не на кладбище, как это принято  у  добрых
христиан. И сегодня я - последний человек на земле,  который
согласится снова увидеть, как его машина опускается в темную
воду  Саксона, как он навсегда исчезает в его  глубинах.  Ты
знаешь, что стало со мной после того, как я побывал  в  этом
озере?
     Я потряс головой.
      Отец  снова  молча  взял со стола мой  рассказ,  потом
аккуратно  положил  страницы  на  место,  рядом  с   пишущей
машинкой.
      -  Я  знал  о  том, что в этом мире есть место  злу  и
жестокости,  - сказал он, не глядя на меня, потому  что  его
взгляд  был  устремлен на что-то, что находилось  далеко  за
пределами моей комнаты. - Жестокость - это неразрывная часть
нашей  жизни, но только не моей жизни, потому что мне всегда
удавалось  обходить жестокость стороной.  Жестокость  всегда
обитала  где-то  по соседству, но только не рядом  со  мной.
Может быть, ее место было в другом городе. Помнишь, когда  я
был  пожарником,  мы  поехали на вызов  тушить  машину,  что
разбилась  и  сгорела на полдороге в лесу  между  Зефиром  и
^нион-Тауном?
      -  Это была машина Малыша Стиви Коули, - ответил я.  -
Полуночная Мона.
     - Точно. На дороге остались следы. Было очевидно, что в
том,  что  машина Коули разбилась, виноват другой  водитель,
который  заставил  Коули съехать с  дороги  или  просто  его
столкнул. Причем сделал это специально, скорее всего потому,
что  хотел  убить  Коули.  После того  как  Полуночная  Мона
врезалась в дерево, ее бензобак взорвался, наверное, осветив
лес на милю вокруг. Это было так жестоко, что я, увидев,  во
что  может  превратиться совсем молодой  парень,  что  может
остаться  от  его  здорового и сильного тела,  я...  -  Отец
содрогнулся, быть может, оттого, что зрелище останков Малыша
Коули все еще было очень свежо в его памяти. - У меня до сих
пор  в  голове  не укладывается, почему один  человек  может
сделать  такое с другим. Наверное, все дело в ненависти,  но
мне  такая ненависть непонятна. Я не знаю, что за  люди  так
поступают,  как  они  становятся  такими?  Кем  должен  быть
убийца, чтобы отнять у другого человека жизнь с легкостью, с
какой  прихлопываешь  на окне муху?  Что  за  извращенная  и
изуродованная душа должна быть у такого мерзавца? Глаза отца
наконец нашли меня.
     - Знаешь, как звал меня дедушка, когда мне было столько
же лет, как тебе сейчас?
     - Нет, сэр.
      -  Желторотик. Потому что я не любил ходить с  ним  на
охоту. Потому что я не любил драться. Потому что я не  любил
многое,   что,   считается,  должен  любить  мальчик.   Отец
заставлял  меня  играть в футбол. Из меня  вышел  никудышный
футболист,  но я делал то, о чем он меня просил, потому  что
хотел  ему  угодить. Он говорил мне: "Парень, ты  ничего  не
добьешься  в этой жизни, если не воспитаешь в себе  инстинкт
убийцы".  Вот что он говорил мне: "Врежь им посильнее,  сбей
их с ног, покажи им, кто здесь по-настоящему крутой". А дело
было  в  том..,  что  я никогда не был крутым.  Я  и  сейчас
никакой  не  крутой.  И все, чего мне всегда  хотелось,  это
тихой и спокойной жизни. Вот и все. Просто спокойной жизни.
      Отец  подошел к окну и некоторое время  стоял  ко  мне
спиной, слушая, как звенят на улице цикады.
      -  Сейчас мне кажется, - снова заговорил отец,  -  что
долгое время я только делал вид, что я сильный и решительный
человек, хотя на самом деле был совершенной другой. Я вполне
мог  оставить машину с мертвецом за рулем преспокойно тонуть
в  озере и проехать дальше, глазом не моргнув. Но я не  смог
этого  сделать, Кори, просто не смог. И вот теперь он  зовет
меня со дна озера.
     - Он.., зовет тебя? - потрясенно переспросил я.
     - Да, он зовет меня.
      Отец  по-прежнему стоял ко мне спиной. Его  руки  были
крепко стиснуты в кулаки и прижаты к бокам.
      -  Он  говорит мне, что хочет, чтобы я узнал,  кто  он
такой и его настоящее имя. Он хочет, чтобы я узнал, где  его
семья,  нашел ее и передал тело им, чтобы они смогли предать
его  земле  по  всем  правилам.  Он  хочет,  чтобы  я  нашел
g%+."%*  ,  убившего  его,  и  проследил,  чтобы  тот  понес
справедливое  наказание. Он хочет,  чтобы  все  люди  узнали
правду о нем, о том, за что и как он погиб. Он просто хочет,
чтобы я не забывал о нем, и говорит, что покуда тот, кто так
жестоко  избил  его,  а  потом  еще  более  жестоко  задушил
струнен, ходит безнаказанно по земле, мне не будет  от  него
покоя, пусть это продлится всю мою жизнь.
      Отец повернулся ко мне. Я посмотрел на него и подумал,
что  теперь, после своего рассказа, он выглядит на  сто  лет
старше,  чем  перед  тем, как взял в руки  две  странички  с
рассказом.
      -  Когда  мне было столько же, сколько тебе сейчас,  я
верил, что живу в волшебном городе, - мягко проговорил он, -
к котором никогда и ничего не случится плохого. Мне хотелось
верить,  что  все  вокруг,  мои соседи  и  остальные  жители
Зефира,  -  добрые, честные и открытые. Я хотел верить,  что
любой тяжкий труд в конце концов вознаграждается по заслугам
и что каждый человек всегда держит слово, чего бы это ему ни
стоило.  Мне хотелось верить, что люди - истинные  христиане
каждый  день недели, а не только по воскресеньям, что  закон
справедлив,  а  политики мудры, и если  ты  идешь  по  жизни
дорогой  прямой  и  ровной, то бытие  твое  будет  легким  и
спокойным, потому что только этого ты в жизни и ищешь.
      Отец улыбнулся, но на его улыбку было тяжело смотреть.
Ни  мгновение  мне показалось, что я вижу  в  нем  мальчика,
скрытого  под  тем  непроницаемым составом,  который  миссис
Нэвилл назвала "патиной времени".
      -  Но  в  мире нет и никогда не было такого  места,  -
продолжал  отец.  -  Надеяться на  это  глупо.  Но  знать  и
понимать, верить и надеяться - это у людей в порядке  вещей,
и  каждый раз, закрывая перед сном глаза, я слышу, как чело-
иск  со  дна  озера Саксон говорит, что я  чертов  глупец  и
всегда был им.
     Я не знаю, что меня заставило, но я сказал ему:
     - Может быть, Леди сумеет помочь тебе.
      - Каким образом? При помощи гадальных костей? Свечей и
прочей чертовщины?
      -  Нет,  сэр.  Я  просто думал, что вам  стоит  с  ней
поговорить.
      Он уставился в пол. Потом глубоко вдохнул, медленно, с
шипением, выдохнул воздух сквозь зубы и ответил мне:
     - Пора спать.
     Отец направился к двери.
     - Папа?
     Отец остановился.
      - Ты хочешь, чтобы я порвал свой рассказ? Он ничего не
ответил  мне, но я не ждал немедленного ответа. Он переводил
взгляд то на меня, то на листки бумаги на письменном столе.
     - Нет, - наконец отозвался он. - Рассказ отличный. Ведь
все, что в нем написано, правда, так?
     - Да, сэр, все правда.
     - Ты очень старался?
     - Да, сэр.
       Он   огляделся  по  сторонам,  взглянул  на  чудовищ,
/`(+%/+%--ke  к стенам, и наконец его глаза остановились  на
мне.
      -  Ты  уверен, что на конкурс лучше всего представлять
именно  этот рассказ? Тебе не хочется написать о приведениях
или  о  пришельцах с Марса? - спросил он меня, чуть  заметно
улыбнувшись.
      -  Может, в следующий раз я напишу что-нибудь  в  этом
роде,  - ответил я ему. - Но не сейчас. Отец кивнул, закусив
нижнюю губу.
      -  Тогда давай действуй, - сказал он. - Можешь отнести
его на конкурс. - И вышел из комнаты.
      На  следующее  утро  я положил рассказ  в  конверт  из
манильской  бумаги,  оседлал Ракету и  покатил  к  публичной
библиотеке,  которая находилась на Мерчантс-стрит,  рядом  с
мэрией.  В  прохладной полутьме, где острые солнечные  лучи,
проникавшие  сквозь  ставни на высоких узких  окнах,  резали
сумерки  на широкие куски, а под потолком шелестели  лопасти
вентиляторов,  я  лично передал свой конверт  -  на  котором
написал  коричневым карандашом "Короткий рассказ", -  миссис
Эвелин Пасмо, сидевшей за библиотечной стойкой.
      -  И о чем наш маленький рассказик? - сладким голоском
спросила миссис Пасмо и ласково мне улыбнулась.
     - Об убийстве, - коротко ответил я.
      Улыбка  миссис Пасмо мгновенно сделалась притворной  -
Кто входит в жюри в этом году?
      -  Я,  мистер  Гровер  Дин,  мистер  Лайал  Рэдмонд  с
факультета  английского языка колледжа  в  Адамс-Вэлли,  мэр
Своуи   и  наша  широко  известная  поэтесса  миссис  Тереза
Эберкромби, редактор "Журнала".
      Она  взяла мой рассказ двумя пальцами, как тухлую рыбу
Потом взглянула на меня поверх своих черепаховых очков.
     - Да, мэм.
      - Почему такой вежливый и приличный молодой человек не
нашел темы лучше, чем убийство? Неужели на свете нет других,
более  приятных тем? Как.., например, твоя собака, или  твои
лучшие  друзья, или... - Миссис Пасмо нахмурилась, очевидно,
смутившись  из-за  того,  что  список  более  приятных   тем
исчерпался так быстро. - Короче говоря, о чем-то, что  может
развлечь и поднять настроение?
      -  Нет,  мэм.  -  ответил я. -  Самым  правильным  мне
показалось  написать  о утопленнике, который  лежит  на  дне
озера Саксон - Ах вот как.
     Миссис Пасмо гадливо взглянула на конверт из манильской
бумаги, лежавший на конторке.
     - Я понимаю. А скажи, Кори, твои родители знают, что ты
хочешь принять участие в конкурсе?
     - Да, мэм. Мой отец вчера вечером прочитал этот рассказ
и позволил принести его сюда.
      Пожав  плечами, миссис Пасмо взяла шариковую  ручку  и
написала на конверте мое имя.
      - Назови свой номер телефона, - сухо попросила она,  и
когда  я  исполнил ее просьбу, она приписала цифры  ниже.  -
Так,  хорошо, Кори, - суховато улыбнулась она. - Я прослежу,
чтобы рассказ попал по назначению.
       Поблагодарив  миссис  Пасмо,  я  повернулся  и  начал
обратный путь ко входной двери. Прежде чем выйти за дверь, я
еще раз оглянулся на миссис Пасмо. Она как раз трудилась над
печатью  конверта, как видно, спеша прочитать  мой  рассказ.
Заметив,  что  я смотрю на нес, она быстро положила  конверт
справа  от себя. Мне показалось хорошим знаком то,  как  она
рвется ознакомиться с моим творчеством. Я вышел на солнечный
свет, отомкнул Ракету от парковой скамейки и покатил к дому.
      Лето  заканчивалось,  в этом не  было  сомнений.  Утра
становились   прохладней  -  совсем  немного,  но   ощутимо.
Холодные  ночи съедали большую часть дневного тепла.  Цикады
устали:  их  крылышки истерлись за длинные  летние  ночи,  а
смычки   притупились   так,  что  выходило   только   глухое
пиликанье.  Сидя  на нашем крыльце, можно  было  глядеть  на
восток  и  любоваться одинокой смоковницей на далеком  холме
посреди  леса: за одну-единственную ночь листва на  деревьях
холма  пожелтела  и  опала, и теперь холм  выделялся  четким
пятном посреди моря зелени. И самое плохое - плохое для нас,
так  преданных излюбленной летней свободе: радио и телевизор
без  конца, с мучительной настойчивостью, передавали рекламу
о скидках в преддверии нового учебного года.
     Время безжалостно утекало. Вот почему в один из вечеров
я  поднял  давно  уже  волновавший меня  вопрос.  Потребовал
решить его однозначно: "да или нет". Взял, так сказать, быка
за рога. Бросился вперед очертя голову.
      -  Завтра ребята собираются в лес, в поход с ночевкой,
можно  мне пойти с ними? - Вот каким был вопрос, от которого
за обеденным столом повисла тишина.
     Мама взглянула на отца. Отец взглянул на маму. Никто из
них даже и не думал посмотреть на меня.
     - Ты сказал, что разрешишь мне пойти с ночевкой, если я
погощу неделю у дедушки Джейберда, - напомнил я отцу.
      Откашлявшись,  отец принялся очищать свою  тарелку  от
картофельного пюре.
      -  Что  ж, - наконец заговорил он, - почему бы и  нет.
Можете устроиться на нашем заднем дворе. Возьмете палатку  и
разобьете настоящий лагерь, по всем правилам.
     - Нет, я совсем не о том говорю. Мы хотим пойти в лес и
там заночевать.
      - Сразу за нашим домом начинается лес, - ответил отец.
- Лес как лес, что вам еще нужно?
      -  Нет,  сэр, - возразил я, чувствуя, как  часто-часто
бьется  мое сердце, потому что такой разговор с моей стороны
был  по-настоящему  смелым.  -  Мы  хотим  пойти  туда,  где
настоящий  лес,  где не видно ни одного огонька,  ни  одного
дома. Мы хотим, чтобы у нас был настоящий поход, с ночевкой,
по всем правилам. А вернемся мы утром.
      -  О  Господи, - тихим голосом проговорила мама.  Отец
хмыкнул  и  положил на стол вилку. Потом переплел  пальцы  и
задумался, нахмурив брови, отчего поперек лба у него залегла
складка.  Все  это,  как  я  знал по  прошлому  опыту,  было
предшествием  заключительного вердикта  из  одного  твердого
"нет".
      - Значит, вы решили прогуляться в лес? - снова спросил
.b%f. - И как же далеко вы собираетесь забраться?
      -  Я  еще  не  знаю,  - ответил я.  -  Думаю,  что  мы
пройдемся, сделаем миль пять или шесть, потом выберем место,
какое  понравится,  заночуем, а  утром  вернемся  домой.  Мы
возьмем  с собой компас, сандвичи, аспирин, рюкзаки  и  все,
что надо для ночевки.
      -  А  что  вы  будете делать, если кто-нибудь  из  вас
сломает ногу или руку? - подала вдруг голос мама. - Или кого-
то  из  вас  укусит  гремучая змея? Или если  вы  угодите  в
заросли  ядовитого  плюща или бог  знает  куда?  Этом  летом
творится такое, что и представить страшно!
     Я притих, потому что мама набрала полную скорость.
      -  Что  ты  будешь делать, Кори, если на  вас  нападет
ягуар?  Господи,  да  столько всего может  случиться,  сотня
разных вещей, и никто вам не сможет помочь!
      -  С нами ничего не случится, мама, - ответил я. -  Мы
уже не дети и можем сами о себе позаботиться.
      - Вы еще не такие взрослые, чтобы одним отправиться  в
дикий  лес!  Вы  еще  дети, что бы ты ни говорил,  Кори!  Ты
собираешься  забраться на несколько  миль  от  дома,  а  что
будет, если ночью начнется буря с громом и молниями? Что  вы
будете  делать, если у кого-нибудь из вас разболится  живот?
Ты понимаешь. Кори, что если в лесу с вами случится беда, то
ты  не  сможешь позвонить по телефону или просто позвать  на
помощь! Том, что же ты молчишь: скажи ему, что этот их поход
ни в какие ворота не лезет!
      Отец  поморщился,  самая тяжелая  часть  семейных  дел
всегда выпадала на его долю.
      -  Давай, Том, - продолжала гнуть свое мама. -  Мы  же
решили,  что  он никуда не пойдет до тех пор,  пока  ему  не
исполнится тринадцать.
      - Год назад, мама, ты говорила, что я никуда не пойду,
пока мне не исполнится двенадцать, - подал голос я.
      -  Хватит умничать, Кори! Том, скажи ему сейчас же!  Я
дожидался  решительного и заключительного "нет". Вот  почему
моему   удивлению  не  было  предела,  когда  отец   наконец
произнес:
     - А где вы возьмете компас?
      Мама в ужасе взглянула на отца. Я почувствовал, как  в
моей груди зажглась искра безумной надежды.
      -  Компас даст нам отец Дэви Рэя, - ответил  я.  -  Он
ходит с ним на охоту.
      -  Компас  может разбиться, ведь верно. Том?  -  снова
подала  голос мама. - Компасы ведь разбиваются?  -  спросила
она у отца.
      Отец  не  сводил с меня глаз, его лицо было серьезным,
скулы окаменели.
     - Поход в лес с ночевкой - это не детская забава, Кори.
Я знаю много взрослых мужчин, которые за последние несколько
лет  заблудились  в  нашем  лесу.  Они,  как  никто  другой,
расскажут  тебе, что значит провести ночь на мокрых  листьях
сплошь  исцарапанному  о шипы и сучья кустов,  без  подушки,
одеяла и зубной щетки. Как тебе это понравится, Кори?
     - Мы решили пойти, - ответил я, - и я постараюсь, чтобы
"a% прошло хорошо.
      -  Ты  уже  договорился с другими ребятами? -  спросил
отец. - У вас уже есть план?
      -  Да,  сэр. Мы все твердо решили идти, конечно,  если
остальным ребятам тоже разрешат родители.
      - Том, он еще ребенок! - воскликнула мама - Может, ему
лучше отложить поход до следующего года?
      -  Нет,  - возразил отец. - Кори уже не ребенок  Может
быть,  он еще молод, но он уже способен принимать правильные
решения  и отвечать за свои поступки У мамы было беспомощное
и  несчастное лицо, она было открыла рот, чтобы пуститься  в
дальнейшие споры, но отец приложил к губам палец, приказывая
ей молчать.
      -  Мы  с Кори договорились, - сказал он ей - А в  этом
доме человек держит свое слово.
      Глаза отца снова встретились с моими глазами - Позвони
приятелям  Кори,  Ребекка.  Если  их  родители  скажут,  что
отпускают  своих  ребят, то и мы отпустим Кори.  Но  прежде,
Кори,  мы  должны  договориться, куда  вы  пойдете  и  когда
вернетесь; мы заключим еще один договор, а именно:  если  ты
не  вернешься к сроку, ты просидишь дома неделю день в день.
Договорились?
      - Договорились! - крикнул я и бросился к телефону Отец
сказал мне вслед:
      -  Подожди, не торопись. Доешь сначала. Сразу же после
этого  события  начали развиваться с невероятной  скоростью.
Родители  Бена не возражали против похода. Предки Дэви  тоже
дали  "добро".  К сожалению, Джонни не удалось  вырваться  с
нами,  хотя он не пожалел сил, чтобы убедить родителей,  что
он  чувствует себя достаточно хорошо, чтобы провести ночь  в
лесу.  Мой  отец, вставший на сторону Джонни, тоже старался,
но  решение  уже  было  принято.  Джонни  все  еще  принимал
таблетки   от  головокружения,  и  его  родители   побоялись
отпустить  его  из-под  своего крылышка  на  всю  ночь.  Так
Брэнлины еще раз ограбили Джонни.
     Таким образом, в солнечный полдень пятницы, нагруженные
рюкзаками  с  сандвичами,  флягами  с  водой,  средством  от
москитов,  средствами  первой  помощи  при  змеиных  укусах,
фонариками  и  картами местности, я, Дэви Рэй и  Бен  начали
путь  к  вожделенному  лесу. Все мы  попрощались  со  своими
родителями,  погладили  по  головам  наших  псов,  проверили
велосипеды  и  смазали их цепи. Дэви, на голове  у  которого
была  охотничья шапка, принес компас своего отца На нас были
налеты  длинные штаны и зимние ботинки, чтобы защитить  ноги
от острых шипов и змеиных укусов Мы были хорошо подготовлены
для долгого серьезного похода, входя в лес, мы смело, словно
пионеры-первопроходцы,  подставляли  свои  лица   обжигающим
лучам  солнца.  Прежде  чем  деревья  сомкнулись  за  нашими
спинами,  до  меня донесся последний клич моей встревоженной
мамы:
      - Кори, у тебя с собой достаточно туалетной бумаги?  Я
пригнул  голову и нашел в себе силы, чтобы как ни в  чем  не
бывало  крикнуть  в ответ, что, мол, "да, у меня  достаточно
бумаги для совершенно различных ситуаций", Я представил себе
Dаниэля   Буна,  мать  которого  задаст  ему   на   прощание
аналогичный вопрос.
       Поднявшись  на  холм,  мы  вышли  на  поляну,  откуда
состоялся наш памятный полет, ознаменовавший начало лета. По
другую   сторону  поляны  начинался  настоящий  лес,  густая
зеленая  чаша,  перед которой мог спасовать  и  сам  Тарзан.
Оглянувшись,  я  посмотрел  на  раскинувшийся  внизу  Зефир;
вместе  со  мной  остановились Дэви Рэй и Бен.  Все  шло  по
плану: и наш поход, и будто подтверждавшие его продуманность
ровные квадраты городка внизу, перекрестки, аккуратные крыши
домов, тротуары, цветники и подстриженные лужайки. Еще шаг -
и  нам  предстояло  ступить  во владения  дикой  природы,  в
настоящее   хитросплетение   всяческих   неожиданностей,   в
подлинный  мир,  где  нет места ни безопасности,  ни  покою;
иными  словами, только теперь, когда отступать стало некуда,
я наконец действительно понял, во что впутался.
      -  Что  ж,  - наконец произнес Дэви Рэй. - Думаю,  нам
лучше двигать.
     - Да, - поддержал его Бен, - давайте, парни, двинули.
     - Ага, - отозвался я.
      Мы  стояли  на опушке, а ветерок охлаждал наши  мокрые
шеи,  покрытые  потом. Перед нами шелестел  ветвями  лес.  В
голове  у меня пронеслась мысль о многоглавой гидре, которая
гипнотизирует  свою жертву тихим шипением, как  в  "Язоне  и
аргонавтах".
      -  Все,