Каппам  и  к
Хьюгу и Элизе Дунстан. ("Ты еще не наняла няньку? -  спросила  Элиза.  -  Об
этом давно надо было позаботиться. Сейчас, наверное, уже и не  найдешь".  Но
доктор Сапирштейн, когда на другой день она ему все рассказала, успокоил ее,
заявив, что он давно уже договорился с нянькой, которая готова  после  родов
помогать ей сколько угодно. И разве он раньше ей этого не говорил? Это  мисс
Фицпатрик - одна из самых лучших.) Ги звонил каждые два или  три  дня  -  по
вечерам после спектакля. Он рассказывал Розмари о своих делах и о  том,  что
ему предложили хорошую роль в новом мюзикле, а она  сообщила  ему  про  мисс
Фицпатрик, про обои и пинетки, которые собиралась вязать Лаура-Луиза.
   Пьесу повторяли пятнадцать раз, и Ги смог приехать  домой  всего  на  два
дня, а потом улетел  в  Калифорнию  на  пробы  по  приглашению  кинокомпании
"Уорнер Энтерпрайзес". И лишь после завершения проб он приехал уже  надолго.
У него было теперь две роли, из которых он мог выбрать любую: или кино,  или
тринадцать серий "Гринвич-Вилледж", по полчаса каждая. Фирма братьев  Уорнер
тоже сделала ему предложение, но Аллан отклонил его из-за низкой оплаты.
   Малыш лягался, как демон. Розмари требовала, чтобы он  утих  и  грозилась
отшлепать его.
   Муж сестры Маргариты позвонил им и сообщил, что у них родился сын весом в
восемь фунтов  и  назвали  его  Кевин  Майкл.  Позже  появилось  официальное
сообщение о рождении - очень подробное, с именем, датой  и  часом  рождения,
весом и ростом ("Почему не указана группа крови?" - с иронией  спросил  Ги).
Розмари решила, что лучше дать самое  скромное  объявление:  их  имена,  имя
ребенка и число. И назвать его Эндрю Джон или  Дженнифер  Сюзан.  И  кормить
грудью, а не искусственно.
   Они перенесли телевизор в гостиную  и  раздали  всю  мебель  из  кабинета
друзьям. Потом привезли и наклеили  обои,  поставили  ванночку,  кроватку  и
стол, но через несколько дней переставили все  заново.  Розмари  положила  в
стол пеленки, резиновые штанишки и  распашонки,  настолько  крошечные,  что,
держа одну из них в руках, она не удержалась и засмеялась.
   Они отметили вторую  годовщину  свадьбы  и  тридцатитрехлетие  Ги,  потом
устроили еще одну вечеринку, пригласив Дунстанов, Ченсов, Джимми  и  Тайгер.
Ходили смотреть "Морган", и еще им  удалось  попасть  на  закрытый  просмотр
"Мэйм".
   Живот Розмари становился все больше и больше, он раздувался, как  шар,  и
был тугой, как барабан, а над ним возвышалась крупная грудь. Утром и вечером
Розмари  делала  упражнения:  поднимала  вверх  ноги,  сидела   на   пятках,
тренировала поверхностное дыхание.
   В конце мая,  когда  пошел  уже  девятый  месяц,  она  собрала  небольшой
чемоданчик  со  всем  необходимым  для   больницы   -   ночными   рубашками,
специальными лифчиками для кормления грудью, новым стеганым халатом  и  тому
подобным, и поставила его наготове у дверей спальни.

***

   В пятницу 3 июня в госпитале святого Винсента умер Хатч.  Аксель  Аллерт,
его зять, позвонил Розмари и сообщил эту печальную новость. Он  сказал,  что
панихида будет во вторник, в одиннадцать, в культурном центре на  Шестьдесят
четвертой улице, в западной части города.
   Розмари расплакалась. Отчасти из-за того, что ей было очень жаль Хатча, а
еще потому, что она совсем позабыла о нем в последние месяцы,  и  теперь  ей
казалось, что это тоже ускорило его смерть. Раз или  два  ей  звонила  Грейс
Кардифф, и лишь однажды она сама позвонила Дорис Аллерт, но так ни разу и не
навестила его. Сначала ей думалось, что в этом нет особого смысла, раз он не
пришел в себя, а как только она сама оправилась от своего недуга,  ей  стало
боязно находиться возле больного человека: она инстинктивно  опасалась,  что
это может как-то вредно сказаться на ее ребенке.
   Когда Ги услышал новость, он  побледнел,  замолчал  и  просидел  в  таком
состоянии несколько часов. Розмари была тронута глубиной его переживаний.
   Она пошла на церемонию одна:  у  Ги  были  съемки,  и  он  никак  не  мог
пропустить их, а Джоан как назло заболела гриппом. В красивом небольшом зале
собралось человек пятьдесят. Пришел священник, и в двенадцатом часу началась
служба, которая оказалась очень короткой. Потом выступил Аксель Аллерт и еще
один мужчина, который, очевидно, знал Хатча много лет. Затем все двинулись к
выходу, и Розмари выразила свое сочувствие стоявшим у гроба Акселю  и  Дорис
Аллерт, а также второй дочери Хатча, Эдне, и ее мужу. Вдруг какая-то женщина
взяла ее за руку и спросила:
   - Простите меня, вы ведь Розмари, да? Это была симпатичная и модно одетая
женщина лет пятидесяти, с седыми волосами.
   - Я Грейс  Кардифф,  -  представилась  она.  Розмари  пожала  ей  руку  и
поблагодарила за телефонные звонки.
   - Вот это я хотела вчера отправить вам по почте, - сказала Грейс Кардифф,
показывая сверток, по форме напоминавший книгу.  -  А  потом  мне  пришло  в
голову, что я вас сегодня, наверное, увижу. - Она отдала сверток Розмари,  и
та увидела, что на нем был написал ее собственный домашний адрес и  обратный
адрес Грейс Кардифф.
   - Что это? - спросила она.
   - Это  книга,  которую  Хатч  просил  передать  вам.  Он  очень  на  этом
настаивал.
   Розмари не поняла ее.
   - Перед самой смертью к нему на несколько  минут  вернулось  сознание,  -
рассказала Грейс Кардифф. - Меня в это время там не  было,  но  он  попросил
сестру передать, чтобы я отдала эту книгу вам. Она лежала  у  него  дома  на
письменном столе. Он, очевидно, читал ее в ту самую  ночь,  когда  произошел
удар. Он очень беспокоился и напомнил об этом сестре  два  или  три  раза  -
боялся, что она забудет. И еще он просил вам  передать,  что  в  этой  книге
содержится анаграмма.
   - В названии книги? - уточнила Розмари.
   - Очевидно. Может быть, он был в бреду, сейчас уже трудно сказать. Он изо
всех сил сражался с комой, от этих усилий  и  умер.  Когда  он  очнулся,  то
подумал,  что  проснулся  на  следующее  утро,  и  вспомнил,  что  ему  надо
встретиться с вами в одиннадцать часов...
   - Да, у нас была назначена встреча, - со слезами кивнула Розмари.
   - А потом он понял, что  с  ним  случилось,  и  сказал  сестре,  чтобы  я
передала эту книгу вам. Он повторил это несколько раз..,  и  потом  умер.  -
Грейс Кардифф улыбнулась, будто говорила о чем-то  приятном.  -  Это  старая
английская книга о колдовстве.
   Розмари с интересом оглядела сверток.
   - Не понимаю, зачем ему надо было, чтобы я это прочла, - удивилась она.
   - Он очень этого хотел. А в  названии  есть  анаграмма.  Милый  Хатч!  Он
мечтал, чтобы в жизни все было так же,  как  в  его  добрых  приключенческих
книгах...
   Они вместе вышли из зала.
   - Я еду в город. Может быть, вас  подбросить  куда-нибудь?  -  предложила
Грейс Кардифф.
   - Нет, спасибо, - ответила Розмари. - Мне надо домой.
   Они направились к перекрестку. Многие из присутствовавших на панихиде уже
ловили такси. Двое мужчин остановили машину и  предложили  ее  Розмари.  Она
отказалась и хотела уступить очередь Грейс Кардифф, но та запротестовала:
   - Я не могу воспользоваться этой  машиной,  -  объяснила  она.  -  Сперва
должны ехать вы; вы ведь сейчас в привилегированном  положении...  Когда  вы
ждете ребенка?
   - Двадцать восьмого июня.
   Розмари поблагодарила мужчин и села в такси. Машина оказалась маленькой и
сидеть в ней было неудобно.
   - Желаю удачи, - сказала Грейс Кардифф и мягко закрыла дверцу.
   - Спасибо, - ответила  Розмари.  -  И  за  книгу  спасибо.  -  Потом  она
обратилась к шоферу: - В Брэмфорд, пожалуйста.
   Когда такси уже  тронулось,  она  еще  раз  напоследок  улыбнулась  Грейс
Кардифф.

Глава 7

   Розмари хотела развернуть книгу прямо в такси,  но  увидела,  что  машина
увешана всякими просьбами соблюдать полную чистоту, разными  пепельницами  и
зеркалами, к тому же ей не хотелось возиться с бумагой и  бечевкой.  Приехав
домой, она сняла  туфли,  платье  и  пояс  и  переоделась  в  новый  широкий
полосатый халат и тапочки.
   В  дверь  позвонили,  и  она  пошла  открывать,  все  еще  держа  в  руке
нераспечатанный сверток. Это была Минни с традиционным напитком и пирожным.
   - Я слышала, как ты вернулась. Церемония, видно,  и  в  самом  деле  была
недлинная.
   - Все прошло очень хорошо,  -  с  грустью  ответила  Розмари,  безропотно
забирая у нее стакан. - Говорил его зять и еще один мужчина о том, какой  он
был замечательный и почему нам его будет так не хватать; вот и  все.  -  Она
отпила немного мутной зеленоватой жидкости.
   - По-моему, это очень разумно, - согласилась Минни.  -  Ты  уже  получила
сегодняшнюю почту? - Она указала глазами на пакет.
   - Нет, мне это передали на панихиде. - Розмари решила не объяснять, кто и
почему, и вообще ничего не говорить о том, что Хатч перед смертью приходил в
себя.
   - Давай я пока подержу, - предложила Минни и взяла у нее сверток.
   - Спасибо, - ответила Розмари и освободившейся рукой приняла пирожное.
   Она выпила и съела все принесенное.
   - Это книга? - спросила Минни, с интересом рассматривая сверток.
   - Угу. Она хотела сперва отправить ее по почте, но потом сообразила,  что
мы сегодня встретимся. Минни прочитала на обертке обратный адрес.
   - О, да я знаю этот  дом!  Там  раньше  жили  Гилморы  -  перед  тем  как
переехать.
   - Правда?
   - Я там часто бывала... Грейс... Мне очень нравится  это  имя.  Это  твоя
подруга?
   - Да. - Розмари было все равно и не хотелось вдаваться в подробности.
   Она забрала книгу у Минни и, вернув ей стакан, улыбнулась.
   - Спасибо. - Она замолчала, ожидая, что Минни наконец-то уйдет.
   - Послушай-ка, Роман собирается в химчистку. Может быть, надо  что-нибудь
отнести туда или забрать?
   - Нет, спасибо. Вы к нам потом заглянете?
   - Конечно. А ты пока отдохни.
   - Да. Я как раз собиралась прилечь. До свидания.
   Розмари закрыла дверь, пошла в кухню,  там  перерезала  ножом  бечевку  и
сняла оберточную бумагу.  Книга  оказалась  сочинением  Дж.  Р.  Ханслета  и
называлась "Все о колдунах". Она была  старая  и  черная,  золотое  тиснение
местами облетело с переплета. На форзаце стояла подпись  Хатча,  а  под  ней
значилось: "Торкуэй, 1934". Ниже была приклеена маленькая бумажка с надписью
"Книжный магазин Дж. Вагхорна и сына".
   Розмари понесла книгу в гостиную, на  ходу  перелистывая  ее.  Здесь  она
увидела фотографии почтенных людей викторианской эпохи, а кое-где в тексте -
сделанные Хатчем пометки на полях и подчеркнутые фразы: так  он  работал  со
всеми книгами; Розмари помнила это еще по тем временам, когда  они  жили  по
соседству,  и  библиотека  Хатча  была  для  нее  чуть  ли  не  единственным
источником духовной пищи. Она успела прочитать одну  из  подчеркнутых  фраз:
"...грибок, который называется "дьявольский перец".
   Устроившись  на  подоконнике,  Розмари  изучила  оглавление.  Взгляд   ее
привлекло имя "Адриан Маркато" - таково было  название  четвертой  главы.  В
книге рассказывалось и про других людей; и все они,  если  верить  заглавию,
были колдунами: Гиль де Ре, Джейн Венгам, Алистер Кроули,  Томас  Вейр.  Две
последние главы назывались "Искусство колдовства" и "Колдовство и сатанизм".
   Розмари проглядела четвертую главу, которая занимала двадцать с небольшим
страниц, и из нее узнала, что Маркато родился в Глазго в  1846  году,  потом
переехал в Нью-Йорк (подчеркнуто), а умер на  острове  Корфу  в  1922  году.
Здесь же упоминалось и о шумихе, вызванной в 1896 году его заявлением, будто
он вытащил из ада самого дьявола. В результате на Маркато напала разъяренная
толпа на улице возле Брэмфорда (а  не  в  самом  доме,  как  говорил  Хатч).
Подобные происшествия имели также место в Стокгольме в 1898  и  в  Париже  в
1899 году.  Маркато  был  высоким  чернобородым  мужчиной  с  выразительными
глазами, который на фотографии почему-то показался Розмари  знакомым.  Рядом
помещался еще  один  снимок,  поменьше,  на  котором  он  был  запечатлен  в
парижском кафе со своей женой Гессией и сыном Стивеном (подчеркнуто).
   Может быть, именно из-за этой главы Хатч так хотел передать  ей  книгу  -
чтобы она прочитала подробный рассказ об Адриане Маркато? Но  зачем?..  Ведь
он давно уже рассказал о всех своих опасениях, и потом выяснилось,  что  они
совершенно напрасны. Розмари  пролистала  книгу  еще  раз  и  начала  читать
подчеркнутые Хатчем места: "Остается непреложным тот факт, что даже если  мы
не верим в это, то о н и  сами  наверняка  верят".  А  еще  через  несколько
страниц: "...всемирно известная вера в  силу  человеческой  крови".  И  еще:
"...окружены свечами, которые - нет необходимости повторять  -  должны  быть
черными".
   Черные свечи приносила Минни в тот день, когда  отключили  электричество.
Хатча это тогда очень удивило, и он начал с пристрастием  расспрашивать  про
Минни и Романа. Может, это как-то связано с  книгой?  Все  о  колдунах...  И
Минни  со  своей  оранжереей  трав  и  таннисовыми  амулетами,  и  Роман   с
пронзительным взглядом... Но они-то ведь не колдуны! А если?..
   Она вспомнила еще одно: в книге есть анаграмма. Может быть,  в  названии?
"All of  Them  Witches"  ...  Розмари  попыталась
мысленно переставить буквы  так,  чтобы  получилось  что-нибудь  понятное  и
значимое. Но ей это не удалось: букв оказалось слишком много,  и  они  стали
путаться в голове. Надо было взять листок бумаги и ручку.  Или,  еще  лучше,
коробку "скрэббл".
   Она сходила в спальню за игрой и снова села на подоконник, потом выложила
на чистую доску нужные буквы и  составила  из  них  название  книги.  Малыш,
который все утро вел себя тихо, зашевелился. "Ты будешь прирожденным игроком
в скрэббл", - подумала Розмари и улыбнулась. Малыш лягнулся сильнее.
   - Эй, полегче! - сказала она вслух.
   После этого перемешала буквы и попробовала сложить  их  в  слова.  У  нее
получилось: "Comes with the fall",  а  немного
погодя: "how is hell fact met" .  Но
смысла не было ни в том, ни в другом выражениях. Ничего не дали ей  и  такие
фразы, как "who shall meet it" ; "we  that  rhose
ill"  и "if  she  shall  come"  .  И  к  тому  же,  их  нельзя  было   назвать   настоящими
анаграммами, потому что в них использовались не все буквы.  Какая  глупость!
Как в названии книги может быть запрятана анаграмма, важная для нее и только
для нее одной? Наверное, у Хатча просто начался бред; ведь и  Грейс  Кардифф
тоже говорила об этом. Пустая трата времени... "elf shot lame witch"  , "tell me which fatso" .
   Iо, может быть, все дело в фамилии автора, а не  в  названии  книги?  Что
если Дж. Р. Ханслет - только  литературный  псевдоним?  Имя  это  и  вправду
казалось каким-то ненастоящим, если хорошенько призадуматься.
   Розмари стала набирать заново.  Малыш  опять  пнул  ее.  Фамилия  Ханслет
превращалась в другие, но тоже неизвестные, хотя здесь хоть  какой-то  смысл
еще сохранялся.
   Бедный Хатч!..
   Она взяла  коробку  и  ссыпала  в  нее  все  буквы.  Книга,  лежавшая  на
подоконнике, зашелестела от ветра, и страницы раскрылись на том  месте,  где
была фотография Адриано Маркато  с  женой  и  сыном.  Наверное,  Хатч  часто
смотрел на нее и даже подчеркнул имя Стивен.
   Малыш затих и больше не шевелился.
   Розмари  снова  взяла  "скрэббл",  вынула  доску  и  на  ней  старательно
выложила: "Стивен Маркато". Несколько секунд она задумчиво смотрела  на  это
имя, а потом стала переставлять фишки. Очень быстро у нее получилось: "Роман
Кастивет".
   А потом снова - Стивен Маркато. И опять - Роман Кастивет.
   Малыш недовольно зашевелился.

***

   Розмари прочла  до  конца  главу  "Адриан  Маркато",  затем  ту,  которая
называлась "Искусство колдовства". Потом пошла на  кухню,  поела  салата  из
тунца, зелени и помидоров, ни на секунду не переставая думать о прочитанном.
   Вернувшись в комнату, она уже начала главу "Колдовство и  сатанизм",  как
вдруг входная дверь  резко  открылась,  натянув  цепочку.  Зазвенел  звонок.
Вернулся Ги.
   - Что это ты на цепочке? - спросил он, когда Розмари открыла.
   Она ничего не ответила, но дверь снова закрыла на все замки.
   - Так в чем все-таки дело? - нахмурился Ги. Он принес букетик  маргариток
и подарочную коробку из универмага Бронзони.
   - Сейчас все расскажу, - пообещала  Розмари.  Ги  поцеловал  ее  и  отдал
цветы.
   - С тобой все в порядке?
   - Да. - Она прошла на кухню.
   - Как похороны?
   - Все хорошо. Служба оказалась очень короткой.
   - Я купил рубашку, которую рекламировали в "Нью-йоркере", - крикнул Ги из
спальни. - Слушай, а "Ясным днем" и "Небоскреб" снимают с постановки.
   Розмари поставила цветы в голубую вазу и принесла их в гостиную. Вошел Ги
и продемонстрировал новую рубашку. Ей очень понравилось.
   - А ты знаешь, кто такой Роман? - тихо спросила она.
   Ги непонимающе посмотрел на нее, моргнул и нахмурился.
   - Что ты имеешь в виду, дорогая? Он просто Роман, и все...
   - Он сын Адриана Маркато. Того человека, который вызвал Сатану, и за  это
на него напала толпа. Роман - его сын  Стивен.  "Роман  Кастивет"  -  просто
анаграмма. Если переставить буквы, то получится "Стивен Маркато".
   - Кто это тебе сказал?
   - Хатч. - Она рассказала Ги про книгу и про то,  что  велел  передать  ей
Хатч. Потом показала ему саму эту книжку, и Ги, отложив в  сторону  рубашку,
взял потрепанный черный том, придирчиво осмотрел обложку и быстро  пролистал
пожелтевшие страницы.
   - Вот здесь ему тринадцать лет. - Розмари показала Ги  фотографию.  -  Ты
узнаешь его глаза?
   - Наверное, это просто совпадение.
   - Тогда еще одно совпадение - это то, что он живет именно здесь. В том же
доме, где воспитывался сын  Маркато...  -  Розмари  покачала  головой.  -  И
возраст тоже совпадает: Стивен Маркато родился в августе 1886  года,  сейчас
ему семьдесят девять лет. И Роману столько же. Нет, это уже не совпадение.
   - Наверное, нет, -  нехотя  согласился  Ги  и  перевернул  еще  несколько
страниц. - Ну хорошо, возможно,  он  Стивен  Маркато.  Бедный  старикашка!..
Ничего удивительного, что он изменил имя, имея такого сумасшедшего папочку.
   Розмари вопросительно посмотрела на Ги.
   - А ты не считаешь, что он.., такой же, как и его отец?
   - Какой? - Ги улыбнулся. - Колдун? Почитатель дьявола?
   Она кивнула.
   - Ро, ты что, шутишь? Неужели ты правда... - Он  засмеялся  и  вернул  ей
книгу. - Ах, Ро, милая!
   - Это же целая религия, - объяснила она.  -  Религия,  которую..,  просто
оттеснили.
   - Ну хорошо, но не в наши же дни!
   - А его отец был своего рода великомучеником этой религии,  -  продолжала
Розмари. - Ты знаешь, где умер Адриан Маркато? В конюшне. На  Корфу.  Потому
что его не пустили в гостиницу. Это правда. "В человеческом жилище вам места
нет" - вот что ответил ему хозяин. Поэтому он так и умер в  конюшне.  А  сын
был тогда вместе с ним. Ты думаешь. Роман оставит эту религию после такого?
   - Дорогая, но сейчас же 1966 год!
   - Эта книга  написана  в  1933  году  -  тогда  в  Европе  очень  активно
проводились их собрания, или как они там еще называются - конгрегации. И  не
только в Европе, но и в Северной и Южной Америке, в Австралии.  Ты  думаешь,
все они умерли за прошедшие тридцать три года? Наверняка у них и здесь  свое
общество - у Минни и Романа вместе с Лаурой-Луизой, Фаунтэнами, Гилморами  и
Визами; все эти их вечеринки с флейтой и молитвенным пением - это  их  шабаш
или как там еще!
   - Дорогая, - попытался успокоить ее Ги. - Не волнуйся так...
   - Почитай, что они делают, - чуть не плача  сказала  Розмари,  протягивая
ему книгу и тыча пальцем в страницу.  -  Они  используют  в  своих  ритуалах
кровь, потому что кровь обладает силой. А самая могущественная -  это  кровь
младенца, которого еще не успели окрестить, и они используют не  только  его
кровь, но и тело тоже!
   - Ну ради Бога, Розмари!
   - А почему, ты думаешь, они к нам так по-дружески относятся?
   - Потому что они