уг вашего. Мы не  будем  штурмовать,
как показывают в кино, - от этого только гибнут люди.
   - Я не хочу, чтобы у меня на руках была кровь этого ребенка.  Вы  слышите
меня? Я не смогу жить, если буду думать, что помогла убить этого ребенка!
   -  Я  вас  понимаю.  -  Голос  молодого  человека  говорил   спокойно   и
сочувственно. - Мы подержим дом под наблюдением, а потом посмотрим, что надо
будет делать. А вы молите  Бога,  чтобы  ваша  дочь  решила  прислушаться  к
доводам рассудка и сдалась.
   - Она никогда не сдастся, - сказала Натали. - Никогда.
   - Я надеюсь, что в этом вы  не  правы.  Мы  тут  еще  постоим  и  сделаем
несколько звонков, так что если вам что-нибудь придет в  голову,  вы  знаете
наш номер. Да, еще одно: вы не возражаете, если мы оставим  ваш  телефон  на
прослушивании?
   - Нет', не возражаю.
   - Еще раз спасибо. Я понимаю, что это было нелегко.
   - Да. Куда как нелегко.
   Она повесила трубку, ее муж издал булькающий звук.
   В десять тридцать Натали уложила Эдгара в постель. Она поцеловала  его  в
щеку и вытерла рот, и он  ответил  ей  слабой  и  беспомощной  улыбкой.  Она
накрыла его одеялом до подбородка и додумала, куда же ушла ее жизнь.
   Белый фургон уехал  чуть  позже  одиннадцати.  Из  верхнего  окна  Натали
смотрела, как он  уезжает;  за  спиной  у  нее  была  темнота  комнаты.  Она
предположила, что сейчас другой отряд агентов держит под наблюдением пляжный
дом. Для верности она выждала еще час.
   Затем, закутавшись в пальто от пронизывающего  холода,  Натали  вышла  из
дому и прошла в гараж. Она села в серый "кадиллак", завела мотор и поехала в
ночь. Пятнадцать минут или около того она ехала по улицам Ричмонда на низкой
скорости, подчиняясь всем светофорам и знакам, хотя машин  вокруг  почти  не
было. Остановилась на бензозаправке "Шелл" на Монумент-авеню,  чтобы  залить
бак, и купила диетическое питье и шоколадку  -  успокоить  нервный  спазм  в
желудке. Уехав с заправки, она снова стала ездить бесцельными  кругами,  все
время посматривая в зеркало заднего вида.
   Натали заехала  в  район  складов  и  железнодорожных  путей,  остановила
"кадиллак"  рядом  с  оградой  из  натянутых  цепей  и  стала  смотреть   на
проносящийся мимо товарный поезд.  Ее  взгляд  обшаривал  окружающие  темные
улицы. Насколько она могла судить, за ней никто не следил.
   Они ей поверили. А почему бы и нет? Это она со всей  страстью  сказала  в
семьдесят  пятом  году  в  передаче  Дика  Кавьета  о  семьях  разыскиваемых
преступников, что не дождется, пока полиция засадит ее дочь в клетку, где ей
самое место, и выбросит ключ в Атлантический океан.
   Эта цитата обошла множество газет. ФБР знало, что она  готова  им  помочь
любым возможным способом. Эти чувства сохранились  у  нее  до  сих  пор.  Но
теперь появилась жизненно важная разница: у Мэри был ребенок.
   Около  часу  ночи  Натали  Террелл  повернула  "кадиллак"  к  выезду   на
федеральное шоссе девяносто пять и поехала на север к лесистым холмам.

Глава 5

В ВОДОВОРОТ

   Кошмар был ужасен.
   В этом сне Лаура отдала Дэвида в  руки  убийцы  и  увидела  капли  крови,
стекающие с пальцев женщины, падающие алыми листьями в октябрьском  воздухе,
расплескивающиеся на белых простынях, смятых, как  заметенные  снегом  горы.
Она отдала Дэвида, и убийца и Дэвид стали тенями,  скользящими  прочь  вдоль
бледно-зеленой стены. Но она получила что-то взамен, и это что-то было у нее
в правой руке. Она разжала пальцы  и  увидела  желтую  "улыбку",  приколотую
прямо к мясу ладони.
   Потом сцена сменилась. Была жаркая и влажная ночь на автостоянке,  вокруг
вертелись синие мигалки полицейских машин. В мегафонах ревели голоса,  резко
звякали магазины, заряжаемые в автоматы.  Она  видела  выхваченную  из  тьмы
белыми прожекторами женщину на балконе, и в одной руке ее  был  пистолет,  а
другая держала за шкирку  Дэвида,  как  котенка.  На  женщине  была  зеленая
узорчатая блузка, брюки-клеш и пояс в виде американского флага, и она орала,
размахивая Дэвидом в воздухе. Лаура не слышала ее крик, а буквально  ощущала
его как лезвие  бритвы,  режущее  промежность.  "Верните  моего  ребенка!  -
сказала она тени полицейского, но тот прошел мимо, ничего не сказав.  -  Мой
ребенок! Верните моего  ребенка!"  Она  вцепилась  в  кого-то  другого,  тот
поглядел на нее пустым взором. Она узнала Касла. "Ради  Бога!  -  взмолилась
она. - Сделайте так, чтобы не пострадал мой ребенок!"
   - Мы вернем вам вашего ребенка, - ответил он. - Считайте, что  он  уже  у
вас.
   Касл подался прочь и исчез в вихре теней,  и  когда  Лаура  увидела,  как
снайперы занимают свои места, ее молнией ударила страшная мысль, что Касл не
обещал вернуть Дэвида живым.
   -  Не  стреляйте,  пока  я  не  дам   сигнал!   -   приказал   кто-то   в
громкоговоритель.  Она  увидела  Дуга,  сидящего   на   крыше   полицейского
автомобиля, - его голова поникла, глаза  полузакрыты,  словно  бы  для  него
вообще ничего не имело значения. Ее  внимание  привлекла  искра  света.  Она
поглядела на угол крыши и увидела там чью-то  тень,  наводящую  винтовку  на
Мэри Террор. Она решила, что этот человек лыс - совсем лыс - и что у него  с
лицом что-то не так, но она не могла сказать наверняка; она  подумала,  что,
может быть, она его знает, но в этом  тоже  не  было  уверенности.  Человек,
прицеливаясь,  поднимал  винтовку.  Он  не  ждет  сигнала,   он   собирается
застрелить Мэри Террелл, и это  будет  та  пуля,  что  заставит  сумасшедшую
нажать курок и разнести голову Дэвида.
   - НЕТ! - завопила Лаура. - СТОЙ!
   Она побежала к зданию, где засел снайпер, но бетон прилипал к ногам,  как
разлитая смола. Она услышала щелчок его винтовки: дослал патрона в  зарядную
камеру. Она слышала безумный рев Мэри Террелл и  надрывный,  отчаянный  плач
своего сына. Перед ней была дверь. Она бросилась к ней, борясь с прилипающей
землей, и тогда на нее из темноты прыгнули два мускулистых пса  с  пылающими
глазами.
   Раздались два выстрела, разделенные долей секунды.
   Наружу рвался крик. Он раздувал ее горло и вырывался изо  рта,  и  кто-то
над ней наклонился и говорил:
   - Лаура! Лаура, проснись! Проснись!
   Она вырвалась из горячей тьмы, пот блестел на ее лице. Горела лампа рядом
с кроватью. На кровати рядом с ней сидел Дуг, его лицо  исказилось  гримасой
беспокойства, а позади него стояла его мать, приехавшая вечером из Орландо.
   - Все нормально, - сказал Дуг. - У тебя был кошмар. Все нормально.
   Лаура осмотрела комнату расширенными от  страха  глазами.  Слишком  много
теней в комнате. Слишком много.
   - Дуг, я могу что-нибудь сделать? - спросила Анджела Клейборн.
   Это была высокая изящная женщина с седыми волосами, в темно-синем костюме
от Кардена с алмазной брошкой на лацкане. Отец Дуга, разведенный с Анджелой,
когда Дугу было чуть более десяти лет, был банкиром в Лондоне.
   - Да нет, все в порядке.
   - Нет. У нас не все  в  порядке.  Не  все  в  порядке.  Она  повторяла  и
повторяла эти слова, отодвигаясь от Дуга и снова свертываясь  в  клубок  под
одеялом. Она чувствовала липкую влагу между бедрами: швы кровоточили.
   - Ты не хочешь поговорить? - спросил он. Она покачала головой.
   - Мам, ты нас не оставишь на минутку? Когда Анджела вышла.  Дуг  встал  и
подошел к окну. Он поглядел сквозь жалюзи в дождливую тьму.
   - Репортеров не видно, - сказал он Лауре. - Может быть, они  решили,  что
это называется, ночью.
   - А сколько времени?
   Ему даже не надо было смотреть на часы.
   - Почти два. - Он снова подошел к ней. От него пахнуло немытым телом:  он
не мылся с тех пор, как похитили Дэвида; да, она  ведь  тоже  не  мылась.  -
Знаешь, ты могла бы со мной поговорить. Мы все еще живем в одном доме.
   - Нет.
   - Что "нет"? Мы не  живем  в  одном  доме?  Или  ты  не  можешь  со  мной
поговорить?
   - Просто - нет, - сказала она, отгораживаясь этим словом, как стеной.
   Он секунду безмолвствовал. Затем сказал мрачным голосом:
   - Это я все загубил, верно?
   Лаура не дала себе труда отвечать. Ее нервы до сих пор  трепал  увиденный
кошмар, и она цеплялась за одеяло, как кошка.
   - И тебе не надо ничего говорить. Я знаю, что я все загубил. Я  просто..,
я.., что ж, наверное, я все сказал, что могу сказать. Кроме.., прости, я  не
знаю, как сделать, чтобы ты поверила.
   Она закрыла глаза, отгораживаясь от его присутствия.
   - Я не хочу.., чтобы все шло вот так. Между тобой и мной, понимаешь. - Он
коснулся ее руки под одеялом. Она не убрала руку,  но  и  не  ответила.  Она
просто лежала не шевелясь. - Мы сможем это пережить.  Клянусь  Господом,  мы
сможем. Знаю, что я все загубил, и прошу твоего прощения.  Что  еще  я  могу
сказать?
   - Ничего, - ответила она без эмоций.
   - Ты даешь мне второй шанс?
   Она чувствовала себя как предмет, выброшенный с корабля в бурное море,  -
предмет, который перебрасывало с волны на волну и выбросило  на  зазубренные
скалы. Он повернулся к ней спиной, когда был ей нужен.  Она  отдала  сына  -
своего сына - в руки убийцы, и все, чего она хотела, - это  отключить  мозг,
пока не сошла с ума. Даст ли Господь ей  второй  шанс  опять  взять  в  руки
своего ребенка? Это - и только это - было тем, к чему она стремилась, а  все
прочее - всего лишь обломки в шторме.
   - ФБР найдет Дэвида. Они все сделают. Это не займет много времени теперь,
когда они сообщили по телевизору ее имя и фотографию.
   Лауре отчаянно хотелось в это верить. Касл и еще один агент ФБР  побывали
в доме около семи часов, и Лаура слушала, как Касл рассказывал ей о женщине,
которую она опознала как Мэри Террор. Родилась девятого апреля 1948  года  в
семье богатых родителей,  в  Ричмонде,  Вирджиния.  Отец  Террелл  занимался
железнодорожными  перевозками.  Был  брат,  который  повесился  в   возрасте
семнадцати лет. С отличием окончила школу в Абернети, участвовала в школьном
самоуправлении и  была  редактором  школьной  газеты.  Два  года  училась  в
Пенсильванском университете, специализировалась по политологии,  опять  была
активисткой в студенческом самоуправлении.  Есть  свидетельства  радикальных
политических взглядов и употребления наркотиков. Покинула колледж  и  заново
всплыла на поверхность  в  Нью-Йорке,  где  записалась  на  факультет  драмы
Нью-Йоркского  университета.  Есть  свидетельства  участия   в   радикальных
студенческих группах в Нью-Йоркском университете и в университете  Брендоса.
Затем через всю страну - в Беркли, где  она  оказалась  замешанной  в  делах
Штормового Подполья. В какой-то момент познакомилась  с  Джеком  Гардинером,
радикалом из Беркли, который ввел ее в группу,  отколовшуюся  от  Штормового
Подполья и назвавшую себя Штормовым  Фронтом.  14  августа  1969  года  Мэри
Террелл и еще три члена Штормового Фронта ворвались  в  дом  консервативного
профессора истории в Беркли и ножами убили его самого  и  его  жену.  Пятого
декабря 1969 года бомба, за которую взял на себя  ответственность  Штормовой
Фронт,  взорвалась  в  автомобиле  одного  из  руководителей  "Ай-Би-Эм"   в
Сан-Франциско и оторвала ему обе ноги. 15 января 1970 года  еще  одна  бомба
взорвалась в фойе здания Тихоокеанской газовой и  электрической  компании  и
убила охранника и секретаршу. Через два дня третья бомба  убила  адвоката  в
Окленде, который представлял интересы владельца винного завода в процессе  о
гражданских свободах, где были замешаны рабочие-иммигранты.
   - Дальше - больше, - сказал Касл, когда Лаура опустила голову.
   Двадцать второго июня 1970 года  два  полицейских  в  Сан-Франциско  были
застрелены в своем автомобиле. Свидетели опознали в нападавших Мэри  Террелл
и еще одного члена Штормового Фронта по имени Гэри Лейстер. 27 октября  1970
года  кинодокументалист,  который,  по  всей  видимости,  снимал   фильм   о
военизированном подполье, был найден с перерезанным горлом в мусорном  ящике
в Окленде. На одной из проявленных пленок были найдены два отпечатка пальцев
Мэри Террелл. 6 ноября  1970  года  начальник  группы,  работающей  по  делу
Штормового Фронта, был застрелен при выходе из своего дома в Сан-Франциско.
   - Затем Штормовой Фронт переехал на восток,  -  рассказывал  Касл.  Между
ними на кофейном столике лежала большая папка с досье. - 18 июня  1971  года
на заброшенном складе в Юнион-Сити, в Нью-Джерси, был найден  полицейский  с
перерезанным горлом, висящий на  прибитых  гвоздями  руках.  В  кармане  его
рубашки было заявление  Штормового  Фронта.  -  Касл  поднял  глаза.  -  Они
объявляли тотальную войну тем, кого они называли - простите  за  грубость  -
"легавые Государства Компостирования Мозгов".
   Он рассказывал дальше, проходя по следу террористов.
   - 30 декабря 1970 года в почтовом ящике  районного  прокурора  Юнион-Сити
взорвалась игольчатая бомба и ослепила его пятнадцатилетнюю дочь. Три месяца
и двенадцать дней спустя в Байоне,  Нью-Джерси,  были  застрелены  во  время
ленча  четверо  полицейских  и  на  местную  радиостанцию  пришло   послание
Штормового Фронта на магнитофонной ленте - голос  Джека  Гардинера.  11  мая
1971 года  трубчатая  бомба  сделала  калекой  заместителя  шефа  полиции  в
Элизабете,  Нью-Джерси,  и  опять  была  послана   магнитофонная   лента   с
сообщением. Потом мы их нашли.
   - Вы нашли их? - спросил Дуг. - Штормовой Фронт?
   -  В  Линдене,  Нью-Джерси,  в  ночь  на  первое  июля  1972  года.  Была
перестрелка, взрывы, пожар, и в дыму Мэри Террелл, Джек Гардинер и еще  двое
ускользнули. Дом, в котором они жили, был просто  арсеналом.  Полно  оружия,
боеприпасов, взрывных устройств, и было очевидно, что они собирались затеять
что-то очень большое и наверняка убийственное.
   - Например? - Дуг крутил в руках скрепку, сгибая и разгибая,  и  она  уже
готова была переломиться.
   - Этого мы так и не выяснили. Мы думаем, что акция была запланирована  на
Четвертое июля. Как бы там ни было, с семьдесят второго года ФБР  ищет  Мэри
Террелл, Гардинера и других. У нас было несколько нитей, но  они  никуда  не
привели. - Он закрыл досье, оставив на столе фотографию Мэри Террелл.  -  Мы
почти добрались до нее в Хьюстоне, в восемьдесят  третьем.  Она  работала  в
школе уборщицей под именем Марианны Лэки, но смылась раньше, чем  мы  узнали
адрес. Одна из учительниц была студенткой в Беркли, и она  ее  опознала,  но
несколько поздно.
   - Так почему же вы все это время не смогли ее взять? - Отец  Лауры  встал
со стула и взял фотографию. - Я думал, что вы профессионалы!
   - Мы делаем, что можем, мистер Бел. - Касл позволил себе тонкую улыбку. -
Мы не можем быть постоянно повсюду, и люди, бывает, уходят из  сетей.  -  Он
опять обратился к Лауре. - Один из наших людей, участвовавших в  операции  в
ту ночь в семьдесят втором, видел Мэри Террелл  с  близкого  расстояния.  Он
сказал, что она была беременна и тяжело ранена - кровотечение из живота.
   - Какого черта он не застрелил ее прямо на месте? - спросил Франклин.
   - Потому что, - ровно сказал Касл, - она застрелила его раньше. Одна пуля
попала в лицо, вторая - в горло. Он вышел  на  пенсию  по  инвалидности.  Во
всяком случае, мы одно время думали, что Мэри заползла в нору и  умерла,  но
приблизительно через месяц "Нью-Йорк тайме" получил письмо, отправленное  из
Монреаля. Оно было от Джека Гардинера - он  называл  себя  "Лорд  Джек".  Он
сообщал, что Мэри Террелл и еще двое остались в живых и что война Штормового
Фронта против легавых свиней не окончена. Это было их последнее заявление.
   - И никто никогда не нашел Джека Гардинера? - спросил Дуг.
   - Нет. И он, и остальные залегли на дно. Мы думаем, что они расстались  и
планировали собраться опять по какому-то обусловленному  сигналу.  Этого  не
произошло. Все это я вам рассказываю потому, что вы все равно  это  услышите
по всем выпускам новостей, и я хотел, чтобы вы узнали  это  от  меня.  -  Он
пристально посмотрел на Лауру. - ФБР передало досье Мэри телесетям, Си-эн-эн
и газетам. Сегодня в вечерних выпусках они начнут все это  сообщать.  И  чем
дольше мы будем поддерживать интерес прессы,  тем  больше  наши  шансы,  что
кто-то засечет Мэри Террелл и приведет нас к  ней.  -  Он  поднял  брови.  -
Понимаете?
   - Они найдут ее, - сказал Дуг, сидя на кровати  рядом  с  Лаурой.  -  Они
вернут Дэвида. Ты должна в это верить.
   Она не ответила, ее глаза смотрели в никуда. Тени  все  того  же  кошмара
кишели в ее мозгу. Услышав то, что Касл счел своим  долгом  рассказать,  она
поняла, что Мэри Террелл никогда  не  сдастся  без  боя.  Психологически  не
сможет. Нет, она предпочтет геройскую смерть на поле боя с оружием в  руках.
И что будет с Дэвидом в этом аде пуль?
   - Я хочу спать, - сказала она.
   Дуг еще немного побыл с ней в беспомощных попытках  унять  ее  безмолвные
гнев и боль, потом оставил ее в покое.
   Лаура боялась сна и того, что может ждать ее в этом сне. Дождь стучал  по
стеклу костяным звуком. Она встала, чтобы попить воды в ванной и обнаружила,
что открывает ящик комода, где лежит пистолет.
   Она взяла его в руки. До нее донесся его злой и маслянистый запах - кусок
смерти в ее руках. Мэри Террор  наверняка  разбирается  в  пистолетах.  Мэри
Террор живет оружием и умрет от оружия, и да поможет Бог Дэвиду.
   Их пастор из Первой объединенной методисткой церкви  навещал  их  сегодня
вечером и руководил общей молитвой. Лаура едва слышала его слова, она до сих
пор была в шоке. Сейчас молитва была ей нужна. Нужно хоть что-нибудь,  чтобы
выдержать эту ночь. Мысль, что она может никогда не  взять  на  руки  своего
ребенка, сводила ее с ума от горя, а от мысли о руках этой женщины  на  теле
Дэвида пальцы вцеплялись в пистолет так, что белели костяшки.
   Она всегда считала, что не сможет убить человека: Никогда и ни за что. Но
теперь, когда у нее в руке был пистолет,  а  Мэри  Террор  на  свободе,  она
знала, что сможет спустить курок не моргнув глазом.
   Жуткое это чувство - желание убить.
   Лаура положила пистолет обратно и задвинула ящик.  Потом  она  встала  на
колени и помолилась о трех вещах: чтобы Дэвид вернулся цел и невредим, чтобы
ФБР быстро нашло эту женщину и чтобы Бог простил ее за мысль об убийстве.

Глава 6

ПЕРВАЯ КРАСАВИЦА

   Пока Лаура молилась в Атланте, серый  "кадиллак"  притормозил  на  лесной
дороге в шестидесяти милях к северо-западу от Ричмонда. Автомобиль свернул с
главной дороги на дорогу поуже и проехал еще полмили. Свет его  фар  блеснул
на окнах дома на обрыве, приютившегося среди сосен  и  вековых  дубов.  Окна
дома были темны, над трубой, сложенной из белого камня,  не  было  дыма.  От
дома к далекому шоссе тянулись телефонные и  электрические  провода.  Натали
Террелл остановила машину перед ступенями веранды и вышла на резкий ветер.
   Из облаков вырвался на свободу полумесяц. Он отбросил  искры  серебра  на
рябь вод озера Анна, над котором высился дом.  Вниз  по  холму  к  лодочному
сараю и пирсу отходила другая дорога. Натали не видела машины, но знала:  ее
дочь здесь.
   Дрожа не только от холода, она поднялась по ступеням на веранду, толкнула
ручку двери, и та открылась. Натали зашла внутрь, прочь  от  ветра  и  стала
искать выключатель.
   - Не надо.
   Она остановилась. Сердце у нее яростно подпрыгнуло.
   - Ты одна?
   Натали напрягла взгляд, чтобы увидеть, где  в  комнате  ее  дочь,  но  не
смогла рассмотреть.
   - Да.
   - Они не следили за тобой?
   - Нет.
   - Не включай свет. Закрой дверь и отойди от нее. Натали так и сделала. Из
кресла поднялась неясная фигура, и Натали прижалась спиной  к  стене,  когда
эта фигура прошла мимо нее. Мэри поглядела в окно, наблюдая за  дорогой.  От
ее размера - ее огромности - неприкрытый страх пиявкой засосал  в  животе  у
Натали. Дочь была выше ее приблизительно на четыре дюйма и  намного  шире  в
плечах. Мэри неподвижно стояла во тьме, разглядывая дорогу, а мать съежилась
от ее присутствия.
   - Почему они за тобой не следили? - спросила Мэри.
   - Они..