Насмотрится  на
огонь, а уж после можно будет вам и учить его.
   - Кэндейси, - сказала мама. Кэдди нагнулась, подняла меня. Мы  шатну-
лись. - Кэндейси, - сказала мама.
   - Не плачь, - сказала Кэдди. - Тебе и сейчас огонь видно. Не плачь.
   - Веди его сюда, - сказала мама. - И не смей брать на руки. Он  слиш-
ком тяжел. Еще позвоночник себе повредишь. Женщины в нашем  роду  всегда
гордились своей осанкой. Хочешь сутулой быть, как прачка.
   - Он не тяжелый, - сказала Кэдди. - Я его и на руках могу носить.
   - А я запрещаю тебе, - сказала мама. - Пятилетнего ребенка  на  руках
таскать. Нет, нет. Только не на колени мне, Поставь его на пол.
   - На колени к маме, тогда он замолчал бы, - сказала Кэдди. - Тс-с,  -
сказала она. - Сейчас вернемся к огню. Погляди-ка. Вот подушечка твоя на
кресле. Видишь?
   - Прекрати, Кэндейси, - сказала мама.
   - Пусть смотрит - плакать перестанет, - сказала Кэдди.  -  Приподыми-
тесь чуточку, я вытяну ее. Вот она, Бенджи, смотри!
   Я на подушечку смотрю, не плачу.
   - Вы ему чересчур потакаете, - сказала мама. - Ты и отец твой. Вы  не
хотите сознавать, что последствия лягут всей тяжестью на меня.  Вот  так
же бабушка избаловала Джейсона, и пришлось его целых два года отучать. А
для Бенджамина у меня уже нет сил.
   - Да вы не бойтесь, - сказала Кэдди. - Я люблю с ним нянчиться. Прав-
да, Бенджи?
   - Кэндейси, - сказала мама. - Я ведь  запретила  тебе  коверкать  его
имя. С меня достаточно того, что отец упорно называет  тебя  этой  твоей
глупой кличкой, а Бенджамина не позволю. Уменьшительные имена вульгарны.
Они в ходу лишь у простонародья. Бенджамин, - сказала мама.
   - На меня смотри, - сказала мама.
   - Бенджамин, - сказала мама. Взяла мое лицо руками, повернула к себе.
   - Бенджамин, - сказала мама. - Убери эту подушку Кэндейси.
   - Он плакать будет, - сказала Кэдди.
   - Я сказала: убери подушку, - сказала мама. - Его надо  научить  слу-
шаться.
   Подушечка ушла.
   - Тс-с, Бенджи, - сказала Кэдди.
   - Отойди от него, сядь вон там, - сказала мама. - Бенджамин. - Держит
мое лицо близко к своему. - Прекрати, - сказала. - Замолчи.
   Но я не замолчал, мама обняла меня, заплакала, и я  плачу.  Вернулась
подушечка, Кэдди подняла ее над маминой  головой,  подложила,  притянула
маму за плечо, и мама легла в кресло, плачет на красной и  желтой  поду-
шечке.
   - Не плачьте, мама, - сказала Кэдди. - Идите лягте в постель и болей-
те себе там спокойно. Я пойду Дилси позову. - Подвела меня к огню. Смот-
рю, как гладко плывут яркие. Огонь слышно и крышу.
   Папа взял меня на руки. От него пахло дождем.
   - Ну как. Бенджи? - сказал папа. - Хорошим был сегодня мальчиком?
   Кэдди и Джейсон в зеркале дерутся.
   - Кэдди! - сказал папа.
   Они дерутся. Джейсон заплакал.
   - Кэдди! - сказал папа. Джейсон плачет. Он больше не дерется, а Кэдди
в зеркале дерется, и папа спустил меня с рук, вошел в зеркало и тоже на-
чал. Поднял Кэдди с пола. Она вырывается. Джейсон на полу лежит  и  пла-
чет. У него в руке ножницы. Папа держит Кэдди.
   - Он все Бенджины куклы изрезал, - сказала Кэдди. - Я его самого сей-
час изрежу.
   - Кэндейси! - сказал папа.
   - Вот увидите, - сказала Кэдди. - Вот увидите. - Вырывается. Папа  ее
держит. Кэдди ногами достать хочет Джейсона. Он откатился в угол, вон из
зеркала. Пана к огню пошел с Кэдди.  Теперь  в  зеркале  никого,  только
огонь. Как будто дверь, и огонь за порогом.
   - Нельзя драться, - сказал папа. - Вы ведь не хотите, чтобы мама  за-
болела.
   Кэдди перестала.
   - Он все куклы на кусочки-все, что мы с Мо... с Бенджи из бумаги  по-
наделали. Он это назло.
   - Я не назло, - сказал Джейсон. Уже не лежит, сидит на полу,  плачет.
- Я не знал, что это его куклы. Я думал, просто старые бумажки.
   - Еще как знал, - сказала Кэдди. - Ты назло, назло.
   - Тише, - сказал папа. - Джейсон, - сказал папа.
   - Я тебе другие завтра сделаю, - сказала Кэдди. - Много сделаю кукол.
Гляди, вот и подушечка твоя.
   Джейсон вошел.
   "Сколько раз говорено тебе, кончай!" говорит Ластер.
   "Почему шум?" говорит Джейсон.
   - Это он просто так, - говорит Ластер. - Он весь день сегодня плачет.
   - А ты поменьше лезь к нему, - говорит Джейсон. - Не  умеешь  успоко-
ить, так ступайте в кухню. Мы не можем все, как матушка,  запереться  от
него по комнатам.
   - Мэмми не велела водить его в кухню, пока не кончит ужин стряпать, -
говорит Ластер.
   - Тогда играй с ним, и пусть будет тихо, - говорит Джейсон.  -  Целый
день гнешь горб, придешь с работы - и тебя встречает сумасшедший дом.  -
Раскрыл газету, читает.
   "Смотри себе в огонь, и в зеркало, и на подушечку тоже", сказала Кэд-
ди. "Не нужно даже ждать до ужина - вот  она,  твоя  подушечка".  Слышно
крышу. И как Джейсон громко плачет за стеной.
   Дилси говорит:
   - Садитесь, Джейсон, ужинать. Ты что, обижал тут Бенджи?
   - Что вы, мэм! - говорит Ластер.
   - А где Квентина? - говорит Дилси. - Я сейчас подам на стол.
   - Не знаю, мэм, - говорит Ластер. - Ее здесь не было.
   Дилси ушла.
   - Квентина! - сказала она в коридоре. - Квентина! Ужинать иди.
   Нам слышно крышу. От Квентина тоже пахнет дождем. "А что Джейсон сде-
лал? ", сказал Квентин.
   "Все куклы Бенджины изрезал", сказала Кэдди.
   "Мама велела говорить - Бенджамин", сказал Квентин. Сидит на ковре  с
нами. "Скорей бы дождь кончился", сказал Квентин. "А то сиди  в  комнате
без дела".
   "Ты дрался с кем-то", сказала Кэдди. "Скажешь, нет?"
   "Да нет, слегка только" - сказал Квентин.
   "Так тебе и поверили", сказала Кэдди. "Папа все равно увидит".
   "Ну и пусть", сказал Квентин. "И когда этот дождь кончится".
   - Дилси звала меня ужинать? - говорит в дверях Квентина.
   - Да, мэм, - говорит Ластер. Джейсон посмотрел на Квентину. Опять га-
зету читает. Квентина вошла. - Мэмми сказала, сейчас на стол  подаст,  -
сказал Ластер. Квентина села с размаху в мамино кресло. Ластер сказал:
   - Мистер Джейсон.
   - Что тебе? - говорит Джейсон.
   - Вы мне двадцать пять центов не дадите? - говорит Ластер.
   - Зачем тебе? - говорит Джейсон.
   - На артистов сегодня, - говорит Ластер.
   - Я слышал, Дилси собиралась взять у Фрони тебе на билет,  -  говорит
Джейсон.
   - Да она взяла, - говорит Ластер. - Только я  потерял  монету.  Мы  с
Бенджи целый день проискали. Хоть у Бенджи спросите.
   - Вот у него и займи, - говорит Джейсон. - Мне деньги даром не  дают-
ся. - Читает газету. Квентина смотрит в огонь. Огонь в ее  глазах  и  на
губах. Губы красные.
   - Это он сам пошел к гамаку, я не пускал, - говорит Ластер.
   - Заткнись, - говорит Квентина. Джейсон смотрит на нее.
   - Ты забыла, что я обещал сделать, если опять тебя увижу с этим типом
из балагана? - говорит Джейсон. Квентина смотрит в огонь. - Может  быть,
ты не расслышала?
   - Расслышала, - говорит Квентина. - Что же вы не делаете?
   - Не беспокойся, - говорит Джейсон.
   - И не думаю, - говорит Квентина. Джейсон опять читает газету.
   Слышно крышу. Папа нагнулся, смотрит на Квентина.
   "Поздравляю", сказал папа. "И кто же победил?"
   - Никто, - сказал Квентин. - Нас разняли. Учителя.
   - А кто он? - сказал папа. - Если не секрет.
   - Все было по-честному, - сказал Квентин. - Он как я ростом.
   - Рад слышать, - сказал папа. - А из-за чего у вас, можно узнать?
   - Да так, - сказал Квентин. - Он сказал, что  положит  ей  лягушку  в
стол, а она не высечет его, побоится.
   - Вот как, - сказал папа. - Она. И потом, значит...
   - Да, сэр, - сказал Квентин. - Потом я его двинул.
   Слышно крышу, и огонь, и за дверью сопенье.
   - А где бы он в ноябре достал лягушку? - сказал папа.
   - Не знаю, сэр, - сказал Квентин.
   Опять слышно.
   - Джейсон, - сказал папа. Нам слышно Джейсона.
   - Джейсон, - сказал папа. - Входи и не сопи там. Нам слышно крышу,  и
огонь, и Джейсона.
   - Перестань, - сказал папа. - Не то опять накажу.
   Поднял Джейсона, посадил в кресло  рядом.  Джейсон  всхлипнул.  Огонь
слышно и крышу. Джейсон всхлипнул погромче.
   - Еще только разок посмей, - сказал папа. Слышно огонь и крышу.
   "Ну вот", сказала Дилси. "А теперь входите ужинать".
   От Верша пахло дождем. И собаками тоже. Слышно огонь и крышу.
   Слышно, как Кэдди идет быстро. Папа и мама смотрят на открытую дверь.
Кэдди мимо идет быстро. Не смотрит. Быстро идет.
   - Кэндейси, - сказала мама. Кэдди перестала идти.
   - Да, мама, - сказала.
   - Не надо, Кэролайн, - сказал папа.
   - Поди-ка сюда, - сказала мама.
   - Не надо, Кэролайн, - сказал папа. - Оставь ее в покое.
   Кэдди подошла, стала в дверях, смотрит на папу и  маму.  Потом  глаза
Кэддины на меня и сразу от меня. Я заплакал. Громко  заплакал  и  встал.
Кэдди вошла, стала у стены, смотрит на меня. Я к ней, плача, она  прижа-
лась спиной к стене, я увидел ее глаза, заплакал  еще  громче,  тяну  за
платье. Она упирается руками, а я тяну. Глаза ее бегут от меня.
   Верш сказал! "Тебя теперь Бенджамин звать. А зачем  это,  можешь  ты,
мне сказать? Из тебя хотят синедесного сделать. Мэмми говорит, в старину
дед твой одному негру тоже переменил имя, и тот проповедником  сделался,
а после смотрят - у него и десны синие. Хотя раньше были как у  всех.  А
стоит только чтоб беременная какая синедесному в глаза поглядела в  пол-
нолунье - и ее ребенок тоже будет синедесный. И когда тут по усадьбе уже
с дюжину синедесных ребятишек бегало, как-то вечером тот проповедник  не
вернулся домой. Рожки да ножки от него охотники в лесу нашли. А кто  его
слопал, угадай. Те ребятишки синедесные".
   Мы в коридоре. Кэдди все смотрит на меня. Руку держит у рта, а  глаза
мне видно, и я плачу. Идем по лестнице  наверх.  Опять  стала  к  стене,
смотрит, я плачу, пошла дальше, я за ней, плачу, она к стене  прижалась,
смотрит на меня. Открыла дверь в комнату к себе, но я тяну ее за платье,
и мы идем к ванной, она у двери стала, смотрит на меня. Потом лицо рукой
закрыла, а я толкаю ее плача к умывальнику.
   "Опять он у тебя плачет", говорит Джейсон. "Зачем ты к нему лезешь?"
   "Да я не лезу", говорит Ластер. "Он сегодня весь день так. Ему  порку
хорошую надо".
   "Его надо в Джексон отослать", говорит Квентина.  "Просто  невозможно
жить в этом доме".
   "Вам, мадемуазель, у нас не нравится - не живите", говорит Джейсон.
   "А я и не собираюсь", говорит Квентина. "Не беспокойтесь".
   Верш сказал:
   - Посторонись, дай ноги обсушить, - Подвинул меня от огня - И не  по-
дымай тут рева. Тебе так тоже видно. Только и делов у тебя, что на огонь
смотреть. Под дождем тебе-то мокнуть не приходится Ты и не знаешь, каким
счастливчиком родился. - На спину лег перед огнем.
   - А знаешь, почему тебе имя сменили? - сказал Верщ. - Мэмми  говорит,
твоя мамаша слишком гордая, ты ей в стыд.
   - Да тише ты, дай ноги обсушить, - сказал Верш. -  А  то  знаешь  что
сделаю? Успокою ремнем по заднице.
   Огонь слышно, и крышу, и Верша.
   Верш сел быстро и ноги отдернул. Папа сказал:
   - Ну, Верш, приступай.
   - Можно, я его сегодня покормлю, - сказала Кэдди. - Он у Верша плачет
иногда за ужином.
   - Отнеси этот поднос мисс Кэлайн, - сказала Дилси. - И скорей назад -
Бенджи кормить.
   - А хочешь, тебя Кэдди покормит? - сказала Кэдди.
   "И обязательно ему надо эту грязную старую туфлю на стол класть", го-
ворит Квентина. "Как будто нельзя его кормить в кухне. С ним  за  столом
сидеть - все равно что со свиньей".
   "Не нравится, как мы едим, - не садись с нами", говорит Джейсон.
   От Роскуса пар. Он сидит у плиты. Дверца духовки раскрыта, там Роску-
са ноги. От моей мисочки пар. Кэдди мне ложку в рот  легко  так.  Внутри
мисочки чернеет щербинка.
   "Ну, не злись", говорит Дилси. "Он тебе не будет больше досаждать".
   Суп уже опустился за щербинку. Вот и пустая мисочка. Ушла.
   - Он голодный какой, - сказала Кэдди. Мисочка вернулась, щербинки  не
видно. А теперь видно. - Прямо изголодался сегодня, - сказала  Кэдди.  -
Подумать, сколько съел.
   "Как же, не будет он", говорит Квентина. "Все вы тут  подсылаете  его
за мной шпионить. Ненавижу все здесь. Убегу отсюда".
   - Дождь на всю ночь зарядил, - сказал Роскус.
   "Ты все убегаешь, убегаешь, однако каждый раз к обеду возвращаешься",
говорит Джейсон.
   "А вот увидите", говорит Квентина.
   - Тогда мне и вовсе беда, - сказала Дилси. - Нога  разнылась,  просто
отымается. Весь вечер я по этой лестнице вверх-вниз.
   "Что ж, этим ты меня не удивишь", говорит Джейсон.  "От  таких  можно
ожидать чего угодно".
   Квентина бросила салфетку на стол.
   "Помолчите-ка, Джейсон", говорит Дилси. Подошла, обняла  Квентину  за
плечи. "Садись, голубка. И не стыдно ему чужой виной тебе глаза колоть".
   - Что она, опять у себя в спальне дуется? - сказал Роскус.
   - Помалкивай, - сказала Дилси.
   Квентина отпихнула Дилси. Смотрит на Джейсона. У  нее  губы  красные.
Смотрит на Джейсона, подняла свой стакан с водой, замахнула назад  руку.
Дилси руку поймала. Дерутся. Стакан об стол  разбился,  вода  потекла  в
стол. Квентина убегает.
   - Опять мама больна, - сказала Кэдди.
   - Еще бы, - сказала Дилси. - Эта погода хоть кого в  постель  уложит.
Когда же ты есть-то кончишь, парень?
   "У, проклятый", говорит Квентина. "Проклятый". Слышно, как она  бежит
по лестнице. Мы в кабинет идем.
   Кэдди дала мне подушечку, и можно смотреть на подушечку, и в зеркало,
и на огонь.
   - Только чур не шуметь, Квентин готовит уроки, - сказал  папа.  -  Ты
чем там занят, Джейсон?
   - Ничем, - сказал Джейсон.
   - Выйди-ка оттуда, - сказал папа.
   Джейсон вышел из угла.
   - Что у тебя во рту? - сказал папа.
   - Ничего, - сказал Джейсон.
   - Он опять жует бумагу, - сказала Кэдди.
   - Поди сюда, Джейсон, - сказал папа.
   Джейсон бросил в огонь. Зашипела, развернулась, чернеть стала. Теперь
серая. А теперь ничего не осталось. Кэдди, папа и Джейсон сидят в  мами-
ном кресле. Джейсон глаза припухлые жмурит, двигает  губами,  как  жует.
Кэддина голова на плече у папы. Волосы ее как огонь,  и  в  глазах  огня
крупинки, и я пошел, папа поднял меня тоже в кресло, и Кэдди обняла. Она
пахнет деревьями.
   Она пахнет деревьями. В углу темно, а окно видно. Я присел там, держу
туфельку. Мне туфельку не видно, а Рукам видно, и я