овсем  просто:  беру тебя за руку  --  и  взмываем.  Здесь  это
опять-таки не действует,  я уже пробовала... Пригаси, пожалуйста, свет. Я не
вижу ничего, похожего на светильники...
     -- Ну, это просто, -- сказал Сварог.
     Описал двумя  пальцами  в  воздухе несложную  фигуру  --  и яркий  свет
померк, лишь неподалеку от  постели остался  висеть в воздухе небольшой шар,
весь состоявший из тусклого свечения, нечто вроде ночника.
     --  Спокойной  ночи,  -- раздался в  полумраке  спокойный голосок  Яны,
лишенный и тени неприязни.
     -- Спокойной ночи, -- отозвался Сварог и тихо вышел.
     Побрел   к  своей   спальне  по  золотистому  коридору   с  причудливым
переплетением   черных   арабесок  на   стенах.   Что  ж,   все  закончилось
благополучно,  она  не  только  не  затаила  обиды,  но  даже одарила  новым
назначением...
     Он резко остановился, словно налетев  на стену. Хлопнул себя кулаком по
лбу, не удержавшись, воскликнул вслух:
     -- Ну и болван!
     Только теперь  до  него  дошло,  что  он  в очередной раз  стал жертвой
утонченного женского коварства.
     При  других  обстоятельствах  он  если  и  не  отказался  бы от  нового
назначения, то постарался бы выпросить побольше времени на раздумья, а  там,
смотришь, проблема отпадет сама собой. Но теперь, когда  Яна так  откровенно
страдала  от боли, отказывать было  как-то  и неудобно, он  чувствовал  себя
виноватым за то, что устроил безжалостную экзекуцию...
     Меж тем клятая  девчонка то ли давно  уже  излечила себя сама  от  всех
последствий качественной  порки, либо проделала это сейчас, когда он покинул
спальню. В Хелльстаде не  работают  лишь те  заклинания  ларов, что обращены
вовне, но сохраняют силу другие, касающиеся самого человека, владеющего ими.
Она  преспокойно  сотворила на его  глазах  указ о  назначении,  пусть  и  с
некоторой  заминкой.  Без сомнения,  могла  и в три  секунды вылечить  себя,
справиться  с гораздо более серьезными ранами, нежели исхлестанная добротным
кожаным ремнем задница...
     Чтобы  проверить догадку  незамедлительно, он  сильно  царапнул  мякоть
большого пальца  левой  руки острым шпеньком пряжки. И провел над пораненным
местом ладонью, бормоча слабенькое лечебное заклинание.
     Царапина  затянулась  мгновенно,  все   прекрасно  действует...  Сварог
выругался про себя, крутя головой
     Но ничего уже не изменишь, увы. С какими глазами он завтра откажется от
честного слова? И думать  нечего.  Что ж, примите поздравления, новоявленный
глава  новехонькой,  с  иголочки, тайной службы  Империи. Службы, у  которой
имеются  лишь ее начальник и казенная печать, -- а  всем остальным предстоит
обрастать на ходу дела.
     Ну  что ж, сам виноват.  Не вспомнил вовремя, что коварство --  высокое
искусство, коему женщины обучаются еще в колыбели,  и возраст тут совершенно
ни при чем...

Глава 6. КАДРЫ РЕШАЮТ ВСЁ


     -- И ты ее не приголубил, хочешь сказать? --.вопросила Мара с искренним
недоумением, даже возмущением.
     Она сидела на низком столе, забравшись на него с сапогами, вся в пыли и
засохшей грязи, уставшая, но довольная жизнью, -- два дня с отрядом конников
выслеживала какую-то банду, имевшую наглость вторгнуться в  пределы Готара и
крепко пограбить в трех деревнях.  В  конце концов агрессоров она вычислила,
прижала к реке,  разбила  в  пух  и прах,  а пленных живописно развесила  на
вековых деревьях. Так что настроение у нее было превосходнейшее и откровенно
игривое.
     --  Это  как-никак императрица,  --  сказал Сварог наставительно,  зная
заранее, что ни такой тон, ни такие аргументы на нее не подействуют.
     Так и оказалось. Мара громко фыркнула:
     --  Фу-ты ну-ты, этикеты  гнуты... Между прочим,  это в первую  очередь
красивая  молодая  девка.  Могу спорить, давненько уже втихомолочку  жаждет,
чтобы ей прилежно заправили "сладкий корешок". Зря она вокруг тебя вертится,
что ли? Или ты решил, что ее привлекают твои таланты  государственного мужа?
На  твоем месте  я  бы  эту  куклу  уложила  хотя  бы  из  коллекционерского
тщеславия... Изволите ли видеть, девка заявляется  к нему в гости, дрыхнет в
его спальне, а он, как дурак, в другой конец замка спать шлепает...
     -- Милая моя, -- сказал Сварог рассеянно. -- Меня порой убивает даже не
твой непроходимый цинизм, а полнейшее отсутствие ревности...
     В самом деле, чего не было, того не было. Амурные похождения Сварога на
стороне ее ничуть  не  волновали,  а когда  к  нему в  замок с определенными
целями  наведывались  светские красотки, Мара имела  обыкновение,  встав  за
спиной  очередной гостьи, с помощью нехитрых драгунских  жестов  показывать,
что следует делать, -- вдруг он сам, болезный, не догадается... При всем при
том сама она  считала долгом хранить Сварогу  верность  --  так что ситуация
сложилась, мягко говоря, нестандартная.
     -- Я как-то пыталась тебя  ревновать, -- сообщила Мара.  -- Но так и не
поняла, как это делается и зачем это нужно, все равно ко мне вернешься. Куда
мне  от тебя деться? После того,  как с такой изощренностью совратил меня на
пароходе...
     --  Я?  Тебя?  --  удивился  он.  --  Мне помнится,  обстояло  как  раз
наоборот...
     -- Ты  просто забыл,  --  безмятежно  отмахнулась Мара.  -- Стыдно тебе
вспоминать,  как обольщал юное и невинное создание... Нет, правда, почему ты
ее не приголубил?
     --   У  меня   неотложные  государственные  дела,   --   сказал  Сварог
металлическим голосом. -- И вообще, нечего  залезать с ногами на стол, я  на
нем важные бумаги раскладываю...
     Вот такой тон она  прекрасно  понимала. Спрыгнула со стола, подчеркнуто
лихо отдала честь и покладисто  улетучилась, звеня  шпорами. Оставшись один,
Сварог  никакими  государственными  делами заниматься  не стал -- за  полным
отсутствием таковых на данный момент, -- а вышел на балкон и с удовольствием
обозрел бывшее сонное захолустье, где жизнь уже второй месяц била ключом.
     Население Готара  с  трехсот человек увеличилось  вдесятеро.  Городишко
превратился  в  одну  огромную строительную  площадку  -- едва  прослышав  о
приличных  заработках и  грандиозных планах по перестройке столицы, неведомо
откуда  заявились артели гильдейских строителей и даже  парочка инженеров  с
неплохими рекомендательными  письмами. Замок  в два счета привели в порядок,
украсили  и  благоустроили,  хотя  он  до сих пор отчаянно вонял  высыхающей
краской, штукатуркой и свежим деревом.
     Как-то  незаметно  образовалась  своя  полиция,   с  самым  натуральным
министром во  главе.  Министр этот, нестарый прохвост благообразного облика,
совсем недавно был  начальником  полиции в  захолустном городишке ронерского
пограничья, через который проходил  один из  торговых трактов. Как  водится,
проезжих  купцов частенько стригли  в  свою пользу  и полиция,  и  городские
власти -- дело, в  принципе, житейское, и в купеческих расчетах на этот  вид
убытков давно отведен соответствующий процент...
     Плохо   только,   что   отдаленность   от   столиц   и   провинциальная
патриархальщина со  временем притупляют чувство меры... Опытный  полицейский
стригаль и не заметил, как заигрался.  Хапнул чересчур много, да вдобавок  с
кем-то не поделился. Обиженные, добравшись до столицы, подняли шум, дошло до
короля,  и  Конгер  в  благих целях борьбы с  коррупцией  приказал  мздоимца
повесить. Тот едва успел улизнуть,  в чем был, и, добравшись до  Пограничья,
попал  Маре  на  глаза.  Поскольку  выбирать  было  не  из  чего,  Сварог по
размышлении определил беглеца в министры полиции, предварительно напугав как
следует и наглядно доказав, что врать ему бессмысленно. Самое пикантное, что
этот  обормот  и в  самом деле умел работать  -- созданная им  в  кратчайшие
сроки,  на пустом месте полиция довольно успешно ловила воров, карманников и
прочий разбойный  люд.  На  окраине,  у  большой дороги, уже  стояла парочка
виселиц,  где смирнехонько покачивались  любители  чужого добра, -- Сварог с
ходу  согласился  со  своим  новоиспеченным министром  полиции  в  том,  что
постройка тюрьмы -- дело дорогое и хлопотное, и его вполне можно отложить на
более  благополучные времена,  пока  что ограничившись  самыми  радикальными
мерами.
     Теми  же  ударными  темпами  формировалась  и  армия.  Прибились  самые
настоящие гвардейские  офицеры, числом двое,  один из Харлана,  второй аж из
Снольдера,  в капитанских  чинах. Харланец вдрызг проигрался  в карты, после
чего непринужденно запустил  руки в полковую казну -- но ухитрился проиграть
и  казенные  суммы, после  чего оставалось  только  улепетывать побыстрее  и
подальше. Снольдерского капитана  на  спешное дезертирство из родной державы
подвигли чуточку более  благородные причины  -- будучи застигнутым  своим же
полковником с  молодой  супругой  последнего,  он в ходе стихийно  возникшей
дуэли  ухитрился  продырявить отца-командира насмерть,  а поскольку тот  был
родным братом кого-то из  королевских фаворитов, капитан не стал  полагаться
на милость судьбы и ударился в бега.
     Поразмыслив, Сварог зачислил обоих на  службу в прежних чинах. Казна, и
военная  в  том  числе,  хранилась  у  него под  надежными  заклинаниями,  а
моральный облик Мары тревог не вызывал -- скорее уж сама продырявит  бравого
капитана насмерть в случае непотребных поползновений.
     Вообще-то, оба дезертира дело знали. Они набрали сотни полторы рекрутов
из безземельных крестьянских парней и бродяг помоложе и муштровали  так, что
и  Сварог при всем  желании  не  мог  бы  усмотреть промахов.  Вот  и сейчас
харланец  гонял  неподалеку  от  замка  десятка  три  пентюхов,  не  умевших
распознать,  где  у  них правая  нога,  а  где левая,  поскольку  отроду  не
задумывались над  такими  тонкостями.  Что  ж, средство  на сей предмет было
придумано  в  незапамятные времена...  Если  прислушаться,  ветерок  доносил
старательное рыканье капитана:
     -- Р-рыба --  колбаса, р-рыба --  колбаса, р-рыба -- колбаса! Шевелись,
босоногая команда, это вам не гусаков сношать на  тятькином подворье! Р-рыба
-- колбаса, р-рыба -- колбаса!
     Рекруты старательно  взметали пыль  босыми ногами -- к левой у  каждого
был привязан кус  колбасы, а к правой  -- речная рыба. Судя по опыту  других
держав, незатейливый метод должен был себя оправдать через пару недель.
     Кроме  того, на прошлой неделе  в  Свароговых владениях вдруг объявился
отряд  Вольных  Топоров,  числом  около  восьмидесяти.  Это  уже  был  народ
посерьезнее и  поопытнее, не  чета  собранным с бору по сосенке крестьянским
дуболомам  и пойманным  на большой  дороге молодым бродягам, которым министр
полиции  с  душевной улыбкой  предлагал  нехитрый  выбор:  либо  сплясать  с
Конопляной  Тетушкой,  либо отслужить срок  в  армии  его  величества короля
Хелльстада,  и прочая, и прочая.  Командир Топоров оказался старым  знакомым
Шедариса, сослался на  его  рекомендацию и, едва Сварог убедился, что хмурый
усач со шрамом на роже не врет, тут же зачислил всех на службу.
     Как-то незаметно приросли и чиновничеством --  опять-таки, как нетрудно
догадаться,   все  поголовно  представители  этого   славного  племени  были
вынуждены  покинуть родные места  после  таких  упущений  и  прегрешений, за
которые им вряд  ли  удалось  бы отделаться простым  позорным  увольнением с
"волчьей головой".
     Да,  вот именно, господа мои! Сварог с превеликим удивлением обнаружил,
что на Таларе "волчий билет"  был  отнюдь не фигуральным  выражением.  Здесь
крупно проштрафившемуся чиновнику, когда выгоняли его  со службы, шлепали  в
документы  печать  с изображением  волчьей  головы.  После  чего  обладатель
документа  мог   распрощаться  с  государственной  службой  навсегда.  Легко
догадаться,  что этот  продувной народец, пристроенный  Сварогом  к бумажной
работе,  отнюдь  не  являл  собою образец честности  и благонравия -- но где
прикажете взять  других? Хлопот они, в  общем, не доставляли -- после  того,
как  двух, проштрафившихся уже  здесь, министр  полиции  с  санкции  Сварога
отправил на те  самые нехитрые плотницкие сооружения, что неразрывно связаны
с искусством веревочных дел мастеров...
     В  общем,  за все это  время  Сварог  утвердил  штук  двадцать смертных
приговоров. И  никак  нельзя  сказать,  будто  он после этого взметывался  в
холодном  поту  по  ночам. Ничего подобного.  И  отправленные его  волей  на
виселицу покойники по ночам не приходили стенать под дверью.
     Ничего  тут  не поделать.  Молодая  столица  была  слишком  уж  хрупким
сооружением, вроде  тончайшей  стеклянной  вазы,  какие  выдувают мурранские
мастера. Когда-нибудь в  далеком светлом будущем, когда наладится нормальное
течение  жизни и  появятся все необходимые государственные институции, можно
будет и перейти к нормальной практике, завести  суды, адвокатов  и  тюрьмы с
двухразовым питанием. Пока же не  было других  средств сохранить дисциплину,
навести порядок  и приучить народишко  к  соблюдению  законов.  Единственным
средством надежного убеждения -- и предостережения нестойким  --  оставалась
Конопляная Тетушка. В  конце концов, если смотреть в корень и дойти до самой
сути, он тщательно  проверял  всякий  смертный приговор -- и был уверен, что
невиновного никогда  не вздернут. Никто не принуждал,  рассуждая философски,
того   косоглазого   болвана   выворачивать   в   темном   закутке   карманы
припозднившихся земляков, двух  бродяг харланского происхождения --  двинуть
крестьянину  дубиной  по  голове и увести его лошадь, а чиновника  --  нагло
добиваться  благосклонности  смазливой  вдовушки  в  обмен   на  составление
документа, который он и так по долгу службы обязан был ей выдать.
     Так что Сварог не чувствовал  ровным счетом никаких угрызений  совести.
Какие там детинушки кровавые в глазах...
     Главная головная  боль  у  него  была  --  ходоки,  они  же  просители,
рвавшиеся либо стать его подданными, либо осчастливить чертежами  хитроумных
устройств.
     Они  шли нескончаемой вереницей -- младшие  сыновья дворянских фамилий,
оставшиеся  и  без поместий,  и без  службы,  крестьяне  свободные  и беглые
(неуклюже  прикидывавшиеся  свободными),  отставные  солдаты,  не   нашедшие
применения своим талантам на гражданке (или просто решившие поискать счастья
на  новом месте), обнищавшие  ремесленники,  списанные  с  кораблей  моряки,
дезертиры,  недоучившиеся студенты, разорившиеся купцы,  воры и разбойнички,
решившие вдруг завязать, откровенные авантюристы с чертежами местностей, где
зарыты богатейшие клады, состарившиеся пираты и  романтические юнцы-школяры,
безработные мастеровые...
     Кое-кого  моментально пристраивали к делу.  Искателей  веселой  вольной
жизни либо загоняли в армию, либо вышибали за границу со строгим наказом  во
второй  раз  не попадаться.  Проще всего  было с теми, кто просил землицы на
территории Трех  Королевств, -- эти большей частью  были  народом степенным,
прибывали с  женами и  детишками, скудным  скарбом  и  даже с  кошками.  Их,
предварительно  проинструктировав  насчет  трудности  предприятия,  снабжали
толикой  денег,  кое-каким  сельхозинвентарем  и переправляли  на тот  берег
Итела.  Часто попадались соискатели земельных владений, предъявлявшие ветхие
бумаги,  неопровержимо свидетельствовавшие, что  их предки как раз и обитали
некогда  в Трех Королевствах. Однако очень быстро  министр полиции разнюхал,
что некая тайная мастерская в Снольдере, оперативно откликаясь на требования
текущего момента, переключилась  с поддельных дворянских грамот, патентов на
чин и векселей  на эти самые "старинные" бумаги. Сначала  Сварог рассвирепел
было, но  по зрелом размышлении подумал: а какая, собственно, разница? Пусть
себе  поднимают землицу, если  им охота. Если  получится --  из  них  выйдут
оседлые, степенные подданные. Если  сбегут, убоявшись трудностей, -- министр
полиции  забреет их  в  армию или выпихнет за границу. Все  равно  свободных
земель в  Трех Королевствах  было столько,  что подпольные граверы,  мастера
фальшаков, могут невозбранно трудиться еще лет сто...
     Особую категорию составляли  непризнанные  изобретатели  и  прожектеры,
предлагавшие то  красиво  вычерченные эскизы вечных двигателей, то волшебные
эликсиры самого  разного  предназначения  --  от  вызывавших невидимость  до
усмирявших ярость сварливых тещ,  а также рассказывавшие о своих встречах со
всевозможными мифическими созданиями  и вымогавших на поимку таковых  щедрые
денежные авансы.
     С  этими Сварог разбирался лично. Впрочем, их поток поредел значительно
после  того,  как  были  введены некоторые  новшества: изобретатель  вечного
двигателя  давал подписку, что ознакомлен  с  законом, согласно  которому он
будет  повешен,  если  сработанный  по  его  чертежам  вечный  двигатель  не
проработает хотя  бы часа; авторы волшебных эликсиров должны были испытывать
их на  самих себе.  И так далее. Поскучневшие прожектеры отныне  значительно
реже дарили Сварога своими откровениями и эпохальными выдумками.
     Гораздо неприятнее были другие новости...
     К  нему уже две  недели  потоком  шли сообщения о том, что  лоранцы  во
множестве  высаживаются  на  побережье,  судя   по  начатому  строительству,
собираются  обосноваться  там  всерьез,  причем  речь  идет  не  о  каких-то
одиночках-авантюристах.  Судя   по  размаху  и   количеству  задействованных
кораблей, это  не  самодеятельность,  а  настоящая  долгосрочная  программа,
которую претворяет в жизнь королева Лорана.
     Как принято меж  коронованными  особами,  Сварог отправил  ей  вежливое
послание,  где  в  дипломатических  выражениях  напоминал,  что  речь  идет,
собственно,  о принадлежащих ему землях, на коих он пользуется всеми правами
монарха. (Послание  составлял самый настоящий  дипломат  --  департаментский
секретарь  снольдерского  министерства  иностранных дел,  вынужденный спешно
покинуть  отчизну после того,  как  выяснилось,  что он  продал сопредельной
державе кое-какие секретные документы своего ведомства.)
     Как  принято  меж коронованными особами, лоранская королева ответила не
менее  вежливым посланием,  составленным  в  столь  же изящном стиле высокой
дипломатии,  ни  в чем не  отступавшем  от  канонов.  Однако за  обтекаемыми
формулировками без труда читались  насмешка и категорическое нежелание пойти
навстречу   законным   требованиям  собрата-монарха.   Королева,  во-первых,
напоминала, что значительная  часть земель, известных ныне под собирательным
названием Три Королевства, когда-то, до нашествия Глаз Сатаны,  принадлежала
Лорану, так  что  она, собственно говоря, лишь  восстанавливает историческую
справедливость. Во-вторых,  ее  величество мягко уточняла: по имеющимся в ее
распоряжении данным, "брат  мой, король Сварог"  располагает на  сегодняшний
день  ничтожно малым  количеством подданных, количество  что-то  около  пяти
тысяч,  а  со  столь  ничтожными  людскими  ресурсами  ему  не  освоить  Три
Королевства  и через  сто лет. По этой  причине его новоявленная венценосная
сестра и  решила  пойти  навстречу  законным требованиям  своих подданных  и
восстановить нормальную жизнь на землях, все равно остающихся бесхозными.
     Экс-дипломат  в два  счета,  со ссылками  на  многочисленные  параграфы
международного   права,   доказал  Сварогу,  что  его  венценосная  сестрица
откровенно  лукавит,   поскольку  те  самые   земли  были  когда-то  брошены
лоранцами,  с  них   выведены  войска,   удалена  администрация   и  символы
королевской власти.
     Правда, легче от того, что на стороне Сварога было международное право,
отнюдь  не стало, поскольку законные  права  ни черта  не  стоят,  если  нет
вооруженной силы, способной качественно их отстаивать.
     Перед ним было два  пути:  либо  жаловаться императрице,  либо начинать
войну.  Первое казалось  унизительным, а на второе его карликовая  армия  из
роты  Вольных  Топоров  и  пары  сотен  не  обуче