не  хочу
будить их из-за _т_е_б_я_.
     - Да, Эдвин спит как камень. Я через стену слышал  его  храп.  -  Его
взгляд пронизывал  Рикса  насквозь,  и  на  мгновение  Рикс  подумал,  что
выражение лица Логана показывало, что он заметил ложь.
     - Уходи, - сказал Рикс, - и покончим с этим.
     - Что это за хлам? - Логан кивнул в сторону ящиков. - Фотоальбомы?
     - И альбомы тоже, да.
     - Эдвин рассказал мне, что вы пишете книги про жизнь.  Что  вы  здесь
делаете? Проводите исследования или что-нибудь в этом роде?
     - Нет, - сказал Рикс чересчур быстро. - Я просто  спустился  вниз  за
книгой, чтобы почитать.
     - Вы, должно быть, "сова", как и я. Эй! Картинки! - Он запустил  руку
в один из ящиков и вытащил ворох пожелтевших фотографий.
     - Поаккуратней с ними. Они хрупкие.
     - Да, с виду жутко старые и все такое. -  Однако  Логан  обращался  с
ними так, будто они были из коры. Рикс заметил, что на них были  различные
виды Лоджии. Фотографии были мятые,  ломаные  и  попорченные  временем.  -
Большой старый дом, не так  ли?  -  спросил  Логан,  изучив  их.  -  Готов
спорить, что там внутри можно разместить с десяток фабрик. Эдвин  говорил,
что около сорока лет там никто не живет. Почему?
     - Так решила моя мать.
     - Готов спорить, что вы там могли бы заблудиться, - сказал он, и Рикс
напрягся. - Там есть всякие  разные  потайные  комнаты  и  все  такое.  Вы
когда-нибудь были там внутри?
     - Один раз, давно.
     - Эдвин говорил, что собирается провести меня туда. Показать, как вы,
Эшеры, раньше жили. Я слышал, что вы  устраивали  там  раньше  грандиозные
пьянки.
     Как Эдвин планировал обтесать этого кретина, Рикс не знал. Его манера
говорить действовала Риксу на нервы. Он в лучшем случае закончил  колледж.
Смешно было даже думать, что этот парень займет место Эдвина!
     - Почему бы тебе не уйти? - спросил его Рикс.
     Логан положил фотографии на стол и молча уставился на  него.  За  его
плечом Рикс увидел портрет Хадсона. Они оба пялились на него. Затем  Логан
моргнул и сказал:
     - Вы ведь не любите меня, не так ли?
     - Верно.
     - Почему? Потому, что Эдвин хочет выучить меня на свое место?
     - Ты правильно понял. Я думаю, ты к этому не способен.  Ты  надменен,
груб и неряшлив. И я не думаю,  что  тебе  очень  уж  хочется  работать  в
Эшерленде. Я считаю, ты видишь в этом всего лишь способ уйти с  конвейера.
Полагаю, спустя месяц после ухода Эдвина  ты  возьмешь  то,  что  захочешь
прибрать к рукам, и сбежишь.
     - Но зачем мне это делать? Мне кажется, здесь весьма денежная работа.
Конечно, здесь полно работы и все такое, но в основном надо организовывать
других людей и смотреть, чтобы никто не отлынивал. Эдвин  говорил,  секрет
успеха в том, чтобы дать всем понять, что ты босс, но  слишком  сильно  не
давить. Он сказал, что главное _п_р_е_д_в_и_д_е_т_ь_ проблемы и знать, как
их предотвратить раньше, чем они  возникнут.  Жалованье  хорошее,  у  меня
будет собственный дом, машина,  а  также  я  буду  заодно  водителем  того
большого лимузина. Почему же я должен бежать от всего этого?
     - Потому что, - ровно ответил Рикс, - ты не способен к  этой  работе.
Мне все равно, Бодейн ты или нет. У тебя  нет  ни  вкуса  Эдвина,  ни  его
манер, ни его образования. Ты знаешь это не хуже меня,  и  я  не  понимаю,
почему этого не видит Эдвин.
     - Я справлюсь. Быть может, я не такой благовоспитанный, как Эдвин, но
я справлюсь. Я вкалывал на конвейере и два года  подряд  показывал  лучшую
производительность труда. Никто  никогда  не  обвинял  меня  в  отсутствии
желания работать. Я усвою все, чему  бы  меня  Эдвин  ни  научил,  и  буду
старательно работать.
     - Посмотрим.
     Логан пожал плечами. Он сказал все, что хотел сказать, а мнение Рикса
его не  слишком  волновало.  Он  направился  к  двери,  но  остановился  и
оглянулся назад.
     - Если вам случиться ночью выходить из дома,  -  тихо  сказал  он,  -
будьте очень осторожны.
     - Как прикажешь это понимать?
     - Никогда не знаешь, что может оказаться в темноте. Я слышал, в  лесу
бегают разные дикие  звери.  Старина  Жадный  Желудок  может  решить,  что
неплохо бы закусить в полночь. Или вы можете наткнуться на  Страшилу.  Так
что если захотите выйти после того, как стемнеет, лучше  сначала  позовите
меня. - Логан слегка улыбнулся. - Спокойной ночи, мистер Эшер, - сказал он
и затем вышел из библиотеки, закрыв за собой дверь.
     Рикс нахмурился и тихо  выругался.  Он  знал,  что  местные  называют
Жадным Желудком мифическую пантеру, которая якобы бродит по Бриатопу. Лишь
несколько охотников мельком  видели  ее.  Они  так  перепугались,  что  их
рассказы,   напечатанные,   разумеется,   в    "Демократе",    изобиловали
нелепостями. Это создание якобы было величиной с машину  и  двигалось  так
быстро, что было видно лишь пятно. Один бедолага, который будто бы "видел"
пантеру вблизи, клянется, что это  не  совсем  черная  пантера,  а  жуткая
помесь хищной кошки и рептилии. У нее якобы хвост  как  у  гремучей  змеи,
холодные глаза без век, как у ящерицы, и раздвоенный язык, который  быстро
выскакивает из пасти. Если там и _е_с_т_ь_ пантера, то это,  должно  быть,
старый и немощный потомок зверей, которые сбежали ночью из зоопарка  Эрика
Эшера, когда тот по неизвестным причинам поджег его.
     Рикс, встревоженный вторжением  Логана,  наудачу  вытащил  из  одного
ящика пару книг. Там же лежала пачка старых писем, перехваченная резиновой
лентой, и он ее тоже прихватил. Затем он просмотрел снимки, которые  Логан
положил на стол.
     Это были  фотографии  Лоджии  -  не  только  снаружи,  но  и  внутри:
гигантские  комнаты,  обставленные  громоздкой,  обитой  кожей  или  мехом
мебелью и украшенные старинными гобеленами. Там стояли доспехи и охотничьи
трофеи, висели огромные хрустальные люстры, а в каждом камине  вполне  мог
бы поместиться. На обороте фотографий выцветшими  черными  чернилами  были
написаны названия комнат: "Салон  для  гостей",  "Комната  для  завтрака",
"Гостиная второго этажа"  и  "Главная  галерея".  "Морская  комната"  была
заполнена  моделями  судов,  корабельными  штурвалами,  якорями  и  прочей
морской утварью. В "Арктической комнате" стояло в угрожающей  позе  чучело
белого медведя, а с белого же потолка свисали  декоративные  сосульки.  На
стенах  похожей  на  пещеру  "Оружейной  комнаты"  висели  сотни  образцов
пистолетов и ружей Эшеров, а в центре стояло чучело бизона.
     Рикс дошел до сильно помятой и выцветшей фотографии, на которой  была
маленькая девочка, сидящая за огромным белым фортепиано. Ее пальцы застыли
на клавиатуре, а улыбающееся лицо смотрело в объектив.  На  девчушке  было
кружевное платье с длинными рукавами, а ее  ножки  в  остроносых  ботинках
нажимали на педали фортепиано. У нее были длинные темные волосы и красивые
миндалевидные глаза, выдающие ее восточное  происхождение.  Ее  прекрасное
лицо, казалось, было высечено из слоновой кости. На обороте четкими, почти
печатными буквами значилось просто "Мой ангел". Рикс знал,  что  это  Шанн
Эшер, дочь Арама от его жены, уроженки Востока.
     Но следующая фотография заинтересовала Рикса еще больше.
     На ней был изображен Эрик в покрытом густым  белым  мехом  кресле.  К
креслу была прислонена черная трость. Эрик взирал на камеру как король  на
члена палаты общин. На его левом колене сидел  мальчик  четырех  или  пяти
лет, одетый в темный костюм с маленьким галстуком  в  полоску.  У  ребенка
были светлые волнистые волосы. Он радостно улыбался и тянулся к объективу.
     Позади Эрика стояла высокая  светловолосая  женщина  с  красивым,  но
напряженным лицом. Ее глаза  были  темными  и  загадочными,  словно  таили
какую-то внутреннюю печаль. Высокую прическу удерживала тиара с  алмазами.
На руках она держала младенца, которому, вероятно, было не больше года.
     Рикс перевернул фотографию. На обороте неровным почерком  Эрика  было
написано: "Уолен и Симмс. Август 1923 года".
     Боже мой, подумал Рикс. У маленького мальчика были глаза его отца,  а
копна его волнистых волос лучилась светом и здоровьем. Но кто такой Симмс?
Младенец на руках у женщины? Была ли это  Нора  Сент-Клер-Эшер,  баюкающая
в_т_о_р_о_г_о_ ребенка? Имя Симмс было двусмысленным  -  мальчик  это  или
девочка?
     Рикс встретил это имя в первый раз. Неужели на  фотографии  -  родной
брат Уолена? Рикс всегда думал, что  Уолен  был  единственным  ребенком  в
семье. Что случилось с этим младенцем и почему Уолен никогда  не  упоминал
про Симмса?
     Глаза Норы Эшер, если, конечно, это была она, проницательно  смотрели
на него. Она была красивой, как Рикс себе и представлял, но в ее лице была
какая-то безучастность, безжизненность. Рассеянный взгляд Эрика, напротив,
отражал невежество и самодовольную скуку.
     Рикс сунул фотографии в одну из книг, которые он держал в  руках.  Он
хотел разузнать о Симмсе побольше. Возможно ли, чтобы  у  него  был  живой
дядя или живая тетя, а он даже не слышал об этом?
     Количество вопросов без  ответа  множилось,  и  Рикс  осознал,  какой
необъятный материал ему предстояло разобрать и разложить по  полочкам.  Он
должен  увидеть  рукопись  Дунстана!  Рикс  выключил  свет  и   вышел   из
библиотеки, заперев за собой дверь. В тиши своей  спальни  он  внимательно
рассмотрел радостное лицо отца на фотографии и испытал  такое  потрясение,
что к горлу подступил комок. В конце концов,  Уолен  Эшер  был  человеком.
Когда-то он был улыбающимся ребенком и не знал, какое  будущее  его  ждет.
Что превратило его в того разлагающегося монстра, который  лежит  наверху?
Просто течение времени или что-то еще?
     Когда Рикс в конце концов заснул - беспокойно,  постоянно  вздрагивая
от порывов ветра, - то увидел сон.
     Он  снова  заблудился  в  коридорах  Лоджии,  где  гулял  ветер.   Он
чувствовал, как ее огромная тяжесть занесена над  ним  для  удара,  словно
кулак. Впереди во мраке была единственная закрытая  дверь,  и  когда  Рикс
приблизился  к  ней,  то  увидел  серебряный   круг,   на   котором   была
выгравирована ревущая пасть льва. Он видел,  как  его  рука  вытянулась  и
схватилась за этот круг, оказавшийся вдруг обжигающе холодным. Круг  начал
уменьшаться в размерах.
     Дверь распахнулась. Внутри, как  жуткий  маятник,  качался  скелет  с
кровавыми глазницами, светящимися  красным  светом.  Весь  пол  был  залит
кровью,  она  струилась  широкими  ручьями.  Рикс  отпрянул  и   попытался
закричать,  но  голос  ему  не  повиновался.  Он  чувствовал,  как  что-то
приближается к нему из коридора, что-то большое, темное и жуткое  бежит  к
нему невероятно быстро.
     И тут, оттолкнув пластмассовые кости в сторону, с садистской ухмылкой
на лице в дверях появился Бун.
     - Я подловил тебя, Рикси! - прокаркал он. - Да ты никак обмочился!
     Рикс сел в темноте своей комнаты. Его лицо было мокрым от пота  и  он
весь дрожал. В окно стучал бушующий снаружи ветер.  Он  встал  с  кровати,
приготовившись, если вдруг начнется приступ.
     Шум ветра изменился, и Риксу показалось, что он слышит, как его зовут
по имени. Тихим шепотом, как родитель осторожно окликает  своего  ребенка.
Затем это исчезло. Рикс посмотрел в  окно,  туда,  где  в  кромешной  тьме
стояла Лоджия.
     ДЕСЯТЬ МИЛЛИАРДОВ ДОЛЛАРОВ, раздался  голос  в  его  голове.  ЭТО  ЖЕ
ПРОСТО НЕМЫСЛИМЫЕ ДЕНЬГИ.
     Он  задрожал.  Голова  болела,  но  приступа  не   последовало.   Мне
становится лучше, подумал он.
     ДЕСЯТЬ МИЛЛИАРДОВ ДОЛЛАРОВ.
     Убедившись, что приступа не будет, он вернулся в постель  и  на  этот
раз заснул крепко, без сновидений.




                        ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. КОРОЛЬ ГОРЫ


                                    19

     Король Горы проснулся, как только почувствовал, что солнце восходит.
     Он не имел ни малейшего представления о времени. Время больше  ничего
для него не значило. Часы для него остановились много лет назад, и  с  тех
пор каждый час для него походил на другой.  Настоящее  разрушало  прошлое,
будущее - настоящее. Он лишь знал, что злой  промозглый  ветер  стихал  до
едва слышного шепота, что солнце поднималось над пиками гор на  востоке  и
что золотые лучи солнца пахли спелой земляникой.
     Он лег спать на матрас, заваленный лохмотьями и газетами, как  был  в
длинном черном пальто с дырами и резиновых  ботинках.  Так  что  когда  он
поднялся с помощью своего сучковатого орехового посоха, ему не нужно  было
снова одеваться. В его рыжевато-седой нечесаной бороде застряли веточки, а
остатки его некогда прекрасной шевелюры сиротливо топорщились  на  голове.
Вокруг него, среди остатков того, что когда-то было  строением  с  грубыми
каменными стенами, царил полнейший хаос. Здесь  были  навалены  неопрятные
кучи консервных  банок  и  бутылок,  валялись  останки  старой  стиральной
машины, трансмиссия от грузовика, клубок бечевки величиной с баскетбольный
мяч, были разбросаны журналы и газеты. Сухие листья, слетевшие сюда  через
зияющие дыры  в  дощатой  крыше,  теперь  шелестели  под  ногами  старика,
пересекавшего комнату. Он подошел к незастекленному окну - всего их в этой
хибарке было два - и подставил лицо солнцу.
     Это лицо от высокого лба до острого выступающего подбородка покрывала
густая сеть шрамов. Правый глаз отсутствовал, а на его месте  была  темная
морщинистая впадина. Левый  глаз  покрывала  тонкая  серая  пленка,  и  то
немногое, что он мог видеть, было для него  покрыто  туманом.  Правое  ухо
старика представляло собой обрубок. Несмотря на то, что старик был истощен
и ходил с опущенной головой,  в  его  лице  все  еще  была  решительность,
которая заставляла тех, кто приходил  к  нему  -  приходил  не  с  пустыми
руками, с  консервами,  бутылками  с  напитками  или  веревкой  -  первыми
отводить глаза. Те, кто знал его как Короля  Горы,  поднимались  сюда,  на
вершину Бриатопа, за тем, чтобы задать вопрос, спросить совета или  просто
прикоснуться к нему. Тем, кто жил  на  горе,  было  хорошо  известно,  что
старик, который, по слухам, живет на вершине Бриатопа уже более  ста  лет,
умел с точностью до дождинки предсказывать  погоду,  заглянуть  глубоко  в
душу человеку и очистить ее от всего плохого, что  могло  в  ней  таиться,
дать совет, который на первый взгляд казался бредом сумасшедшего, но позже
оказывался удивительно верным. Он мог  предсказывать  рождения  и  смерти,
урожаи и неурожаи,  мог  даже  сказать  кто,  возможно,  положил  глаз  на
соседскую жену или мужа. За все это он просил лишь консервы - больше всего
он любил бобы - и пиво, предпочтительно "Буффало Рок". В  обмен  на  моток
бечевки можно было получить бессвязный прогноз погоды или  предсказание  о
том, как спрашивающий может  закончить  свою  жизнь  на  скользкой  горной
дороге. Вот что можно было узнать, задавая вопросы Королю Горы.
     Под пальто на нем было три рваных старых свитера, которые, как и  все
другие дары, были принесены ему под скалу. К руинам никто не  приближался.
Местные знали, что это проклятое место, и  лишь  Король  Горы  осмеливался
здесь жить.
     Он подставил лицо солнцу, чтобы согреться, и  несколько  раз  глубоко
вдохнул  утренний  воздух.  Снаружи,  над  россыпью  валунов  и  зарослями
ельника, растаяли последние клочья тумана. Через  некоторое  время  старик
вышел из каменного строения и направился по  светлой  каменистой  земле  к
краю горы. Было все еще холодно, и он начал дрожать.  Вокруг  проглядывали
очертания других каменных строений, большинство их лежали в руинах и почти
не отличались от  поросших  зеленым  лишаем  скал.  Некоторые  камни  были
черными, как уголь.
     Король  Горы  остановился.  Он  оперся  на  трость,  а  другой  рукой
ухватился за сохнущее дерево. Затем он  устремил  взор  на  лежащий  почти
двумя тысячами футов ниже  огромный  дом  на  острове  в  центре  черного,
спокойного озера.
     Долгое время он стоял не шевелясь, и со стороны могло показаться, что
он врос в землю. Он, казалось, чего-то  ожидал,  его  голова  была  слегка
наклонена набок, а единственный глаз направлен, как дуло ружья,  вниз,  на
Лоджию.
     - Я тебя уже хорошо знаю, - сказал старик тихим, скрипучим голосом. -
Каким будет твоя следующая каверза?
     Он окинул взором огромные пространства Эшерленда, но его взгляд снова
вернулся к громадному дому.
     - Ветер к дождю, - сказал он. - Вода камень  точит.  У  тебя  сегодня
отличная ухмылка. Каким будет твой следующий трюк?
     Поднялся ветер, подхватил с земли сухие листья и швырнул их в воздух.
     - Это мальчик? - прошептал Король Горы. - Или тебе все еще нужен я?
     Далеко внизу он увидел летящих птиц. Утки или голуби, подумал он.  Он
видел, как птицы сбились с  курса,  будто  захваченные  внезапным  потоком
воздуха, затем врезались в одну из стен Лоджии  и,  кружась,  попадали  на
землю.
     - Я тоже умею ждать, - сказал старик. Но внутренне  он  понимал,  что
очень долго ждать не может. Его беспокоила спина, зрение то приходило,  то
уходило, а ноги иногда, особенно перед дождем,  были  так  плохи,  что  он
совсем не мог ходить. Он потерял счет времени, но его  тело  с  болезненно
отмеряло года. Порыв холодного ветра пришел из Эшерленда, и в  нем  Король
Горы почуял новый запах, словно где-то горело дерево.  Что  бы  это  могло
быть, спросил он себя. И как с этим связан мальчик?
     Ответов он не видел. Его внутренний глаз тоже становился  слепым.  Он
повернул прочь от обрыва и медленно побрел в свое убежище.
     Но, не дойдя до него,  он  снова  остановился  и  поворошил  кончиком
посоха сухие листья.
     На земле  были  следы  зверя.  Он  видел,  что  они  шли  из  леса  и
останавливались в пятнадцати футах от его дома. Затем они  огибали  дом  и
уходили обратно в лес.
     За ним следили, и он это знал. Это принесло  ему  удовлетворение,  но
вид этих ужасных следов, глубиною по меньшей мере в дюйм,  беспокоил  его.
Он знал, что за зверь побывал здесь ночью, но хуже  было  понимание  того,
что раньше этот зверь никогда не подходил так близко, когда он спал.
     Во рту скопилась слюна, и он сплюнул на следы и растер  ногой.  Затем
медленно пошел обратно в свое жилище, чтобы позавтракать консервированными
бобами и пивом.



                                    20

     Леса Эшерленда горели в ярких лучах утреннего солнца. Листва  древних
гигантских дубов отливала пурпуром и багрянцем.  Листья  ясеней  блестели,
как золотые монеты. Каштаны пестрели зеленью и золотом.
     Кэт и Рикс  ехали  верхом  по  одной  из  множества  петляющих  среди
деревьев тропинок. Рикс давно уже не сиживал в седле, но этим утром к нему
пришла Кэт и заставила его прокатиться с ней перед ленчем. Конюх, дородный
негр средних лет по имени Хамфрис, выбрал для Рикса довольно смирную чалую
кобылу, а Кэт взяла своего любимого  коня,  белого  в  яблоках  жеребца  с
черной звездочкой на лбу.
     Они отъехали от Гейтхауза примерно на милю и направлялись на  восток.
У Рикса создалось впечатление, что он находится под крышей огромного храма
с высокими  ветвистыми  деревьями-колоннами.  То  и  дело  легкий  ветерок
забрасывал Рикса и Кэт опавшей листвой.
     Кэт, одетая в рыжевато-коричневый бархатный костюм, молча показала на
деревья сбоку от тропинки, и Рикс успел заметить двух белохвостых  оленей,
на мгновение  застывших  перед  тем,  как  прыгнуть  в  густой  кустарник.
Солнечный свет просачивался вниз как будто сквозь затемненные стекла.
     Если Бог существует, то в  этот  момент  Он  должен  был  бы  быть  в
Эшерленде. Мир казался спокойным и умиротворенным.  Безмятежность,  многие
годы неведомая Риксу, теперь была повсюду вокруг  него.  Хрустящий  воздух
имел  острый  аромат  земли.  Сандра  насладилась  бы  этим   великолепным
моментом. Она принадлежала к тому редкому типу людей, которые даже в самой
черной туче  находят  просвет.  До  самого  конца  она  уговаривала  Рикса