Он посмотрел, сощурясь и свесил голову набок, и сказал:
   - М-м... Надо чуточку привыкнуть.
   - А мне нравится. - Пока он сбрасывал куртку, Розмари  отворила  дверь  в
кухню. - Где тебя носило весь день? - Она открыла буфет.
   - Мэр всю нашу компанию отправил на, самолете, в Олбани, - ответил  Энди,
- упрашивать губернатора насчет финансирования больницы.
   Розмари достала вазу из резного стекла.
   - И ты был в этой одежде?
   - Ага, - кивнул он. - Губернатор чуть не лопнул от злости.
   Мать и сын улыбнулись  друг  другу.  Прислонясь  к  кухонному  столу,  он
смотрел, как она ставит розы в вазу.
   - У меня на сегодняшний вечер было кое-что назначено, но  я  отменил.  Не
махнуть ли в кино?
   - Не могу. - Розмари  выпрямила  спину,  искоса  посмотрела  на  него.  И
пояснила, расправляя букет в вазе:
   - Мне сегодня ораторствовать. Правда, недолго.
   - Хотелось бы послушать, - сказал Энди.
   - Поехали со  мной.  Только  Джо  повезет  меня  на  своей  машине.  Она,
кажется', двухместная.
   - Трехместная.
   Розмари опустила в вазу шланг и, наполняя ее водой, посмотрела на сына.
   - Одно условие.
   - Какое?
   - Никаких "старичок", "старина",  "дружище",  -  потребовала  она.  -  Ни
одного за весь вечер!
   - Что ты имеешь в виду? Я не...
   - Энди! - вытирая вазу, сказала она.  -  Не  притворяйся!  Ты,  прекрасно
знаешь, что я имею в виду.
   - Ладно.. - Он направился к телевизору. - Ладно, ладно...
   - Я полила в комнату. - Розмари переставила вазу на  кофейный  столик.  -
Хочу отдохнуть и кое-что записать.  Если  хочешь  посидеть,  в  холодильнике
половина пирога с ветчиной и швейцарским сыром. А хочешь, забери с собой.  Я
часам к шести что-нибудь закажу. Джо подойдет к половине восьмого.
   - Ван Бурена показывают. - Энди с пультом дистанционного управления стоял
перед телеэкраном. - Слышишь? Он вырезал из  своей  зажигательной  речи  все
огнестрельное.
   - Из-за ролика? - спросила Розмари.
   - Да уж, следит за опросами.
   На фоне небесной синевы Майк ван Бурен в ковбойской шляпе дышал инеем  на
несколько "журавлей".
   - Сторонам не мешало бы чуток поостыть, верно я говорю?  Вот  что  решили
"Истинные Сыновья Свободы": если  их  не  будут  "грузить",  они,  может,  и
передумают насчет зажжения свечей. Похоже, благодаря  мудрому  и  сердечному
посланию Розмари, ну и, конечно, Энди, мы снова объединяемся в нацию.
   Энди хлопнул себя по груди и вскричал:
   - Конец моей карьере! Розмари сказала со смехом:
   - Господи Боже! Он сдвигается к центру! Из-за  нас  он  станет  следующим
президентом. Энди рассмеялся и переключил канал:
   - Этому не бывать, я тебе обещаю.
   - Ты никогда не разбирался в политике.
   - Сейчас можешь мне поверить.
 
Глава 12 
 
   Весь вечер творилась какая-то  чертовщина.  Пожалуй,  только  выступление
прошло  благополучно.  Аудитория,  вопреки  ожиданиям   Розмари,   оказалась
маленькой - около тридцати молодых мужчин и женщин, артистов  и  их  друзей.
Правда,  в  недостатке  ответственности  и  целеустремленности  их  было  не
упрекнуть, они вели себя так, будто все  наравне  с  Розмари  участвовали  в
публичном  чтении,  репетиции   или   хэппенинге.   Театр   располагался   в
четырехъярусном зале на первом  этаже  особняка,  сцена  уступала  размерами
амфитеатру "БД". Попытка втиснуть на  такие  крошечные  подмостки  "Лютера",
даже максимально урезанного, - настоящий вызов обстоятельствам. Должно быть,
внучка Дианиной подруги не из робкого десятка. Розмари ее не  увидела  -  по
словам  помрежа  Фила,  бедняга  легла  в  сент-винсентскую  клинику  лечить
отошедшую сетчатку.
   Благодаря содействию телефонной справочной службы Нью-йоркской  публичной
библиотеки Розмари удалось дословно  цитировать  Томаса  Пейна  <Томас  Пейн
(1737 - 1809) - философ,  просветитель  радикального  направления,  участник
Войны за независимость в Северной Америке и Великой французской  революции.>
и  Томаса  Джефферсона  <Томас  Джефферсон  (1743  -  1826)  -  американский
просветитель, идеолог в период Войны за независимость  в  Северной  Америке.
Автор проекта Декларации независимости  США.>.  Ее  проповедь,  адресованная
новообращенным Зажигателям Свечей, заслужила бурные аплодисменты, после чего
все толпились вокруг Розмари, просили автографы, и поздравляли, и  говорили,
что она прекрасно выступила и тому подобное. Энди сидел в последнем ряду  на
складном пластмассовом стуле, скрестив вытянутые ноги, сложив руки на  груди
и опустив голову. Джо, сидевший рядом с ним, улыбнулся Розмари и пихнул Энди
локтем в бок.
   Чертовщина творилась до и после.
   Сначала в нескольких кварталах восточное на Кармин-стрит возник  пожар  -
достаточно серьезный, чтобы привлечь к себе все ближайшие мобильные  бригады
телевидения.
   В восемь тридцать, когда Фил сказал, что ждать больше нельзя и они  будут
сами записывать собрание на видеопленку, и все расселись, и ом поднял  руки,
призывая к тишине, - приехали полицейские машины.
   И грузовик с подразделением саперов и собаками.
   Оказывается,  позвонил  некий  представитель  организации   со   странным
названием "Лютеране против Лютера" и взял на себя ответственность  за  взрыв
бомбы, назначенный на девять часов. Голос был женский,  вдобавок  записанный
на пленку.  С  вероятностью  девяносто  девять  процентов  это  была  ложная
тревога, но пришлось  немедленно  эвакуировать  здание  и  обыскать  его  от
подвала до крыши. Извините, что поделаешь.
   Джо был уже готов подогнать машину, но Розмари не  на  шутку  завелась  -
подумать только, какой возмутительный эгоизм со  стороны  людей,  называющих
себя христианами! Взяв себя в  руки  и  глядя  на  сочувственно  настроенную
публику, она решила, что речь  послужит  неплохим  согревающим  упражнением,
репетицией более длинных выступлений перед более "трудной" аудиторией.
   Энди пожал плечами.
   - Ты начальник, - сказал Джо. Ей сказал, не ему.
   Розмари позаимствовала у Фила телефон  (он  был  молод,  бодр,  с  широко
посаженными синими глазами,  как  у  Леи  Фаунтин,  и  таким  же  безвольным
подбородком) и перешла на ту сторону перегороженной турникетами, запруженной
народом улицы под прикрытие витрины гастронома. Все остальные -  Энди,  Джо,
Фил, артисты, половина жителей окрестных домов - считали  мужчин  и  женщин,
спускающихся с двух  верхних  этажей  здания,  которые  арендовал  "Домнникс
Данджен".
   "Двойная мораль? Ах  ты,  домовладелец,  подлая  крыса".  Розмари  гневно
тряхнула головой. Она ждала, когда отговорит автоответчик Джуди.
   - Это Розмари, - сказала она. - Ты дома? Должна быть дома. От башни до ее
квартиры на Вест-Энд-авеню рукой подать.
   - Мне к половине десятого никак не вернуться. - Розмари  вытянула  шею  -
посмотреть, кого там приветствует толпа. - Нас тут бомбами пугают. Десять  -
это вероятнее. Я позвоню портье, они передадут смене,  которая  заступает  в
семь, чтобы тебя пустили, если задержусь.
   Она позвонила портье.
   Но уже далеко за полдесятого она  наконец  уселась  перед  сочувствующей,
отзывчивой, благожелательной аудиторией.
   А потом снова началась чертовщина. Энди, собираясь  втиснуться  в  черный
"альфа-ромео" Джо, обнаружил  новехонькую  трехдюймовую  царапину  на  левом
крыле, в самом низу. Молчаливый и  хмурый  Джо  обогнул  квартал,  въехал  в
гараж,  вышел  из  машины,  вновь  представился  охраннику  -  бритоголовому
здоровяку с золотой серьгой в ухе  -  и  предложил  взглянуть  на  царапину.
Охранник сказал, что видит ее впервые в жизни, однако Джо его уверения  счел
малоубедительными. В десять с  лишком  (и  каким  лишком!)  Розмари  наконец
втолковала ему, что очень хочет в гостиницу, и если эта царапина так  важна,
то, по логике, пора завязывать с угрозами и звонить адвокату.
   - Если?! - возмущенно переспросил Джо. - Если?!
   Примерно в это же время на перекрестке Восьмой авеню и  Тридцать  девятой
улицы прорвало водопроводную магистраль.
   - Рози, уверяю, ты была великолепна, - начал Джо, когда  они  застряли  в
транспортной пробке между Тридцать второй и Тридцать третьей улицами.  -  Ни
на секунду их не выпускала из кулачка.
   - Я тебя умоляю! - Она замахала на него рукой. -  Это  самая  дружелюбная
публика в мире. Мне исключительно повезло.  Я  бы  могла  просто  читать  им
телефонную книгу.
   - Да брось, ты молодчина. -  Джо  постучал  по  приборной  доске  тыльной
стороной ладони. - Правда, Энди?
   - Правда.
   Розмари  повернула  голову,  покосилась  на  сына  -  тот  сидел   сзади,
согнувшись в  три  погибели.  По  его  шевелюре,  скулам,  бороде  пробегали
отблески фонарей.
   - Ты хорошо себя чувствуешь? Он ответил не сразу:
   - Вообще-то не совсем. Надо бы перекусить... - Энди потер ладонью живот.
   - Ox! - Розмари потянулась через спинку сиденья,  дотронулась  до  другой
его руки, лежащей на колене. - Надеюсь, это не из-за того пирога с  ветчиной
и сыром? - Думаю, нет.
   - С ветчиной надо поосторожнее,  -  наставительно  заявил  Джо,  вставляя
кассету в плейер.
   Вместе с медленным потоком транспорта они пересекли Тридцать третью улицу
и поехали по Десятой авеню. Элла Фитцджеральд  исполняла  "Песенник  Ирвинга
Берлина"; Розмари прослушала больше половины кассеты. В одиннадцать с лишним
"альфа-ромео" выбрался на Восьмую авеню и поехал через  Сороковые.  О  Джуди
Розмари  не  слишком  беспокоилась  -  индианка  спит  на  диване  или,  что
вероятнее, возится с костяшками  скрэббла,  составляет  анаграммы.  "Жареные
мулы"! Надо у нее выклянчить ответ, сегодня же, хоть на коленях, а  то  еще,
чего доброго, Джуди исчезнет без  следа.  Обидно,  столько  времени  пропало
из-за этих дурацких десяти косточек!
   - Ну, дальше все пойдет как по маслу, - сказал Джо.
   - Поплюй через плечо.
   - Сама поплюй. - Глядя в зеркальце заднего вида, он прижался к  тротуару,
затормозил. С воем, разбрасывая красные и  белые  сполохи,  мимо  промчалась
полицейская машина, за ней вторая, тоже крутя мигалкой.  Вой  стих  вдалеке.
Элла Фитцджеральд пела, что, на ее взгляд, денек выдался  прекрасный  и  все
хорошо.
   - Нет, Элла, вовсе не  прекрасный,  а  черт  знает  какой,  -  произнесла
Розмари, глядя на тающие вдали огни полицейской машины.
 
   Разве не чудесный день?
   Хлещет дождик в окно.
   Уходить мешала лень,
   А теперь все равно...
 
   - Давайте послушаем новости, - предложила Розмари.
   - А мне нравится это.
   - Мне тоже. - Джо, глядя в зеркало, снова принял вправо и притормозил.
   Розмари потыкала в приборную доску пальцем, понажимала кнопки.
   - О-о! - простонал Джо. - Ладно. Средняя кнопка. И поаккуратнее.
   Мимо с воем пронеслась "скорая помощь".
   Розмари глубоко вздохнула и расслабилась на ковшеобразном сиденье.
   Дикторша рассказывала о залитых водой подвалах Адской Кухни <В прошлом  -
портовый район Нью-Йорка на берегу Гудзонова залива,  ныне  там  расположены
благоустроенные кварталы Манхэттена.>, об  остановленных  поездах  метро.  О
пожаре на Уэст-Хьюстон-стрит - за  четыре  дня  до  Рождества  два  человека
погибли, десять семей осталось без крова.
   Розмари печально вздохнула и покачала головой.  Мимо,  сверкая  мигалкой,
проехала еще одна полицейская машина.
   - Ты как?
   - Да так себе.
   - Энди, - сказала она, положив руку на спинку сиденья, а  сверху  опустив
подбородок, - Фил тебе никого не напомнил?
   Он промолчал.
   - Лея Фаунтин. Глаза, челюсть...
   - Да, ты права.
   - Ого-го!
   Она   повернулась.   "Альфа-ромео"   остановился   у   светофора    перед
Коламбус-Секл.    Впереди    и    слева    кружились,    мигали,    сверкали
красно-бело-янтарные огни.
   - О, Боже... - произнесла она. Джо похлопал ее по бедру, прикрытому полой
плаща.
   - Возможно, ничего серьезного, - сказал он. И не убрал руку.
   Энди рассмеялся:
   - Бомбы боятся. "Лютеране против Лютера".
   - Рада, что тебе лучше, - проговорила Розмари, косясь на полыхающие огни.
   Джо убрал руку с ее бедра и врубил первую передачу.
 
*** 
 
   - Что происходит? - спросил Джо  через  окно.  Полицейский,  пропустивший
машину к воротам гаража, сгорбился и ответил:
   - Убийство, больше ничего не знаю. Люблю вас, Розмари!
   Они поехали по спиральному спуску  -  вниз,  вниз,  вниз.  Джо  остановил
машину перед охранницей в форме, та обошла вокруг "альфа-ромео", нагнулась и
отворила дверцу со стороны Розмари:
   - Здравствуйте, Розмари. Вы так хорошо выглядите!
   - Спасибо. - Опираясь  на  руку  охранницы,  Розмари  вышла  до  смешного
низкой, подчеркнуто спортивной машины.
   "Странно. Казалось бы, мужчина в летах..." Прочитав вышитое на груди имя,
она сказала:
   - Спасибо, Киша. - И показала наверх. - Вы ничего не знаете о...
   У Киши округлились карие глаза, она наклонилась к Розмари.
   - Убита женщина, - сказала она. - В вестибюле, в бутике. Столько кровищи!
   У Розмари перехватило дыхание.
   - Где, говорите? - Энди, наполовину выбравшийся из  своей  щели"  смотрел
вверх. Розмари протянула ему руку.
   - В бутике, - ответили они с Кишей хором. Он выпрямился, нахмурился.
   - Что случилось? - спросил Джо, стоя по другую сторону машины.
   - Женщину убили, - ответила Киша, обходя вокруг капота "альфа-ромео". - В
бутике. А в чьем, не знаю.
   - Хочу подняться, - проговорила Розмари. - Энди, ты  иди  прямо  к  себе,
прими что-нибудь и ложись в постель. Очень  плохо  выглядишь.  У  тебя  есть
что-нибудь от желудка?
   - Ничего, и так оклемаюсь, - сказал  он.  Она  дотронулась  до  его  лба,
подержала ладонь, глядя в сторону и хмурясь. Он стоял неподвижно, смотрел на
нее.
   - Температуры нет. - Розмари опустила руку, посмотрела ему в лицо.  -  Но
все равно, прими два аспирина. Чай у тебя хоть найдется? Завари  или  закажи
внизу.
   - Ты и правда была на высоте. Даже и не такую добрую публику проняло бы.
   - Похвала мастера, - улыбнулась она. - Дорогого стоит, мерси. Сделай, как
я сказала.
   Она проводила сына  до  двери  с  табличкой  "Вход  только  по  служебным
пропускам", поцеловала в щеку.  Он  провел  карточкой  в  пазу  электронного
замка. Джо встал у косяка и удерживал дверь, пока Энди  с  помощью  карточки
вызывал лифт.
   В кабине Энди повернулся к матери и шоферу.
   - Малыш Джо, спасибо за "колеса", - сказал он. И улыбнулся матери.
   Дверные створки капсулы сомкнулись.
   - Ну и вечерок, - вздохнула Розмари. - Я с ног валюсь.
   - Я тоже, - кивнул Джо.
   Они взялись за руки и пошли к лифтам.
   - Такая медленная езда -  просто  убийство,  -  сказал  он.  -  Чудовищно
действует на нервы.
   - Интересно, кто она, эта бедная женщина? - Розмари содрогнулась.
   - Завтра узнаем. Интересно, в чьем бутике это случилось? Торговцам  такая
известность только на пользу.
   Джо дотронулся до кнопки вызова лифта. Они поцеловались.
   - Ты молодчина, - сказал он.
   - Спасибо. И спасибо за то, что нас возил. А за царапину прости.
   - Ну вот, напомнила!..
   Выйдя из кабины лифта, Розмари увидела Луиса -  он  сидел  за  конторкой,
прижимал к уху телефон, давил на кнопки и отрицательно покачивал головой.
   - Такое впервые, - пожаловался он Розмари, кладя телефон и вставая. - Все
линии заняты. Это правда? Убийство в модной лавке?
   - Я не видела, - сказала она. - Говорят, женщина. Он перекрестился.
   - Вы ко мне пустили Джуди Харьят? - спросила Розмари.
   - Дэннис передавал, но она еще не показывалась.
   Секунду Розмари непонимающе смотрела на него, затем  сказала:  "Спасибо",
повернулась и пошла по коридору, доставая карточку из ридикюля.
   - Вы ее еще ждете?
   - Да! - крикнула она и прибавила шагу.
   Она вошла в номер и направилась в гостиную, к автоответчику.
   Ни одного сообщения.
   Розмари взяла телефон, набрала  номер  Джуди.  Закрыла  глаза,  выслушала
запись. Открыла глаза.
   - Джуди, это  Розмари.  Если  ты  дома,  отзовись..,  это  важно.  Джуди?
Пожалуйста, возьми трубку.
   Ожидание.
   Она положила трубку.  Сбросила  плащ  на  стул,  оставшись  в  спортивной
хлопчатобумажной фуфайке со значком "Я люблю Энди" и джинсах.
   А может, внизу - Джуди? Может, по дороге на нее набросился маньяк?
   Или она каким-то образом попала в один из  остановленных  поездов  метро?
Или, что вполне вероятно, застряла в лифте  у  себя  дома?  Опаздывает  мисс
Пунктуальность... Ничего, с минуты на минуту объявится с типичным  городским
"ужастиком" наперевес. И сегодня это будет вполне в порядке вещей.
   Розмари решила узнать городские новости - и по радио,  и  по  телевизору.
Громкость установила на минимальную.
   Прислонясь к  оконной  раме,  она  глядела  вниз,  на  крыши  легковушек,
автофургонов,  машин  "скорой  помощи"  в  водоворотах  красного,  белого  и
янтарного света. Ну и вечерок, черт бы его побрал.
 
Глава 13 
 
   Жителям Нью-Йорка - и постоянным читателям таблоидов,  и  тем,  кто  лишь
косится на газетные киоски, -  выпадают  изредка  милые  деньки,  когда  два
ведущих издательства выпускают свою продукцию под  одинаковыми  заголовками.
Одним из таких деньков был вторник двадцать первое декабря, и  его  передние
полосы-близнецы могли бы украсить чью-нибудь коллекцию.
   И не  только  одинаковые  заголовки  являли  собой  образчик  "склочного,
вульгарного стиля", позволившего обеим газетам  дотянуть  до  порога  нового
столетия, но и сами сенсационные  факты  на  каждой  из  этих  первых  полос
подавались в одинаковом порядке - двумя маленькими врезками  наверху.  Слова
во врезках были разные, но мы же не верим в чудеса, верно?
   Чудовищное  преступление,  дело  рук  безумца,  свирепое   нападение   на
несчастную  женщину  совершено  с  причудливой  театральностью;  а  что   за
декорации?! Такое здание, такой отдел известной торговой фирмы! Просто мечта
издателя бульварной газеты.  Заголовок  сам  себя  предлагал  на  серебряном
блюде:
   "КРОВАВЫЙ ПИР В "ТИФФАНИ".
   Большой, черный, в три строки.
   Передовицы и по содержанию не слишком отличались. В одной  сообщали,  что
собаки, учуявшие залах  неостывшей  крови,  -  веймарские  гончие  обитателя
апартаментов  на  одном  из  верхних  этажей;  другая  утверждала,  что  это
волкодавы владельца здания.
   Но таблоиды сходились в том, что обнаженная жертва лежала на  центральном
прилавке бутика; руки были  вытянуты  вдоль  туловища,  как  у  пациента  на
операционном столе, - если верить одной передовице,  или,  согласно  другой,
как у жертвы, предназначенной варварскому богу.
   Оба репортера упоминали семь столовых ножей и нож для  колки  льда.  Один
писал, что вокруг покойницы лежали и другие предметы кухонной утвари; другой
их  перечислил.  Первый  упомянул  о  незначительном  ограблении  -  пропало
несколько браслетов, часы, дешевая штамповка.
   Обе статьи дополнялись одной и той  же  фотографией  в  блеклых  газетных
цветах. Снимок был сделан с помощью телеобъектива и передан по  компьютерной
сети.  Он  показывал  жертву  сбоку;  там,  где  нужно,   изображение   было
расплывчатым. Убитая лежала на  стеклянном  прилавке,  заполненном  дорогими
блестящими товарами и испещренном потеками крови. Серебряные рукоятки  ножей
были обведены белым. Различались несколько ложек и вилок, а на заднем  плане
- ветки остролиста.
   Согласно обеим газетам, к минуте их выпуска злополучная жертва оставалась
неопознанной. Судя по внешности, ей  лет  двадцать  и  она  уроженка  Индии;
длинный  тонкий  нож  для  колки  льда  вошел  ей  в  красное,  размером   с
десятицентовик, пятно на лбу.
 
*** 
 
   Только когда помощники коронера закончили  осмотр  места  происшествия  и
приготовились убрать труп, кто-то предположил, что  убитая  -  индианка,  та
самая цыпочка Энди. Наверняка утверждать это невозможно, даже коридорные  не
возьмутся, ведь на людях она почти все время носила вуаль. Да и  не  так  уж
редки в Нью-Йорке индианки, особенно в гостинице с международной клиентурой.
Но ведь Энди снимает здесь пентхаус, и у покойницы подходящий  возраст,