у они должны уйти".
   Император вжал пылающий лоб в сцепленные руки.
   "Ты слишком слаб. Сежес права. Ты боишься крови, боишься мук. Ты  жалеешь
детишек. Верно - нечего рассчитывать на успех с таким настроением. Либо семь
Орденов утонут в новосотворенном алом море, либо...  А  вот  никакого  этого
"либо" быть не должно". Император решил подождать еще день. А потом  послать
осторожность в самую глубокую преисподнюю и самому отыскать Патриарха.

Глава 10

   Фесс  успел  подумать,  что,  наверное,  так  должны   чувствовать   себя
четвертуемые. Он переставал существовать. То, что на  грубом  людском  языке
именовалось "болью", даже отдаленно не имело права относиться к тому, что он
сейчас испытывал.
   Прыгнул он удачно. Гаснущий проем принял  его  в  себя,  принял  и  погас
окончательно.  Рвущий  душу  магический  удар  швырнул   Фесса   в   глубины
беспамятства, юноша с трудом удержался  усилием  воли  -  использовать  свою
полулюбительскую  магию  здесь,  в  одной  из  цитаделей  Арка,  было  сущим
безумием.
   Он лежал, скорчившись в  три  погибели,  на  какой-то  запыленной  балке,
протянувшейся поперек высокого сводчатого прохода. Со стороны  башни  Радуги
казались изящными и тонкими;  однако  этот  коридор  тянулся  далеко  в  обе
стороны, не выказывая никаких признаков того, что он собирается сворачивать.
Магия. Или - он очутился глубоко под землей. Могло  быть  и  хуже.  Гаснущий
проход способен зашвырнуть тебя куда угодно. В том  числе  и  на  обед  стае
голодных демонов. Такое, правда, случалось редко.
   Фесс осторожно высунул голову. Положение его оставалось не из приятных  -
безоружный, в неведомых подземельях (или все-таки нет?) неведомой башни.
   На что он рассчитывал? Чтобы его схватить, не потребуется много времени.
   Но уж, во всяком случае, он не станет облегчать им  задачу,  сидя,  точно
сыч, на этой балке.
   Фесс мягко  спрыгнул  вниз.  Выдернул  из  петель  широкий  ремень,  весь
усаженный тяжелыми бляхами  -  разумеется,  воин  Лиги  никогда  не  наденет
спадающих порток, ремень - тоже оружие. Вот только, похоже, Радуга  об  этом
пока не знает...
   Придется преподать им урок.
   Он был первым,  кому  удалось  прорваться  в  башню  Ордена.  Лига  имела
собственные сказки и предания, где маги неизменно оказывались в  дураках,  а
хитроумный герой всякий раз выходил сухим из воды. Назывались имена. Правда,
Фесс не слишком этому верил, Уж кому-кому, а ему-то была известна мощь  семи
Орденов.
   Юноша зажмурился, стараясь вычленить запах  магии  -  безуспешно,  как  и
следовало ожидать. Башня Красного Арка полнилась  чародейством  и  ворожбой,
понять, откуда что исходит, не смог бы и Архимаг. Оставалось  положиться  на
удачу - и  Фесс  совсем  уж  было  вознамерился  последовать  этому  мудрому
правилу, как злая аура башни внезапно содрогнулась.  Вся.  От  основания  до
уходящей далеко в Астрал вершины.
   Пылающий,  вознесшийся  в  далекое  поднебесье  конус  башни,  какой  она
предстала  второму  зрению   Фссса,   пересекла   холодновато-чистая   струя
серебряного огня. Покрытых  потом  висков  воина  коснулось  чистое,  легкое
дуновение, словно морской бриз; Фесс не  мог  ошибиться  -  в  башню  внесли
Нечто, наделенное громадной магической силой. Громадной настолько,  что  вся
мощь Арка вынуждена была ощетиниться,  вздыбиться,  отгораживаясь  огненными
щитами от неведомой опасности.
   Несколько мгновений спустя Фесс уже мчался  по  коридору.  Несостоявшийся
маг Радуги знал достаточно, чтобы понимать - ни один из известных  или  хотя
бы описанных в трактатах магических артефактов не сравнится по силе  с  этим
Нечто. Либо маги Ордена добились  прорыва  и  создали  что-то  из  ряда  вон
выходящее, либо им в руки  попало  некое  древнее  сокровище.  И  совсем  не
требовалось быть чародеем, чтобы понять - баланс сил нарушается.
   "Уйти, бежать, стараться спастись? Вот  уж  нет.  Наверное,  такой  азарт
правильнее  всего  назвать  "гибельным",  когда  человек  бестрепетно   идет
навстречу более чем смертельной опасности, идет радостно, предвкушая остроту
риска, упиваясь им, смакуя каждый миг..."
   Ради этого Фесс в свое время и стал Фессом. Предпочел остракизм  родни  и
знакомых, предпочел отречься даже от собственного имени, стал рядовым воином
Серой Лиги, не нажил ничего, кроме  полудюжины  шрамов  да  целой  пригоршни
тошнотворных воспоминаний -  все  ради  этих  мгновений.  Не  опасности  как
таковой,  опасностей  хватало  и  на   ночных   улицах   Мельина,   а   ради
противоборства со всесильной Радугой, испокон веку считавшейся непобедимой.
   Сам из семьи волшебников, Фесс ненавидел чародеев. У него имелись  на  то
веские причины.
   Коридор вел вперед, никуда не сворачивая. По  сторонам  стали  попадаться
двери - устрашающего вида, покрытые  ржавчиной,  все  исчерченные  рунами  и
знаками Силы. Тут, наверное, держали особо важных пленников.  За  некоторыми
дверями чувствовалось присутствие живого - Фесс было  замедлил  бег,  однако
его тотчас  окатило  такой  волной  нечеловечской  ненависти,  что  пришлось
припустить так, словно за ним уже гнался  весь  Орден  во  главе  с  Советом
Командоров.
   Ясно было, что он - в подземельях. Вот только где же ход наверх?  Неужели
маги Арка все поголовно пользуются заклятьями Перехода? Если так,  то  тогда
они воистину непобедимы. Правда, об этом лучше все-таки не думать.
   Коридор окончился тупиком; как и предположил Фесс, в подземный схрон - не
то тюрьму, не то зверинец, не поймешь - вели только магические проходы.
   Можно, конечно, повернуть и  топать  в  обратную  сторону,  однако  чутье
бывалого воина Лиги едва ли могло подвести - прохода,  пусть  даже  с  самой
многочисленной охраной, не будет и там. Зачем магам двери?
   Наверное, теперь следовало бы впасть в отчаяние. Не зная тайных заклятий,
из подземной могилы  не  выберешься.  Тихонько  посвистывая,  Фесс  медленно
двинулся обратно, к камерам. Если там содержатся  живые  твари,  они  должны
есть и пить. А значит, все это должно откуда-то здесь появляться.  Да  и  от
дерьма неужто магики собственными ручками камеры очищать станут?
   Конечно, имей он запас времени, волноваться бы не  стоило.  Но  Командора
Арбеля скоро хватятся. Потом начнут  обшаривать  башню  и  подземелья.  Маги
Радуги отнюдь не глупцы. Из лишенной дверей камеры можно бежать  лишь  через
сотворенный колдовством проход. А раз так...
   Фесс остановился возле одной из железных дверей. За ней, кто-то возился и
глухо взревывал.  Накопившаяся  ненависть  так  и  клокотала  под  каменными
сводами. Что ж, это подойдет.
   Если истинный герой не тот, кто не испытывает страха,  а  умеющий  с  ним
справиться, то в таком случае Фесс к  героям  отнюдь  не  относился.  Пряный
привкус опасности был для него желаннее, чем трубка с  вызывающим  гибельные
видения семенем болотного белоцвета для закоренелого курильщика. Существо за
дверью внезапно притихло, верно, учуяло живого. Потом осторожно так,  словно
для проверки, взрыкнуло.
   - Сейчас, сейчас... - пробормотал юноша. - Сейчас, мой дорогой...
   Если его догадка верна,  то  есть  шанс  вырваться  отсюда.  Если  нет  -
придется ждать магов-поимщиков.
   Открыть замок удалось не сразу. Ставили на  совесть,  и,  похоже,  гномы.
Наконец удалось повернуть нужный рычажок; запор клацнул, и в тот  же  миг  в
коридор ринулась черная туша, на ходу распуская увенчанные гроздьями  когтей
кожистые с перепонками крылья. К самому потолку взметнулась вытянутая, точно
у рыбы-живоглота,  голова  с  высоким  костяным  гребнем-погремушкой.  Фесса
окатила волна непереносимой вони.
   Манхалия. Обитатель жарких пустынь на  самом  южном  краю  Ойкумены,  где
солнце и зимой и летом стоит одинаково  высоко.  Природный  источник  магии.
Источник силы трясунов-шаманов диких племен иссушенного края, где несведущий
человек не протянет и пары локтей тени.
   Зверь с неожиданной для столь крупной твари ловкостью развернулся в узком
проходе,  заклекотал,  нацеливаясь  ударить  зубастым  клювом.  Значит,  уже
измененный. Настоящие манхалии зубов, конечно, никогда не имели.
   В таких поединках все решают не сила и даже не быстрота, а точное знание,
где, как и чем ударить. Фесс прыгнул навстречу чудовищу, взмахнул  усаженным
бляхами ремнем.  Тяжелая  пряжка  ударила  по  часто-часто  вздувающемуся  и
опадающему бугорку кожи чуть ниже и дальше большого круглого глаза -  место,
где сплетались жилы, питавшие кровью мозг.  Очень-очень  небольшое  уязвимое
место - естественная плата за мощную броню, прикрывавшую весь череп, который
не пробить даже гномьим топором.
   Манхалия тонко взвизгнула и, разом обмякнув,  всей  массой  грянулась  об
пол. Сухо простучали крыльевые  когти.  Болевой  шок.  Ненадолго,  но  этого
должно хватить...
   Фесс  одним  прыжком  оказался  в  камере,   не   обращая   внимания   на
дурнопахнущие кучи, валявшиеся там повсюду. Так.., так.., так.., не здесь..,
не здесь.., ага!
   Вернуться. Накинуть петлю на покрытую сухими  складками  выю  страшилища.
Надрываясь, втянуть внутрь уродливую голову. Приподнять. Застонав от натуги,
ткнуть безобразной мордой в  изъеденный  ядовитой  слюной  камень  стены.  И
потом, почти до предела затянув удавку, резким толчком под основание  черепа
(еще одна точка, которую мало кто знает даже из магов) - привести чудовище в
чувство.
   Манхалия захрипела и задергалась. Фесс что было сил рванул ремень.  Тварь
сдавленно всхрапнула и стихла. Мутные буркалы глаз  умоляюще  уставились  на
мучителя - сделаю, что велишь, хозяин, только не убивай! Съесть тебя я  лишь
потом попробую, а сейчас не буду, не буду, не бу-у-уду-у-у!!!
   Темная аура зверя затопила  камеру.  Фесс  лихорадочно  искал  -  секунды
истекали, еще несколько мгновений - и смотрители раскусят, в чем тут дело...
Ну, где же ты, где?! Ага.., это вроде... Ну, давай!
   Камни послушно расступились. Проход светился темно-синим, слишком  узкий,
чтобы провести по нему чудовище. Фесс выпустил из рук удавку.., и едва успел
нырнуть в неожиданно  широко  распахнувшуюся  пасть  питалища.  Сзади  несся
истошный вой.
   ...Он с размаху грянулся на пол, проехался лицом и левым боком по камням,
насилу успев подставить руки. Кто-то истошно завопил над самым ухом  -  Фесс
ударил, никуда особенно не целясь. Сверху повалилось чье-то тело, как  будто
не слишком даже и  человеческое.  Перед  глазами  мелькнула  зеленая  чешуя,
откинувшаяся когтистая лапа...
   Он вскочил. И только теперь понял, что с ним никто не собирается драться.
   Их было пятеро, нелепых толстенных созданий, очень похожих на  разбухших,
как бочки, гоблинов. Однако это были  отнюдь  не  гоблины.  И  они  не  были
живыми. Сухие костяки обложили содранными с трупов мышцами,  наполнили  вены
прокисшей кровью, обтянули подходящими шкурами - теперь Фесс видел,  что  на
каждую такую тварь ушло самое меньшее три гоблина - и поставили на работу  в
тюрьму-зверинец, кормить тамошних обитателей и убирать за ними.
   Некромантия чистой воды. Страшная, кровавая, отвратительная  некромантия.
Потому что для оживления каждого из этих существ требовалось убить  -  и  не
просто, а мучительно и долго - не меньше пяти-шести детишек. Чем младше, тем
лучше.
   Страшные, шепотом передававшиеся байки о детских жертвоприношениях Радуги
разом обрели плоть.
   Живые "бочки" тупо уставились на Фесса. Ясное дело, драки с подобными ему
никак не входили в наколдованные им приказы. Воин уже собирался, прихватив с
собой здоровенный мясницкий тесак, броситься прочь, как...
   Раздался грохот. Полетели камни, брызнула острая крошка; там, где  только
что была стена, появилась судорожно дергающаяся, то  сжимающаяся,  то  вновь
расширяющаяся пасть прохода. Из синей мути высунулась  клацающая  вытянутыми
челюстями морда манхалии. На шее болтался Фессов ремень.
   Тонкая система заклятий,  опутывавшая  камеру,  рухнула,  и  зверь  сумел
освободиться.
   Зеленочешуйчатые прислужники дружно бросились наутек. Очевидно, инстинкта
самосохранения их все-таки не лишили.
   Челюсти сомкнулись,  в  один  миг  перекусив  замешкавшегося  гомункулуса
пополам. Длинная шея задралась, тварь торопливо  заглатывала  лакомую  живую
добычу.
   Фесс  схватил  ремень.  Дернул,  наматывая  на  руку  -  манхалия   вновь
захрипела, давясь тухлятиной.
   - Брось! - словно собаке, приказал Фесс. - Брось, и пошли!
   Он вложил в слова совсем-совсем немного магии Повеления. Немного -  чтобы
не засекли хозяева башни - и  бросился  вон  из  комнаты,  волоча  за  собой
полузадушенную  манхалию.  Зверь  покорно  пригнул  шею,  даже  не   пытаясь
сопротивляться. Наговорное железо ремня  глубоко  врезалось  в  кожу;  тварь
сейчас оказалась в полной власти проклятого двуногого.
   В коридоре раздался вопль. Какая-то тщедушная фигура поспешно шмыгнула  в
проход, не решаясь заступить дорогу.
   На сей раз Фессу повезло. Он оказался  в  нижних  покоях  башни  -  рукой
подать, судя по всему, до ведущих на задний, хозяйственный, двор ворот; и он
совсем уже было решил, что будет пробиваться к ним, как...
   ...Росчерк быстрого  серебряного  пламени  на  темно-алом  фоне.  Росчерк
серебряного  пламени,  окаймленного  трепетно-живой  зеленью.  Как  он   мог
забыть?!
   И это было где-то совсем рядом. Наверное, пара лестничных переходов.
   За  спиной  кто-то  истошно  вопил.  Манхалия  начала  дергаться,   тщась
повернуть голову - то ли распознала эти голоса  и  вспомнила  обидчиков,  то
ли... В общем, двуногий, тащивший ее на поводке, уже не слишком  интересовал
зверя.
   Спасибо тетушке Агате, полному  профану  в  магии,  но  великому  знатоку
всяческого зверья, научила  чувствовать  даже  самого  свирепого  и  на  вид
безмозглого.  Манхалия  хотела  отомстить..,  и,  отпусти  ее  сейчас,   то,
пожалуй...
   - На меня не кинешься? - негромко спросил  Фесс,  поворачиваясь  и  глядя
прямо в глаза  чудовищу.  После  чего  быстро,  одним  движением,  распустил
удавку. Ремень остался в руках.
   Манхалия не обратила на Фесса никакого внимания. Алчно и зло заклекотала,
встопорщив костяную гряду  вдоль  хребта;  развернулась  и  ринулась  прочь,
вдогонку за поспешно удаляющимися воплями.
   "Странно. Не оказалось поблизости ни одного мага?.."
   Времени размышлять не было. Фесс ринулся по следу - серебряное с зеленым,
оно горело перед глазами, горело даже сквозь кладку стен, он чувствовал  его
всеми фибрами, он рвался к нему,  несмотря  ни  на  какие  преграды.  Кто-то
высунулся из боковой  двери  -  мясницкий  нож  взлетел  и  рухнул.  Тело  с
разрубленной шеей осело. Фесс даже не оглянулся посмотреть, кого же он убил.
   Серебряное с зеленым!
   Поворот, поворот, поворот... Винтовая лестница вела его вверх,  это  было
глупо, это было неразумно - там, наверху, его возьмут голыми  руками,  надо,
воспользовавшись переполохом, пока манхалию не упрятали обратно в  зверинец,
прорываться прочь из башни, а он вместо этого лезет зачем-то вверх...
   ...На Илмета он едва не налетел. Его скрывшийся конь спокойно шагал двумя
витками  лестницы  впереди  -  рядом  с  еще  одним  мужчиной,  невысоким  и
сухопарым, в одноцветном орденском плаще и церемониальном  шлеме  Командора.
Зачем ему потребовалось напяливать этот убор  здесь,  Фесс  понять  не  мог.
Разве что собирался на что-то типа торжественного Совета.
   - Отличная работа, Илмет, - сказал сухопарый. -  Теперь  дело  за  малым.
Второй меч - и можно будет начинать.
   - Счастлив доверием вашего командорства,  -  деревянным  голосом  ответил
Илмет. Фесс удивился - голос  молодого  мага  звучал  совсем  неподходяще  к
случаю. - Готов отправиться немедленно...
   - Отправишься, ну, конечно, отправишься, - ласково сказал Командор. -  Но
сперва твой трофей будет торжественно водружен в сокровищницу, Совет воздаст
тебе хвалу, вручит награду...
   - Разве я совершил что-то выдающееся? - внезапно вырвалось  у  Илмета.  -
Всего лишь взял...
   - Но так, что теперь у нас не  осталось  никаких  тревог,  -  в  ласковом
голосе послышался металл. - Нет, нет, мой  мальчик,  ты  совершил  все,  как
должно. Если хочешь отправиться наперехват второму мечу -  я  поддержу  твою
просьбу. И тогда нам не понадобится никакой Император!
   Фесс чуть не рухнул с лестницы. Так вот оно что! Вот  оно!  Наконец!  Арк
заполучил-таки свое нечто... И - решил, что пришло его время! Или же - время
всей Радуги? Правда, о других Орденах пока еще ничего не сказали...
   Даже лучшие воины Лиги могут совершать ошибки. И сейчас Фесс не подумал о
том, как мог Командор Ордена Арк, маг с одноцветным плащом,  чародей  высшей
степени посвящения - как он мог не почувствовать совсем рядом  бежавшего  из
допросной камеры чужака?..
   "Они хотят покончить с Императором. И что  будет  дальше?  Вся  власть  у
Радуги.., зачем она им? Для чего ?!"
   Забыв обо всем, Фесс крался следом...
   А лестница оставалась пустынной, как по заказу.

***

   Впереди поднимались горы. Не какие-нибудь там хилые холмики,  еще  только
знаменующие появление настоящих хребтов, а самые настоящие, крепчайшие Кости
Земные, гневом Предвечных Хозяев подъятые на поверхность вместе со  всем  их
великим богатством.
   Болота остались позади. Резвее шли измученные кони; повеселел Сидри, даже
принявшийся распевать какие-то свои гномьи песенки. Вот они, горы,  вот  то,
куда они стремились; четырехрогая  корона,  нацелившаяся  остриями  в  небо;
Царь-Гора гномов, священная гора, средоточие их древней Силы, где во тьме до
сих пор стоит опустевший века назад Каменный Престол.., истинный Престол, не
одно лишь название, как сейчас именуют правителей Царства Изгнанников.
   Хребет Скелетов, а у его подножий - заставы магов Радуги.
   А в небе - поднявшиеся до самого зенита облака, несущие Смертный Ливень.
   Пока  тащились  через  болото,  намучились  так,  что   даже   забыли   о
надвигающейся лютой гибели. Кан-Торог, перемазанный с ног до  головы  жидкой
болотной грязью, правая рука по самое плечо покрыта еще и кровью  -  хорошо,
не своей. Тави,  всю  ночь,  как  заведенная,  рубившая  ползущие  из  мрака
неисчислимые орды, рубившая тупо и однообразно, словно мясник на бойне.  Нет
ни славы, ни чести в  таком  бою,  одна  кровавая  работа.  И  каждая  капля
пролившейся  потемну  крови  стоит  сколько-то  золота,   обещанного   Кругу
Капитанов.
   И все же днем, несмотря на всю маету, стало полегче.
   Останавливаться, однако, не решились. Горы совсем близко, но тучи  -  еще
ближе. Выжимай из ног последнее, если жить хочешь.
   - Ничего.., ничего, - сказал Кан, отбрасывая широкий вялый лист плавунца,
которым вытирал изгва-зданное лезвие. - Оно даже и  лучше.  Путь  небось  до
самого Жерла чист. Маги и носа не высунут.  Они  сейчас,  небось  по  крышам
ползают, прорехи отыскивают...
   Посмеялись несмешной этой шутке. И - дальше. Дальше. Еще дальше.
   За болотами  вновь  начинался  лес.  Негустой,  изрядно  прореженный  еще
гномами, а потом - алчными добытчиками, сводившими целые  рощи  под  корень:
нужна  была  крепь.  После  войны  многие  подземные  ходы,  даже  у   самой
поверхности, стали ненадежны. Обвалы - один за другим. Вот и рубили,  удержу
не зная.
   Тави на ходу рассматривала карту. Все вроде бы понятно. Вот  он,  главный
вход,  вот  он,  лагерь  добытчиков,  а  вот  и  вертеп  магов.  Это   -   к
северо-востоку. Если ж свернуть сейчас строго на запад, с полуденной стороны
огибая подошву исполинской Царь-горы, то в отрогах  ее  сыщется  неприметная
малая долинка, вся заросшая густым колючим орешником,  какой  Вольные  зовут
инбисом, что значит - "забава". Почему, отчего пошло странное  это  слово  -
кто знает? Вольные молчаливы. Проживи среди них хоть сто лет, и во  снах  не
видь себя простой девчонкой, у которой есть и мама, и папа -  в  отличие  от
этой холодной ватаги,  где  детишек  сразу  же  после  рождения  забирают  у
родителей и несут лекарям Круга. И тех, кто "