ли  слезы.  Он  ничего  не  видел,  и  когда
попытался протереть глаза, то не смог даже освободить руку. Он  на  чем-то
висел. Сильно пахло землей, к этому запаху примешивался другой, еще  более
острый, сладковатый. Запах чего-то мертвого, прямо рядом с ним.
     - Натан? - позвал он,  не  понимая,  что  говорит  почти  шепотом.  -
Н_а_т_а_н_? - крикнул он громче.
     - С тобой все в порядке?
     Отлично, подумал он, и едва не рассмеялся. Каждый  кусочек  его  тела
горел в огне. Он изо всех сил дернул правую руку и услышал  треск  одежды.
Затем он вытер слезы и липкую грязь с глаз и увидел в  слабом  свете,  где
он.
     Он не свалился с Бриатопа, а лишь упал в  яму,  скрытую  кустарником.
Нью увидел, что она была глубиной примерно тридцать пять футов, с крутыми,
уходящими куда-то в темноту  земляными  стенами.  Он  угодил  в  тюрьму  с
колючей проволокой из шипов, обвившейся вокруг его ног и груди,  сковавшей
его левую руку. Вокруг него повсюду были уродливые, длиною в дюйм колючки,
свившиеся в петли,  кольца  и  узлы.  Он  с  ужасом  обнаружил,  что  если
пошевельнется, они схватят его еще крепче.
     Но хуже всего было содержимое ямы.
     Здесь лежали трупы, находящиеся на разных стадиях разложения, начиная
от вздувшейся плоти и заканчивая пожелтевшими  костями.  Стоял  безнадежно
запутавшийся скелет оленя, задрав в  небо  рога.  Повсюду  валялись  кости
енотов, скунсов, лис, змей и птиц. Справа стоял свежий  труп  еще  недавно
бившейся лани. Нью повернул голову налево, и шипы поцарапали его шею.
     Менее чем в шести футах от него  стоял  оплетенный  зарослями  скелет
человека. На нем  были  обрывки  красной  фланелевой  рубашки,  украшенные
бахромой кожаные штаны и  ботинки.  Вдоль  позвоночника  торчали  шипы,  а
сквозь череп пророс вьюнок. Правая рука скелета была  вывернута  за  спину
под острым углом, кости явно были сломаны. В нескольких футах  от  скелета
лежало проржавевшее ружье, а на поясе висели пустые ножны.
     Нью яростно боролся за свободу, но колючие кольца еще крепче обвились
вокруг его груди.
     - Помогите! - крикнул он. - Натан! Беги за помощью! - У него  страшно
болела голова.
     Натан несколько секунд не отвечал. Затем сказал:
     - Нью, я боюсь. Мне кажется, я сейчас что-то слышал. Чьи-то шаги.
     - Беги за помощью! Беги к маме! Скорей, Натан! - Шип глубоко вонзился
ему в щеку.
     - Я что-то слышу, Нью! - Голос мальчика дрожал. - Оно приближается!
     Взошла луна. Как тыква, подумал Нью, и похолодел.
     - Беги, - прошептал он, а затем закричал: - Беги домой, Натан! Давай!
Б_е_г_и _д_о_м_о_й_!
     Когда голос Натана донесся до него, в нем опять была уверенность.
     - Я бегу к ма! Я спасу тебя! Вот увидишь! - Послышался  треск,  будто
Натан  продирается  сквозь   кустарник,   затем   слабый   крик:   "_В_о_т
у_в_и_д_и_ш_ь_!", и наступила тишина.
     Подул ветер, и  в  яму  полетели  увядшие  листья.  Нью  слышал  свое
прерывистое дыхание. Вокруг сгустился запах смерти.
     Он не знал, сколько прошло времени,  но  он  внезапно  задрожал,  как
будто ужасный болезненный холод пронизал его до костей. Что-то смотрело на
него. Он чувствовал это так же ясно, как борзая чует кровавый след лисицы.
Он взглянул наверх, на край ямы, и его сердце учащенно забилось.
     На краю ямы, тридцатью пятью футами выше его в  лунном  свете  стояла
фигура. Она была закутана в черное и  держала  под  правой  рукой  что-то,
похожее на мешок.
     Нью хотел было заговорить, но кровь застыла у  него  в  жилах,  и  он
понял, на что смотрит.
     Фигура не шевелилась. Нью не мог сказать, что это было,  но  она  как
будто бы смутно напоминала человека. То, что было у нее под  рукой,  также
не двигалось, но Нью на короткое ужасное мгновение заметил, как  в  лунном
свете блеснуло белое перевернутое лицо. Лицо маленького ребенка.
     Нью моргнул.
     Фигура исчезла. Если вообще была. Она пропала бесшумно, в  стуке  его
сердца.
     - Н_а_т_а_н_! - закричал он. Он продолжал звать своего брата  до  тех
пор, пока его голос не превратился в усталый шепот. Его душу окутывало  то
же черное отчаяние, что  и  тогда,  когда  он  видел,  как  гроб  с  отцом
опускается в землю.
     БЕГИ, БЕГИ, ЛЕТИ СТРЕЛОЙ  И  ДОМА  ДВЕРЬ  ПЛОТНЕЙ  ЗАКРОЙ  -  В  ЛЕСУ
СТРАШИЛА РЫЩЕТ, ДЕТЕЙ НА УЖИН ИЩЕТ...
     С его губ сорвался дрожащий крик боли. Но вокруг него лишь гремели на
ветру кости.



                                    5

     Рикс одевался к обеду.  Когда  он  завязывал  галстук,  его  внимание
привлек порыв ветра, разметавший кроваво-красные листья напротив его окна,
выходящего на запад. Деревья на мгновение раздвинулись, как бушующее море,
и Рикс увидел вдали дымоходы и высокую крышу Лоджии Эшеров,  окрашенную  в
оранжевые и багряные цвета заходящим солнцем. Деревья опять сомкнулись.
     Он  был  вынужден  заново  перевязать  галстук.  Его  пальцы  сделали
неправильное движение.
     Когда ему было всего девять  лет,  он  попал  в  Лоджию  в  первый  и
последний раз. Бун заманил его туда  играть  в  прятки.  Рикс  должен  был
искать первым. Там было темно, но  у  них  были  фонарики.  Бун  установил
следующие правила: прятаться только  на  первом  этаже  и  не  заходить  в
восточное и западное крыло. Теперь закрой глаза и сосчитай до  пятидесяти.
Рикс начал искать, досчитав до тридцати. В Лоджии не  было  электричества,
так как с 1945 года в ней никто не жил, и там было тихо.  И  холодно,  как
зимой. Чем дальше он заходил в глубь Лоджии, тем холодней становилось. Это
было странно, потому что стоял  октябрь  и  снаружи  было  еще  тепло.  Но
Лоджия, теперь он был в этом уверен, не принимала тепло. Там всегда  царил
январь, мир льда и чуждого величия.
     Мракобесие,  подумал  Рикс.  Это  было  слово,   которое   он   думал
когда-нибудь использовать в качестве заглавия своей  книги.  Означало  это
что-то, имеющее отношение ко злу, имеющее самые  злые  намерения.  Лоджия,
построенная  на  доходы  от  разрушений  и  предназначенная  давать   кров
поколениям убийц, как Рикс называл своих предков, была исчадием ада.  Если
сравнивать Эшерленд с телом, то Лоджия - это его  злобное  сердце,  теперь
тихое, но не остановившееся. Как Уолен Эшер, Лоджия слушает, размышляет  и
выжидает.
     Когда ему было девять лет, она поглотила его своей  пастью  почти  на
сорок восемь часов и по-звериному терпеливо пыталась  переварить.  Иногда,
когда сознание Рикса дает сбои, он возвращается  в  то  время,  обратно  в
темноту Лоджии, навалившуюся на него после  того,  как  слабые  батарейки,
которые Бун подсунул в его фонарик, сели. Он не помнил хорошо все, что там
происходило, но он не забыл темноту, кромешную  и  пугающую,  ее  ужасную,
тихую силу, которая сначала бросила  его  на  колени,  а  затем  заставила
ползти. Тогда он не знал, что в Лоджии около двух сотен комнат, и  что,  в
соответствии с безумными - а может, и проницательными - планами этажей,  в
Лоджии были безоконные пространства, к которым не вел ни  один  из  доселе
известных коридоров. Ему казалось, что он  припоминал  падение  с  длинной
лестницы, сбитые коленки, но все это все эти воспоминания  для  него  были
окутаны мраком. Всего лишь тени, которые он старался держать  за  закрытой
дверью.
     Он проснулся в  своей  постели  несколько  дней  спустя.  Кэсс  позже
рассказала ему, что Эдвин пошел внутрь и нашел его, бродившего по  второму
этажу восточного крыла. Рикс слепо ходил по Лоджии, натыкаясь на  стены  и
двери, как заводной игрушечный робот. Бог знает, как  он  не  свернул  там
себе шею. С тех пор он не переступал порога Лоджии.
     Образ висящего на крюке скелета с кровоточащими  глазницами  медленно
проник в его сознание. Он быстро отогнал  его.  Голова  тупо  болела.  Бун
намеренно заманил его тогда в Лоджию и сделал так, чтобы он заблудился.
     Рикса казалось забавным, что Уолен и близко не подпускал Буна к "Эшер
армаментс". Бун даже ни разу не был на заводе, а у Рикса такое  желание  и
не возникало. Хотя скачки, казалось, были его главным занятием, Бун владел
агентством по найму артистов с офисами в Хьюстоне, Майами и Новом Орлеане.
Он помалкивал о своем бизнесе, но  как-то  похвастался  Риксу  контрактами
"примерно с дюжиной таких симпатичных  голливудских  актрис,  что  у  тебя
слюнки потекут".
     Если так, размышлял Рикс, то почему у Буна нет  офиса  в  Калифорнии?
Рикс никогда не бывал ни в одном из офисов брата, не был  даже  приглашен,
но Бун, вероятно, прилично зарабатывал  на  этом.  Во  всяком  случае,  он
одевался и вел себя как удачливый бизнесмен.
     Лишь профессия писателя оказалась для Рикса  относительно  удачной  в
финансовом отношении. У него было несколько тысяч долларов сбережений,  но
он  знал,  что  они  скоро  кончатся.  Что  тогда?  Найти  другую,   плохо
оплачиваемую работу, чтобы оставались  свободными  четыре,  максимум  пять
месяцев? Если он не сможет написать  новую  книгу,  бестселлер,  все,  что
наговорил Уолен о его невезении, окажется  верным.  И  он  будет  вынужден
приползти в Эшерленд.
     Рикс попытался прогнать из сознания чувство неуверенности.  Он  надел
твидовый пиджак и осмотрел прореху на правом рукаве, след его  падения  на
тротуаре в Нью-Йорке. Шов немного разошелся, но  он  решил,  что  мать  не
заметит. Готовый настолько, насколько возможно, он пошел вниз.
     По пути в гостиную он остановился и осмотрел игровую комнату.  В  ней
стояло два больших бильярда и висели прозрачные античные лампы. Ничего  не
изменилось, только появились два новых игровых автомата: "Поиск колдуна" и
"Защитник". Они стояли в самом углу, по-видимому,  для  развлечения  Буна.
Рикс прошел дальше, в курительную -  обшитый  дубом,  с  высоким  потолком
салон, еще хранящий слабый запах дорогих сигар.  Стены  украшали  картины,
изображавшие сцены охоты, а также головы оленей,  баранов  и  медведей.  В
углу  стояло  семифутовое  чучело  медведя-гризли,  которого  по  преданию
застрелил в имении Тедди  Рузвельт.  Высокие  напольные  часы  с  красивым
медным маятником мягко пробили семь раз.
     На другой стороне комнаты была раздвижная дубовая дверь. Рикс подошел
к ней. За дверью была библиотека отца.
     Но дверь была крепко заперта.
     - Ты не видел брата?
     Рикс подпрыгнул, как ребенок, застигнутый с куском пирога в руке.  Он
обернулся и увидел мать, одетую в блестящее вечернее платье. Ее  макияж  и
прическа были безукоризненны.
     - Нет, - ответил он с облегчением.
     - Тогда, полагаю, он опять отправился в конюшни. - Она неодобрительно
нахмурилась. - Если он не тратит время на лошадей, так играет в  покер  со
своими дружками из местного клуба. Я  ему  без  конца  повторяю,  что  они
грабят его, но разве он слушает? Нет, конечно. - Ее рассеянный взгляд стал
острее. - Ищешь что-нибудь почитать?
     - Нет. Так, хожу из угла в угол.
     - Теперь твой отец держит библиотеку на замке.
     - Когда я был здесь в последний раз, она не была заперта.
     - Теперь она заперта, - повторила мать.
     - Почему?
     - Твой отец проводил некоторые исследования... перед тем как заболел,
естественно. - В ее глазах блеснула и  погасла  искорка  огорчения.  -  Он
велел принести какие-то книги из библиотеки в Лоджии. И,  естественно,  он
не хочет, чтобы с ними что-нибудь случилось.
     - Какие исследования?
     Она пожала плечами.
     - Не имею ни малейшего представления. Известно ли твоему брату, что в
этом доме садятся за стол _с_т_р_о_г_о_ в семь тридцать? Я не желаю, чтобы
за моим столом пахло лошадиным потом!
     - Уверен, что куда сильнее будет пахнуть им самим.
     - Сарказм никогда не бывает в споре хорошим аргументом, сын, - твердо
сказала Маргарет. - Да, но я хотела  бы  знать,  присоединится  ли  к  нам
вечером его супруга. Целую неделю она ест в постели.
     - Почему бы тебе не послать к ней слугу, чтобы спросить ее?
     - Потому что, - кисло сказала Маргарет, - Паддинг -  это  его  личное
дело. Я не  хочу,  чтобы  мои  слуги  кланялись  ей,  как  принцессе.  Мне
наплевать, если ей лень вылезти из постели и одеться, но  Кэсс  хотела  бы
знать, на сколько персон накрывать.
     - Ничем не могу помочь. - Он еще раз взглянул на медные ручки  дверей
библиотеки, а затем  переключил  внимание  на  голову  лося,  висящую  над
камином.
     - Надеюсь, ты будешь за столом вовремя. Судя  по  твоему  виду,  тебе
надо побольше питаться хорошим мясом. А иголка  и  нитка  могут  сотворить
чудо с твоим ветхим пиджаком.  Сними  его  после  еды,  я  приведу  его  в
порядок.
     - Спасибо.
     - Приходи, когда будешь готов. В этом доме едят в семь тридцать.
     Оставшись один, Рикс еще поразмышлял у закрытой двери, а затем  пошел
обратно к главному коридору тем же путем, каким шел сюда. Минуя гостиную и
столовую, он направился в подсобные помещения дома.
     Рикс остановился на пороге  большой  кухни  Гейтхауза.  Вдоль  чистых
побеленных стен в определенном порядке  висели  котлы  и  прочая  кухонная
утварь. Он  смотрел  на  невысокую,  крепкую  седую  женщину,  проверявшую
кипящие котлы, стоявшие в ряд, и спокойным, но твердым голосом  отдававшею
команды двум подчиненным ей поварихам, сновавшим по кухне. На душе у  него
стало удивительно тепло, и он сразу понял, как сильно ему недоставало Кэсс
Бодейн. Одна из поварих взглянула на него через плечо и не узнала, но Кэсс
повернулась и замерла.
     Рикс приготовился. Только несколько секунд на  ее  овальном,  румяном
лице было потрясенное выражение, а затем все вокруг озарила  улыбка.  Рикс
был уверен, что Эдвин рассказал ей, как плохо он выглядит.
     - О, Рикс! - сказала Кэсс и обняла его. Ее макушка едва доходила  ему
до подбородка. Ее тепло было таким же  доброжелательным  и  приятным,  как
веселый огонь в камине в студеную зимнюю ночь, и  Рикс  почувствовал,  как
жар разливается по его телу. Рикс знал, что без этой женщины и ее мужа его
жизнь в Эшерленде была бы намного тусклее. Они жили в белом доме за  садом
и гаражом, и много раз мальчишкой Рикс мечтал, что  будет  жить  вместе  с
ними. Несмотря на то, что на них  лежала  громадная  ответственность,  они
никогда не были слишком заняты, чтобы выслушать или подбодрить его.
     - Так _з_д_о_р_о_в_о_, что вы опять дома! - Она отстранилась от него,
чтобы разглядеть. В ее чистых голубых глазах лишь на  мгновение  мелькнула
тревога.
     - Если ты скажешь, что я прекрасно выгляжу,  я  буду  знать,  что  ты
выпила шерри, - сказал он с улыбкой.
     - Хватит дразнить меня! - Она любя толкнула  его  в  грудь,  а  затем
взяла за руку. - Пойдем посидим. Луиза, принеси, пожалуйста,  две  чашечки
кофе в наш закуток. Одну с сахаром и сливками, другую только с сахаром.
     - Да, мэм, - ответила одна из поварих.
     Кэсс провела его из кухни в маленькую комнатку для  отдыха  прислуги.
Там стояли стулья и стол, а окно выходило в освещаемый фонарями  сад.  Они
сели, и Луиза принесла им кофе.
     - Эдвин сказал мне, что вы наверху, - сказала Кэсс. -  Но  я  думала,
вам нужно отдохнуть. Как в Нью-Йорке?
     - Нормально. Слишком шумно.
     - Вы были там по делу? Исследования для новой книги?
     - Нет, мне... нужно было утрясти кое-что с моим агентом.
     Когда Кэсс улыбалась, к ее глазам сбегалось много морщинок. Она  и  в
шестьдесят один  год  была  симпатичной,  а  в  юности,  Рикс  знал,  была
настоящей красоткой. Он видел старую фотографию, которую  Эдвин  хранил  в
своем бумажнике: Кэсс в двадцать лет - длинные светлые волосе, безупречное
сложение и глаза, которые смогли остановить время. - Рикс, так здорово!  -
сказала она и погладила его по руке. - Я хочу  знать  все  о  вашей  новой
книге!
     "Бедлам" был мертв, и он знал это. Не было смысла  поднимать  его  из
могилы. - Я бы... хотел рассказать тебе о своей следующей работе, - сказал
он.
     Глаза Кэсс заблестели. - Новый триллер? Потрясающе!
     - Мы говорили об этом и раньше, когда я был здесь в прошлый раз. - Он
собрался с духом, так как помнил ее тогдашнюю реакцию. - Я  хочу  написать
историю дома Эшеров.
     Улыбка на лице Кэсс потухла. Она отвела взгляд и сидела молча,  вертя
в руках чашечку кофе.
     -  Я  долго  думал  об  этом,  -  продолжал  Рикс,  -  и  даже  начал
исследования.
     - О? И как?
     - Закончив "Огненные пальцы", я отправился в  Уэльс.  Я  помнил,  как
папа мне рассказывал, что Малькольм Эшер владел там в начале прошлого века
угольной шахтой. Это заняло у меня две недели, но я отыскал то, что от нее
осталось неподалеку от деревеньки Госгэрри. Документы были  в  беспорядке,
но местный клерк откопал для меня кое-что  об  Угольной  компании  Эшеров.
Примерно в 1830 году в шахте произошел взрыв и обвал. В это время там были
Малькольм, Хадсон и Родерик. - Он ожидал, что Кэсс взглянет  на  него,  но
этого не произошло. - Хадсона и Родерика спасли, а труп их отца так  и  не
обнаружили. Ясно, что они были так  расстроены,  что  решили  переселиться
вместе с Маделейн в Америку.
     Кэсс все еще молчала.
     - Я хочу знать, какими были мои  предки,  -  настаивал  Рикс.  -  Что
побуждало их  создавать  оружие?  Почему  они  осели  здесь  и  продолжали
отстраивать Лоджию? Эдвин рассказывал мне кое-что  про  дедушку  Эрика,  а
остальные? - Их портреты висели в библиотеке, и он знал их имена - Лудлоу,
отец Эрика, Арам, отец Лудлоу и сын Хадсона, - но ничего об их жизни он не
знал. - Что представляли собой женщины клана Эшеров? - не унимался Рикс. -
Я знаю, что работа над книгой будет нелегкой. Многие вещи  мне,  вероятно,
придется домысливать, но я думаю, что смогу это сделать.
     Кэсс отпила кофе, держа чашечку между ладонями.
     - Твой отец тебя за это повесит, - мягко сказала она.
     - Как ты думаешь, людям интересно будет узнать о  семье  Эшеров?  Это
будет также и история американской  военной  индустрии.  Смогу  ли  я  это
сделать, как ты думаешь?
     - Не в этом дело. Мистер Эшер имеет  право  сохранять  в  тайне  свою
личную жизнь. Вся ваша семья обладает таким правом, включая ваших почивших
предков. Вы уверены, что действительно  хотите,  чтобы  посторонние  знали
все, что происходило в Эшерленде?
     Рикс знал,  что  Кэсс  намекала  на  его  дедушку  Эрика.  Эрик  имел
склонность устраивать буйные  вечеринки,  на  которых  прислуживали  голые
женщины. Эдвин рассказал ему, что на одной вечеринке все гости скакали  на
лошадях по Лоджии, а слуг Эрик заставил надеть боевые доспехи и  сражаться
для потехи на берегу озера.
     - Простите меня, если я не права, - сказала Кэсс,  поднимая  в  конце
концов на него глаза, - но мне кажется, вы хотите написать  историю  семьи
потому, что знаете, как это будет  болезненно  для  вашего  отца  и  всего
семейного бизнеса. Вы уже дали ему понять, что вы думаете по этому поводу.
Неужели вы не видите, как сильно он вас уважает за то, что  вы  осмелились
порвать с семьей?
     - Уважает?
     - Он гордец и никогда не признает, что ошибался.  Он  завидует  твоей
независимости. Мистер Эшер никогда бы не смог  порвать  с  Эриком.  Кто-то
после смерти Эрика должен был принять семейное  дело.  Вы  не  должны  его
ненавидеть  из-за  этого.  Да...  делайте  как  пожелаете.  Все  равно  вы
поступите по-своему. Но я советую не будить спящего льва.
     - Я мог бы написать эту книгу, - твердо сказал Рикс. -  Я  знаю,  что
смогу.
     Кэсс с отсутствующим видом кивнула. Было ясно, что она  хочет  что-то
сказать, но не знает, как начать. Ее рот сжался в тонкую линию.
     - Рикс, - сказала она, - вы должны кое-что узнать. О, боже,  как  мне
это сказать? - Она рассеяно посмотрела в сад. - Сейчас так много  перемен,
Рикс, так много вещей меняется. О, дьявол! Я никогда не умела говорить.  -
Кэсс посмотрела прямо на него. - Для нас с Эдвином  это  последний  год  в
Эшерленде.
     Первым побуждением Рикса было рассмеяться.  Конечно,  она  шутит!  Но
смех застрял у него в горле, так как лицо Кэсс оставалось серь