ь  к
стойке. - Мой муж заплатил за этот бриллиант три тысячи долларов восемь  лет
назад. У меня есть на него сертификат. Я знаю, что это не подделка, так  что
не вешайте мне лапшу на уши.
   - Вот как? - Он ухмыльнулся. Ни у одной лошади не было  зубов  крупнее  и
желтее. - Так покажите мне этот сертификат.
   Лаура не шевельнулась. И не сказала ни слова.
   - Угу. Давайте тогда посмотрим ваши водительские права.
   - У меня украли сумочку, - сказала Лаура.
   - Ну, конечно! - Он кивнул и побарабанил пальцами по стойке. - У кого  вы
сперли этот камушек, леди?
   - Пойдем, - позвала Диди.
   - Вы из полиции, да?  -  спросил  мужчина.  -  Пытаетесь  взять  меня  за
задницу? - Он фыркнул. -  Я  копов  за  милю  чую.  Приходят,  понимаешь,  и
изображают южный акцент! Вы что, никогда от меня не отстанете?
   - Пойдем! - Диди потянула  Лауру  за  руку.  Она  уже  почти  повернулась
уходить. Почти. Но рука доводила ее  до  безумия,  и  деньги  уже  кончались
напрочь, и никогда она не видела более мрачного дня, и где-то там была  Мэри
Террор с Дэвидом. Она поняла, что сейчас  сорвется,  и  следующее,  что  она
почувствовала, как ее рука тянется под  свитер.  Она  схватила  рукоятку  за
поясом джинсов, и вытащила пистолет, наведя его в лошадиные зубы хозяина.
   - Я возьму за мой бриллиант тысячу  долларов,  -  сказала  Лаура.  -  Без
торга.
   Улыбка на лице хозяина застыла.
   - Не надо! - взвыла Диди. - Не убивай его, как того в той  кассе,  Бонни!
Не надо вышибать ему мозги!
   Человек затрясся и поднял руки. На его манжетах были запонки, похожие  на
золотые самородки.
   - Открой кассу, - сказала  Лаура.  -  Ты  купил  бриллиант.  Он  поспешил
повиноваться, и когда касса была открыта, стал отсчитывать деньги.
   - На  Бонни  иногда  накатывает,  -  сказала  Диди,  подходя  к  двери  и
переворачивая табличку ОТКРЫТО на ИЗВИНИТЕ,  ЗАКРЫТО.  На  улице  никого  не
было. - Вчера она в Небраске прострелила голову одному парню. Ее  хлебом  не
корми, дай только нажать на спуск.
   - Вам крупные купюры? - выдохнул хозяин. - Сотенные?
   - Какие угодно, - ответила Диди. - Да пошевеливайся, ты!
   - А у меня в кассе только.., шесть сотен. В сейфе есть еще. Вон там. - Он
кивнул на дверь, на которой висела табличка ОФИС.
   - Шести сотен хватит, - сказала Диди. -  Возьми  деньги,  Бонни.  Хватит,
чтобы добраться до Мичигана, верно? - Она взяла у Лауры пистолет  и  сгребла
деньги в карман. - Кто-нибудь еще здесь есть?
   - Ванда Джейн там, в офисе. Она бухгалтер.
   - О'кей, давай в ту дверь. Спокойно и медленно. Человек пошел к двери, но
Лаура сказала:
   - Стойте. Возьмите бриллиант. Вы  его  купили.  -  Диди  метнула  на  нее
неодобрительный взгляд, а напуганный хозяин стоял столбом, не зная, что  ему
делать. - Возьмите, - сказала Лаура, и он взял.
   В офисе усохшая женщина с  коротко  стриженными  седыми  волосами  курила
сигарету, сидя в табачном дыму, и говорила по телефону. Одновременно с  этим
она смотрела "мыльную оперу" по переносному телевизору. Диди не понадобилось
ничего говорить: лицо мужчины и пистолет все за  нее  сказали.  Ванда  Джейн
прохрипела:
   - Иисусе милосердный! Хэл, по-моему,  нас...  -  Диди  положила  руку  на
рычаги телефона, разрывая связь.
   - Ванда Джейн, держи рот на  замке,  -  приказала  Диди.  -  Раздевайтесь
догола, вы оба.
   - Черта с два я разденусь! - загремела Ванда Джейн, покраснев  до  корней
волос.
   - Они уже кого-то убили! - сказал мужчина. - Они обе  сумасшедшие!  -  Он
уже расстегивал рубашку. Когда он расстегнул пояс, огромное брюхо вывалилось
наружу, как новогодний карнавальный нос.
   Диди торопила их. Через несколько минут оба разделись догола и лежали  на
животе на цементном полу, и никогда в  жизни  Лаура  не  видела  двух  более
уродливых лун. Диди, вырвала из стены телефонный шнур и обыскала их одежду.
   - Вы будете лежать здесь десять минут. Бобби наблюдает за входной дверью.
Если вы выйдете раньше, чем я сказала, можете считать себя  падалью,  потому
что Бобби еще психованней, чем Бонни. Вам ясно?
   Ванда Джейн бухнула, как лягушка-бык. Мужчина с лошадиными  зубами  зажал
свой новый бриллиант в кулаке и проблеял:
   - Ясно, ясно, конечно! Только не надо нас убивать, о'кей?
   - Увидимся в следующий раз, когда будем проезжать через  ваш  городок,  -
пообещала Диди и вышла из офиса, подталкивая Лауру.
   Снаружи Диди  выбросила  одежду  в  мусорный  бак.  Потом  они  с  Лаурой
бросились к "катласу",  припаркованному  на  улице  за  несколько  домов  от
ссудной кассы, и Диди опять села за руль.  Через  пять  минут  они  ехали  к
восьмидесятому шоссе и через десять минут были на пути на  запад.  На  шесть
сотен долларов богаче минус бриллиант, который  давно  уже  стал  для  Лауры
мертвым грузом.
   Диди посматривала в зеркало заднего вида - ни  мигалок,  ни  сирен.  Пока
еще. Стрелка спидометра показывала чуть больше шестидесяти  миль  в  час,  и
Диди сохранила эту скорость.
   - От магазинной кражи до вооруженного ограбления меньше чем за  сутки,  -
сказала  Диди,  не  в  силах  подавить  нечестивую  усмешку.  -  Ты   просто
прирожденная.
   - Что прирожденная?
   - Нарушительница закона.
   - Я ничего не украла. Я оставила ему бриллиант.
   - Это верно, оставила. Но разве не было приятно заставить его смотреть  в
дуло и наложить в штаны?
   Лаура глядела, как  дворники  борются  с  волнами  снега.  Да,  это  было
захватывающее  переживание  -  по-своему  Это  было  так  чужеродно  для  ее
нормального мироощущения, что ей  казалось,  будто  пистолет  держал  кто-то
другой, надевший ее кожу и говоривший  ее  голосом.  Она  подумала,  что  бы
сказал об этом Дуг, или мать с отцом. Но  она  поняла  одну  истину,  и  эта
истина наполняла ее смелой гордостью: пусть она и не из тех,  кто  отвергает
закон, но она из тех, кто выживает.
   - Раздеться догола, - сказала она и резко рассмеялась. - Как ты до  этого
додумалась?
   - Просто выиграть время. Я не могла придумать другого  способа  заставить
их не выходить из офиса.
   - Почему ты меня все время называла Бонни? И сказала, что мы  движемся  в
Мичиган? Диди пожала плечами.
   - Свиньи будут искать двух женщин, едущих в Мичиган. У одной из них южный
акцент и ее зовут Бонни. Возможно, у них есть сообщник по имени  Бобби.  Как
бы там ни было, а свиньи будут шарить в другой стороне. Они не будут  знать,
что заставило кого-то продать бриллиант стоимостью три  тысячи  долларов  за
шесть сотен баксов под дулом пистолета. - Она прыснула смехом. -  Ты  видела
лицо Ванды Джейн,  когда  я  велела  им  раздеться  догола?  Я  думала,  она
обделается!
   - А когда у этого мужика вывалилось брюхо, я думала, оно шлепнется  прямо
на пол! Я думала, в Де-Мойне случится землетрясение!
   - Этому типу нужен корсет для брюха! Черта с два, таких больших  корсетов
не бывает!
   Они рассмеялись. Смех чуть-чуть снял напряжение. Пока Лаура смеялась, она
на драгоценный момент забыла о боли в руке и в сердце - это,  конечно,  было
благом.
   - Ему нужен корсет из китового уса! - веселилась  Диди.  -  А  ты  видела
ягодицы этих двух!
   - Две луны в Де-Мойне!
   - Господом клянусь, я видела миски с желе... - Она хотела сказать  "более
мускулистые", но не сказала. На заднем стекле замигал  отсвет  проблескового
маячка, машину наполнило воем сирены, и  у  Лауры  встали  дыбом  волосы  на
затылке.
   - Черт! - выкрикнула Диди,  дергая  "катлас"  в  правый  ряд.  Патрульная
машина с ревом догоняла по левой полосе, и сердце Диди стучало молотом - она
ждала, что патрульная  машина  сейчас  вильнет  и  сядет  им  на  хвост.  Но
патрульная машина шла дальше, пролетела мимо них в вое сирены и блеске синих
мигалок и исчезла в сумерках снега с дождем.
   Ни одна из них не могла ничего сказать. Руки Диди на руле свело в клешни,
глаза в шоке расширились, а Лаура сидела, чувствуя,  как  у  нее  стискивает
желудок, и прижав к груди забинтованную руку.
   Через четверть мили они увидели  автомобиль,  соскользнувший  с  шоссе  и
влетевший  в  рельс  ограждения.  Патрульная  машина  стояла  с  ним  рядом.
Патрульный разговаривал с молодым человеком в лыжном  свитере,  на,  котором
было написано: "Пройди на лыжах весь Вайоминг". Машины ехали медленно,  день
потемнел до фиолетового и мостовая блестела. Диди коснулась стекла.
   -  Становится  холоднее,  -  сказала  она.  "Катлас"  был  развалиной   и
бензиноглотом, но  обогреватель  у  него  был  первоклассный.  Диди  снизила
скорость до сорока пяти, перед фарами мелькал зернистый снег.
   - Я могу повести машину, если ты хочешь вздремнуть, - предложила Лаура.
   - Не надо, я еще вполне. Дадим твоей руке отдохнуть. Как ты?
   - О'кей. Немного побаливает.
   - Если ты хочешь где-нибудь остановиться, дай мне знать.
   Лаура покачала головой:
   - Нет. Я хочу продолжать двигаться.
   - На шесть сотен долларов мы можем купить билеты на  самолет,  -  сказала
Диди. - Мы можем поймать рейс в Сан-Франциско из Омахи и во Фристоуне  взять
машину напрокат.
   - Машину без водительских прав нам не взять. И все равно при  посадке  на
самолет надо будет пистолет оставить.
   Диди еще несколько минут ехала молча, потом  заговорила  снова,  поднимая
тему, которая волновала ее еще с лесопилки.
   - А в любом случае, что тебе толку от пистолета? Я хочу сказать - как  ты
собираешься вернуть Дэвида, Лаура?
   Мэри его не отдаст. Она скорее умрет. Даже с пистолетом в руках,  как  ты
получишь Дэвида назад живым.
   - Не знаю, - ответила Лаура.
   - Если Мэри найдет Джека Гардинера... Кто знает, что она  тогда  сделает?
Если она появится перед его дверью, после всех этих  лет,  он  может  просто
вырубиться. - Она быстро взглянула на подругу, а потом  отвернулась,  потому
что боль опять всползла на лицо Лауры и  залегла  в  морщинах.  -  Джек  был
опасным человеком. Он умел уговорить других совершить убийство вместо  него,
но свою долю чужой крови он тоже пролил. Он был  мозгом  Штормового  фронта.
Все это было его замыслом.
   - И ты вправду думаешь, что это он? Во Фристоуне?
   - Да, я думаю, что на фотографии он. Во Фристоуне он или нет, я не  знаю.
Но когда Мэри обрушится на него с Дэвидом как со своего рода.., предложением
любви, один Господь знает, как он отреагирует.
   - Значит, мы должны найти Джека Гардинера первыми, - сказала Лаура.
   - Тут просто не угадаешь, насколько Мэри нас опередила. Она доберется  до
Фристоуна раньше нас, если мы не полетим самолетом.
   - Она не могла так далеко уйти. Она тоже ранена,  может,  даже  серьезнее
меня. Ее задержит погода. Если она съедет с федеральной трассы, это задержит
ее продвижение еще сильнее. - - О'кей, - сказала Диди. - Даже если мы найдем
Джека первыми, что тогда?
   - Подождем Мэри. Она передаст  ребенка  Джеку.  Вот  зачем  она  едет  во
Фристоун. - Лаура осторожно коснулась своей забинтованной руки. Она была так
горяча, что чуть не шипела, и пульсировала глубокой, мучительной болью.  Эту
боль придется выдержать, потому что выбора нет. - Когда ребенок будет  не  в
руках Мэри.., вот зачем может понадобиться пистолет.
   - Ты не убийца. Да, ты задубела, как старая кожа. Но ты не убийца.
   - Мне понадобится пистолет, чтобы задержать Мэри для полиции,  -  сказала
Лаура.
   Наступило долгое молчание. Слышно было только гудение шин "катласа".
   - Вряд ли Джеку это понравится, - сказала Диди. - Какое бы  прикрытие  он
себе ни построил, он не даст тебе вызвать полицию, чтобы арестовать Мэри.  И
когда ты вернешь себе Дэвида.., я  не  уверена,  что  и  я  смогу  тебе  это
позволить.
   - Понимаю, - сказала Лаура. Она уже думала об этом и  дошла  примерно  до
тех же выводов. - Надеюсь, мы что-нибудь сможем придумать.
   - Ага. Вроде президентского помилования?
   - Скорее вроде билета на самолет в Канаду или Мексику.
   - Ну-ну! - Диди горько улыбнулась. -  Лучше  не  придумаешь,  чем  начать
жизнь заново в чужой стране,  имея  шиш  в  кармане  и  свитер  из  дешевого
магазина!
   - Я могла бы прислать тебе денег, чтобы помочь устроиться.
   - Я американка! Поняла? Я  живу  в  Америке!  Лаура  не  знала,  что  еще
сказать. Говорить и в самом деле было нечего. Диди начала свое путешествие к
этой точке очень и очень давно, еще  тогда,  когда  связала  свою  судьбу  с
Джеком Гардинером и Штормовым Фронтом.
   - Черт, - тихо сказала Диди. Она представила себе будущее, когда днем она
будет задыхаться от страха, что кто-то стоит за спиной, и ночами просыпаться
от того же страха, когда вечно будет ходить с нарисованной на спине мишенью.
Но есть много островов на  водных  путях  Канады.  Много  мест,  куда  почту
доставляют самолетом и где ближайший сосед живет в десяти милях.
   - Ты купишь мне обжиговую печь? Для керамики?
   - Да.
   - Мне это важно - делать  керамику.  Канада  приятная  страна.  Она  меня
вдохновит, может быть? - И Диди кивнула, отвечая на собственный вопрос. -  Я
стану экспатрианткой. Это звучит лучше, чем изгнанница, как по-твоему?
   Лаура с этим согласилась.
   "Катлас" проехал из Айовы в Небраску по восьмидесятому шоссе,  огибавшему
Омаху и уходящему по плоским равнинам,  побеленным  морозом.  Лаура  закрыла
глаза и постаралась отдохнуть под шуршание дворников и  приглушенный  шелест
шин.
   "Дитя четверга", - подумала она.
   "Четверговым детям - далекий путь".
   Она припомнила, как одна из сестер сказала это при рождении Дэвида.
   И под шорох дворников и шелест шин пришла  неожиданная  мысль:  она  тоже
родилась в четверг.
   "Далекий путь", - подумала она. Она уже прошла долгий  путь,  но  впереди
самая опасная его часть. Где-то там, за темным  горизонтом  едет  с  Дэвидом
Мэри Террор, с каждой милей все ближе к Калифорнии. Внутренним взором  Лаура
видела Дэвида, лежащего в луже крови, с черепом, разнесенным  пулей,  и  она
вытолкнула этот образ из сознания, пока он не пустил  корни.  Далекий  путь.
Далекий путь. На золотой Запад, темный, как могила.

Глава 3

ОН ЗНАЕТ

   В трех часах пути впереди снег закручивался перед фарами машины Мэри.  Он
падал из темноты ночи быстро и  густо,  валил  так,  что  дворники  гнулись,
смахивая его с ветрового  стекла.  То  и  дело  "чероки"  сотрясало  порывом
бокового ветра, и руль дрожал у Мэри в  руках.  Она  чувствовала,  как  шины
пытаются развернуться на скользкой дороге,  а  остальные  машины  -  которых
после темноты  стало  куда  как  меньше  -  сбросили  скорость  до  половины
разрешенной.
   - Все будет хорошо, - сказала она Барабанщику. - Ты не  волнуйся,  детка.
Мама едет осторожно, с мальчиком ничего не случится.
   Но на самом деле ее пробирал страх, а на  пути  ей  встретились  уже  две
крупные аварии за те двадцать минут, что она  отъехала  от  "Макдоналдса"  в
Норт-Плетт в Небраске. Такая езда истрепывала нервы  и  утомляла  глаза,  но
трасса все еще оставалась чистой, и Мэри  не  хотела  останавливаться,  пока
есть  возможность  ехать.  В  "Макдоналдсе"  она  покормила  и  перепеленала
Барабанщика, и он теперь засыпал. Раненая нога Мэри онемела от  вождения,  а
боль в руке периодически просыпалась и вцеплялась зубами сильно  и  глубоко,
давая понять, кто здесь главный.  И  еще  ее  лихорадило,  пот  выступал  на
распухшем и горевшем лице. Надо ехать, проехать сегодня сколько сможет, пока
страдающее тело над ней не возобладает.
   - Давай споем, - сказала Мэри. - "Эру Водолея", - решила  она.  -  "Пятое
измерение" помнишь? - Но Барабанщик, конечно, не помнил.  Она  запела  песню
голосом, который мог быть приятным в дни ее юности, но теперь охрип и не мог
держать мелодию. "Если ты едешь в Сан-Франциско", - сказала  она:  еще  одно
название песни, но она не могла припомнить имени исполнителя. Она  запела  и
ее, но помнила только кусок насчет  того,  чтобы  ехать  в  Сан-Франциско  с
цветами в волосах, и она пропела этот куплет несколько раз и бросила.
   Снег бил в ветровое стекло, и "чероки" весь дрожал. Снежинки ударялись  в
стекло и прилипали к нему, большие и сплетенные швейцарским кружевом,  потом
дворники с трудом их сметали и на их место ложились новые.
   - "Горячие летние забавы", - сказала Мэри. - "Слай и фамильный камень". -
Вот только она не знала слов этой песни и могла только мурлыкать мелодию.  -
"Экспресс Марракеш". Кроссби, Стиллс и Неш. -  Эту  песню  она  знала  почти
целиком, это была одна из любимых у Лорда Джека.
   - "Зажги  мой  костер",  -  сказал  мужчина  на  заднем  сиденье  голосом
бархатным и нежным.
   Мэри поглядела в  зеркало  заднего  вида  и  увидела  его  лицо  и  часть
собственного. У нее кожа поблескивала  от  горячечного  пота.  У  него  была
белой, как резной лед.
   - "Зажги мой костер", - повторил Бог. Его темные  волосы  спадали  густой
гривой, лицо вылеплено тенями. - Спой это со мной.
   Ее трясло. Обогреватель разрывался, она была полна жара,  но  ее  трясло.
Бог выглядел точно так, как тогда в Голливуде, когда она видела  его  совсем
близко. От него пахло призрачными ароматами травки и клубничного  благовония
- как экзотические и забытые духи.
   Он запел, сидя на заднем сиденье "чероки", и снег  лупил  по  стеклам,  и
Мэри Террор стискивала руль.
   Она  слушала   его   полустон-полурычание   и   через   некоторое   время
присоединилась к нему. Они  спели  вместе  "Зажги  мой  костер",  его  голос
жесткий и вибрирующий, ее - ищущий утраченную мелодию. А когда дошло до слов
о том, чтобы поджечь ночь, Мэри увидела ударившие в ветровое стекло  красные
языки пламени. Нет, не языки пламени: стоп-сигналы. Грузовик.  Его  водитель
давил на тормоза прямо перед ней.
   Она вывернула руль вправо  и  почувствовала,  что  колеса  не  слушаются.
"Чероки"  скользил  прямо  в  хвост  трейлерного  прицепа.  Она   придушенно
вскрикнула, а Бог продолжал петь, "Чероки" дернулся  -  колеса  вцепились  в
дорогу. Она выехала на правую обочину и избежала столкновения  с  грузовиком
где-то фута на два. Может быть,  она  орала  -  этого  она  не  помнила,  но
Барабанщик проснулся и пронзительно заплакал.
   Мэри поставила машину на ручной  тормоз,  взяла  Барабанщика  на  руки  и
прижала к себе. Песня прекратилась. Бога больше не было на  заднем  сиденье,
он ее покинул. Грузовик ехал дальше, а в сотне ярдов  впереди  мигали  синие
огни, и в задувающем снегу стояли фигуры. Еще  одна  авария  впереди  -  две
машины, слиплись, как спаривающиеся тараканы.
   - Все в порядке, - сказала Мэри, укачивая ребенка. - Все в порядке, тише,
тише, тише. - Он не переставал, теперь он орал и икал одновременно. -  Тише,
тише, - шептала  она.  Она  вся  пылала,  нога  опять  разболелась  и  нервы
расходились. Он продолжал плакать, его лицо сморщилось от гнева. - ЗАТКНИСЬ!
- крикнула Мэри. - ЗАТКНИСЬ, Я СКАЗАЛА! - Она потрясла  его,  вытряхивая  из
него весь крик. Его дыхание сорвалось, он стал икать,  а  рот  открылся,  но
ничего из него  не  выходило.  Мэри  пронзила  молния  страха,  она  прижала
Барабанщика к плечу и хлопнула по спинке. - Дыши! -  сказала  она.  -  Дыши!
Дыши, черт тебя подери!
   Он затрясся, набрал воздуха в легкие, а затем издал жуткий вопль, который
говорил, что он больше никому не верит.
   - Я люблю тебя, как я тебя люблю! - говорила Мэри, укачивая его и пытаясь
успокоить. Что, если бы он прямо сейчас задохнулся до смерти? Что,  если  бы
он не смог дышать и умер бы на месте? Какой толк тащить Джеку детский труп?
   - Наша мама деточку любит, нашего хорошего, милого Барабанщика, любит его
мама, - напевно мурлыкала Мэри, и через несколько минут  злость  Барабанщика
улеглась,  его  плач  прекратился.  -  Хороший  мальчик.   Хороший   мальчик
Барабанщик.
   Она нашла пустышку, которую он выплюнул, и  засунула  ему  опять  в  рот.
Потом положила его в корзиночку,  на  пол,  как  следует  укутав  в  аляску,
выбралась из  джипа  и  встала  в  падающем  снеге,  пытаясь  остудить  свою
лихорадку.
   Она отковыляла в сторону, взяла горсть снега и протерла лицо. Воздух  был
влажен и тяжел,