рыться  в
поисках нового материала. Он взял маленькую книжку в кожаном переплете,  и
она рассыпалась у него в руках.
     - Черт побери! - пробормотал он. Он нагнулся, чтобы собрать  страницы
и засунуть их обратно в переплет.
     - Ну, ну, - раздался голос у него за спиной. - Неужто я нашел вора?



                                    17

     Нью Тарп сидел один в передней своего дома. Огонь почти  догорел,  но
порывы ветра, которые гудели в дымоходе, оживляли угольки.  В  керосиновой
лампе, стоявшей на каминной полке рядом с фотографией отца,  горел  ровный
огонек.
     На дом с бешеной силой обрушивался ветер  и,  попадая  в  щели  стен,
издавал жуткий гудящий звук. Он бы не удивился, если бы тонкая  старенькая
крыша внезапно сорвалась  и,  кружась,  улетела  ввысь.  Свист  ветра  был
слишком уж похож на дудку Натана.  Из-за  поворота  слышался  хриплый  лай
Берди, большой рыжей гончей Клайтонов.
     Нью не мог спать. Порезы все еще беспокоили его, хотя  они  прекрасно
заживали под бинтами. Долгое время он беспокойно крутился на своей  койке,
но сон не шел к нему. Перед ним стояло лицо городской женщины, а  то,  что
она сказала ему в кафе "Широкий лист", преследовало его. Перед его глазами
все время стоял  тот  стенд  на  стене,  а  когда  он  представил  на  нем
фотографию Натана, то почувствовал, как его желудок сжимает сильная рука.
     Он уставился на лампу на каминной полке и понял, что  никогда  больше
не увидит своего брата. Натана забрал  Страшила.  Когда  Страшила  наносит
удар, жертва никогда не возвращается домой. Но почему это происходит таким
образом, спрашивал он себя. Кто такой  Страшила  и  почему  его  никто  не
видел? Никто, дошло до Нью, кроме него самого. Он был главой семьи. Мог ли
он что-нибудь сделать, чтобы как-нибудь помешать Страшиле  утащить  брата?
Он чувствовал себя таким беспомощным, таким слабым!  Его  руки  сжались  в
кулаки, а сквозь мозг, казалось, прошел разряд стыдливого гнева.
     Керосиновая лампа задрожала, издавая дребезжащий звук.
     Нью прищурился. Шевельнулась лампа или нет? Волшебный нож был спрятан
под матрасом в его комнате. Когда  он  воткнулся  в  потолок  над  головой
матери, она застыла, словно статуя, а ее лицо стало совершенно белым.  Она
тихо и коротко вздохнула, и Нью видел, как  в  ее  глазах  блеснул  страх.
Затем она ушла к себе, закрылась,  и  Нью  слышал,  как  она  там  плачет.
Несколько часов  после  этого  она  с  ним  не  разговаривала.  Затем  она
вернулась на кухню к пирогам,  напекла  их  столько,  сколько  никогда  не
пекла, и все это время слишком уж весело болтала  о  том,  как  мужчины  в
конце концов найдут Натана, он вернется домой и все  будет  как  раньше  и
даже лучше, потому что Нью  и  Натан  получили  полезный  урок,  что  надо
возвращаться домой вовремя.
     Либо  он  сошел  с  ума,  решил  мальчик,  либо   керосиновая   лампа
шевельнулась.
     Но если это он заставил ее двигаться... тогда волшебство в ноже или в
н_е_м_?
     Он отогнал прочь все мысли о  матери,  Страшиле  и  брате.  Завывание
ветра превратилось в шепот. _Д_в_и_г_а_й_с_я_, скомандовал он.  Ничего  не
произошло. Я сделал это неправильно,  подумал  он,  не  достаточно  сильно
сосредоточился. Я не владею волшебством! Это все нож, в конце  концов!  Но
он представил, как лампа поднимается над каминной полкой, поднимается  все
выше и выше, пока почти не достает до крыши. Он сжал  руками  подлокотники
кресла и подумал: "_П_о_д_н_и_м_а_й_с_я_!"
     Кресло под ним запрыгало, словно брыкающаяся дикая лошадь.
     Он вскрикнул от изумления, но рук не разжал.  Кресло,  балансируя  на
одной ножке, яростно закрутилось и с грохотом  упало  на  пол.  Когда  Нью
выкарабкался  из-под  кресла,  то  обнаружил,  что  освещение  в   комнате
изменилось.
     Лампа.
     Лампа поднялась с каминной полки примерно на три фута  и  парила  под
самой крышей.
     - Б_о_ж_е_, - тихо вымолвил Нью.
     Но затем лампа начала падать, грозя разбиться о  каминную  полку.  Он
представил горящий керосин, дом в  огне  и  сказал:  -  _Н_е_т_!  -  Лампа
заколебалась, замедлила  падение  и  очень  мягко  опустилась  обратно  на
каминную полку.
     Я схожу с ума, подумал мальчик. Или  уже  сошел.  Либо  это,  либо  я
заколдован. Одно другого лучше.
     Скрипнули половицы. Нью обернулся и обнаружил, что  в  комнате  стоит
его мать. Одна ее руку была поднята к  горлу.  Она  выглядела  так,  будто
малейшее дуновение ветерка могло повалить ее, как столп из пепла.
     - Это не нож, - только и смог он сказать. - Это я, мама.
     - Да, - сказала она напряженным шепотом.
     - Я заставил лампу двигаться, мама. Точно так  же,  как  я  заставлял
нож. Что со мной происходит? Как вышло, что  я  могу  это  делать?  -  Его
пронзило холодное лезвие паники. Заколдован, думал он. Как? Почему?
     - Я не знаю, - сказала Майра. Затем она медленно отняла руку от горла
и стояла,  уставившись  на  опрокинутое  кресло.  С  видимым  усилием  она
зашаркала вперед и подняла кресло, поглаживая  дерево  руками,  как  будто
ожидала нащупать что-нибудь живое.
     - Мама, я заколдован. Это, должно быть, случилось, когда я упал в  ту
яму. Что бы это ни было, но это началось именно тогда.
     Она покачала головой.
     - Нет, Нью. Это началось  не  тогда.  И  если  ты  заколдован,  то...
значит, заколдован был и твой папа.
     - Мама?
     - Твой папа,  -  повторила  она.  Ее  лицо  было  бледным,  а  взгляд
бесцельно скользил  по  комнате.  В  трубе  выл  ветер,  раздувая  красные
фонарики углей. - Я не знаю почему, я не знаю как, но  я  знаю,  что  твой
папа был странным человеком. Он был хороший человек,  Нью,  богобоязненный
человек, но  все  же  в  нем  была  странность.  -  Она  подняла  глаза  и
встретилась с его взглядом. - У него был сильный характер. Подчас на  него
находило. Однажды он рассердился на меня за что-то... я забыла, за  что...
что-то глупое, и мебель в доме начала прыгать, как  кузнечики.  Я  видела,
как он разбивал окна, даже не  дотрагиваясь  до  них.  Один  раз  ночью  я
проснулась и обнаружила, что  твой  папа  стоит  снаружи  на  дожде.  Фары
грузовика то  зажигались,  то  гасли.  Нью,  -  она  моргнула,  и  ее  рот
искривился, - я клянусь тебе, что видела,  как  передняя  часть  грузовика
поднялась над землей, точно у встающей  на  дыбы  лошади.  Затем  грузовик
опустился на место, очень медленно и аккуратно.  У  меня  волосы  вставали
дыбом, когда я думала, какими способностями обладает твой  папа,  если  он
умеет делать такие  вещи.  Он  почти  не  говорил  об  этом,  потому  что,
казалось, он сам этого не понимал, но он говорил, что проделывал такое еще
в школе, где  он  воспитывался,  например,  заставлял  столы  прыгать  или
однажды  кинул  какого-то  задиру  на  ограду,   лишь   сильно   об   этом
п_о_д_у_м_а_в_. Он говорил, что не знает почему он  это  может,  но  такие
вещи не составляют для него труда, и  он  это  делает  с  одиннадцати  или
двенадцати  лет.  Конечно,  он  никому  не  рассказывал  об  этом,   боясь
пересудов.
     - А что бы сказали люди, - спросил Нью, - если бы узнали обо _м_н_е_,
мама? Что  я  проклят?  Заколдован?  Почему  это  случилось  со  мной  так
внезапно? Пару дней назад, до того как я упал в эту яму, я был  таким  же,
как все. - Он покачал головой, сконфуженный и растерянный. -  Теперь...  Я
не знаю, что со мной, мама! Или почему я могу, например, двигать лампу, не
прикасаясь к ней!
     - Этого я не могу сказать. Твой папа всегда старался сдерживать себя.
Он говорил, что лишь однажды выложился вовсю, когда наткнулся на  какую-то
ржавую болванку, которую  физическими  усилиями  поднять  не  мог.  -  Она
кивнула в сторону лампы. - Я видела, что ты делал.  Я  видела  этим  утром
нож, и я поняла: все, что было в твоем папе,  есть  и  в  тебе.  Может,  в
Натане этого не было, а может, и было, кто теперь скажет? Я плакала,  Нью,
потому что это очень сильно меня напугало.  Это  напомнило  мне,  что  мог
делать твой папа. Он был хороший человек, но... мне кажется, что-то в  нем
было не таким уж и хорошим.
     Нью нахмурился.
     - Почему?
     Мать подошла к окну и  выглянула  на  улицу.  За  поворотом,  в  доме
Клайтонов, все лаяла Берди. Спустя мгновение Майра ответила.
     - Он всегда был тревожным, Нью. Я не знаю, почему. Он тоже  не  знал.
Мысленное передвижение предметов - это еще не все. -  Она  остановилась  и
выдохнула сквозь зубы. - Он никогда хорошо не спал, - тихо сказала она.  -
Он вставал посреди ночи и часами сидел в этой комнате, точно так  же,  как
сидел ты, когда я заглянула. Когда Бобби закрывал глаза, то видел страшные
вещи. Он видел огонь, разрушения и смерть. Это было так ужасно, что он  не
мог мне об этом рассказывать... а  я  не  могла  слушать.  Он  видел,  как
раскалывается земля, туда валятся дома, люди в огне. Это  было  похоже  на
конец света, говорил он. Конец света происходил прямо перед его глазами.
     Она обернулась к  сыну,  и  Нью  поразился  тому,  какой  слабой  она
выглядела. Он видел по ее  темному  взгляду,  что  у  нее  еще  есть,  что
сказать.
     - Ему чудилась Лоджия, Нью. Он видел  ее,  всю  залитую  огнями,  как
будто внутри идет прием, праздник или  что-то  в  этом  роде.  И  в  своих
фантазиях он был одет в костюм и знал, что живет внутри Лоджии  и  у  него
есть все, что он только мог желать. Все, что он хотел,  у  него  было.  Он
говорил, что чувствует, как день и ночь Лоджия его затягивает. А  голос  в
его голове, Нью, самый прекрасный голос на свете, призывал его  спуститься
в Эшерленд. Он говорил, что больше всего на свете хочет войти в  тот  дом,
но он знал, что если он это сделает, то  назад  никогда  не  вернется.  По
крайней мере, таким же, каким был перед тем, как войти.
     Нью замер. Он чувствовал, что Лоджия затягивает и его. Именно поэтому
он останавливался при любой возможности на Языке Дьявола, чтобы  помечтать
о жизни в Эшерленде. Он думал, что это были лишь дурацкие грезы, но теперь
он не был в этом так уверен.
     - Эшерленд - проклятое место, - сказала  Майра.  -  А  Лоджия  -  его
злобная душа. Один лишь Бог знает, что происходит там  внутри  из  года  в
год. Я расскажу тебе об этом, Нью. Бобби подчинился тому, что его звало, и
спустился в Эшерленд. Он долго стоял на берегу озера и смотрел на  Лоджию.
Когда он вернулся домой, его лицо было смертельно бледным. Он сказал  мне,
что если когда-нибудь он захочет покинуть этот дом после захода солнца, то
надо держать его на мушке ружья, пока он снова  не  обретет  контроль  над
собой. Он был храбрый человек, Нью, но там, внизу,  в  этой  Лоджии,  было
что-то такое, что требовало его к себе и чего он боялся так сильно, что на
ночь привязывал себя веревками к кровати. Он очень старался не  показывать
вам, как  он  встревожен.  Что  бы  там  внизу  ни  было,  оно  продолжало
затягивать его и искушать. - Она дрожащей рукой убрала  с  лица  волосы  и
уставилась на догорающие угольки. - Он говорил... что делал все, чтобы  не
слушать, чего Лоджия хотела от него.
     В горле у Нью пересохло, и он сглотнул.
     - Что, мама? Что это было?
     - Убить нас, - ответила она. - Всех до единого. Поджечь дом, а  затем
найти старика.
     - Старика? Ты имеешь в виду Короля Горы?
     - Да. Его. Найти Короля  Горы  и...  не  просто  убить  его,  Нью,  а
разорвать его на куски, положить эти  куски  в  рюкзак  и  принести  их  в
Лоджию. Это позволило бы ему туда войти.
     - Король Горы? Он ведь всего лишь сумасшедший старик... разве нет?
     Майра кивнула.
     - Бобби собирался подняться наверх, в руины, чтобы найти старика,  но
не успел - у него в руках взорвалась та шина. Он хотел поговорить  с  ним,
может, старик что-то  знает  о  Лоджии.  Но  ему  не  представилась  такая
возможность. Я... никогда не  говорила  этого  даже  про  себя.  И  больше
никогда не скажу. Но я думаю... Лоджия каким-то образом причастна к смерти
твоего отца. Она убила его до того, как он сумел добраться до старика.
     - Нет, -  сказал  Нью,  -  это  был  всего  лишь  несчастный  случай.
Лоджия... не живая. Она ведь сделана из камня.
     - Ты должен обещать мне, - умоляюще сказала мать, -  что  никогда  не
спустишься в Эшерленд. И  никому  не  будешь  показывать,  что  ты  можешь
мысленно двигать предметы. И  самое  главное,  не  говорить  ни  с  кем  о
Страшиле, в особенности с проклятыми чужаками!
     У него не было намерений идти в Эшерленд, и он был слишком  ошеломлен
своей новообретенной способностью, чтобы  даже  помыслить  кому-то  о  ней
рассказывать. Но последний пункт ему трудно было принять.  Он  чувствовал,
что эта женщина, Дунстан, искренне хочет разузнать побольше о Страшиле,  и
может быть, рассказав ей о том, что он видел, он мог хоть  немного  помочь
Натану или искупить свою вину за то, что не смог освободить Натана из  рук
того создания. Он был главой  семьи.  Не  должен  ли  он  принять  решение
самостоятельно?
     - Обещай мне, - сказала Майра.
     От него потребовалось усилие, чтобы кивнуть.
     Она, казалось, вздохнула с облегчением.
     - Теперь тебе надо идти  в  постель.  Отдыхай.  Твои  раны  тебя  еще
беспокоят?
     - Немного. Они чешутся.
     Она тихо вздохнула. - Использовать то снадобье, которым я лечу  тебя,
меня научил твой папа. Говорил, оно может снять практически любую боль.  -
Стекло за ее спиной задрожало от ветра, и она опять стала  вглядываться  в
темноту. Лай Берди сменился редким глухим тявканьем. - Что-то нынче  ночью
собака разлаялась, а? Я полагаю, ее напугал ветер. Твой папа много знал  о
погоде. Он мог просто сидеть, наблюдая за облаками,  и  точно  сказать,  в
какую минуту пойдет дождь. - Ее голос стал грустным,  теперь  она  прижала
пальцы к холодному стеклу. - Бобби был хорошим человеком. Ты  знаешь,  ему
нравилось верить, что его отец был моряком. Капитаном  корабля.  Или  даже
адмиралом. В школе, когда он подрос, ему нравилось читать о  пилигримах  и
всех тех людях, которые плыли из Англии на кораблях. Он частенько мечтал о
кораблях с большими белыми парусами, надутыми ветром. Хотя,  я  думаю,  он
никогда не видел океана, не считая картинок. Он  был  полон  жизни  и  был
хороший человек.
     Ветер снова завыл в трещине, и Нью услышал  в  нем  свист  игрушечной
дудки своего брата.
     - Вторую ночь поднимается сильный ветер, - сказала Майра. - Твой папа
всегда говорил, что это к дождю на  несколько  дней.  Возможно,  к  плохой
погоде. - Она взглянула на потолок. - Я думаю, следовало бы  поставить  на
крышу несколько новых досок, пока не ударили холода.
     - Да, мама.
     Несколько секунд она смотрела на него, а затем сказала:
     - Лучше иди в постель.
     - Сейчас иду.
     - Мы еще поговорим завтра, - сказала она, и они оба  знали,  что  она
имеет в виду. Затем Майра повернулась и вышла из комнаты. Нью слышал,  как
за ней закрылась дверь.
     Он снова опустился в кресло. Внутри у него все дрожало,  а  в  голове
царил полный беспорядок. Почему отец умел делать такие вещи? И  почему  он
сам неожиданно оказался способен на это, если годы был таким же, как  все?
Для него это было слишком сложным, чтобы понять. Летающие ножи, парящая  в
воздухе лампа, прыгающая мебель, грузовик, встающий на дыбы  словно  дикий
жеребец - все это было колдовство, думал Нью, которое под силу лишь самому
дьяволу.
     Ни для кого не было секретом, что  зло  бродило  по  горе  Бриатоп  в
разных  обличьях,  начиная  от  Страшилы  и  заканчивая  черной  пантерой,
известной среди местных жителей под кличкой Жадный Желудок. Их никогда  не
видели, но все знали, что они караулят в темноте.
     И сейчас Нью приходилось гадать, кем же на самом деле был  его  папа.
Он посмотрел на фотографию, стоявшую на каминной полке. Но она не говорила
ему всего. Какого рода силы прятались за лицом Бобби Тарпа? И что пыталось
заманить его в Эшерленд обещаниями богатства и роскоши?
     Нью казалось, будто его спина сгибается  под  тяжестью  дум.  Он  еще
немного подумал, но его мысли крутились на одном месте.  Тогда  он  встал,
взял с каминной полки лампу и пошел обратно в свою комнату.  Раздеваясь  и
задувая огонь, он услышал вой Берди. Он продолжался почти минуту, а  затем
внезапно оборвался. После этого Нью Берди не слышал.
     А в густом лесу через дорогу напротив домика Тарпов  уже  более  часа
стояла фигура. Затем она медленно повернулась и исчезла в ночи.



                                    18

     - Да, сэр, - сказал Логан Бодейн, - похоже, вы находитесь там, где не
должны были бы находиться. - Он стоял опершись  о  стену  прямо  у  дверей
библиотеки, и его лукавая, знающая ухмылка сводила Рикса с ума. Логан  был
одет в униформу дома  Эшеров  -  темные  слаксы,  светло-голубая  рубашка,
галстук в полоску  и  серая  куртка.  Но  он  уже  проявил  себя.  Галстук
отсутствовал вовсе, ворот рубашки был расстегнут, а куртка местами помята.
На лоб падала прядь  медно-рыжих  волос,  а  холодные  голубые  глаза  над
ухмылкой глядели невесело.
     При  первом  звуке  его  голоса  Рикс  выпрямился.  У  его  ног  были
разбросаны страницы.
     - Что ты здесь делаешь? - решительно  спросил  он.  На  смену  испугу
пришел гнев.
     - Вышел погулять. Решил зайти и осмотреть дом перед  тем,  как  пойти
спать. Я увидел свет в этой комнате с круглыми столами и услышал,  как  вы
здесь шарите.
     - Гейтхауз тебя не касается, - огрызнулся Рикс.
     - Прошу прощения, сэр, но я понимаю это иначе.  Мне  сказали,  что  я
должен управлять всем поместьем. Видите? - Логан вытащил связку  ключей  и
зазвенел  ею.  -  Во  всяком  случае,  я  полагал,  что  вы  оцените   мою
бдительность. В наши дни невозможно быть слишком  осторожным.  -  Он  стал
бродить по библиотеке, разглядывая книги на полках. Его  взгляд  скользнул
по висящему оружию, и он тихо присвистнул. - Старинные, да? Античные и все
такое.
     - Эдвин знает, что ты шляешься по поместью?
     - Не шляюсь, - сказал Логан и снова улыбнулся. -  А,  как  я  сказал,
проверяю. - Он протянул руку и  снял  со  стены  пистолет  "Марк  III".  -
Тяжелая пушка. Ни черта не попадешь из такой дуры.
     - Я, пожалуй, позвоню Эдвину и скажу ему, что ты  мне  досаждаешь.  -
Рикс потянулся к телефону на ореховом письменном столе.
     - Вы ведь не хотите этого делать, мистер Эшер. Вы совершенно напрасно
разбудите Эдвина и Кэсс. Убедиться, что на ночь все хорошо заперто,  часть
моей работы. Вот почему Эдвин дал мне эти ключи.
     Рикс оставил эти слова без внимания. Он набрал номер  Эдвина  и  стал
ждать. Теперь, возможно, этого чертова ублюдка вышибут из Эшерленда пинком
под зад. Телефон продолжал звонить. Рикс взглянул на свои часы. Без десяти
два.
     - Что ж, валяйте. - Логан пожал плечами, крутанул барабан  револьвера
и  повесил  его  обратно.  Он  заметил  разбросанные  страницы  и  подошел
посмотреть на картонные коробки. - Мне кажется, что вы находитесь не  там,
где должны были бы быть, - сказал Логан. - Довольно странно изучать  книги
в два часа ночи, не правда ли?
     Кто-то взял трубку.
     - Дом Бодейнов, - сонно сказал Эдвин.
     В этот момент Рикс понял, что он сделал ошибку.  Конечно,  проверять,
все ли заперто на ночь, входило  в  обязанности  Логана,  это  ему  сказал
Эдвин, давая ключи. В опасности был именно  Рикс.  Как  он  объяснит  свое
пребывание в библиотеке в этот поздний час, особенно после того, как Логан
расскажет, что Рикс рылся в старых документах?  Эдвин  сразу  поймет,  что
Рикс замыслил, и из-за клятвы, которую он давал, может почувствовать  себя
обязанным сообщить об этом либо Уолену, либо Маргарет.
     - Дом Бодейнов, - повторил Эдвин, и  в  его  голосе  появились  нотки
раздражения.
     Логан взял из ящика одну из книг и внимательно  посмотрел  на  Рикса.
Проклятие, подумал Рикс и положил трубку обратно на рычаг.
     - Никто не отвечает, - сказал он. -  Во  всяком  случае,  я