ествилось и лежит  прямо
в ее руках. Она смотрела, как он моргает, смотрела, как бледно-голубые глаза
обыскивают царство его ощущений. Никто ей в мире не нужен, кроме него. Никто
и ничто.
   Через пятнадцать минут пришли  ее  родители.  Оба  седые:  с  решительной
челюстью и темными глазами Мириам и простодушный улыбчивый балагур Франклин.
Кажется, они не интересовались, где Дуг, - может быть, потому,  что  ощутили
еще витающий в воздухе запах ее злости. Мать Лауры взяла Дэвида  на  руки  и
стала сюсюкать, но отдала его назад, когда он  заплакал.  Отец  сказал,  что
Дэвид, похоже, будет большим  парнем  с  большими  руками,  которыми  удобно
бросать мяч. Лаура терпела родителей с вежливой улыбкой, соглашаясь со всем,
пока Дэвид был у нее на руках. Он то затихал, то снова плакал, будто  кто-то
перебрасывал выключатель, но Лаура его  укачивала  и  напевала,  и  младенец
заснул у нее на руках, и Сердце его билось  сильно  и  ровно.  Франклин  сел
почитать газету, а Мириам достала вышивание. Лаура спала,  пристроив  Дэвида
рядом с собой. Во сне она  вздрагивала:  ей  снова  снилась  сумасшедшая  на
балконе и два пистолетных выстрела.

***

   В  час  двадцать  одну  минуту  на  грузовую  площадку  позади   больницы
Сент-Джеймс въехал оливково-зеленый фургон "шевроле"  с  ржавыми  дырами  на
пассажирских дверях и с треснувшим левым  задним  стеклом.  Вышедшая  оттуда
женщина была одета в сестринскую униформу - белую  с  темно-синей  отделкой.
Табличка на нагрудном кармане сообщала, что женщину  зовут  Дженет  Лейстер.
Рядом с именем висел значок-"улыбка".
   Мэри Террор задержалась на секунду, натягивая на лицо улыбку. У  нее  был
свежевымытый розовощекий вид, на губах блестящая бесцветная  помада.  Сердце
колотилось, живот сводило узлами, но она сделала несколько глубоких  вдохов,
думая о ребенке, которого отвезет Лорду  Джеку.  Ребенок  здесь,  на  втором
этаже, ждет ее в одной  из  трех  палат  с  голубыми  бантиками  на  дверях.
Собравшись, Мэри поднялась по лестнице к двери. Там кто-то оставил  бельевую
корзину на тележке. Мэри подвела тележку к двери, позвонила и стала ждать.
   Никто не ответил. "Ну же, давай!" -  подумала  Мэри  и  позвонила  снова.
Черт, а если звонка никто не услышит? А если откроет охранник? Если кто-то с
ходу расколет маскировку и захлопнет дверь? Да нет, форма какая надо,  цвета
верные, туфли правильные. Откройте же, черт вас побери!
   Дверь открылась.
   Выглянула негритянка - из работниц прачечной.
   - Я дверь за собой захлопнула, дура такая! - сказала Мэри с  застывшей  и
замерзшей улыбкой. - Можете себе  представить?  Дверь  закрылась,  а  я  тут
осталась торчать.
   Она повезла корзину вперед, в  дверь.  Секунду-другую  ей  казалось,  что
женщина не собирается отойти, и она беспечно сказала:
   - Извините, мне пройти надо!
   - Ах да, мэм, конечно. - Прачка улыбнулась и отступила, придерживая дверь
открытой. - Вроде там дождь собирается.
   - Да, это определенно.
   Мэри Террор сделала еще три широких шага,  толкая  корзину  перед  собой.
Дверь у нее за спиной щелкнула. Она вошла внутрь.
   - Да, это вы ничего себе заблудились! - сказала  прачка.  -  Как  вы  там
вообще оказались?
   - Я новенькая. Всего несколько  дней  как  работаю.  -  Мэри  уходила  от
прачки, катя корзину по длинному коридору. Из прачечной слышался шепот  пара
и стук работающих стиральных машин. - Кажется, я не так хорошо знаю  дорогу,
как сама думала.
   - Я вас понимаю! Тут впору хоть карту с собой таскать.
   - Ну, счастливо оставаться, - сказала Мэри, поставила свою корзину в один
ряд с другими и пошла внутрь здания скорым деловым шагом. Прачка сказала  ей
вслед "Пока", но Мэри не ответила. Все ее внимание было обращено на  путь  к
лестнице; она быстрым шагом шла по коридору, слыша посвист пара в трубах над
головой.
   Она  повернула  за  угол  и  оказалась  шагах  в  двадцати  за  спиной  у
бабы-легавой с "уоки-токи", идущей в ту же сторону. У  Мэри  екнуло  сердце,
она шагнула назад, чтобы ее не могли увидеть, и на пару минут застыла, давая
легавой время смыться. Она выглянула снова - коридор был  чист.  Мэри  опять
двинулась к лестнице. Глаза ее рыскали во все  стороны,  проверяя  двери  по
обеим сторонам коридора, все чувства ее  обострились,  но  кровь  оставалась
холодной. Время от времени доносились голоса, но больше никто не  появлялся.
Наконец она дошла до лестницы, толкнула дверь и пошла наверх.
   Проходя мимо первого этажа, она напоролась на очередное осложнение:  вниз
спускались  две  сестры.  Она  снова  натянула  налицо  улыбку,  две  сестры
улыбнулись в ответ и кивнули, и Мэри спокойно  прошла  мимо,  только  ладони
взмокли. Появилась дверь с большой цифрой "Два". Мэри вошла в нее, скользнув
взглядом по черной изоленте, придерживающей язычок замка, чтобы  тревога  не
сработала. Она была в родильном отделении, и кроме нее,  никого  не  было  в
коридоре от лестницы и до поворота к сестринскому посту.
   Мэри услышала тихий звон и решила, что это  кто-то  вызывает  сестру.  По
коридору, как вой сирены, плыл детский плач. Теперь или никогда. Она выбрала
палату 24 и вошла с таким видом, будто была хозяйкой всей больницы.
   В постели сидела молодая женщина,  кормившая  грудью  новорожденного.  На
стуле рядом  с  кроватью  сидел  мужчина,  следивший  за  этим  процессом  с
неподдельным интересом. Они оба обернулись к вошедшей в комнату шестифутовой
сестре, молодая мать улыбнулась и сказала:
   "У нас все просто отлично".
   Мужчина,  женщина  и  ребенок  были  черными.  Мэри  остановилась.  Потом
сказала:
   - Я вижу. Просто хотела проверить.
   Она повернулась  и  вышла.  Не  годится  привозить  Лорду  Джеку  черного
ребенка. Она прошла через коридор в палату 23 и обнаружила там белую женщину
в постели, разговаривающую с молодой парой и мужчиной средних лет, а по всей
палате стояли букеты и воздушные шарики. Ребенка в палате не было.
   - Привет! - сказала молодая мать. - Как вы думаете,  можно  мне  принести
ребенка?
   - Не вижу, почему бы и нет. Сейчас за ним пойду.
   - Эй, а вы дама мощная, правда? -  спросил  мужчина,  сверкнув  в  улыбке
серебряным зубом.
   Мэри  улыбнулась  ему  в  ответ,  но  глаза  ее  остались  холодны.   Она
повернулась, вышла и направилась к двери с голубым бантом и номером 21.
   Она начала нервничать. Если и здесь не выйдет, то можно  считать  задание
проваленным.
   Она вспомнила Лорда Джека, который ждет  ее  у  Плачущей  леди,  и  зашла
внутрь.
   Мать спала, прижав к себе ребенка. На стуле у окна сидела пожилая женщина
и вышивала.
   - Привет, - сказала женщина, сидевшая на стуле. - Как жизнь?
   - Спасибо, чудесно. - Мэри увидела, что  мать  открывает  глаза.  Ребенок
тоже зашевелился, его веки затрепетали и приоткрылись, и Мэри  увидела,  что
глаза у мальчика светло-голубые,  как  у  Лорда  Джека.  У  нее  подпрыгнуло
сердце. Это карма.
   - Ой, я задремала. - Лаура моргнула, пытаясь разглядеть сестру,  стоявшую
над  кроватью.  Большая  женщина  с  невыразительным  лицом  и   каштановыми
волосами. На форменном платье желтый значок-"улыбка". На  табличке  написано
Дженет кто-то. - А сколько времени?
   -  Время  взвешивать  ребенка,  -  сказала  Мэри.  Голос  прозвучал  чуть
напряженно, и ей пришлось им овладеть. - Это займет всего минуту.
   - А где папа? - спросила Лаура у матери.
   - Он спустился купить новый журнал. Ты же знаешь, он без чтения не может.
   - Разрешите, я возьму ребенка взвесить? - Мэри протянула руки, чтобы  его
взять.
   Дэвид просыпался. Первой его реакцией был открыть рот и тоненько,  высоко
заплакать.
   - Кажется, он опять есть хочет, - сказала Лаура.  -  Нельзя  ли  мне  его
сперва покормить?
   "Слишком большой риск - может войти настоящая сестра", - мелькнула  мысль
у Мэри. Все с той же улыбкой она сказала:
   - Это недолго. Давайте сразу, чтобы не тянуть с этим.
   - Ладно, - сказала Лаура, хотя ей не терпелось его  покормить.  -  Я  вас
прежде не видела.
   - Я работаю только по выходным, - ответила Мэри, протягивая руки.
   - Тише, тише, не плачь, - сказала сыну Лаура. Поцеловав его в лобик,  она
ощутила персиковый аромат его плоти. - Ах ты мой драгоценный, - сказала  она
и неохотно положила его сестре на руки. Тут же ей захотелось  выхватить  его
обратно. У сестры были большие руки, и  Лаура  заметила  у  нее  под  ногтем
темно-красную кайму. Снова посмотрела на табличку. Лейстер.
   - Вот и мы, - сказала Мэри, качая ребенка на руках. - Вот  мы  и  пойдем,
мой сладкий. - Она пошла к двери. - Я сразу принесу его назад.
   - Поосторожнее с ним, - сказала Лаура. "Руки бы ей  вымыть",  -  подумала
она.
   - Не сомневайтесь.
   Мэри уже была почти за дверью.
   - Сестра! - позвала Лаура.
   Мэри остановилась на пороге, ребенок продолжал плакать у нее на руках.
   - Вы не могли бы принести мне апельсинового сока?
   - Конечно, мэм.
   Мэри отвернулась, вышла из палаты и увидела, что черный отец из палаты 24
идет по направлению к сестринскому посту. Она положила ребенку палец в  рот,
чтобы он не кричал, прошла на лестницу и спустилась по ступенькам.
   - У нее руки грязные, - сказала Лаура матери, заметила?
   - Нет, но это самая крупная женщина, которую  видели  мои  глаза.  -  Она
увидела, как Лаура, устраиваясь на подушках, вздрогнула от внезапной боли. -
Как ты?
   - Похоже, о'кей. Слегка еще побаливает. На самом деле  ей  казалось,  что
она родила мешок затвердевшего цемента. Во всем теле ныло  и  болело,  мышцы
бедер и спины подергивало судорогами. Живот уже не разбухал, но она вся  еще
была обвислой и полной жидкости. Тридцать два шва между бедрами, где  доктор
Боннерт  разрезал  плоть  ее  влагалища,  чтобы  дать  Дэвиду  проход,  были
источником постоянного раздражения.
   - Я думала, что сестрам положено держать руки в чистоте, -  сказала  она,
когда наконец устроилась.
   - Я отправила отца вниз, - сказала  мать  Лауры.  -  По-моему,  нам  надо
поговорить.
   - О чем поговорить?
   - Ты знаешь. - Она наклонилась на стуле. - О проблемах, которые у тебя  с
Дугом.
   "Конечно же, она почувствовала", - подумала Лаура. Радар ее матери  редко
ошибался.
   - Проблемы. - Лаура кивнула. - Да, проблемы действительно есть.
   - Я бы хотела узнать, в чем дело. Лаура знала, что от этого разговора  не
уйти. Рано или поздно сказать придется.
   - У Дуга роман, который тянется с октября, - начала она  и  увидела,  как
мать слегка ахнула.
   Лаура принялась рассказывать все подряд  и  пожилая  женщина  внимательно
слушала, а тем временем сына Лауры несли по  коридорам,  где  паровые  трубы
шипели, как разбуженные змеи.
   Мэри Террор, держа палец во  рту  малыша,  шагала  по  коридору  к  двери
грузовой площадки. Перед прачечной она остановилась возле бельевых  тележек.
В одной из них на дне лежали полотенца, и она положила ребенка между ними  и
укрыла его. Ребенок отрыгнул и захныкал, но Мэри уже взяла тележку и  пошла,
толкая ее перед собой. Проходя через  прачечную,  где  работали  негритянки,
Мэри увидела прачку, пропустившую ее в здание.
   - Все еще не нашли дороги? - окликнула ее женщина сквозь  шум  стиральных
машин и гладильных прессов.
   - Нет, теперь я знаю, куда иду, - ответила Мэри  и  улыбнулась  на  ходу.
Ребенок заплакал перед самым выходом, но это был тихий плач и шум  прачечной
его заглушил. Мэри открыла дверь. На улице  поднялся  ветер  и  дождь  падал
серебряными косыми иглами. Вытащив тележку на  погрузочную  платформу,  Мэри
вынула ребенка,  все  еще  завернутого  в  полотенце,  сбежала  по  бетонным
ступенями к  фургону,  купленному  два  часа  назад  за  триста  восемьдесят
долларов в магазине подержанных  машин  "Друга  Эрни"  в  Смирне.  Плачущего
ребенка она положила на пол возле пассажирского сиденья,  рядом  с  обрезом.
Потом завела мотор, который тарахтел, как молотилка,  и  заставлял  трястись
весь фургон. Взвизгнули дворники, заелозив по стеклу.
   Мэри Террор подала назад, отъехала от грузовой площадки,  развернулась  и
поехала прочь от больницы, носившей имя Бога.
   - А теперь - тихо, - сказала она младенцу. - Ты уже у Мэри.
   Младенец продолжал плакать.
   Ему еще придется узнать, кто из них главный.
   Мэри оставила больницу позади и свернула на фривей, где  влилась  в  море
металла в серебряном падающем дожде.

Глава 7

ПУСТОЙ СОСУД

   - Привет! - У сестры были рыжие волосы и  веснушчатые  щеки,  и  вся  она
лучилась улыбкой. Табличка сообщала, что ее зовут Эрин Кингмен.  Она  быстро
взглянула на коляску рядом с кроватью. - А где Дэвид?
   - Какая-то сестра понесла его взвешивать, - ответила Лаура.  -  Наверное,
около пятнадцати минут назад. Я попросила ее принести апельсиновый  сок,  но
она, может быть, занята.
   - Кто его взял?
   - Большая женщина, ее имя Дженет. Я ее раньше не видела.
   - Гм. - Эрин кивнула, сохранив на лице улыбку, но ее замутило. - Ладно, я
ее найду. Извините.
   Она поспешно вышла, оставив Лауру с матерью беседовать дальше.
   - Развод. - Это слово упало  звоном  погребального  колокола.  -  Ты  это
хочешь сказать?
   - Да.
   - Лаура, это не  обязательно  должен  быть  развод.  Ты  можешь  пойти  к
адвокату и все обговорить. Развод - это вещь грязная и безобразная. И Дэвиду
понадобится отец. Думай не только о себе, но и о Дэвиде тоже.
   Лаура слышала в ее словах, что она сейчас скажет. Она ждала этого  молча,
стиснув руки под простыней.
   - Дуг дал тебе  хорошую  жизнь,  -  продолжала  мать  убежденным  голосом
женщины, знающей, что давно обменяла  любовь  на  комфорт.  -  Он  ведь  был
хорошим кормильцем?
   - Мы многое купили вместе, если ты это имеешь в виду.
   - У вас есть общая история. Совместная жизнь, а  теперь  -  сын.  У  тебя
чудесный дом, прекрасный автомобиль и ты ни в чем  не  нуждаешься.  Лак  что
развод - это слишком радикальный вариант, Лаура.  Может  быть,  ты  получишь
хорошие условия, но одинокой женщине тридцати шести  лет  с  ребенком  может
оказаться не сладко... - Она остановилась. - Ты понимаешь, о чем я говорю?
   - Наверное, не совсем.
   Мать вздохнула, будто ей приходилось объяснять очевидное полной дуре.
   - Женщине твоего возраста, да еще с ребенком, может быть  очень  непросто
найти себе другого. И важно об этом  подумать,  прежде  чем  решаться  сломя
голову.
   Лаура закрыла глаза. Ее мутило, голова кружилась, и ей пришлось прикусить
язык, потому что иначе она могла бы  сказать  матери  такое,  что  лучше  не
говорить.
   - Я знаю, ты сейчас думаешь, что я не права. Ты считаешь, что я и  раньше
была не права. А я смотрю с точки зрения твоих интересов, потому что я люблю
тебя, Лаура. Тебе  надо  понять,  почему  Дуг  начал  бегать  на  сторону  и
подумать, что ты должна сделать, чтобы это исправить. Лаура открыла глаза:
   - Чтобы это исправить?
   - Именно так. Я тебе говорила, что такому сильному и  упорному  человеку,
как Дуг, нужно много внимания. И поводок как можно длиннее.  Вспомни  своего
отца. Я всегда держала его на длинном поводке, и наш брак  от  этого  только
выиграл. Есть вещи, которые женщина узнает только с опытом, и никто не может
этому научить. Чем длиннее поводок, тем прочнее брак.
   - Я не... - Она не находила слов. Ошеломленная, она попробовала снова.  -
Я поверить не могу, что ты можешь такое  сказать!  То  есть  ты  говоришь..,
чтобы я с ним осталась? Чтобы я отворачивалась, если он снова  захочет...  -
она повторила выражение матери, - ..сбегать на сторону?
   - Он это перерастет, - сказала пожилая женщина. -  А  ты  у  него  всегда
должна быть, и он будет знать, что то, что есть у него дома, - бесценно. Дуг
- хороший добытчик и будет отличным отцом. Такие вещи  очень  в  наше  время
важны. Тебе нужно думать, как залечить трещину между тобой  и  Дугом,  а  не
говорить о разводе.
   Лаура просто не знала, что сейчас скажет. Рот ее начал открываться, кровь
стучала в  висках,  в  легких  зарождался  крик.  Ей  нестерпимо  захотелось
увидеть, как мать съежится от ее крика, как вскочит из кресла  и  выйдет  из
комнаты с хорошо отработанной мрачностью. Дуг был ей  чужим,  и  собственная
мать тоже; она знать не хотела никого из них с их  притворной  любовью.  Она
была готова заорать в лицо матери, не зная еще, что скажет.
   Этого она не узнала никогда.
   В палату вошли две сестры: Эрин Кингмен  и  другая,  постарше  и  посуше.
Вслед за ними вошел человек в темно-синем блейзере и серых брюках, с круглым
и мясистым лицом, волосы ушли назад с лысеющего лба. Поскрипывая  ботинками,
он подошел к кровати Лауры и уставился на нее сквозь черные очки  в  роговой
оправе.
   - Простите, - обратилась к матери  Лауры  сестра  постарше,  с  табличкой
"Катрин Ланье" на груди. - Вы не выйдете на несколько минут с мисс Кингмен?
   - В чем дело? - Мать Лауры встала; ее тревожный радар включился на полную
мощность. - Что случилось?
   - Вы не выйдете со мной на минутку? - Кингмен встала рядом с  ней.  -  Мы
только выйдем в коридор, хорошо?
   - Что происходит? Лаура, что все это значит?  Лаура  не  могла  ответить.
Сестра постарше и мужчина в очках встали по обе стороны ее кровати.  Ужасное
предчувствие окатило ее холодной волной.
   "Боже мой! - мелькнула мысль. - Дэвид! Что-то с Дэвидом!"
   - Мой ребенок! - Она услышала  собственный  безумный  голос.  -  Где  мой
ребенок?
   - Пожалуйста, подождите в коридоре. - Мужчина  говорил  с  Мириам  тоном,
означавшим, что она подождет в коридоре, нравится ей это  или  нет.  -  Мисс
Кингмен, закройте дверь, когда будете выходить.
   - Где мой ребенок? - Лаура чувствовала, как колотится  у  нее  сердце,  и
снова кольнула боль между ног. - Я хочу видеть Дэвида!
   - Выйдите! - сказал мужчина матери Лауры. Мисс Кингмен закрыла дверь.
   Катрин Ланье взяла Лауру за руку, и мужчина обратился  к  Лауре  тихим  и
ровным голосом:
   - Миссис Клейборн, меня  зовут  Билл  Рэмси.  Я  из  службы  безопасности
больницы. Вы  помните  имя  медсестры,  которая  забрала  из  палаты  вашего
ребенка?
   - Дженет как-то там. Фамилия начинается на "Л". - Она не могла припомнить
фамилию, ее разум парализовало шоком. - В чем дело? Она сказала,  что  сразу
же принесет ребенка обратно. Пусть его принесут сейчас же!
   - Мисс Клейборн, - сказал Рэмси, - ни одна медсестра  с  таким  именем  в
родильном отделении не работает. -  Глаза  его  за  очками  были  такими  же
темными, как и их оправа. На лысеющем виске билась жилка. - Мы считаем,  что
эта женщина могла вынести вашего ребенка из здания.
   Лаура моргнула. Ее разум не воспринял последние слова Рэмси.
   - Что? Куда вынести?
   - Из больницы, - повторил Рэмси.  -  Наши  люди  сейчас  перекрывают  все
выходы. Я прошу вас тщательно вспомнить и рассказать мне, как  выглядела  та
женщина.
   - Это была сестра. Она сказала, что работает по выходным.
   Кровь с грохотом прокатывалась через голову Лауры. Она слышала свой голос
как бы из длинного туннеля.
   "Полагается упасть в обморок, - подумала она. - Господи, я и в самом деле
сейчас упаду в обморок".
   Она стиснула руку медсестры и получила в ответ такое же сильное пожатие.
   - На ней была форма медсестры, верно?
   - Да. Форма. Она была сестрой.
   - Ее звали Дженет. Она так назвалась?
   - Это.., это было написано на табличке. Рядом с "улыбкой".
   - Простите?
   - Такая... "улыбка", -  повторила  Лаура.  -  Желтая.  Круглый  значок  с
улыбающимся лицом.
   - Какого цвета у нее были волосы, глаза?
   - Я не... - Мысли заледенели, но в лице  пульсировал  жар.  -  Каштановые
волосы,  до  плеч.  Глаза..,  кажется,  голубые..,  нет,  серые.   Не   могу
припомнить.
   - Что-нибудь еще? Нос крючком? Густые брови? Веснушки?
   - Высокая, - сказала Лаура. - Крупная женщина. Высокая.
   Горло сдавливал спазм, перед  глазами  плясали  темные  пятна,  и  только
стискивающая рука сестры не давала лишиться чувств.
   - Какого роста? Пять футов девять дюймов? Пять десять? Выше?
   - Выше. Шесть футов.