Шестой,  и  даже  позорно  бежавшие  было
баронские дружинники начали понемногу вступать в бой - как только  поняли,
на чью сторону клонится победа.
    Файерболы и  молнии  разили  по-прежнему,  однако  легионеры  сразу  в
десятке мест ворвались на стену.
    Заработали короткие мечи и длинные алебарды. Сулла  скомандовал  своим
арбалетчикам двигаться впер„д.
    В панике отступавшие маги видели перед собой лишь сплошную стену щитов
да частокол шлемов над ней. Подражая гномам, тесным строем Первая  когорта
вместе с пехотой Тарвуса устремилась к входу в главную башню.
    Ещ„ сопротивлялись где-то на верхних ярусах ученики и подмастерья.  Но
они уже никого не интересовали, легионеры добивали  их  походя,  почти  не
неся потерь. Слабые огненные шары можно было отразить обычным щитом; то же
самое и с молнией.  Правда,  маги  неопытнее,  что  защищались  прямо  над
воротами, сбились в тесную кучку и, выставив щит, не  пробиваемый  никаким
оружием,  ринулись  бегом  к  дверям  башни,  но,  увидав  ч„рные  створки
сорванными и валяющимися на земле, растерянно остановились. Щит ослабел, и
короткой  заминки  хватило  одной  из  манипул  Шестого   легиона,   чтобы
растоптать пытавшихся сопротивляться.
    Легионеры заняли весь двор. Первая когорта  ворвалась  внутрь  главной
башни.  Другие  взялись  за  флигеля  и  пристройки.   Отчаянные   схватки
вспыхивали повсюду, в тесноте коридоров, на лестничных маршах -  уцелевшие
маги не собирались сдаваться без боя. Кое-где начались пожары.
    Здесь, внутри крепости, дрались  более  опытные,  Каждый  шаг  давался
легионерам немалой иеной. Однако они вс„ равно наступали - их были тысячи,
десятки тысяч против нескольких сотен волшебников.
    ...Императору казалось, что он парит сейчас над полем  сражения  точно
птица, видя разом вс„,  что  делается  в  десятках  мест.  Он  видел,  как
укрывшиеся за щитами легионеры,  выставив  впер„д  копья,  надвигались  на
растерянно сжавшегося в каменном тупике молодого волшебника  в  фиолетовой
куртке, совсем еще юного, почти мальчишку; вот он взмахнул рукой, затрясся
пол, с пальцев сорвалась лента фиолетового пламени, скакнула с одного щита
на другой, оставляя широкие подпалины,  и,  не  причинив  ущерба,  угасла.
Паренек израсходовал слишком много Силы.
    Почти не разорвав строя, один  из  легионеров  метнул  пилум.  Тяж„лое
навершие пробило юношу навылет, окровавленный наконечник вышел из спины.
    - А кровь у этих магиков такая же красная, - удивился бросивший копь„.
- А болтали-то... мол, голубая, голубая...
    В другом месте легионеры - судя по эмблеме, Восьмого легиона  -  никак
не могли справиться с засевшим наверху лестницы волшебником. Этот оказался
куда хитрее незадачливого парнишки, обрушил заклинанием почти целый  марш,
да так, что подниматься  теперь  можно  было  лишь  по  одному.  Несколько
закованных в латы тел уже лежало  на  груде  искрошенного  камня.  Солдаты
метали копья - волшебник громким, полубезумным  хохотом  отбрасывал  их  в
стороны.
    Но затем среди сдвинутых щитов и перекошенных лиц мелькнул характерный
профиль Суллы.
    - Стрелки! Сюда! - взревел легат. - А вы, вы чего топчетесь, как стадо
баранов?! Забыли, как штурмуют?!
    Его рык словно  вывел  легионеров  из  оцепенения.  Щиты  сошлись  ещ„
теснее, "черепаха" опускалась на колени, с тем чтобы  дать  дорогу  второй
волне, которая пойдет по щитам сверху.
    За щитоносцами в атаку пошли  арбалетчики  Суллы,  железные  болты  со
звоном отлетали от воздвигнутого  чародеем  щита,  однако  свое  дело  они
сделали - волшебник более не смог сплести ни одного заклятия.
    Однако фиолетовый маг не побежал. Он до  последнего  пятился,  отражая
летящие в него стрелы и пилумы, - пятился до тех пор,  пока  легионеры  не
перебрались через пролом и не пустили в ход мечи.
    Щит исчез. Тело мага тотчас обросло вонзившимися арбалетными  болтами,
однако на месте, где стоял маг,  вспух  ослепительно  белый  пузырь  огня,
перевитый фиолетовыми нитями. Огонь плеснул вперед, раздались дикие  крики
сгоравших заживо солдат.
    - Впер„д!  Впер„д!  -  орал  Сулла,  подбадривая  своих.  В  несколько
мгновений через пролом был перекинут настил из сорванных дверей и каких-то
рухнувших балок, потрепанная манипула уступала место свежей, раненых несли
в тыл...
    Легионы теснили магов. Несли потери, однако теснили. Эх, вот так бы да
в Мельине!..
    Фесс с лихорадочной быстротой карабкался вверх по  бесконечному  винту
лестницы, время от времени, правда, замирая и прислушиваясь.  Нет,  чудище
не успокаивалось. Снизу доносился какой-то протяжный скрип,  омерзительное
бульканье, вдобавок потянуло  гниль„м.  Потом  раздался  громкий  треск  и
скрежет - Фесс тотчас представил себе, как  чудовище  разносит  толстенные
балки потолка, стремясь выбраться на волю.
    Проклятье! Проклятье! Проклятье! Интересно, как он сумеет справиться с
наглухо  запертой  железной  дверью,  имея  чудовище  на  плечах?   Неужто
прид„тся?..
    При одной только мысли  об  этом  Фесса  перед„рнуло,  Возвращаться  в
Долину? Возвращаться с позором, под крыло т„тушки и  Клары  Хюммель  с  ее
бесконечным потоком непристроенных родственниц?!.
    ...Остановился Фесс, лишь добравшись до самого верха. Из-за  опущенной
стальной плиты рвался знакомый грохот боя  -  легионы  ворвались  в  башню
Кутула. Пальцы Фесса  заскользили  по  стене.  Замок  должен  найтись!  Не
бывает, чтобы такие двери запирались только снаружи.
    Он осторожно пустил в ход магию.  Не  будучи  великим  докой  по  этой
части, Фесс, однако, не был и полным профаном. Он не мог обратить в  ничто
каменный  свод,  не  мог  расколоть  саму  дверь,  не  мог  сделать   свод
прозрачным, однако прощупать механизм ему умения хватало.
    "...Так, вс„ понятно. Ничего особо сложного. Элементарный  храповик  с
противовесом. Нужно только подтолкнуть здесь, здесь и  вот  здесь,  отжать
фиксирующую защ„лку  на  зубчатом  колесе  и  послать  вниз  тяж„лый  груз
противовеса. Сейчас. Это мы враз. Открывать такие  двери  я  умел  ещ„  на
первом курсе..."
    -  Хр-о-о-о-о...  -  донеслось  снизу.  Тяжкий  нечеловеческий   стон,
сопровождаемый грохотом обвала. И - обжигающая боль от прикосновения чужой
магии, Абсолютно, совершенно чужой. Это был способ преобразования  материи
и мира, о котором ничего не смог  бы  сказать  даже  сам  Архимаг  владыка
Игнациус.
    Тварь выбралась на лестницу.
    Фесс сглотнул заполнившую рот слюну. Страшно. Ой как страшно!.. "Стоп!
Не позволяй себе!.. Работай! Работай!.." Он спл„л пальцы. Магию  жеста  он
знал плохо, лишь самые  начала,  но  ему  и  требовалось-то  сейчас  самое
элементарное заклятие, толчок, которым дети Долины умеют пользоваться едва
ли не с пел„нок. Тут, правда, требовалось нацелить и  скоординировать  три
толчка сразу, но это уже непринципиально. Один... два... три, пошло!..
    Никакого результата. Магия впиталась в сырой камень стен,  Сила  ушла,
как вода в песок, а снизу дон„сся утробный удовлетвор„нный р„в  и  уханье.
Чудище уже поднялось весьма высоко, Фесс разом  покрылся  холодным  потом,
"Жр„т Силу, тварь. Питается магией. Проклятье!" Такие случаи  были  отнюдь
не редки. За век существования Долины е„ обитатели насчитали десятки чудищ
в  разных  уголках  Упорядоченного,  обладавших   способностью   поглощать
вражескую магию, даже наделенную в них,  и  становившихся  от  этого  лишь
сильнее. Похоже, оставался  единственный  выход.  Фесс  съ„жился  у  самой
двери, прижав колени к груди, - поза младенца в материнской  утробе,  поза
максимальной закрытости и сакральной защищ„нности; надо было  собраться  с
силами и - как это ни печально - возвращаться в Долину.
    Фургон бродячего цирка стоял у ворот постоялого  двора.  Кицум  громко
препирался с хозяином, норовя заменить плату за постой выступлением  перед
постояльцами. Еремей  требовал,  чтобы  их  немедля  пропустили  в  тепло,
братцы-акробатцы гомонили, предвкушая еду, пиво  и  шлюшек;  Агата  сидела
неподвижно, нимало не интересуясь происходящим за пределами фургона.
    Они двигаются слишком медленно!  Сколько  времени  пройд„т,  пока  эта
несчастная развалюха достигнет восточных рубежей проклятой Империи! И  кто
знает, что происходит сейчас с теми двумя легионами, посланными в поход на
Дану. Верховный маг Арка утверждал, что солдаты  повернули  назад.  Однако
что, если другие Ордена, собравшись, решили по-иному? Без Деревянного Меча
Дану обречены. Им останется только умереть в бою, чтобы не  окончить  свою
жизнь в корчах на колу, А она, Сеамни Оэктаканн,  непозволительно  медлит!
Медлит, теряя бесценное время!
    Пальцы сами потянулись к заветному свертку. Коснулись теплого дерева -
и Меч тотчас отозвался на прикосновения своей  хозяйки.  Золотистый  свет,
ласковое тепло, заставлявшее забыть о царящем  вокруг  холоде.  Землю  уже
кое-где покрывал снег.
    "Послушай, - лилась плавная  музыкальная  речь  Дану.  -  Послушай,  о
Immelsthorunn, я должна послать весть своим.  Отыскать  их.  Предупредить.
Они должны быть готовы покинуть сво„ укрывище... собраться все вместе, все
способные носить оружие, и выступить в поход. Народ Дану больше  не  может
ждать. Мы отомстим сейчас - или не отомстим уже  никогда,  уйд„м  в  тень,
забытые и презираемые. Я должна дотянуться до них! Дотянуться! Дотяну..."
    Сознание  уплывало,  растворяясь  в  мягком  золотистом  свете.  Агата
увидела  тесно  сошедшиеся  стволы,  ощутила  незнакомые  пряные  ароматы,
плывущие от небольшого костерка в самой  середине  круга,  выложенного  из
покрытых рунами камней. Увидела изможд„нное лицо очень-очень старой Дану -
пегие волосы свисали чуть ли не до пят.  Тусклый,  безжизненный  взор  был
направлен в огонь;  и  среди  пляшущих  язычков  пламени  Сеамни  вдруг  с
изумлением увидела саму себя.
    Но не сжавшуюся в комочек за рваным пологом жалкого фургона, а гордой,
победно вскинувшей над  головой  Деревянный  Меч  воительницей.  В  ореоле
какого-то неземного сияния, а за спиной - поле, покрытое трупами.  Трупами
хумансов.
    "Что это такое?" - растерянно подумала Агата. Однако от нас уже ничего
не зависело - она не смогла бы  разорвать  сеть  видения  даже  при  самом
сильном желании.
    А  потом  фигурка  в  пламени  заговорила.  Взор  старухи-Дану  тотчас
прояснился, став острым и осмысленным.
    - Слушайте! Слушайте! Слушайте! - завопила  она.  -  Я  прорицаю...  я
провижу... нет, вижу наяву... Идите сюда все, идите же, идите,  лицезрейте
и не говорите потом, что не видели и не слышали!..
    - Достаточно прятаться подобно жалким крысам! - провозглашала огненная
воительница. -  Зрите  же,  Дану,  у  меня  в  руках  оружие  возмездия  -
Деревянный Меч. Он сразит нечестивые рати хумансов! Он  поразит  проклятых
их собственной магией! Довольно ждать лучших времен  и  медленно  умирать!
Идите все кo мне. Идите! Я, Сеамни Оэктаканн, уже побеждаю. Вы хотите быть
вместе со мной? Тогда торопитесь! Торопитесь!  Мудрые  помогут  вам  найти
дорогу ко мне. Я буду вести вас от победы к победе, пока наши  знамена  не
взовьются на развалинах того, что ныне  прозывается  Мельином!..  Не  надо
бояться Радуги, они слабы перед нами. Я уже убила их без  сч„та!  Одна!  И
Меч уже испил их  крови,  но  недостаточно,  совершенно  недостаточно.  Мы
сожж„м их всех! Всех до единого! Не уцелеет  никто!  Мы  заплатим  за  все
поражения! Не уцелеет никто! Никто! Никто!..
    Голос оборвался яростным кровожадным рыком. Агата обессиленно  рухнула
на пол фургона. Дело сделано - она не сомневалась, что  армия  Дану,  все,
кто ещ„ может поднять лук или копь„, выступят в этот поход.
    Пройдет  совсем  немного  времени,  и  войско  Дану  достигнет  границ
Империи. Там она и должна поджидать их.
    Хирд гномов вышел на поверхность. Позади  остались  темные  извилистые
коридоры, сухие русла подземных рек - ледники на вершинах гор испарились в
результате магических  схваток,  когда  гномы  в  последний  раз  пытались
отстоять свои права  на  Хребет  Скелетов  и  иные  когда-то  безраздельно
принадлежавшие им места.
    Армия очутилась в пустынных, безлюдных местах,  далеко  от  городов  и
баронских замков,  в  самом  сердце  подступавших  к  горам  Диких  лесов.
Когда-то эти леса тоже принадлежали Дану, и выбили их оттуда не кто  иной,
как сами гномы - тогда ещ„ в союзе с людьми молодой в ту  пору  Мельинской
Империи.
    Дикие леса так и остались  дикими  -  никто  не  польстился  на  хилые
перелески, выросшие на месте уничтоженных  огн„м  прекрасных  боров.  Маги
Радуги могли бы вырастить новые леса, но, по всей  видимости,  сочли  этот
медвежий угол недостойным своего высокого внимания.
    Разбившись на десятки тонких  ручейков,  войско  гномов  двинулось  на
восток, не торопясь покинуть спасительное прикрытие. И, словно рой  вокруг
матки, войско гномов плотно  сжималось  вокруг  кристаллического  ковчега,
скрины со священным Мечом.
    Путь через леса отнял три полных дня - те самые три  дня,  что  войско
Императора шло к башне Кутула и штурмовало е„.
    На четвертый день леса кончились. Сидри с отрядом разведчиков выбрался
на берег неширокой здесь Тиллы,  за  которой  тянулся  бесконечный  Тракт,
нанизавший на себя, точно бусины на нитку, бесчисленные имперские города.
    Сейчас, по почти уже зимнему времени, Тракт  был  пуст.  Урожай  давно
собран и свез„н,  рачительные  купцы  поторопились  провести  караваны  до
осенних дождей - это хоть и не свирепствовавший ближе  к  северу  Смертный
Ливень, но  тоже  неприятно  и  торговле  убыток  -  благородное  сословие
пережидает дождливое время по замкам, балуется  охотой,  с  тем  чтобы  по
первому снегу отъехать в  городские  дома,  кое-кто  из  самых  знатных  и
родовитых - так даже и в столичный Мельин.
    Сидри взмахнул рукой. Полсотни бородатых коренастых воителей двинулись
вброд следом за ним. Холодная вода вскипела  вокруг  закованных  в  железо
крепких ног. Ещ„ полсотни остались в засаде на лесном берегу; целились  из
арбалетов,  готовые  прикрыть  головную  партию   на   случай   хитроумной
хумансовой засады.
    Однако никакой стрельбы не потребовалось. Никто не поджидал гномов  на
том берегу, никто не спешил  отрезать  немногочисленный  десант  от  реки,
сбить в беспомощную кучу и расстрелять издали,  не  ввязываясь  в  ближний
бой. Тракт словно вымер, нигде не было видно ни одной живой души.
    ...Вскоре на восточном берегу оказался уже весь  передовой  отряд.  Не
теряя времени, скорым, неутомимым шагом гномы двинулись впер„д. Теперь они
не скрывались. Не было нужды, да, если б она и была, едва ли Сидри смог бы
заставить своих выполнить такую команду. Мало сказать - "гномы  рвались  в
бой". Они жаждали боя, они упивались каждым  мгновением  ожидания,  словно
пьяница  крепким  вином,  каждый  шаг  подбитых  железом  сапог  по  земле
ненавистных хумансов словно вбивал ещ„ один гвоздь в исполинский гроб  для
всей этой мерзкой расы. Кто-то из гномов затянул хриплую боевую песню,  ее
тотчас же подхватили: "наши топоры напьются крови, наконец напьются  крови
допьяна..."
    Так и шли. Словно победители по уже изъявившей покорность земле.  Шли,
вслух мечтая о встрече, о встрече с  теми,  кто  столько  веков  осквернял
землю Северного Мира; несмотря на то  что  в  отряде  Сидри  насчитывалась
всего сотня бойцов, ему сейчас казалось, что  они  с  л„гкостью  опрокинут
целый легион или даже больше.
    ...К ближайшему  городку  -  Шевраз  -  они  вышли  под  вечер.  Сотня
тяжеловооруж„нных  гномов,  впервые  за  много  веков  пересекшие  границу
Империи в силах тяжких.
    ...Скучавший на дозорной вышке легионер-караульщик не успел ни поднять
тревогу, ни даже вскрикнуть. Из рано сгустившегося по предзимнему  времени
мрака вынеслась тяж„лая и короткая арбалетная стрела. Она ударила прямо  в
середину кованой кирасы солдата, прошив е„  насквозь,  точно  та  была  из
тряпья, а не из добротной имперской стали.  Легионер  мешком  свалился  на
землю.
    В следующий миг гномы атаковали. Внезапно и стремительно,  молча,  без
боевого клича - волна фигур, закованных в броню до самых  глаз,  поднялась
из мелкого обглоданного кустарника, окружавшего городской выгон, что сразу
за крепостными воротами, которые, увы, не успели запереть.
    Урядник крикнул, но сам тотчас же свалился со стрелой  в  горле.  Трое
легионеров налегли было на тяж„лые створки  -  поздно,  гномы  уже  рядом,
взлетели лезвия секир, скругл„нные, словно луна на ущербе. Сталь загремела
о сталь.
    - Да вы что-о-о?!  -  подавился  криком  солдат,  когда  Сидри,  легко
отбросив выставленный для защиты меч,  одним  ударом  проломил  и  щит,  и
нагрудник, и кости хуманса. Никогда ещ„ гному не удавалось  нанести  такой
удар. Вс„ тело охватила блаженная, пьянящая  легкость,  он  не  чувствовал
тяжести ни оружия, ни доспехов; он ощущал лишь  тепло  щедро  брызжущей  в
разные стороны хумансовой крови - и оттого пьянел ещ„ больше.
    Гномы ворвались в ворота. Легко, точно ветер -  солому,  смели  слабый
заслон городской стражи. И  только  теперь  позволили  себе  оглушительный
боевой р„в.
    Плотно сжавшийся  стальной  комок  покатился  по  оцепеневшим  улицам.
Длинной двуручной секирой тяжело  рубиться  в  плотном  строю,  но  сейчас
гномам строй и не требовался.
    Трактир.  Вывеска  "У  врат",  на  ней  -  добродушного  вида  толстяк
протягивает прохожим пенящуюся пивную кружку. Сидри и  с  ним  ещ„  пятеро
гномов не потрудились даже распахнуть дверь -  она  рухнула,  разрубленная
сверху донизу одним молодецким ударом.
    - У-а-а-а-р-р-р!"  -  словно  дикий  зверь,  зарычал  Сидри,  врываясь
внутрь.
    Внутри было тепло и уютно, горел огромный очаг, за не слишком  чистыми
столами пили пиво мастеровые, сновали вертлявые шлюшки, хозяин громогласно
командовал   из-за   стойки,   отдавая   приказы    нескольким    дородным
подавальщицам; было в меру душно, в меру дымно, в  меру  пьяно  и  в  меру
весело.
    И почти ни  у  кого  не  было  оружия.  Кроме  лишь  двух  благородных
баронских отпрысков, выбравшихся в город оттянуться.
    Первой под топор Сидри подвернулась женщина.  Немолодая  уже  тетка  с
целой батареей пивных кружек в руках. Она не успела даже охнуть  -  секира
снесла ей голову, и тело несколько мгновений еще стояло,  извергая  потоки
крови из перебитых жил; пена в кружках мгновенно стала алой.
    Другой гном  ударил  топором  сидевшего  спиной  к  двери  пьяненького
подмастерья. Еще трос воинов Подгорного Племени рванулись в глубь залы, на
ходу раздавая удары направо и налево.
    Трактир взвыл утробным воем забиваемого  насмерть  пса.  Люди  прыгали
через столы, бросались к окнам, кто-то упал на колени,  умоляя  о  пощаде;
дико визжали женщины, кто-то уже ломился  в  запертую  дверь  кухни,  куда
успел юркнуть хозяин; из небольшого зальчика "для  благородных"  выскочили
оба молодых баронета, мечи наголо; Сидри взревел от восторга, бросившись к
одному - высокому, статному,  в  ч„рном  дорогом  камзоле  с  бело-голубым
гербом на груди, принял рукоятью секиры неумелый  размашистый  удар  и  на
развороте сн„с парнишке полчерепа.  Острая  секира  резала  кость,  славно
мягкое дерево.
    Остальные товарищи Сидри не  отставали.  Окровавленные  топоры  так  и
мелькали в воздухе. Кто-то опрокинул масляную лампу, и по  полу  и  стенам
начали карабкаться язычки пламени. Лицо Сидри перекосилось.
    - Cshorve, Ypud! Raanna abzig! ( Уходим, гномы! Пусть поджарятся!)
    И  потащил  к  опрометчиво  выбитым  дверям  тяж„лый   дубовый   стол,
перерубленный напополам чьей-то ретивой секирой.
    Хохоча во всю глотку, гномы выскакивали  наружу.  Прижали  столом  обе
половины дверей, подп„рли очень кстати случившимся тут же колом.  Из  окон
уже валил дым, но, заглушая треск и гудение пламени, лаская слух  истинным
Ypud, из горящего трактира неслись вопли  обреч„нных  хумансов.  Очевидно,
задняя дверь