рор. Он
не знает ничего, что могло бы помочь вам вернуть вашего ребенка.
   - Почему вы так уверены? Может быть, ваш муж знает что-то, что не считает
важным, но что может обладать настоящей ценностью Я не думаю, что мне  нужно
рассказывать вам, в каком я отчаянии. Вы сами - мать. Вы понимаете, что  это
за чувство. - Она увидела, как Роза нахмурилась и морщины ее стали резче.  -
Прошу вас. Мне нужно найти вашего мужа и задать ему несколько вопросов. Я не
займу у него много времени. Скажите мне, где я могу его найти?
   Роза прикусила нижнюю губу. Она вертела чашку,  и  чай  в  ней  ходил  по
кругу. Потом сказала:
   - Ладно. О'кей. Есть телефон, но я его вам не дала,  потому  что  они  не
любят, когда надо ходить и  звать  уборщиков  к  телефону.  Там,  понимаете,
большая территория.
   - Где работает ваш муж?
   Роза  объяснила  ей,  где  и  как  туда  добраться.  Лаура  допила   чай,
поблагодарила и покинула дом. У входной  двери  Роза  пожелала  ей  мира,  и
бубенчики шелохнулись в морозном ветерке.

***

   Рок-Сити расположился  на  вершине  горы  Лукаут.  Это  был  не  пригород
Чаттануги, а скорее аттракцион для  туристов,  с  аллеями,  вьющимися  между
огромными обтесанными ветром валунами, с  водопадом,  падающим  с  отвесного
утеса, и с садами камней со  скамьями  для  уставших  туристов.  Изображения
бородатых эльфов показывали на въездные ворота и  на  автостоянку.  В  такой
холодный, несмотря на яркое солнце, день стоянка была абсолютно пуста. Лаура
уплатила деньги в здании, где продавали индейские наконечники  для  стрел  и
конфедератские шапочки, и  клерк  сказал  ей,  что  Марк  Треггс,  вероятно,
подметает дорожку  возле  Качающегося  Моста.  Она  пошла  туда,  следуя  за
тропинкой, бегущей поверх, вокруг - а иногда и сквозь гаргантюанские скалы -
обнаженные кости горы Лукаут. Она легко прошла через расщелину  с  названием
"Пролезь, жирный!" и поняла, что теряет набранный во время беременности вес.
Тропинка опять вывела ее на солнечный свет из леденящей тени камней,  и  она
наконец увидела впереди Качающийся Мост. Но на дорожке никого не  было.  Она
перешла мост, который и в самом деле скрипел и качался над  набитым  скалами
провалом на высоте шестидесяти футов. Лаура  шла,  засунув  руки  в  карманы
пальто. Нигде никого не было видно, но она заметила: пешеходные дорожки были
вычищены как нельзя лучше. Тропинка сделала поворот, и Лаура  услышала  этот
звук: высокие, щебечущие ноты губной гармошки.
   Лаура пошла на звук. Через секунду она увидела этого человека. Он  сидел,
скрестив ноги, на валуне, прислонив грабли и метлу к камню, играл на  губной
гармошке и смотрел в открытую даль сосновых лесов и голубого неба.
   - Мистер Треггс?. - спросила она, останавливаясь у основания валуна.
   Он  продолжал  играть.  Музыка  была  медленной,  ласковой   и   какой-то
печальной. "Губная гармошка, - подумала  Лаура.  -  Инструмент,  на  котором
играют на арене клоуны с нарисованными на щеках слезами".
   - Мистер Треггс? - повторила она чуть громче. Музыка  прекратилась.  Марк
Треггс вынул губную гармошку изо рта  и  поглядел  на  Лауру.  У  него  была
длинная темно-каштановая борода, тронутая сединой,  и  волосы  свисали  ниже
плеч, на голове голубая бейсбольная кепочка. Из-под густых седоватый  бровей
взглянули большие и светящиеся карие глаза, прикрытые бабушкиными  очками  в
проволочной оправе.
   - Да?
   - Меня зовут Лаура Клейборн. Я приехала из Атланты, чтобы вас найти.
   Марк Треггс сощурился, как бы пытаясь поймать ее в фокус.
   - Я... Мне кажется, я не знаю...
   - Лаура Клейборн, - повторила она. - Моего ребенка двенадцать дней  назад
украла Мэри Террелл. У него открылся рот, но он ничего не сказал.
   - Я прочла "Сожги эту книгу", - продолжала она. - Вы пишете  о  Штормовом
Фронте. Вы сказали, что знали кого-то оттуда. Я приехала просить вас...
   - Ух! - сказал он. Голос у него был мальчишеский, совсем не подходящий  к
его седине. - Ух! Bay!
   - ..о помощи, - закончила Лаура.
   - Я ж видел вас по ящику! Моя старуха и я,  мы  оба  вас  видели!  Только
вчера вечером мы говорили о вас!
   Он легко и уверенно соскользнул с валуна. На нем была коричневая униформа
и куртка со штампом "Рок-сити" на одном нагрудном  кармане  и  "Марк"  -  на
другом. Треггс ростом был  приблизительно  шесть  футов  три  дюйма,  и  был
костляв, как богомол, все его лицо заросло бородой, лохматыми были и  брови,
а глаза чуть выпучивались за стеклами очков.
   - Вот это да! Честное слово, мы про вас говорили!
   - Я видела Розу. Она объяснила мне, где вас найти. Чашка,  подумала  она.
Лицо на чашке было его лицом.
   - Вы приехали ко мне домой"! Bay!
   - Мистер Треггс, послушайте  меня.  Мне  нужна  ваша  помощь.  Вы  знаете
кого-то, кто был в Штормовом Фронте?
   Его дурашливая улыбка начала спадать. Он  моргнул  несколько  раз,  опять
обретая равновесие.
   - Ага, - сказал он. - Так вот почему вы здесь?
   - Да. Я прочла вашу последнюю книгу.
   - Мою книгу. Понятно. - Он  кивнул  и  убрал  губную  гармошку  в  задний
карман. - Послушайте.., извините, мне нужно вернуться к работе.  -  Он  взял
грабли и метлу. - Я не могу долго рассиживаться, они будут орать.
   Он пошел прочь.
   Лаура пошла за ним.
   - Подождите минутку! Вы не слышали, что я вам  сказала?  -  Она  вытянула
руку, схватила за плечо и остановила его. - Я прошу вас о помощи!
   - Я не могу помочь вам, - сказал он равнодушно. - Извините.
   И он зашагал дальше.
   Лаура не отставала. В ней стал  закипать  гнев,  проступая  краснотой  на
щеках.
   - Мистер Треггс! Подождите, пожалуйста! Дайте мне только одну минутку!
   Он продолжал идти, ускоряя шаг.
   - Подождите! Просто выслушайте меня! Еще быстрее..
   - ПОСТОЙ, ГОВОРЮ, ЧЕРТ ТЕБЯ  ПОДЕРИ!  -  заорала  Лаура,  схватила  Марка
Треггса за левую руку, повернула его к себе со всей силой и шмякнула  спиной
о гладкий валун. Он слегка крякнул, выпустив грабли и метлу.  Глаза  у  него
стали большими, совиными и напуганными.
   - Ради Бога! - сказал он. - Я не выношу насилия!
   - И я тоже! Но мой сын украден убийцей и ты мне расскажешь то, что я хочу
знать! - Она встряхнула его. - Врубаешься, парень?
   Он не ответил. Затем тихо произнес:
   - Да, врубаюсь.
   - Ладно. - Лаура отпустила его, но перегораживала ему путь так, чтобы  он
не мог улизнуть. - Ты знал кого-то из Штормового Фронта. Кто это был?
   Треггс огляделся.
   - Ну ладно, валяй! Где тут прячутся свиньи? Ты же привела их с собой?
   - Полиции нет. Никого, кроме меня.
   - Ладно, в любом случае это без разницы. - Он пожал  плечами.  -  Плевать
мне, если у тебя микрофон. Так вот, я два-три месяца был в одной  коммуне  с
Беделией Морз. Для друзей - Диди. Ну и что? С ребятами из Штормового  Фронта
я дел не имел, так что можешь скормить это легавым, и пусть жуют.
   - Что сталось с Беделией Морз? Погибла в перестрелке в Нью-Джерси?
   - Нет, она ускользнула. Слушай, это все, что я знаю. Я был в коммуне, где
была Диди и еще восемь человек, было это в шестьдесят девятом, а в Штормовой
Фронт она попала потом. Коммуна была в Южной Каролине  и  рассыпалась  через
четыре месяца, потому что нас местные свиньи достали. Конец истории.
   - Ты не знал ее в Беркли?
   - Хм. В Беркли ее не било. Она прицепилась  к  Штормовому  Фронту,  когда
приехала в Нью-Йорк. Слушай, я ничего больше о ней не знаю. О'кей?
   - И с тех пор ты от нее вестей не имел?
   - Никаких. - Треггс изогнулся длинным телом и подобрал грабли и метлу.  -
У тебя микрофон хорошо включен, легавые услышат? Читай по губам: никаких.
   - Мэри Террелл? Ты что-нибудь можешь о ней рассказать?
   - Ага. - Он снял очки, вытащил из кармана рубашки платок и протер стекла.
- Только это ты уже знаешь. Она совсем спятила. Легавым  не  сдастся  ни  за
что. Им придется ее убить.
   - И она убьет моего сына. Ты это хочешь сказать?
   - Я этого не  сказал.  -  Он  опять  надел  очки.  -  Послушайте,  миссис
Клейборн, мне вас очень жаль. По-настоящему. Но я ничего больше  не  знаю  о
Штормовом Фронте, не знаю ничего такого, чего не знают  свиньи  -  извините,
полиция и ФБР. Мне жаль, что вам пришлось так далеко проехаться  без  толку,
но я ничем не могу вам помочь.
   Был миг, когда Лаура испугалась потерять сознание. Она лелеяла надежду  -
на что, не знала сама, - и оказалась в безнадежном тупике.
   - У вас больной вид, - сказал Треггс. -  Может  быть,  присядете?  -  Она
кивнула, он взял ее под руку и отвел на скамью. - Хотите кока-колы?  Я  могу
принести.
   Она покачала головой, борясь  с  тошнотой.  Она  понимала,  что  если  ее
вырвет, то Треггсу придется  за  ней  убирать.  Может  быть,  и  стоило  так
сделать, просто душу отвести. Но она этого  не  сделала;  она  подняла  лицо
навстречу ветерку и почувствовала, как холодный пот начинает высыхать.
   Она сказала сиплым голосом:
   - А есть что-нибудь еще? У вас  нет  соображений,  где  может  быть  Мэри
Террелл?
   - Нет. И где Диди может быть, тоже не знаю. Это было давным-давно.  -  Он
сел на скамью рядом с  ней,  вытянув  длинные  ноги.  На  них  были  красные
кроссовки "Адидас" со звездами.
   - Коммуна, - мечтательно протянул он. - Да,  теперь  это  как  совсем  из
другого мира. Да так оно и было, разве нет? - Он сощурился на солнечный свет
и посмотрел на ястреба, выписывающего круги над  горой.  -  Давно  прошедшее
время. Отличная была жизнь. Жили мы на маленькой ферме, держали пару коров и
кур. И никого не трогали. Все, чего мы хотели, - это найти нирвану.  Знаешь,
за что нас в конце концов прижали свиньи? - Он подождал, пока Лаура покачает
головой. - Не  было  лицензии  на  бизнес.  Понимаешь,  Диди  делала  всякие
поделки. Лепила керамику и продавала в  городе.  Отлично  шло  дело,  и  тут
ба-бах: нет лицензии. О Господи, я не знаю, почему  у  нас  деревья  еще  не
кончились из-за всех этих бумаг, которые нас душат. Я в том смысле,  что  за
всю историю бумаги извели столько, что лесов  не  должно  было  остаться.  А
вспомни деревянную мебель, и дома,  вообще  все,  что  делается  из  дерева.
Почему у нас еще леса остались? - Он ткнул ее острым локтем. - Почему?
   - Не знаю. Может быть, вам следовало бы написать об этом книгу.
   - Ага, может, я и напишу, - сказал он. - Но ведь на нее тоже  понадобится
бумага? Понимаете? Порочный круг.
   Они некоторое время сидели молча. Холодный ветер усиливался, и его  поток
донес до Лауры крик ястреба. Марк Треггс встал.
   - Раз уж вы здесь, вам стоит посмотреть весь Рок-Сити. Это очень здорово.
И в это время года никого здесь нет. Такое чувство, будто все это твое.
   - У меня нет особого желания смотреть виды.
   - Да, наверное, нет. Что ж, мне надо возвращаться к  работе.  Вы  найдете
путь обратно?
   Лаура кивнула. Что же ей еще делать? И что она собиралась  делать,  когда
направлялась сюда?
   Треггс замялся, держа метлу и грабли.
   - Послушайте...  Это  мало  чего  сюит,  но  я  вам  действительно  очень
сочувствую. Я думал,  что  Мэри  Террелл  мертва,  похоронена  где-нибудь  в
безымянной могиле. Никогда точно не знаешь, кто вдруг возьмет да  объявится,
верно ведь?
   - Никогда не знаешь, - согласилась Лаура.
   - Верно. Что ж, берегите  себя.  Плохо  получилось,  что  вы  так  далеко
приехали, и зря. - Он все еще медлил, отбрасывая костлявую тень к ее  ногам.
- Надеюсь, они найдут вашего ребенка, - сказал он. - Мир вам.
   Он сделал знак мира, а затем повернулся и зашагал прочь.
   Она дала ему уйти. А что толку? Когда  она  обрела  уверенность,  что  ее
точно не стошнит, она встала. Что же теперь делать? Возвращаться в  Атланту.
Нет, нет. Она  чувствовала,  что  сегодня  ей  не  под  силу  вести  машину.
Наверное, придется найти  номер  в  мотеле,  купить  себе  бутылку  дешевого
красного вина и пусть оно все провалится. Даже две бутылки. А какого черта?
   Она шла за своей тенью по вьющейся дорожке Рок-Сити, и это  была  тонкая,
сжатая тень женщины, раздавленной между прошлым и будущим, и  любая  дорога,
на которую показывала эта тень, казалась безнадежной.

Глава 3

КАНУН РАЗРУШЕНИЯ

   Легла  ночь.  Осветились  коробочки  домов.  Из  их  окон  исходил   свет
настольных ламп и телевизоров  -  квадратики  иллюминации,  улетавшие  назад
вдали. Их были тысячи, тысячи жизней текли своей дорогой  в  темноте  вокруг
Мэри Террор, ведущей  свой  фургон  среди  нескончаемых  рядов  кирпичных  и
деревянных домов Линдена. Барабанщик, недавно покормленный и  перепеленутый,
лежал в новой переносной колыбельке на  полу  и  сосал  пустышку.  Отопление
фургона забарахлило, пыхтя от усилий. Мэри выехала  к  перекрестку,  сбавила
скорость, а затем поехала дальше, все глубже в сердце памяти. Ледяной  ветер
кружил газеты и мусор в свете фар, улицу перешли двое  в  толстых  пальто  и
шапках с ушами и скрылись в  темноте.  Мэри  ехала,  высматривая  бакалейный
магазин "Каразелла". Ей помнилось, что он был  на  углу  Монтгомери-авеню  и
Чарльз-стрит, но там оказался стриптиз-бар "Ники". Она  кружила  по  улицам,
ища прошлое.
   Мэри Террор изменилась. Она коротко подстригла волосы и  покрасила  их  в
светло-каштановый цвет с рыжеватым отливом. В  тот  же  цвет  она  покрасила
брови и карандашом для бровей нарисовала веснушки на носу  и  на  щеках.  Со
своим ростом она не могла ничего сделать, кроме как ссутулиться,  но  одежда
на ней была новая, потеплее - коричневые плисовые брюки, голубая  фланелевая
рубашка и подбитая овечьей шерстью куртка. На ногах  -  коричневые  ботинки.
Ростовщик-испанец в Вашингтонской боевой зоне дал ей две с половиной  тысячи
долларов за кольцо матери, которое стоило семь, но он не  задавал  вопросов.
Расставшись с матерью, Мэри и Барабанщик жили в номерах, которым чуть ли  не
буквально подходил термин "клоповник". Однажды холодным утром,  в  гостинице
"Слип-Райт" возле Виллингтона, штат Делавэр, Мэри, проснувшись,  обнаружила,
что тараканы вовсю бегают по лицу Барабанщика. Она их выловила поодиночке  и
раздавила  пальцами.  В  следующем  мотеле  Мэри  не   понравилась   смуглая
регистраторша за конторкой. Ей не  понравилось,  как  эта  баба  глядела  на
Барабанщика, будто в ее дурацкой башке вот-вот щелкнет выключатель. Мэри  не
пробыла там часа, потом взяла Барабанщика и  опять  пустилась  в  путь.  Она
останавливалась в мотелях, где брали наличными и не  спрашивали  документов,
где  большей  частью  постояльцами  были  шлюхи  с  клиентами,  наркоманы  и
мошенники. Ночью Мэри  ставила  стул  около  двери  и  клала  револьвер  под
подушку, и всегда сначала определяла пути быстрого отхода.
   Она чуть не напоролась в забегаловке "Омлет-шоп" около Трентона  в  штате
Нью-Джерси и успела среагировать. Когда она ела блины -  "лепешки",  как  их
там называли, - а Барабанщик лежал рядом в своей переносной корзинке,  вошли
двое легавых. Свиньи сели в кабинке у нее за спиной и  заказали  завтрак.  И
тут Барабанщик стал орать, назойливо орать, и не  хотел  успокаиваться.  Его
плач перешел в визг, и наконец один из легавых  поглядел  на  Барабанщика  и
сказал:
   - Эй! Тебе что, забыли утром кофе подать?
   - Она по утрам всегда не в  духе,  -  с  вежливой  улыбкой  сказала  Мэри
легавому. Откуда ему  знать,  мальчик  Барабанщик  или  девочка?  Она  взяла
Барабанщика из корзинки и покачала его, гукая и прищелкивая, и его плач стал
затихать.  У  Мэри  стало  влажно  под  мышками,  позвоночник  прокололо  от
напряжения. У нее в новой наплечной сумке лежал маленький "магнум".
   - Хорошая пара легких, - сказал тогда легавый. - Как подрастет, ей  самая
дорога в "Метрополитен-Опера".
   - Тогда и посмотрим, - ответила  Мэри,  а  потом  легавый  отвернулся,  и
опасность миновала. Мэри заставила себя доесть блины, но не почувствовала их
вкуса. Затем она встала, уплатила  по  счету  и  унесла  Барабанщика,  а  на
стоянке плюнула свиньям на ветровое стекло.
   Где же бакалейный магазин "Каразелла"? Округа сильно переменилась.
   - С тех пор двадцать лет прошло, - сказала она Барабанщику. - Все в жизни
меняется, верно?
   Она не могла дождаться, когда  же  Барабанщик  подрастет,  чтобы  он  мог
участвовать в беседе. О, чему только она и Джек  его  не  научат!  Он  будет
ходячей крепостью в военной политике и философии, и никто на  свете  никогда
не закомпостирует  ему  мозги.  Она  повернула  направо,  на  Чемберс-стрит.
Впереди вспыхивала мигалка, предупреждая о  перекрестке.  "Вудрон-авеню",  -
подумала она. Да! Вот где  надо  налево!  В  следующий  момент  она  увидела
вывеску, и это был угловой дом, который раньше был "Каразеллой". Там до  сих
пор был продуктовый магазин, но теперь он назывался  "Ловас".  Она  проехала
еще два квартала, свернула направо на Элдермен-стрит и остановила фургон  на
полквартала дальше.
   Вот здесь. Дом отстроили заново. Он был  серым  и  нуждался  в  покраске.
Вокруг теснились другие дома - конструкции, сбитые в кучу без всякого  учета
жизненного пространства и права на уединение. Она знала, что за домами  были
крохотные дворики, разделенные заборчиками,  и  лабиринт  дорожек.  Да,  она
хорошо знала эти места, очень хорошо.
   - Вот здесь, - - сказала она Барабанщику  голосом,  в  котором  слышалось
благоговение. - Вот где родилась твоя мама.
   Она помнила: это была первая ночь июля семьдесят  второго  года.  В  этом
доме расположился Штормовой  Фронт,  готовя  акцию  у  Плачущей  леди.  Гэри
Лейстер, уроженец Нью-Йорка, снял этот дом под вымышленным именем. Лорд Джек
знал одного хмыря в Боливии, который поставлял кокаин в сигарных коробках, -
из сигар удалялись внутренности и набивались наркотиком. Как  раз  двумя  из
этих поставок Штормовой Фронт и рассчитался на  черном  рынке  Нью-Йорка  за
ассортимент  автоматов,   помповых   ружей,   ручных   гранат,   пластиковой
взрывчатки, десяток динамитных шашек и два  полуавтоматических  "узи".  Дом,
выкрашенный в те дни в  светло-зеленый  цвет,  был  арсеналом,  из  которого
Штормовой Фронт охотился на легавых, адвокатов и манхэттенских  бизнесменов,
которых они считали винтиками трахающего мозги государства. Штормовой  Фронт
жил чисто и тихо, музыку включали только тихо и  травку  не  курили.  Соседи
считали, что ребятки из дома 1105 по Элдермен-стрит - это какая-то  странная
группа белых, черных и азиатов, но был как раз расцвет  лозунга  "Все  мы  -
одна семья", и обыватели всего мира брюзжали в своих  креслах,  но  в  чужие
дела не лезли. Бойцы Штормового  Фронта  держались  с  соседями  дружелюбно,
помогали  старикам  красить  дома  и  мыть   машины.   Мэри   даже   малость
подзаработала наличных, сидя с детьми итальянской пары, живущей через улицу.
Чин-Чин Омара - студентка-математик из Беркли -  давала  домашние  уроки  по
алгебре соседскому ребенку. Санчо Клеменса, мексиканский поэт, говоривший на
четырех языках,  работал  продавцом  в  "Каразелле".  Джеймс  Ксавье  Тумбе,
который убил своего первого легавого в шестнадцать лет, подрабатывал поваром
в "Королевском обеде" на Вудрон-авеню. Штормовой Фронт слился с  соседством,
укрывал себя под  камуфляжем,  ежедневной  работы,  никто  никогда  даже  не
догадывался, что они на своих полуночных совещаниях планировали  убийства  и
взрывы, ловя высочайший кайф от самого сладкого наркотика: ярости.
   А потом, ранним вечером первого июля,  Дженет  Снеден  и  Эдвард  Фордайс
поехали купить пиццы и по пути домой, выезжая с парковки, помяли  автомобиль
свиней.
   "Все путем, все путем, - сказал Эдвард, когда они с Дженет рассказали  об
этом, вернувшись с холодной пиццей. - Все спокойно".
   - ИДИОТ! - заорал Лорд Джек в исхудалое, заросшее бородой  лицо  Эдварда,
вскочив со стула, как пантера. - Ты мудак! Почему ты  не  смотрел,  куда  ты
едешь?
   - Да ничего не случилось! - Дженет, крохотная  и  взрывная,  как  шутиха,
тоже вскочила на ноги. - Просто мы  прошляпили.  Затрепались  и  прошляпили.
Маленькая вмятинка, вот и все.
   - Ага, - согласился Эдвард. - Разбили себе стоп-си