спросила Лаура.
   - Да.
   - Джинджер Коулз, она.., она с виду пожестче. Эта женщина  похожа,  но..,
нет, не знаю.
   - Добавьте к этому лицу двадцать лет нелегкой жизни, - предложил Касл.
   - Не знаю. Не вижу.
   - Как может женщина скрываться от ФБР двадцать лет? - Франклин взял фото,
и Лаура перешла к следующему. - Это кажется невозможным!
   - Страна большая. Плюс еще надо учесть территорию Канады и Мексики.  Люди
меняют прическу и одежду,  добывают  новые  документы  и  учатся  по-другому
говорить и ходить. Вы бы поразились, если бы знали, на что иногда  пускаются
преступники:  мы  нашли  одного,  который  семь  лет   был   смотрителем   в
Йеллоустоуне. Другой был вице-президентом банка Миссури.  Третий,  о  ком  я
знаю, стал капитаном рыболовецкого судна в Ки-Уэст, и мы его взяли, когда он
выдвинул себя на пост мэра города. Понимаете, люди на самом деле  на  других
не смотрят. - Он сел на стул напротив Лауры.  -  Люди  доверчивы.  Если  вам
кто-то что-то скажет, вы почти наверняка поверите. В каждом городе  найдется
кто-нибудь, кто возьмет деньги, не будет задавать  вопросов  и  сделает  вам
новые водительские права, свидетельство о рождении - все, что захотите. И вы
устраиваетесь на работу туда, где  ни  у  кого  нет  охоты  задавать  лишние
вопросы, и зарываетесь в землю, как умный маленький крот.
   Он сложил руки, а Лаура начала снова проглядывать фотографии.
   - У особо разыскиваемых вырастают глаза на затылке. Они умеют чуять запах
ветра и слушать гул рельсов. Наверное, они не очень хорошо спят по ночам, но
они  всегда  настороже.  Видите  ли,  у  большинства  людей,  в  том   числе
блюстителей порядка, есть один большой недостаток: они забывают.  А  ФБР  не
забывает никогда. У нас есть компьютеры, чтобы освежать нашу память.
   - А кто это на заднем плане? - спросил Дуг, глядя на фото Мэри Террор.
   Касл взял фотографию, и Лаура тоже  посмотрела.  Мэри  Террор  стояла  на
росистой зеленой траве, обутая  в  грубые  сандалии.  Над  головой  ее  было
голубое небо, слегка выцветшее, и на траве - тонкая тень  того,  кто  держал
фотоаппарат. Но на заднем плане на зеленом бугорке стояла  размытая  фигура,
замахнувшаяся одной рукой, собираясь бросить "летающую тарелку".
   - Не знаю. Похоже, что снимали в...
   Лаура взяла фотографию из рук Касла. В первый раз она  смотрела  на  лицо
женщины, а потому этого не заметила. Все равно  это  было  очень  нерезко  и
трудно разглядеть.
   - Мне нужна лупа.
   Дуг встал. Касл наклонился вперед, прищурился.
   - На что вы смотрите?
   - Вот сюда. "Летающая тарелка". Видите? - У нее заколотилось сердце.  Дуг
принес ей лупу, и она направила ее  на  желтую  "летающую  тарелку",  отведя
назад до максимального увеличения на самой грани потери фокуса. - Вот это, -
сказала она. - Видите?
   Касл посмотрел.
   - Да, вижу.
   На краю "летающей тарелки"  были  нарисованы  две  черные  точки  глаз  и
полукруг рта. "Улыбка", готовая лететь в неизвестном направлении.
   Лаура перевела увеличительное стекло на лицо Мэри Террелл  и  внимательно
всмотрелась в него.
   Теперь она знала своего врага.
   Да, время изменило эту  женщину.  Она  потяжелела,  от  гладкой  кожи  не
осталось и следа, время срезало  всю  ее  миловидность,  оставило  грубое  и
подлое. Но осталось  подлинное  сходство  в  ее  глазах,  этих  серо-голубых
зеркалах души. Нужна была лупа, и то пришлось смотреть близко и  пристально.
В этих глазах застыла смертельная, горячая ненависть. Глаза не сочетались ни
с блондинистыми кудрями хиппи, ни с рекламной улыбкой зубной пасты. Это были
те же глаза, которые смотрели на Лауру, когда она отдала  своего  ребенка  в
окровавленные руки. Да. Да. Те же глаза, хоть и старше. Те же.
   - Это она, - сказала Лаура.
   Касл оказался на коленях рядом с ней, глядя на фото с ракурса Лауры.
   - Вы уверены?
   - Я...
   Никаких сомнений. Эти глаза. Большие  руки.  "Улыбка"  на  заднем  плане.
Сомнений нет.
   - Это Джинджер Коулз.
   - Вы опознаете Мэри Террелл как женщину, похитившую вашего ребенка?
   - Да. - Она кивнула. - Это она. Та самая женщина. Лауру  трясло  от  двух
сильных переживаний: облегчения и ужаса.
   - Вы позволите позвонить с вашего телефона?  -  Касл  взял  фотографию  и
пошел на кухню. Через секунду Лаура услышала его слова: "У нас положительный
результат опознания. Сядьте, чтобы не упасть".
   Когда Касл вернулся, Лаура  сидела  с  посеревшим  лицом,  обхватив  себя
руками, а Франклин поглаживал ее по  спине.  Дуг  стоял  у  окна  на  другой
стороне комнаты, как изгой.
   - О'кей. - Касл снова сел и положил фотографию на кофейный столик.  -  Мы
собираем все данные по Мэри Террелл. Все, что  есть:  фотографии,  отпечатки
пальцев, семейные обстоятельства, родственников - все. Но я думаю,  что  вам
следует знать кое-что, о чем я могу рассказать прямо сейчас.
   - Просто найдите моего ребенка. Прошу вас. Это все, чего я хочу.
   - Понимаю. Но я должен рассказать вам, что Мэри Террелл - Мэри  Террор  -
совсем недавно, по всей видимости, убила десятилетнего мальчика в лесу возле
Мэйблтона. Она забрала его винтовку, и мы проверили номер у продавца.  Таким
образом, это три известных нам совершенных ею убийства, не считая других.
   - Других? Каких других?
   - Насколько я помню, шесть или  семь  офицеров  полиции,  университетский
профессор и его жена, и кинодокументалист. Все эти убийства  имели  место  в
конце шестидесятых и начале семидесятых  годов.  Мэри  Террелл  была  членом
Штормового Фронта. Вы знаете, что это такое?
   Да, Лаура об этом слышала. Военизированная террористическая группа, вроде
Симбиотической Армии Освобождения. Марк Треггс рассказывал о  ней  в  "Сожги
эту книгу".
   - Я в те времена служил  в  Майами,  но  следил  за  этими  событиями,  -
продолжал Касл. - Мэри Террелл была политическим убийцей.  Она  верила,  что
является палачом, действующим от имени  масс.  Они  все  в  это  верили.  Вы
знаете, как это бывало: собирается группа хиппи, балдеют от травки,  слушают
дикую музыку, и рано или поздно им приходит мысль, до чего  же  клево  будет
кого-нибудь убить.
   Лаура рассеянно кивнула, но краем сознания припомнила, что когда-то  сама
была хиппи, балдела от травки,  слушала  дикую  музыку,  но  ей  никогда  не
хотелось никого убивать.
   - Бюро ищет ее с начала семидесятых.  Почему  она  вышла  из  подполья  и
захватила вашего ребенка, не знаю. Я, наверное, забегаю вперед, потому что у
нас не будет полной уверенности, пока мы не сравним пальчики, но одно я  вам
должен сказать: Мэри Террелл очень, очень опасна.
   Он не сказал ей, что репутация Мэри Террелл в Бюро  такова,  что  в  тире
Бюро в Квантико есть мишень в виде ее фигуры. И не сказал он ей  также,  что
за час до того, как он покинул свой офис, вашингтонское Бюро  сообщило,  что
отпечаток большого пальца  на  вентиле  душа  соответствует  отпечатку  Мэри
Террелл по четырем позициям. Но он хотел, чтобы  Лаура  сама  опознала  Мэри
Террор на фотографии, чтобы все сошлось вместе. Забавно, что он не разглядел
"летающую тарелку" с "улыбкой". Большие начальники  в  Вашингтоне  наверняка
носом землю рыли, работая над этим делом, особенно после того, как погиб  их
сотрудник.
   - Мы сделаем все, чтобы найти ее. Вы нам верите?
   - Мой ребенок. Она не сделает ничего дурного моему ребенку?
   - Я не вижу причин для этого. - ,0н подавил мысль о ящике с искалеченными
куклами. - Она взяла вашего ребенка для  каких-то  своих  причин,  но  я  не
думаю, что она собирается причинить ему вред.
   - Она сумасшедшая?  -  спросила  Лаура.  Это  был  трудный  вопрос.  Касл
пошевелился на стуле, обдумывая ответ. Ящик с куклами говорил о том, что она
вполне могла спятить, как зверь, слишком долго  просидевший  в  норе,  грызя
старые кости.
   - Знаете ли, - сказал он задумчиво, - я иногда думаю про  этих  людей  из
шестидесятых. Вы знаете, о ком я; они ненавидели все и всех, хотели разнести
мир на куски и начать все заново по своему вкусу. Они жили  этой  ненавистью
день за днем. Они дышали ею на своих чердаках и в подвалах,  где  жгли  свои
благовония и свечи. Я все думаю, куда им было девать свою  ненависть,  когда
свечи погасли. Касл собрал фотографии и закрыл в конверт.
   - Думаю, мне надо выйти на растерзание репортерам. Я  им  много  не  дам,
только чтобы чуть  возбудить  их  аппетит.  Вы  работаете  в  "Конститьюшн",
верно?
   - Да, верно.
   - Тогда вы понимаете, о чем я говорю. Я не прошу вас  выходить  со  мной.
Отложим это на потом. Чем дольше мы будем поддерживать у прессы интерес, тем
больше у нас шансов быстро найти Мэри Террелл. Так что пока нам  придется  с
ними поиграть. - Он улыбнулся.  -  Такова  жизнь.  Мистер  Клейборн,  вы  не
выйдете к ним со мной?
   - Почему я? Меня даже не было тогда в палате!
   - Верно, но вы представляете интерес с точки зрения людей. К тому  же  вы
не можете детально ответить ни на один вопрос. Все  подробности  я  беру  на
себя. О'кей?
   - О'кей, - неохотно согласился Дуг. Касл встал, и Дуг собрался,  готовясь
выдержать атаку. Был еще вопрос, который Лаура должна была задать.
   - Когда.., когда вы ее найдете... Дэвид не пострадает?
   - Мы вернем вам вашего ребенка, - сказал Касл. - Можете считать,  что  он
уже у вас.
   И они с Дугом пошли туда, где их ждали репортеры.
   Отец Лауры, держа ее за руку, тихо говорил какие-то ободряющие слова,  но
Лаура едва его слышала. Ей представлялась сумасшедшая на  балконе,  держащая
ребенка, и снайпер, выжидающий верный выстрел. Она закрыла глаза,  вспоминая
хлопки двух выстрелов и разлетающуюся голову младенца.
   Такого с Дэвидом быть не может.
   Нет.
   Не может.
   Нет.
   Она поднесла руки к лицу и разразилась рвущими сердце слезами, а Франклин
сидел рядом с ней и не знал, что делать.

Глава 4

НАДЕЙСЯ, МАТЬ

   В Ричмонде, в большом доме из красного кирпича постройки тысяча восемьсот
пятьдесят третьего года, зазвонил телефон.
   Время близилось  к  девяти  часам  вечера  в  воскресенье.  Ширококостная
женщина с седыми волосами, с лицом, изрезанным морщинами,  и  носом  острым,
как шпага конфедерата, сидела в кожаном кресле с высокой спинкой и  смотрела
на своего мужа ледяными серыми глазами. По телевизору  шла  очередная  серия
Перри Мейсона, и женщина и ее муж Эдгар наслаждались игрой  Раймонда  Барра.
Мужчина сидел в кресле-каталке в ставшей ему слишком большой синей  шелковой
пижаме, голова склонилась в сторону и кончик языка вывалился. У него был уже
не тот слух, как до удара шесть лет назад, но женщина знала, что  он  слышит
телефон, потому что у него глаза полезли  из  орбит  и  он  затрясся  больше
обычного.
   Они оба знали, кто звонит. И не стали снимать трубку.
   Телефон замолчал. Не подождав и минуты, он зазвонил опять.
   Звон наполнил особняк и отдался эхом в его двадцати  трех  комнатах,  как
голос, кричащий во тьме. Натали Террелл сказала: "О Боже мой", встала  и  по
черно-алому восточному ковру прошла к  телефонному  столику.  Эдгар  пытался
следовать за ней взглядом, но не мог  повернуть  шею  до  конца.  Она  взяла
трубку сморщенными пальцами, украшенными алмазными кольцами.
   - Алло? Молчание. Дыхание.
   - Алло?
   И тут он донесся. Ее голос.
   - Привет, мать.
   Натали окаменела у телефона.
   - Я не собираюсь разговаривать с...
   - Не вешай трубку, пожалуйста, не вешай. Ладно?
   - Я не собираюсь с тобой разговаривать.
   - Они следят за домом?
   - Я сказала, что не собираюсь с тобой...
   - Следят ли они за домом? Просто скажи мне, да или нет.  Пожилая  женщина
закрыла глаза.  Она  прислушивалась  к  звуку  дыхания  своей  дочери.  Мэри
осталась ее единственным ребенком с тех пор, как  Грант  покончил  с  собой,
когда ему было семнадцать  лет,  а  Мэри  -  четырнадцать.  Натали  боролась
секунду - правильное против не правильного. Но что есть что? Она  уже  этого
не знала.
   - На улице стоит фургон, - сказала она.
   - Давно он там стоит?
   - Два часа. Может быть, побольше.
   - Они прослушивают телефон?
   - Не знаю. Во всяком случае, не изнутри дома. Не знаю.
   - Кто-нибудь к тебе приставал?
   - Сегодня был репортер из местной газеты. Мы поговорили, и он ушел. Я  не
видела ни полицейских, ни фэбээровцев, если ты это имеешь в виду.
   - ФБР в том фургоне. Уж можешь мне поверить. Я в Ричмонде.
   - Что?
   - Я сказала, что я в Ричмонде. Звоню из автомата. Про меня  уже  говорили
по телевизору?
   Натали поднесла руку ко лбу. Она была на грани обморока,  и  ей  пришлось
прислониться к стене, чтобы не упасть.
   - Да. По всем каналам.
   - Они разнюхали быстрее, чем я думала. Теперь все не так, как прежде.  Ну
конечно, у них же теперь все  эти  переносные  компьютеры  и  всякая  фигня.
Теперь это настоящий Старший Брат, верно?
   - Мэри? - Ее голос дрожал и угрожал оборваться. - Зачем?
   - Карма, - сказала  Мэри,  и  это  было  все.  Молчание.  Натали  Террелл
услышала тонкий плач младенца в трубке, и у нее свело живот судорогой.
   - Ты спятила, - сказала она. - Совсем спятила! Зачем ты  украла  ребенка?
Ради Бога, неужели у тебя нет хоть капли порядочности?
   Молчание, нарушаемое только плачем ребенка.
   - Родителей сегодня показывали по телевизору. Показывали мать, покидающую
больницу, она была в таком шоке, что даже не могла говорить. Ты  улыбаешься?
Это тебя радует, Мэри? Отвечай'.
   - Меня радует то, - спокойно сказала Мэри, - что мой ребенок у меня.
   - Он не твой! Его зовут Дэвид Клейборн! Это не твой ребенок!
   - Его зовут Барабанщик, - сказала Мэри. - Знаешь почему? Потому  что  его
сердце стучит, как барабан, и потому что барабанщик бьет призыв  к  свободе.
Так что теперь он Барабанщик.
   За спиной Натали ее муж издал неразборчивый вскрик, полный ярости и боли.
   - Это отец? Судя по звуку, он сильно сдал.
   - Да, он сильно сдал. И это твоя работа. Это тебя тоже должно радовать.
   Приблизительно через восемь месяцев После удара Мэри позвонила неизвестно
откуда. Натали рассказала ей, что произошло, и  Мэри  выслушала  и  повесила
трубку, не сказав ни слова. Через неделю  пришла  открытка  с  приветом,  по
почте, без обратного адреса и подписи, отправленная из Хьюстона.
   - Ты не права. - Голос Мэри был ровным, без эмоций. - Отец  сам  с  собой
это сделал. Он стольким закомпостировал мозги, что его голова взорвалась  от
резонанса, как перегоревшая лампа. И что ему теперь толку от всех его денег?
   - Я больше не буду с тобой разговаривать. Мэри ждала в  молчании.  Натали
не положила трубку.
   Через несколько секунд она услышала, как ее дочь гукает с ребенком.
   - Отдай ребенка, - сказала Натали.  -  Пожалуйста.  Ради  меня.  Все  это
обернется очень плохо.
   - Ты знаешь, я забыла, до чего же здесь бывает холодно.
   - Мэри, верни ребенка.  Я  тебя  умоляю.  Мы  с  отцом  этого  больше  не
вынесем... - Ее голос осекся, глаза застлали горячие слезы. -  Что  мы  тебе
такого сделали, что ты нас так ненавидишь?
   - Не знаю. Спроси Гранта.
   Натали Террор бухнула трубку, ее ослепляли слезы.  Она  услышала  трудное
поскрипывание кресла-каталки - это Эдгар катил по ковру со всей силой своего
скрюченного тела. Она глянула на него, увидела перекошенное лицо  и  текущую
изо рта слюну и быстро отвернулась.
   Телефон зазвонил снова.
   Натали стояла на месте. Голова и  тело  ее  обвисли,  как  повешенная  на
гвоздь сломанная марионетка. Слезы  струились  по  щекам;  она  закрыла  уши
руками, но телефон звонил.., звонил.., звонил...
   - Я бы хотела тебя увидеть, - сказала  Мэри,  когда  Натали  опять  сняла
трубку.
   - Нет. Ни за что. Нет.
   - Ты знаешь, куда я еду? Знаешь? Упоминание о Гранте подсказало ей ответ.
   - Да.
   - Я хочу вдохнуть запах воды. Я помню, что у нее всегда был такой  чистый
запах. Почему бы тебе со мной там не встретиться?
   - Я не могу. Нет. Ты.., ты преступница.
   - Я -  борец  за  свободу,  -  поправила  Мэри  свою  мать.  -  Если  это
преступление - сражаться за свободу, тогда что  ж,  ладно,  я  признаю  свою
вину. Но я все равно хочу тебя видеть. Это было...  Господи..,  это  ж  было
больше десяти лет назад, верно?
   - Двенадцать лет.
   - Уму непостижимо. - Затем ребенку:
   - Тише! Мама говорит по телефону!
   - Я не могу туда приехать, - сказала Натали. - Я просто не могу.
   - Я буду там несколько дней. Может быть. Мне надо кое-что  сделать.  Если
бы ты приехала повидать меня, я бы.., я была бы очень рада, мама. Мы ведь не
враги? Мы всегда понимали друг друга и мы могли говорить друг с другом,  как
люди.
   - Я говорила. Ты никогда не слушала.
   - Как люди, - гнула свое Мэри. - Понимаешь,  у  меня  теперь  ребенок,  и
много чего надо сделать, и я знаю, что свиньи охотятся за мной, но я  должна
делать свое, потому что таков путь, таково положение вещей.  У  меня  теперь
есть ребенок, и это заставляет меня чувствовать.., будто я снова вернулась в
мир.  Надейся,  мать.  Ты  ведь  знаешь,  что  такое  надежда?  Помнишь,  мы
разговаривали о надежде, о добре и зле, о многом другом?
   - Помню.
   - Мне бы хотелось с  тобой  увидеться.  Но  нельзя,  чтобы  легавые  тебя
выследили, мать. Нет. Понимаешь, потому что у меня  теперь  мой  ребенок.  И
свиньи не возьмут меня и моего Барабанщика. Мы вместе отправимся к  ангелам,
но свиньи нас не возьмут. Врубаешься, мать?
   - Я понимаю, - сказала пожилая женщина, крепко сжимая трубку в руках.
   - Надо поменять Барабанщику подгузник, - сказала Мэри. - Пока, мама.
   - До свидания.
   Звяк.
   Натали попятилась от телефона, как пятится человек от смертельно ядовитой
змеи. Она наткнулась на каталку Эдгара, и он что-то ей сказал,  разбрызгивая
слюну.
   Прошло, может быть, тридцать секунд. Телефон опять зазвонил.
   Натали не шевельнулась.
   Он звонил и звонил, и Натали  шагнула  вперед,  протянула  руку  и  взяла
трубку. И сразу ее лицо смертельно побледнело.
   - Мы записали все на пленку, миссис Террелл, - сказал агент ФБР из белого
фургона. Она подумала, что это младший из двоих,  тот,  который  показал  ей
устройство, автоматически определяющее номер абонента. - Это был  звонок  из
автомата в пределах города, все  верно.  Мы  сейчас  определяем  его  точное
местоположение, но когда туда доедет машина, вашей дочери там уже  давно  не
будет. Вы знаете, куда она направляется, миссис Террелл?
   Натали почувствовала ком в горле. Она  сглатывала  и  сглатывала,  но  не
могла от него избавиться.
   - Миссис Террелл? - настойчиво повторил молодой человек.
   - Да, - с усилием ответила она. - Да, знаю. Она.., она отправляется в наш
пляжный дом. На Вирджиния-Бич. Адрес... - Она не могла справиться  со  своим
дыханием,  ей   пришлось   на   секунду   остановиться.   -   Адрес:   2717,
Харго-Пойнт-роуд. Белый дом с коричневой крышей. Это вес, что вам нужно?
   - У вас там есть телефон? Будьте добры. Она дала телефон.
   - Но Мэри не будет отвечать на телефонные звонки.
   - Вы, значит, в этом уверены?
   - Да. - Опять у нее перехватило дух. - Я уверена.
   - Почему?
   - Она упомянула Гранта, своего брата. Он покончил с собой в этом доме.  И
она сказала, что хочет вдохнуть запах воды. -  Натали  почувствовала  резкий
укол в сердце. - Туда мы ее возили, когда она была маленькой.
   - Понимаю, мэм. Извините, одну минуту. Последовала долгая пауза. Передает
информацию, догадалась Натали. Потом молодой агент снова сказал в трубку:
   - О'кей, это все. Благодарим вас за помощь, миссис Террелл.
   - Я... - у нее стиснуло горло.
   - Мэм?
   - Я.., о Господи, я не.., не хочу, чтобы что-нибудь произошло с ребенком.
Вы ее слышали. Она сказала, что убьет ребенка и себя.  И  она  действительно
это сделает. Вы ее слышали?
   - Да, мэм.
   - Так что вы собираетесь делать? Вломиться вслед за ней?
   - Нет, мэм, мы возьмем дом под пристальное  наблюдение.  Дождемся  дня  и
постараемся точно определить местонахождение  в  доме  ее  и  ребенка.  Если
потребуется, мы эвакуируем все дома вокр