иваете  изнутри  пальцем  на  переднюю  стенку  своего
горла.  По  всей  вероятности, то же  самое  произошло  и  с
чудовищем. Старый Мозес громогласно рыгнул, причем мук  этот
напоминал  удар  обухом топора по большой деревянной  бочке.
Голова  чудища  немедленно отдернулась назад,  из  моих  рук
вырвало  черенок,  а  сама  метла, связанная  из  кукурузных
стеблей,  застряла  в  глотке Мозеса.  После  этого  Старого
Мозеса  начало рвать - это единственное понятие,  которое  я
могу   применить  для  описания  происходившего,  и   я   не
преувеличиваю. Я услышал, как потоки отвратительно  пахнущей
жидкости  устремились наружу, а вместе с ними утроба  Мозеса
начала  извергать  разнообразные, порой  довольно  странные,
предметы.  С  десяток рыбин, побольше и поменьше,  некоторые
%i%  живые, другие уже полупереваренные и тухлые,  пролетели
по  воздуху и осыпали нас с Гэвином со всех сторон вместе  с
совершенно  непонятного  происхождения  склизкими   кусками,
половинками   черепашьих   панцирей,   скорлупками    мидий,
скользкими  камнями, мутью, илом и какими-то костями.  Запах
стоял  такой.., в общем, вы представляете. В сто  раз  хуже,
чем бывает, когда ваш школьный товарищ вываливает из желудка
свою  утреннюю овсянку прямо на парту. Я присел и с  головой
спрятался  под водой, чтобы избежать мерзкого душа.  Гэвину,
само собой, пришлось сделать то же самое, хотел он того  или
не  хотел. Сидя под водой, я думал о том, что Старому Мозесу
стоит поразборчивей относиться к тому, что он соскребает  со
дна Текумсы.
      Вокруг  нас  бурлила и клокотала вода. Я  вынырнул  на
поверхность  за глотком воздуха, и следом за  мной  появился
Гэвин,  хрипло хватая ртом воздух и что-то истошно  бормоча.
Внезапно  до  меня дошло, что, собственно, происходит,  и  я
заорал. Что давно уже пора было сделать.
      -  Помогите! - надрывался я. - Кто-нибудь, пожалуйста,
помогите нам!
      В  комнату  ворвался луч фонаря,  пошарил  по  воде  с
плававшей всячиной и ударил мне прямо в лицо.
      - Кори! - раздался голос Судного дня от входной двери.
- Я велела тебе не сходить с места!
     - Гэвин? Гэвин? Где ты?
      -  Господи Боже мой! - ужаснулась мама. - Чем тут  так
воняет?
     Вода в комнате уже успокоилась. Я догадался, что Старый
Мозес  решил  не препятствовать воссоединению матерей  с  их
сыновьями. Поверхность воды была покрыта странной коричневой
маслянистой жижей, в которой плавала дохлая рыба, но мама ни
на что не обращала внимания, ее взгляд был прикован ко мне.
      -  Кори  Мэкинсон, ты у меня неделю на стул не сядешь,
так  я  тебя выпорю! - закричала она, когда заметила  нас  с
Гэвином в нашей щели. Вместе с Нилой Кастиль они бросились к
нам.
      Через мгновение они угодили в лужу содержимого желудка
хозяина  Текумсы, и по возгласу, который издала моя мама,  я
понял, что она больше не помышляет о порке.
     Вот так мне повезло.

                           Глава 7

                        Визит к Леди

     Никто из моих друзей, конечно, мне не поверил. Дэви Рэй
посмеялся  надо мной, качая головой, и сказал,  что  он  при
желании  мог  бы  придумать историю и получше.  Бен  Сирс  с
сомнением посмотрел на меня, видимо, думая о том, не слишком
ли  много  в последнее время я смотрел в "Лирике" ужастиков.
Джонни Уолкер некоторое время размышлял над моим рассказом в
своей  замедленно обстоятельной манере, после  чего  объявил
свое решение:
     - Нет, этого не может быть. Невозможно.
      -  Но я говорю правду! - взволнованно воскликнул я.  Я
сидел  вместе с друзьями на крыльце моего дома. Стоял  ясный
день с прозрачно-голубым небом.
     - Все так и было, клянусь!
       -  В  самом  деле?  -  переспросил  Дэви  Рэй,  самый
язвительный  и  остроумный среди нас,  человек  того  сорта,
который  и  сам не прочь приукрасить собственные  похождения
удивительными   выдуманными   подробностями.   Подняв   свою
рыжеватую  голову, он взглянул на меня голубыми  глазами,  в
глубине которых всегда крылся дикий смех.
      -  И почему же, интересно, Старый Мозес не сожрал вас?
Неужели  он  испугался  метлы,  которой  ему  угрожал  такой
дохляк, как ты?
     - Вероятно, потому, - ответил я, задыхаясь от ярости, -
что  не знал, что в тот день у меня не было с собой лучевого
ружья,   при   помощи  которого  я  обычно  расправляюсь   с
монстрами,  вот  почему! Не знаю! Этого тебе достаточно?  Но
все было именно так, как я рассказываю, и если ты...
     - Кори, - донесся с кухни голос моей мамы. - Думаю, вам
пора прекратить разговоры на эту тему.
      Я  так  и  сделал. И, подумав еще немного, понял,  что
имела в виду мама. Нет смысла заставлять кого-то поверить  в
то,  во что он не хочет верить. Например, я чувствовал,  что
мама   тоже  не  особенно  верит  мне,  хотя  Гэвин  Кастиль
полностью подтвердил мой рассказ, во всем признавшись  своей
маме Ниле. Кстати говоря, мистер Торнберри поправился. Он по-
прежнему  был  жив, и с каждым днем сил у него прибавлялось.
Насколько я понимал, он собирался еще не раз сводить  своего
Гэвина на "Веселые мелодии".
      Думаю,  друзья скорее бы поверили мне, если б  я  смог
дать  им  понюхать мою одежду, но, к сожалению, сразу  же  "
после нашего возвращения домой мама выбросила ее на помойку.
Свою одежду, также насквозь пропахшую тухлой рыбой, она тоже
выбросила. Отец молча выслушал мой рассказ и только покивал,
держа перед собой туго забинтованные руки. На ладонях у него
от многочасовой работы лопатой вздулись огромные волдыри.
     - Что сказать, - проговорил отец, - на свете существуют
такие вещи, которые нам не понять, окажись у нас хоть по сто
жизней.  Слава  Богу, что вы оба - и ты, и мама  -  остались
целы и что во время наводнения никто не утонул.
      Прошло  две  недели. Апрель остался позади,  наступили
солнечные  майские деньки. Река Текумса, раз  напомнив  нам,
кто  здесь  главный, преспокойно вернулась в свои берега.  В
четверти  домов Братона жить было невозможно, это относилось
и  к  дому  Нилы Кастиль. И потому со стороны Братона  почти
круглые сутки доносился визг пил и стук молотков. Одно  было
хорошо  после  дождей  и  паводка:  только  стоило  солнышку
пригреть  хорошенько - вея земля мгновенно  заплодоносила  и
Зефир   утонул  в  разноцветье  весенних  цветов.   Зеленели
изумрудные  лужайки,  одуванчики лезли  как  бешеные,  кудзу
покрывала холмы ровным ковром. В двери уже стучалось лето.
      Мое  внимание  было  полностью  занято  подготовкой  к
выпускным   экзаменам.  Математика  никогда  не  была   моим
коньком,  однако  дела обстояли так,  что  именно  по  этому
/`%$,%bc мне предстояло получить приличный балл, потому  что
иначе мне пришлось бы - от одной мысли об этом я чувствовал,
что задыхаюсь, - все три каникулярных месяца посещать летнюю
школу.
     Во время коротких часов отдыха я часто размышлял о том,
каким  образом  мне удалось одолеть Старого  Мозеса  простой
метлой  из  стеблей  кукурузы. То, что мне  с  первого  раза
повезло угодить чудищу прямо в глотку, было просто удачей, а
о  том,  что могло случиться, страшно было и думать.  Однако
постепенно я склонился к мысли, что дело тут было не  только
в   метле.  Старый  Мозес,  существо  огромное,  сильное   и
исполненное  злобы, было похоже на деда  Джейберда;  он  мог
лихо  загнать боязливую и беззащитную дичь, но стоило только
той  попытаться  дать  отпор, как  он  тут  же  сам  шел  на
попятный.  Или  уплывал, что в данном  случае  было  вернее.
Возможно,  Старый Мозес привык, что то, что он наметил  себе
на  ужин, никогда ему не прекословит. Все эти караси, карпы,
черепахи и насмерть перепуганные собаки помышляли только  об
одном  -  как бы от него улепетнуть. Получив метлу в глотку,
Старый  Мозес сообразил, что где-нибудь неподалеку наверняка
есть  более легкая добыча, например на дне реки,  откуда  он
недавно  поднялся,  в прохладной темной тине,  где  ничто  и
никогда не посмеет ударить его в ответ на его притязания.
      Такова  была  моя теория. Но ни за что в  жизни  я  не
согласился бы проверить ее экспериментом.
      Иногда  я  видел  во сне высокого человека  в  длинном
пальто и шляпе с зеленым пером. Я брел по воде за ним следом
и  хватал его за руку, потом он поворачивался, и я с  ужасом
видел,  что  это  и  не человек вовсе, а создание,  покрытое
чешуей,  формой напоминающей бриллианты цвета палой  листвы.
Он  открывал  рот и скалил на меня острейшие,  как  кинжалы,
клыки,  а  с  них капала кровь, стекая у него с  подбородка.
Опуская  глаза,  я понимал, что помешал его трапезе,  потому
что  в  лапах существо держало небольшую коричневую  собаку,
уже наполовину съеденную, но все равно продолжавшую биться.
     Не слишком приятный сон.
      Хотя,  может быть, в нем была доля правды.  Не  совсем
понятной.
      В эти дни я, лишенный собственных колес, превратился в
пешехода.  Я  не возражал против пеших прогулок  в  школу  и
обратно  и даже получал от них удовольствие, однако  у  всех
моих  друзей были велики. Лишившись велосипеда, я  опустился
на две ступени в социальной лестнице мальчишек.
      В  одно прекрасное утро я играл с Рибелем: бросал  ему
палку  и  катался  с  ним в зеленой  траве.  Вдруг  с  улицы
донеслось громыхание, медленно приближавшееся к нашему дому.
Я  вскинул голову и оглянулся, Рибель сделал то же самое - и
мы увидели, что к нашему дому подруливает странный пикап.
      Я знал, кому принадлежит эта машина. Ее кузов насквозь
проржавел,  а  рессоры  ослабли  настолько,  что  грохот   и
дребезжание,   которые   она  производила,   увлекали   всех
окрестных  собак  за  ней  в погоню, сопровождаемую  веселым
заливистым   лаем.  Рибель  тоже  поспешил   несколько   раз
гавкнуть, но я приказал ему замолчать. В кузове пикапа  была
c*`%/+%-    металлическая   рама,   на   которой   ви   сели
разнообразные металлические инструменты, которые имели самый
что ни на есть древний и бесполезный вид и издавали звон  не
хуже сиротского колокольчика. На водительской дверце было не
слишком ровно намалевано по трафарету: "Починка Лайтфута".
     Грузовичок остановился прямо напротив нашего дома. Звон
и дребезжание привлекли мамино внимание, и она тоже вышла на
крыльцо.  Отца  не было дома, он должен был вернуться  через
час-другой.  Дверца  пикапа отворилась,  и  наружу  выбрался
длинный  костлявый негр в пыльном комбинезоне.  Он  двигался
так медленно, что казалось, все движения причиняют ему боль.
Голова  негра была покрыта серой кепкой, а кожа  припорошена
пылью.  Мистер Маркус Лайтфут медленно направился  к  нашему
крыльцу.  Глядя на него, я полностью уверился  в  том,  что,
раздайся  позади  него  топот копыт  бешеного  быка,  он  не
ускорил бы шага.
      -  Доброе утро, мистер Лайтфут, - приветствовала негра
мама,  так и не успевшая снять передник. Она явилась с кухни
и сейчас вытирала руки бумажным полотенцем. - Как поживаете?
     Мистер Лайтфут улыбнулся. Его маленькие квадратные зубы
были очень белыми, а из-под кепки выбивались седые волосы. И
он   заговорил  медленно,  как  струйка  воды,  текущая   из
прохудившейся трубы:
     - Доброе утро, миссис Мэкинсон. Привет, Кори, как дела?
То,  что мы услышали, было для Маркуса Лайтфута целой речью,
красноречивым  спичем или как там это  называется.  Вот  уже
тридцать  лет  он  был монтером в Зефире и  Братоне.  Приняв
эстафету    от   своего   отца,   мистер   Лайтфут    развил
унаследованные  способности и, несмотря на  то  что  был  не
слишком скор на язык, мог исправить и починить вес,  за  что
брался,  вне зависимости от того, какая задача стояла  перед
ним.
      - Ясный сегодня, - сказал он и замолк, глядя в голубое
небо. Секунды медленно и мучительно утекали. Рибель гавкнул,
и я зажал его морду рукой.
     - День, - наконец решился мистер Лайтфут.
      -  Да,  в  самом деле. - Мама подождала, когда  мистер
Лайтфут продолжит, но тот просто стоял и молчал, разглядывая
наш  дом.  Засунув  руку  в  один  из  своих  многочисленных
карманов,  он вытащил пригоршню дюймовых гвоздей и  принялся
пересыпать  их  с ладони на ладонь, словно бы  тоже  чего-то
дожидаясь.
      -  Гм,  -  прочистила горло мама. - Могу я вам  чем-то
помочь, мистер Лайтфут?
      - Я просто проезжал, - замедленно отозвался он, словно
самая  ленивая из улиток, - мимо. Заехал вот узнать,  может,
вам...  -  мистер  Лайтфут снова впал в  ступор  и,  опустив
глаза, в течение нескольких секунд поизучал гвозди у себя  в
ладони, - нужно что починить?
      - Нет, мистер Лайтфут, по большому счету нам ничего не
нужно.  Хотя, если подумать... - Мама замолчала, и я  понял,
что   она   действительно  вспомнила  о  чем-то.  -  Тостер.
Позавчера   он  вдруг  перестал  работать.  Я   уже   хотела
позвонить, а тут вы сами...
      -  Да, мэм, - отозвался мистер Лайтфут. - Время  летит
так, что и не заметишь.
     Повернувшись, мистер Лайтфут возвратился к своей машине
и достал оттуда ящичек с инструментами, старый металлический
чемоданчик, полный всех и всяческих болтов и шурупов,  какие
только  можно  представить  под светом  монтерского  солнца.
После   этого   он   нацепил   на   себя   пояс,   увешанный
инструментами, среди которых было несколько видов  молотков,
отверток и поразительного вида гаечных ключей. Мама  открыла
для  мистера  Лайтфута  дверь  и  придержала  ее,  пропуская
странного визитера в дом, потом посмотрела на меня  и  молча
пожала  плечами,  что, без сомнения, могло  означать  только
одно: я понятия не имею, с чего это он вдруг решил нагрянуть
к нам.
     Я оставил Рибеля на улице грызть наконец-то захваченную
в  плен  палку  и тоже поторопился в дом, чтобы  в  прохладе
кухни  выпить  чаю со льдом и поглазеть на  то,  как  мистер
Лайтфут будет чинить тостер.
     - Мистер Лайтфут, не хотите ли сначала холодненького? -
спросила мама.
     - Не.
     - У меня есть свежее овсяное печенье?
     - Нет-нет, душевно вас благодарю.
      С  этими  словами мистер Лайтфут добыл  из  одного  из
карманов  квадрат  белоснежной ткани и  аккуратно  развернул
его.  Покрыв  белым  платком  сиденье  кухонного  стула,  он
осторожно  на него опустился. После чего выдернул тостер  из
розетки,  поставил  перед собой на стол  рядом  с  ящиком  и
приготовился  к работе. Все это было проделано  с  медленной
грацией подводного обитателя.
      Мистер  Лайтфут выбрал одну из отверток. У  него  были
длинные  тонкие  пальцы хирурга или, может быть,  художника.
Наблюдение  за  его  работой  было  пыткой,  испытанием   на
выдержку,  но зрители ни на миг не сомневались  в  том,  что
мистер Лайтфут знает, что делать. Вскрыв крышку тостера,  он
несколько минут просто сидел, молча разглядывая внутренности
агрегата.
      - А-га, - проговорил он после продолжительной паузы. -
А-га.
      -  Что  такое?  -  спросила мама,  заглядывая  мистеру
Лайтфуту через плечо. - Его можно починить?
      -  Видите вот это? Маленький красный проводок?  Мистер
Лайтфут указал на нужное место отверткой.
     - Контакт ослабился.
     - И только-то? Такой малюсенький проводок?
     - Да, мэм, и только.
       Мистер   Лайтфут  принялся  осторожно   и   тщательно
подкручивать   соединение   проводка.   Наблюдая   за    его
действиями,  я  чувствовал, что под  влиянием  гипнотических
движений монтера впадаю в странный транс.
     - Все, - наконец объявил мистер Лайтфут. После этого он
мучительно медленно, но уверенно собрал тостер, включил  его
в  сеть,  повернул ручку таймера, и мы все молча  дождались,
чтобы спиральки покраснели.
     - Вот так... - сказал мистер Лайтфут.
     Мы ждали.
     - ..какая-то мелочь...
     Земля повернулась под нашими ногами.
     - ..все портит.
       Мистер   Лайтфут  принялся  сворачивать  свою   белую
салфетку.  Мы немного подождали, но чернокожий  монтер  либо
задумался,  либо  действительно все сказал.  Мистер  Лайтфут
оглянулся по сторонам и осмотрел кухню.
     - Что-нибудь еще нужно починить?
      -  Ничего,  спасибо,  остальное,  по-моему,  в  полном
порядке.
      Мистер Лайтфут кивнул, но я был уверен, что его взгляд
ищет тайные неполадки, как нос легавой ищет дичь, сидящую  в
высокой  траве.  Сдвинувшись с места, он проделал  по  кухне
несколько небольших кругов, то легонько прикасаясь  рукой  к
холодильнику, то трогая четырехконфорочную плиту и смеситель
в   раковине,  словно  своими  чуткими  пальцами   определял
самочувствие техники. Мы с мамой озадаченно переглянулись  -
действия  мистера  Лайтфута становились все  более  и  более
загадочными.
      - Холодильник, похоже, стучит, - заметил он. - Хотите,
взгляну?
      -  Нет, не стоит беспокоиться, - ответила ему мама.  -
Мистер Лайтфут, как вы себя чувствуете?
     - Хорошо, миз Мэкинсон, просто хорошо. Он открыл дверцу
буфета   и   тщательно  прислушался  к   тому,   как   легко
поскрипывают  петли,  достал из пояса  отвертку  и  подтянул
винтики в петлях буфета, и в правой дверце, и в левой.  Мама
снова  откашлялась,  на  этот раз гораздо  более  нервно,  и
проговорила:
      -  Э-э-э..,  мистер Лайтфут, сколько я должна  вам  за
тостер?
      -  Все уже... - начал свой ответ Лайтфут. После  этого
были  проверены  остальные петли в  буфете,  потом  наступил
черед  маминого миксера "Мистер Блэндер", который  стоял  на
рабочем  столе,  но, к несчастью для мистера  Лайтфута,  все
оказалось в полном порядке. - ..уже оплачено, - закончил он.
      -  Оплачено? Но.., я не понимаю. Мама уже доставала из
буфета  фарфоровую  сахарницу, полную долларовых  бумажек  и
мелочи.
     - Да, мэм. Все уже оплачено.
      - Но я вам еще не давала никаких денег. Пальцы мистера
Лайтфута  погрузились в другой карман комбинезона, и  оттуда
появился  небольшой  белый  конверт.  Мистер  Лайтфут  молча
передал  его  маме,  и  я заметил, что  на  лицевой  стороне
конверта  голубыми  чернилами написана наша  фамилия:  Семье
Мэкинсонов.  С  другой стороны конверт был  запечатан  белым
воском.
      -  Что  ж, - вздохнул мистер Лайтфут, - думаю,  что  я
закончил.., на сегодня.
     Он поднял с пола свой чемоданчик с инструментами.
     - На сегодня? - потрясение переспросила мама.
     - Да, мэм. Вы же понимаете.
      Мистер  Лайтфут принялся рассматривать  выключатели  и
розетки,   словно   пытаясь   проникнуть   в   глубину    их
электрической сущности.
      -  По телефону, - добавил он. - Если что-то сломается.
Он улыбнулся маме, а потом мне.
     - Сразу же и звоните.
      Мы  проводили  мистера  Лайтфута  до  машины  и  долго
смотрели вслед, пока автомобиль не скрылся за углом.  Мистер
Лайтфут  помахал  нам  рукой и уехал на  своем  дребезжавшем
пикапе под аккомпанемент раскачивавшихся в кузове на крючках
инструментов  и  приспособлений, которые приводили  собак  в
неистовство.
      -  Том  мне  ни  за что не поверит,  -  сказала  мама,
обращаясь в основном к самой себе.
      Потом  поднесла к глазам белый конверт,  открыла  его,
достала оттуда письмо, развернула его и прочитала.
     - Вот так так, - проговорила она. - Хочешь послушать?
     - Да, мэм.
     И она прочитала мне письмо:
      -  "Имею честь просить Вас почтить визитом мой  дом  в
семь  часов вечера в пятницу. Прошу Вас взять с собой сына".
И самое интересное: знаешь, от кого письмо?
     Мама протянула мне письмо, и я увидел подпись.
     Леди.
     Когда папа вернулся домой, мама рассказала ему о визите
мистера  Лайтфута и письме Леди, наверное,  раньше,  чем  он
успел снять свою фуражку молочника.
      -  Что ей нужно от нас, как ты думаешь? - спросил маму
отец.
      -  Не  знаю,  но сдается мне, что она решила  оплатить
услуги  мистера  Лайтфута, чтобы он стал нашим  персональным
монтером.
     Отец снова перечитал письмо Леди.
      -  У нее отличный почерк, - заметил он, - для такой-то
пожилой  женщины.  Я  всегда считал,  что  у  старух  почерк
становится корявым.
     Он прикусил нижнюю