сказала Диди. Лаура застыла в нерешительности  и  потом
выпустила руки Диди. Та подошла к окну, глядя на холодный мир снаружи. Щелк,
щелк. Кубик Рубика вертелся, но ответ был уже виден.
   - Она.., она назвала ребенка Барабанщиком, - сказала Диди. Сердце  у  нее
щемило.  В  наступившем  заряженном  молчании  Диди  слышала  дыхание  Лауры
Клейборн. - Вчера я видела Мэри и твоего ребенка.
   - Черт побери! - Это был ошеломленный тихий возглас Марка.
   - Он жив и здоров, - сказала Диди. - Она о нем хорошо заботится. Но...
   Она прервалась, не в силах это сказать.
   Рука вцепилась в ее плечо железными клещами. Диди взглянула в лицо  Лауры
и увидела отблеск адского пламени.
   - Что "но"? - Лаура еле могла говорить.
   - Мэри опасна. Опасна для себя, и опасна для твоего ребенка.
   - Чем опасна? Говори!
   - Мэри  сказала..,  если  полиция  их  поймает..,  она  сперва  застрелит
ребенка... - при этих словах Лаура вздрогнула, как от удара, - а потом будет
отстреливаться, пока ее не убьют. Она не сдастся. Никогда.
   Слезы жгли Лауре глаза. Это были слезы облегчения, потому что  Дэвид  был
жив, и слезы ужаса от знания, что Диди Морз сказала правду.
   Но надо было договорить до конца. Диди собрала волю в кулак и сказала:
   - Мэри едет сюда. Вместе с Эдвардом Фордайсом. Он тоже  был  в  Штормовом
Фронте. Они сейчас по пути сюда из Нью-Йорка. Будут где-то завтра.
   - Ни хрена себе, - шепнул Марк, вытаращив глаза за очками. - Вот это да!
   Лаура теряла равновесие; комната вдруг медленно закружилась вокруг нее.
   - Зачем они сюда едут?
   Диди поняла, что начавшееся предательство - это орда саранчи.  Она  будет
жрать и жрать, пока не поглотит все.
   - Сейчас покажу, - сказала она и сняла цепочку  с  ключами  с  гвоздя  на
стене. , Лаура и Марк вышли из коттеджа вслед за Диди  и  пошли  в  каменное
строение, которое служило Диди  мастерской.  Она  отомкнула  висячий  замок,
вынула цепь и открыла дверь. Из холодной тьмы дохнуло густым запахом земли;
   Диди включила верхний свет,  осветивший  аккуратную  мастерскую  с  двумя
гончарными кругами, полки с  глазурью  и  краской  и  ассортимент  гончарных
инструментов на стендах. На другой полке стояли работы Диди  разной  степени
завершенности: изящные вазы и цветочные горшки, тарелки, кружки, подносы. На
полу рядом с гончарным кругом стояла большая урна  -  вылепленный  из  глины
кусок древесного ствола с корой. Диди  остановилась  включить  обогреватель,
потом сказала:
   - Здесь то, что на продажу. А там - для себя. -  Она  кивнула  в  сторону
занавеса, отгораживающего заднюю часть мастерской.
   Диди подошла и отдернула занавес. В чулане за ним висели полки, и на  них
были работы совсем не похожие на то, что продавала  Диди  под  именем  Дианы
Дэниеле.
   Лаура увидела керамическую голову: лицо молодой женщины с  развевающимися
длинными волосами. Рот ее раскрылся в крике, а из головы  вырывался  десяток
змей. Лаура не узнала лица, но  Марк  узнал.  Так  выглядела  Диди  до  этой
мясницкой  хирургии.  Еще  одно  лицо,  на  этот  раз  мужское,   расколотое
посередине, и из него проявлялся еще  более  страшный,  демонический  образ.
Лежала отдельно глиняная рука с безупречно вылепленным глиняным револьвером,
и ногти на этой руке были оскаленными черепами.  Большая  работа  стояла  на
полу: женщина - и снова, как заметил Марк, изображение молодой Беделии Морз,
- стоящая на коленях со вскинутыми в мольбе руками, а из  ее  рта  полчищами
выбегают тараканы. На стене висели работы, казавшиеся масками  смерти:  лица
без выражений, со швами, застежками-молниями, зигзагами шрамов. Они смотрели
на Лауру безмолвными страдальцами, и  она  поняла,  что  заглянула  в  глубь
ночных кошмаров Диди Морз.
   Диди подняла что-то завернутое в черный пластик.  Она  поставила  это  на
гончарный круг и стала аккуратно снимать обертку. Это заняло минуту или  две
осторожных движений. Закончив, она отступила назад,  открыв  обзор  Лауре  и
Марку.
   Это была голова мужчины в натуральную  величину.  Лицо  было  красивым  и
задумчивым, как у принца, которого застали в момент отдыха. Глина не была ни
тонирована, ни покрыта глазурью, и в портрете не было цвета, но пальцы  Диди
аккуратно вылепили кудри волос. Изящный орлиный нос, высокий и  крутой  лоб,
тонкогубый и довольно жестокий рот,  готовый  вот-вот  открыться.  В  глазах
скульптуры было царственное безразличие, будто все, что они видели, было  на
ступень ниже этого человека. Лаура решила, что это лицо  человека,  знающего
вкус власти.
   Диди закрутила круг. Голова медленно повернулась.
   - Я вылепила это по части лица, которое увидела на фотографии, -  сказала
она. - Я сделала то, что там было видно, а потом дополнила. Вы  знаете,  кто
это?
   - Нет, - ответила Лаура.
   - Его зовут.., его звали Джек Гардинер. Мы его звали Лорд Джек.
   - Лидер Штормового Фронта?
   - Он. Он был  нашим  отцом,  нашим  братом,  нашим  защитником.  И  нашим
Сатаной. - Колесо останавливалось, и Диди закрутила его снова. - То, что  мы
ради него делали.., это невозможно произнести. Он играл на наших душах,  как
на скрипках, и заставлял нас слушаться, как дрессированных зверей. Но он был
умен, и глаза у него  были  такие,  будто  видят  любую  тайну,  которую  ты
пытаешься спрятать. Мэри Террелл была беременна от Джека  Гардинера.  Должна
была рожать в июле семьдесят второго. И тогда весь мир рухнул прямо на  нас.
- Диди подняла глаза на Лауру. - Мэри потеряла ребенка. Родила его мертвым в
туалете бензозаправки. И поэтому она везет  Барабанщика  -  то  есть  твоего
ребенка - Лорду Джеку.
   - Как ? - это был стон на выдохе. Диди рассказала об объявлении  в  "Маме
Джонс", и о том, что Мэри увидела его в "Роллинг Стоун".
   - Она решила, что Джек ее ждет. И взяла твоего ребенка, чтобы отдать ему.
Но объявление поместил Эдвард Фордайс, потому что пытается написать книгу  о
Штормовом Фронте, и он хотел посмотреть, кто  откликнется.  Так  что  теперь
Мэри и Эдвард едут сюда.
   Она подошла вплотную к тайне, и верность забилась  в  ней,  как  змея  на
горящих углях. Но кому она должна была сохранять верность?  Мертвому  идеалу
свободы? Идеалу, который прежде всего никогда и не был истинным? Диди  будто
прошла долгую изнурительную дорогу и вдруг вышла на развилку  решения.  Одна
дорога вела туда, куда она и шла до сих пор: прямо вперед, через земли,  где
бродили кошмары и призраки старого горя. Новая дорога сворачивала в глушь, и
что в этой глуши - никто не знал.
   И обе дороги - путь  предательства.  Обе  блестят  кровью  под  темнеющим
небом. И вопрос был только  один:  какая  из  этих  дорог  может  повести  к
спасению ребенка?
   Диди смотрела на глиняное лицо человека, которого когда-то обожала, потом
возненавидела. Она выбрала дорогу.
   - Мне кажется, Джек Гардинер в Калифорнии. Туда и поедут от меня Эдвард и
Мэри.
   Змея у нее внутри  свернулась  в  тугое  кольцо  и  издохла  на  углях  в
последней  судороге.  Диди  была  готова  разрыдаться,  но  не  разрыдалась.
Вчерашний день миновал, и не вернут его никакие слезы.
   - Вот и все, - сказала Диди. - Что теперь? Сообщишь полиции?
   - Нет. Встречу Мэри, когда она приедет.
   У Марка челюсть отвисла бы до пола, если бы не была прикреплена к лицу.
   - Ты что? - сказал он. - Это невозможно!
   - Я не собираюсь вот так просто ее  отпустить!  -  рявкнула  Лаура.  -  А
полицию вмешивать нельзя. Если Мэри Террор  увидит  полицию,  моего  ребенка
можно считать мертвым. Так что мне остается?
   - Она убьет тебя, - сказала Диди. - Она вооружена по. меньшей мере  двумя
пистолетами и, может быть, чем-нибудь еще, чего я не видела. Она  пристрелит
тебя на месте без колебаний.
   - Я должна испытать этот шанс.
   - У тебя не будет  никакого  шанса.  Ты  не  понимаешь?  Тебе  с  ней  не
справиться!
   - Это ты не понимаешь, - твердо сказала Лаура. - Другого выхода нет.
   Диди хотела было возразить, но что она могла сказать?  Эта  женщина  была
права. Диди не сомневалась, что в схватке с Мэри Террор  один  на  один  эта
женщина погибнет. Но что ей еще делать?
   - Ты сумасшедшая, - сказала Диди.
   - Да, сумасшедшая, - ответила Лаура. - Будь по-другому,  я  бы  здесь  не
стояла. Если я должна быть безумной, как Мэри Террор, значит, буду.
   - Это уж точно! - фыркнул Марк. - Единственная  разница  в  том,  что  ты
никогда никого не убивала.
   Лаура не обратила на него внимания и смотрела  только  на  Беделию  Морз.
Отступать теперь было некуда. Нельзя  позвать  ни  Дуга,  ни  полицию  с  ее
рвущимися в бой снайперами. У нее пересохло во рту  от  мысли  о  неизбежной
схватке и о том, как легко в этой схватке может погибнуть Дэвид.
   - Я должна попросить тебя еще об одном. Чтобы ты дала  мне  знать,  когда
Мэри приедет.
   - Мне не нужна твоя кровь на моих стенах.
   - А кровь моего ребенка на твоих руках?  Она  тебе  нужна?  Диди  набрала
полную грудь воздуха и медленно выдохнула:
   - Нет. Не нужна.
   - Значит, ты дашь мне знать?
   - Я не смогу не дать ей тебя убить, - сказала Диди.
   - О'кей. Ты не обязана будешь плакать на моих похоронах. Так ты мне  дашь
знать?
   Диди колебалась. Она убивала людей, которые не хотели умирать. Теперь она
собирается помочь убить человека, который просит смерти. Но как только  Мэри
направится в Калифорнию, шанс - как  бы  он  ни  был  призрачен  -  получить
ребенка назад  живым  исчезнет.  Диди  не  поднимала  глаз,  но  чувствовала
устремленный напряженный взгляд Лауры.
   - Они должны мне позвонить, когда приедут  в  Энн-Арбор,  -  сказала  она
наконец. - Я сказала Мэри, что объясню, как доехать до  моего  дома.  Помоги
мне Боже, но я позвоню тебе, когда они объявятся.
   - Мы живем в "Дейз-Инн", я в номере 119, а Марк в 112. Я буду ждать возле
телефона.
   - Ты имеешь в виду, возле надгробного камня?
   - Может быть. Но пока что  ты  меня  не  хорони.  Диди  подняла  глаза  и
посмотрела на Лауру. Она разбиралась в лицах, и они ее  интересовали.  Черты
этой женщины говорили о том, что она привыкла к изнеженной жизни, к достатку
и беспечности. Но в этом лице была видна  пережитая  боль,  видна  в  темных
впадинах под ее глазами, в морщинах на лбу и в  углах  мрачно  сжатого  рта.
Было в этом лице что-то еще, что-то новое, и это новое можно было бы назвать
надеждой. Диди узнала в Лауре бойца, победителя, который  не  боится  борьбы
против подавляющего превосходства противника. Такой Диди раньше  была  сама,
давным-давно, пока Штормовой Фронт не искорежил ее и не превратил в сплошной
узел муки. И Диди сказала:
   - Я дам тебе знать.
   Четыре слова. Как легко подписать смертный приговор.
   Они прошли вокруг коттеджа к машине Лауры и  Диди  увидела  ЕЗЖАЙ  ДОМОЙ,
вырезанное на ветровом стекле.  Она  собиралась  занести  бинокль  Брюеру  и
получить у него описание человека, который о ней спрашивал. Пять  лет  назад
она немедленно собрала бы чемодан и кинулась прочь. Однако теперь она  знала
истину: нет места, где можно  спрятаться  навеки,  и  старым  долгам  всегда
приходит срок уплаты.
   Недовольно бормочущий Марк полез в машину.  Прежде  чем  сесть  за  руль,
Лаура посмотрела на Диди твердым взглядом.
   - Моего сына зовут Дэвид, - сказала она. - А не Барабанщик.
   Потом села в машину, завела мотор и поехала прочь, оставив  Беделию  Морз
стоять в одиночестве среди удлиняющихся теней.

Глава 5

ДОРОЖНАЯ КАРТА АДА

   Телефон зазвонил в три тридцать девять утра во  вторник.  Холодный  кулак
стиснул сердце Диди. Она встала со стула, где сидела и при свете  настольной
лампы читала  книгу  по  современным  гончарным  технологиям,  и  подошла  к
телефону. Трубку она взяла после третьего звонка.
   - Алло?
   - Мы прибыли, - сказала Мэри Террор. Наверное, выехали из Нью-Йорка вчера
утром и ехали целые сутки. Мэри не теряла зря  времени,  стараясь  побыстрее
приблизиться к Джеку.
   - Эдвард с тобой?
   - Ага. Здесь рядом.
   - Где вы?
   - В телефоне-автомате на станции "Шелл" на... - Мэри остановилась, и Диди
услышала, как где-то сзади Эдвард сказал: "Гурон-Парквей". В трубке раздался
детский плач и голос Мэри, дававшей инструкцию Эдварду: "Почеши ему за левым
ухом, он это любит". Затем она повторила в трубку:
   - Гурон-Парквей.
   Диди  стала  объяснять,  как  добраться  до  ее  коттеджа.  Она   слышала
нервозность в собственном голосе и старалась говорить медленно,  но  это  не
помогало.
   - У тебя все в порядке? - вдруг перебила ее Мэри. "Она знает!" - подумала
Диди. Но этого, конечно, не могло быть.
   - Ты меня разбудила, - сказала Диди. - Мне снился кошмар.
   Ребенок продолжал плакать и Мэри рявкнула:
   - Слушай, хватит! Дай его мне, а сам возьми трубку! Эдвард  взял  трубку,
голос его был совсем изможденным. Диди повторила свои указания.
   - О'кей, - сказала  он  сквозь  зевок.  -  Повернуть  направо  на  втором
светофоре?
   - Нет, направо на  третьем  светофоре.  Потом  опять  направо  на  втором
светофоре, и дорога поведет влево.
   - Понял. Ты когда-нибудь водила фургон с младенцем, орущим тебе в ухо?  И
каждый раз, когда я пытался дать больше шестидесяти пяти,  Мэри  давала  мне
пинка. Господи, я чуть живой!
   - Здесь ты сможешь отдохнуть.
   - Поехали, поехали! - слышался голос Мэри. Ребенок перестал плакать.
   - Каменный дом справа, - повторил Эдвард. - До скорого!
   - До скорого, - ответила ему Диди и повесила трубку.
   Тишина вопила.
   Диди направила их по окольному пути. Они будут здесь через  пятнадцать  -
двадцать минут, если Эдвард не заблудится в таком отупелом  состоянии.  Рука
Диди повисла над телефоном. Шли секунды. Змея  верности  подняла  голову  из
пепла и предупреждающе зашипела. Это  был  решающий  момент,  и  после  него
поворота назад уже не будет.
   Она ощутила, как собираются за спиной призраки, оттачивая  зубы  о  кости
собственных рук, готовые вгрызться ей в череп. Она дала  слово.  Неужели  не
осталось ничего истинного в этом мире обманов?
   Диди взяла трубку. Она набрала номер, заранее найденный в справочнике,  и
попросила служащего соединить ее с номером  119.  Два  звонка.  И  собранный
голос Лауры:
   - Я готова.
   На Лауре были все те же джинсы и свитер грубой вязки.
   Она спала всего несколько раз по пятнадцать минут,  судорожно  просыпаясь
на воображаемый телефонный звонок. Она выслушала слова Диди, потом  повесила
трубку и подошла к шкафу. Взяла  с  верхней  полки  автоматический  пистолет
тридцать второго калибра, который купил Дуг. Вогнала обойму на семь патронов
и защелкнула его ладонью, поранив себе руку. Щелкнула предохранителем туда и
обратно, привыкая к ощущению заряженного оружия. От  пистолета  исходил  все
тот же маслянистый запах, и вид был тот же зловещий, но теперь ей нужны были
его вес и мощь, и придется им воспользоваться или нет, но это был  достойный
талисман. Она убрала пистолет в сумочку. Затем надела пальто и застегнулась,
выходя в холод. Вдруг ее замутило. Она пробежала в туалет и подождала, но ее
не вырвало. Лицо ее горело, на щеках выступили капли пота. Сейчас  не  время
падать в обморок. Когда Лаура убедилась, что ее  не  вырвет  и  что  она  не
потеряет сознание, она  вернулась  к  стенному  шкафу  и  положила  в  сумку
запасную обойму, добавляя ее к силе своего талисмана.
   Она была, как говорил Стивен Стиле толпе в Вудстоке, напугана до усрачки.
   С сумкой через плечо Лаура вышла из номера.  Ее  охватило  благословенным
холодным воздухом. Она  подошла  к  номеру  Марка  и  подняла  кулак,  чтобы
постучать в дверь.
   И застыла с поднятым кулаком, подумав  о  Розе  Треггс  и  ее  детях.  Ее
обдувал ветер, и в нем ей чудился перезвон бубенцов,  зовущих  Марка  домой.
Она заплатила ему три тысячи долларов. Он  привел  ее  к  Беделии  Морз.  Их
соглашение выполнено, и она не потащит Марка к тому, что ждет  впереди.  Она
опустила кулак и разжала руку.
   Миру  нужно  больше  писателей,  которые  ни  в  грош  не  ставят  списки
бестселлеров и которые пишут кровью сердца.
   Лаура молча пожелала ему удачи. Потом повернулась спиной к двери Марка  и
пошла к своей машине.
   Она выехала из "Дейз-Инн" и поехала к дому Диди. Руки ее  крепко  сжимали
руль, а мыши страха грызли живот изнутри.
   В четырех милях к западу от Энн-Арбор Диди сидела в кресле в  прихожей  и
свет лампы поблескивал на пробивающейся в рыжих волосах седине.  Она  ждала,
кого первого приведет судьба к ее двери. Ум ее  отдыхал,  кубик  Рубика  был
собран. Она выбрала свой путь, и змея умерла.
   Сквозь деревья мелькнул свет фар.
   Диди встала на потерявших вес ногах. Пульс застучал, как Смерть в ворота.
Машина выехала на подъездную дорожку, и за белыми конусами света  был  виден
потрепанный темно-зеленый фургон.  Он  остановился  перед  передней  дверью,
скрипнув изношенными тормозами. Диди почувствовала, как ее зубы впиваются  в
нижнюю губу. Она вышла наружу, одетая в свой рабочий костюм - удобный  серый
свитер с кожаными заплатками на локтях. К нему  пристали  кусочки  глины,  а
джинсы были заляпаны  краской.  Из  пассажирской  дверцы  появилась  Мэри  с
ребенком в детской корзинке. Утомленный Эдвард отвалился от руля.
   - Нашли! - сказал он. - Все-таки я добрался.
   - Заходите, - предложила Диди и отступила на шаг, пропуская их в дом.  От
прошедшей мимо нее Мэри  пахнуло  звериным  запахом  немытого  тела.  Эдвард
проковылял вслед за ней и шлепнулся на кушетку.
   - Ну и ну! - сказал он, блеснув ошалелым взглядом фальшивых голубых глаз.
- Задница отваливается!
   - Я приготовлю кофе, - сказала Диди и  прошла  в  прибранную  кухню,  где
отсутствующая филенка была закрыта приклеенной скотчем газетой.
   - Барабанщика надо переодеть, - сказала Мэри. Она  поставила  корзинку  с
ребенком на пол и вытащила из сумки "магнум",  потом  бумажное  полотенце  и
памперс. Ребенок беспокойно сучил ручками и ножками, лицо его было  сморщено
для плача, но он не плакал.
   - А симпатичный короед. -  Эдвард  откинулся  на  кушетку,  сбросив  свои
начищенные до блеска ботинки, и раскинул ноги. - Теперь, когда  он  не  орет
мне в ухо, я это тоже заметил.
   - Он хороший мальчик, хороший мамин сыночек, вот кто он такой.
   Пока Диди наливала воду в кофеварку,  Эдвард  смотрел,  как  Мэри  меняет
Барабанщику памперс. Ему было ясно, что Мэри чокнулась насчет этого ребенка.
Когда вчера она заявилась к нему в семь утра  и  сказала,  что  они  едут  в
Энн-Арбор, он ей ответил, что у нее винтиков не хватает.  Он  не  собирается
ехать в Мичиган с женщиной, у которой на спине нарисована мишень  ФБР,  будь
она ему хоть сестрой, хоть рассестрой. Но она ему  рассказала  насчет  Джека
Гардинера, и это пустило его мысли в новом  направлении.  Если  правда,  что
Джек в Калифорнии и Диди может их к нему отвезти, то для продажи  его  книги
не будет лучшего подспорья, чем интервью с самим Лордом Джеком. Конечно,  он
еще не знал, как Джек к этому отнесется, но Мэри  сказала,  что  сама  мысль
хороша. Мэри сказала, что был не права, накинувшись на него из-за  книги,  -
она просто поддалась первому чувству. Она сказала,  что  хорошо  будет  дать
миру знать, что Штормовой Фронт все еще жив. Эдвард больше думал о статье  в
журнале "Пипл", чем о высказывании  политических  заявлений,  но  Мэри  даже
пообещала ему помочь уговорить Джека дать интервью. Если Диди права  и  если
Джек в Калифорнии. Два больших "если". Но вполне стоило взять  в  "Си  Кинг"
несколько дней по болезни, чтобы эти "если" прояснить.
   Мэри унесла запачканный памперс на кухню  в  поисках  мусорного  ведра  и
застала там Диди, сидящую у окна ч пристально смотрящую на дорогу.
   - На что это ты смотришь?
   Только силой воли Диди удержалась, чтобы не подпрыгнуть.
   - Ни на что, - ответила она. - Жду, когда будет готов кофе.
   Она увидела, как мимо медленно проехал автомобиль и скрылся из виду.
   - Бог с ним, с кофе. Я хочу знать все о Джеке. Мэри встала рядом с Диди и
посмотрела в окно. Ничего, кроме тьм