ь кружком в телеграфном салоне, как плакаль-
щики на похоронах,  потому что, видите ли, сломались их любимые биржевые
телетайпы.  И никто не задумается.  Почему сломались  телетайпы?  Почему
"Кампари" идет так быстро?  Я только что была на корме и слушала машину.
Наверняка могу сказать, что мы никогда еще так быстро не шли.
   Она упустила немногое, в этом следовало признаться. Я спросил:
   - А почему вы явились ко мне?
   - Папа посоветовал,  - она заколебалась, губы ее тронула улыбка. - Он
сказал,  что я слишком много выдумываю, а для человека, который страдает
галлюцинациями и чрезмерно развитым воображением, он не может предложить
ничего  лучшего,  чем посетить старшего помощника Картера,  который ни о
том, ни о другом и не слыхивал.
   - Ваш отец ошибся.
   - Ошибся? У вас что, тоже бывают галлюцинации?
   - Насчет того,  что вы выдумываете.  Вы ничего не  выдумываете,  -  я
расправился с виски и встал. - Случилось что-то, мисс Бересфорд, серьез-
ное притом.
   Она внимательно посмотрела мне в глаза и спокойно попросила:
   - Вы расскажете мне,  что именно?  Пожалуйста!  - от обычной холодной
ироничности ни в голосе, ни на лице не осталось и следа. Это была совсем
новая Сьюзен Бересфорд, не та, которую я знал. Надо признаться, эта нра-
вилась мне значительно больше.  Впервые меня осенило,  что,  может быть,
это и есть настоящая Сьюзен Бересфорд.  Если на тебе вывешена табличка с
ценой в незнамо сколько миллионов долларов, а ты идешь по лесу, кишащему
волками,  которые все норовят оторвать кусок пожирнее, да заполучить та-
лон на пожизненную кормежку, тут волей-неволей приходится изобретать ка-
кую-нибудь защиту.  Я вынужден был согласиться,  что редко покидавшая ее
презрительно-холодная  ироничность была неплохой красной тряпкой от вол-
ков.
   - Расскажите мне,  пожалуйста!  - повторила она.  Она  стояла  совсем
вплотную ко мне, ее зеленые глаза опять начали свои колдовские фокусы, а
я опять сразу забыл,  как дышать.  - Думаю,  мне можно доверять,  мистер
Картер.
   - Да,  -  я  отвел  взгляд,  это отняло у меня весь остаток воли,  но
взгляд отвел  и  постепенно  сумел  наладить  дыхание.  Вдох-выдох,  вы-
дох-вдох,  ничего трудного,  когда разделаешься с наваждением.  - Я тоже
думаю, вам можно доверять, мисс Бересфорд. Я расскажу вам. Но не сейчас.
Если  бы  вы знали почему,  вы бы не стали дальше настаивать.  На палубе
кто-нибудь из пассажиров солнечные ванны принимает?
   - Что?  - от неожиданного поворота темы она захлопала  ресницами,  но
быстро опомнилась и показала рукой на море. - Какие ванны?
   Я посмотрел и увидел,  что она имела в виду. Солнце скрылось за набе-
жавшими с востока темными,  тяжелыми тучами.  Волнение не усилилось,  но
мне показалось,  что резко похолодало. Погода совсем не нравилась. Легко
было понять, почему на палубе не было пассажиров. Это осложняло дело. Но
у меня был наготове другой вариант.
   - Я понял вас. Обещаю вам рассказать все, что вы захотите узнать, се-
годня же вечером, - срок был назначен предельно растяжимый, - если вы, в
свою очередь, обещаете никому не рассказывать о моем признании и кое-что
для меня сделаете.
   - Что?
   - Сегодня ваш отец устраивает в гостиной коктейль в честь дня  рожде-
ния вашей матери.  Сбор назначен на семь сорок пять. Уговорите его пере-
нести начало на семь тридцать.  Мне нужно чуть больше времени до ужина -
не спрашивайте пока,  зачем.  Придумайте любую причину, только не впуты-
вайте меня. И попросите отца пригласить на коктейль старого мистера Сер-
дана.  Пусть он приезжает на каталке и со своими сиделками. Вытащите его
на вечеринку.  У вашего отца огромная сила убеждения,  а вы-то уж можете
его убедить сделать все,  что захотите. Скажите ему, что жалеете бедного
старичка,  который все время остается не при деле. Скажите ему что угод-
но, только пусть Сердан явится на коктейль. Вы даже не представляете се-
бе, как это важно.
   Она посмотрела на меня в раздумье. У нее были действительно необычай-
ные глаза - три недели уже длился наш рейс,  а я до сих пор толком их не
рассмотрел.  Глаза густо-зеленые и в то  же  время  полупрозрачные,  как
морская вода над песчаной банкой у Наветренных островов,  глаза, которые
переливались и мерцали, как зеркальная гладь воды, взъерошенная кошачьей
лапой бриза,  глаза, которые... - я с трудом отвел свои буркалы. Раскинь
мозгами. Картер. Ведь что сказал старый Бересфорд? Вот мужчина для тебя.
Без фантазий. Именно так он думал. Тут до меня дошло, что она что-то ти-
хо говорит.
   - Я это сделаю.  Обещаю вам.  Не знаю,  по какому следу вы идете,  но
чувствую, что это верный след.
   - Что вы этим хотите сказать?
   - Эта сиделка мистера Сердана.  Длинная, с вязаньем. Она в вязанье ни
капельки не смыслит.  Сидит просто,  перебирает спицами,  завяжет петлю,
распустит,  работа не движется. Я-то знаю. Можно быть миллионерской доч-
кой и управляться со спицами не хуже любой другой девчонки.
   - Что?  - я схватил ее за плечи и посмотрел на нее сверху вниз.  - Вы
это видели? Вы в этом уверены?
   - Совершенно уверена.
   - Ну ладно,  - я все еще смотрел на нее,  но видел уже не ее глаза, а
что-то совсем другое,  и это другое мне ничуть не  нравилось.  Я  подвел
итог:  - Это очень, очень интересно. Я к вам зайду позднее. Будьте хоро-
шей девочкой и устройте, пожалуйста, все со своим папой.
   Я рассеянно похлопал ее по плечу,  отвернулся и уставился в иллюмина-
тор.  Через несколько секунд понял,  что она еще не ушла. Отворила дверь
и, держась за ручку, весьма странно на меня смотрела.
   - Может,  вы мне предложите еще леденчик пососать?  - если вы в силах
представить себе голос одновременно умильный и злой, так у нее был имен-
но такой. - Или ленточку в косички повязать? - высказавшись, она с силой
захлопнула за собой дверь.  Та, правда, не развалилась, но исключительно
потому, что была стальная.
   В любое другое время я посвятил бы несколько минут размышлениям о та-
инственных и удивительных озарениях женского ума,  но сейчас было не лю-
бое другое время. Не знаю уж какое, но только не такое. Напялил ботинки,
рубашку и китель, вытащил из-под матраса кольт, засунул его под ремень и
отправился на поиски капитана.

6.                        Среда. 19.45-20.15.

   У мистера Бересфорда в этот вечер не было оснований жаловаться на по-
сещаемость своего мероприятия.  Все до единого пассажира явились на кок-
тейль в честь его жены, и, насколько я мог видеть, все свободные от вах-
ты офицеры тоже.  Вечеринка началась великолепно:  без  четверти  восемь
практически  каждый - и каждая,  кстати - проходился уже по второму кок-
тейлю,  а коктейли,  подаваемые в гостиной "Кампари", маленькими никогда
не были.
   Бересфорд с женой ходили по кругу, беседуя по очереди со всеми гостя-
ми,  и сейчас наступала моя очередь.  Они приблизились ко мне,  я поднял
стакан и сказал:
   - Желаю здравствовать, миссис Бересфорд.
   - Благодарю, молодой человек. Наслаждаетесь?
   - Конечно. Как и все. Да и вы тоже должны бы, в первую очередь.
   - Да,  - в голосе ее мне послышались едва уловимые нотки сомнения.  -
Не знаю, прав ли был Джулиус. Я хочу сказать, что меньше суток прошло...
   - Если вы говорите о Бенсоне и Броунелле,  мадам,  то вы сокрушаетесь
напрасно.  Вы ничего лучше не могли придумать, чем это устроить. Уверен,
что каждый пассажир на корабле благодарен вам.  Вы очень помогли вернуть
жизнь на корабле в нормальное русло. Про офицеров я и не говорю.
   - Именно это и я тебе говорил, дорогая, - Бересфорд погладил руку же-
ны и взглянул на меня. В уголках его глаз пряталась усмешка. - Моя жена,
так же как и дочь, свято верит вашим суждениям, мистер Картер.
   - Да,  сэр.  А  не смогли бы вы убедить свою дочь не заходить в каюты
офицеров?
   - Нет,  - с сожалением ответил Бересфорд. - Это невозможно. Юная леди
слишком самостоятельна,  - он улыбнулся. - Готов поспорить, что она даже
не постучала.
   - Так точно,  - я посмотрел через комнату туда,  где мисс Бересфорд с
бокалом  "мартини"  околдовывала глазами Тони Каррераса.  Они составляли
великолепную пару.  - Ее, извините, просто какая-то блоха укусила насчет
того,  что на "Кампари" что-то не так. Ее, наверно, выбили из колеи нес-
частные события минувшей ночи.
   - Естественно. И вам удалось устранить... эту блоху?
   - Мне кажется да, сэр.
   Последовала непродолжительная  пауза,  которую  нетерпеливо  прервала
миссис Бересфорд.
   - Джулиус, тебе не надоело ходить вокруг да около?
   - Подожди, Мэри, я думаю...
   - Глупости, - отрезала она. - Молодой человек, известна ли вам основ-
ная причина,  по которой я отправилась в это путешествие? Если, конечно,
- она улыбнулась, - не говорить о еде. Потому что меня попросил мой муж.
Потому что ему нужно было мое мнение - о вас. Как вы знаете, Джулиус со-
вершил несколько поездок на вашем корабле. Он, как говорится, положил на
вас глаз.  Могу признаться, что мой муж сделал свое состояние не столько
собственной работой, сколько подбором подходящих людей для работы на се-
бя. Он еще ни разу не ошибся. Не думаю, что он и сейчас делает ошибку. И
у вас есть еще одна, весьма специфическая рекомендация.
   - Да, мадам? - вежливо поинтересовался я.
   - Вы  единственный наш знакомый молодой человек,  который не стелется
ковром под ноги нашей дочери. Очень существенное достоинство, можете мне
поверить.
   - Вы бы хотели работать у меня, мистер Картер? - прямо спросил Берес-
форд.
   - Думаю, что да, сэр.
   - Отлично, - миссис Бересфорд взглянула на мужа. - Все улажено.
   - И будете? - прервал ее Джулиус Бересфорд.
   - Нет, сэр.
   - Почему нет?
   - Потому что вы занимаетесь сталью и нефтью. Я знаю только море и ко-
рабли. Между теми и другими нет ничего общего. У меня нет знаний для ра-
боты у вас,  а в моем возрасте уже поздно учиться. Согласиться же на ра-
боту, для которой у меня не хватает знаний, я не могу.
   - Даже при двойном окладе? Или тройном?
   - Очень благодарен за предложение, сэр, поверьте мне. Я действительно
высоко его ценю. Но деньги тут не самое главное.
   - Ну что ж,  - Бересфорды переглянулись.  Они  не  выглядели  слишком
расстроенными моим отказом,  да и причины особой расстраиваться не было.
- Мы задали вопрос,  мы получили ответ. Все в порядке, - он резко сменил
тему разговора.  - Как вы расцениваете мой подвиг?  Я вытащил-таки к нам
старика.
   - Думаю,  с вашей стороны это очень  предусмотрительно,  -  я  бросил
взгляд  в сторону Сердана,  который сидел в своей каталке около двери со
стаканом "шерри" в руке.  Рядом на диванчике примостились  сиделки.  Обе
тоже  со  стаканами "шерри".  Старик оживленно беседовал с капитаном.  -
Должно быть, он живет совсем затворником. Трудно было его уговорить?
   - Нисколько. Он очень обрадовался приглашению, - я мысленно занес эту
информацию в свое досье.  Из беседы же с Серданом вынес впечатление, что
в таком приглашении единственно обрадовать его  могла  лишь  возможность
ответить резким отказом. - Вы извините нас, мистер Картер? Долг хозяев -
развлекать гостей.
   - Конечно,  сэр, - я шагнул в сторону, давая им пройти, но миссис Бе-
ресфорд задержалась около меня и насмешливо улыбнулась.
   - Вы,  мистер  Картер,  чрезвычайно целеустремленный молодой человек.
Только вперед,  а иногда ведь полезно и повернуть шею, чтобы держать нос
по ветру.  Не подумайте только, что я намекаю на последствия вашего вче-
рашнего происшествия.
   Они тронулись.  Я следил за ними взглядом, покуда немного не утихоми-
рился растревоженный рой мыслей в голове, затем пересек комнату, направ-
ляясь к скрытому стенкой вьющихся растений проходу за стойку бара.  Каж-
дый раз,  подходя к этому проходу,  удивлялся, почему у меня в руке ста-
кан,  а не мачете, чтобы пробить себе дорогу в джунглях цветов, кустов в
горшках, кактусов и целых гирлянд из лиан, которые превращали этот бар в
наиболее экзотическую распивочную из когда-либо созданных человеком. Ди-
зайнер по интерьеру, чувствовалось, всю душу вложил в свое творение. Ему
было проще,  ему не надо было жить рядом с этим.  Он получил  гонорар  и
вернулся тихо-мирно в свой особнячок где-нибудь в южном Лондоне, к своей
жене,  которая мгновенно выставила бы его за порог, если бы он осмелился
украсить подобным образом свой дом.  Но пассажирам,  похоже,  это нрави-
лось.
   Не слишком поцарапавшись,  я пробрался за стойку и приветствовал бар-
мена:
   - Как дела, Луи?
   - Отлично,  сэр,  -  ответил Луи,  насупившись.  Плешивая макушка его
блестела от пота, тоненькие усики нервно подергивались. На корабле нару-
шался порядок, а Луи не любил, когда нарушается порядок. Немного оттаяв,
заметил: - Похоже, что они сегодня пьют изрядно больше, чем обычно, сэр.
   - Ничего, дальше будет больше, - я отошел к полкам с хрусталем, отку-
да была видна внутренность стойки,  и тихо сказал: - Не очень-то ты ком-
фортабельно устроился.
   - Господи,  да где уж тут!  - и действительно трудновато было боцману
разместиться под стойкой - бедняга скрючился,  задрав колени к подбород-
ку,  но по крайней мере с той стороны стойки заметить его было невозмож-
но.  - Затекло все, сэр. Боюсь, что когда нужно будет, и пошевелиться не
смогу.
   - И бесишься еще небось от окружающих запахов, - сочувственно заметил
я. Хладнокровие мое было чисто напускное. Я постоянно вынужден был выти-
рать ладони о китель, но сколько ни старался, сухими они не становились.
Снова подошел к стойке. - Двойное виски, Луи. Большое двойное виски.
   Бармен наполнил стакан и молча подтолкнул его ко мне.  Я поднес его к
губам,  потом опустил ниже уровня стойки, и он весь исчез в огромной вы-
сунувшейся лапе. Как будто обращаясь к Луи, я спокойно сказал:
   - Если потом капитан учует запах,  можешь оправдаться, что тебя облил
неуклюжий черт Луи. Я вернусь через пять минут.
   - А если нет? Если случится что-нибудь?
   - Да поможет мне бог. Старик не задумается скормить меня акулам.
   Я выбрался из джунглей и прогулочным шагом двинулся к двери. При этом
видел, что Буллен пытается перехватить мой взгляд, но сделал вид, что не
замечаю - старина был худшим актером в мире.  Улыбнулся Сьюзен Бересфорд
и Тони Каррерасу, достаточно вежливо склонил голову перед Серданом, чуть
кивнул его сиделкам.  Худая,  как я заметил, вернулась к своему вязанью,
и, на мой взгляд, получалось у нее неплохо. Наконец, оказался у двери.
   Едва захлопнув дверь,  с прогулочного шага перешел на бег. До входа в
пассажирское помещение палубы "А" добрался за десять секунд.  В середине
длинного  коридора  сидел  в своей будке Уайт.  Я быстро подошел к нему,
выдвинул ящик его стола и достал четыре лежавших  там  предмета:  кольт,
фонарик, отвертку и отмычку. Кольт сунул за пояс, фонарик в один карман,
отвертку в другой.  Уайт на меня и не смотрел. Он уставился в угол своей
будки, как будто меня не существовало. Руки он сцепил вместе, как на мо-
литве.  Хорошо бы он помолился за меня.  Но даже сжав руки,  он  не  мог
сдержать их дрожь.
   Так же  молча  я  вышел от него и через десять секунд был уже в каюте
Сердана и сиделок за запертой дверью.  Поддавшись внезапному наитию, за-
жег  фонарик и обвел лучом дверь.  Дверь была бледно-голубая и переборка
тоже бледно-голубая.  С переборки свешивалась, на пару дюймов ниже верха
двери,  бледно-голубая нитка. Разорванная бледно-голубая нитка - для лю-
дей,  которые ее повесили, несомненное доказательство нежелательного ви-
зита. Насчет этого я не беспокоился. Меня волновало то, что судя по этой
нитке,  кто-то начал принимать меры предосторожности,  заподозрив нелад-
ное.  Это  могло сильно осложнить нашу задачу.  Возможно,  нам следовало
все-таки объявить о гибели Декстера.
   Через спальню сиделок и гостиную я прошел прямо  в  спальню  Сердана.
Шторы  были спущены,  но свет зажигать я не стал.  Снаружи свет все-таки
можно было заметить,  а если они действительно стали так  подозрительны,
кто-нибудь вполне мог удивиться моему неожиданному уходу и выйти за мной
прогуляться.  Я сфокусировал луч фонарика и провел им по потолку и пере-
боркам. Вентиляционная шахта шла внутри корабля от носа к корме. Одна из
решеток находилась прямо над кроватью Сердана.  Мне даже не понадобилась
отвертка. Я направил на решетку луч фонарика и увидел, как внутри что-то
заблестело.  Я просунул за решетку два пальца и не без труда вытащил это
что-то наружу.  Пара наушников. Я снова посветил внутрь. Провод от науш-
ников кончался вилкой.  Она была вставлена  в  розетку,  укрепленную  на
верхней  стенке вентиляционной трубы.  Прямо надо мной находилась радио-
рубка. Я выдернул вилку, намотал провод на наушники и погасил фонарик.
   Уайт пребывал в том же состоянии,  в каком я его  оставил,  вибрируя,
как камертон.  Я открыл ящик и положил обратно ключ, отвертку и фонарик.
Наушники оставил у себя. И пистолет тоже.
   Когда вернулся в гостиную,  публика была уже на стадии третьего  кок-
тейля.  Чтобы  это  определить,  мне не пришлось считать пустые бутылки.
Смех,  оживленный разговор,  усилившийся шум позволяли  вычислить  номер
стакана  с  полной  достоверностью.  Капитан Буллен по-прежнему болтал с
Серданом.  Длинная сиделка по-прежнему вязала, короткая держала свежена-
полненный стакан. Томми Вильсон сидел у стойки. Я потер рукой щеку, и он
вынул изо рта и потушил сигарету. Я видел, как он сказал что-то сидевшим
рядом  Мигелю  и  Тони  Каррерасам - конечно,  в этом гаме на расстоянии
двадцати футов не было слышно ни слова. Тони Каррераса, судя по движению
бровей, это и позабавило, и озадачило.
   Я присоединился  к  капитану  Буллену и Сердану.  Длинные речи мне не
принесли бы толку, а говорить с подобными людьми намеками мог только ду-
рак, ни в грош не ставящий собственную жизнь.
   - Добрый вечер, мистер Сердан, - сказал я, вытащил левую руку из кар-
мана и бросил ему наушники на покрытые пледом колени. - Узнаете?
   Глаза Сердана широко раскрылись,  и вдруг он резко рванулся вперед  и
вбок,  как будто хотел освободить так досаждавшее ему кресло.  Но старый
Буллен этого ждал и оказался проворней.  В свой удар он вложил всю нако-
пившуюся в нем за последние сутки ярость и боль.  Сердан перекинулся че-
рез ручку кресла и тяжело рухнул на ковер.
   Я не видел, как он упал, только слышал звук падения. Я сам едва успе-
вал оглядываться. Сиделка со стаканом шерри, изогнувшись как кошка, вып-
леснула его содержимое мне в лицо в тот же  момент,  как  Буллен  врезал
Сердану. Я бросился в сторону и, падая, увидел, что длинная сиделка отб-
росила свое вязанье и запустила правую руку в плетеную сумку.
   Правой рукой я ухитрился выхватить кольт еще прежде, чем коснулся па-
лубы,  и дважды нажал на спусковой крючок. Тут же правым плечом врезался
в ковер и так и не понял, куда попали мои пули, да и мало меня это забо-
тило в то мгновение, когда пронзительная боль от шеи прошла по всему те-
лу. Потом голова моя прояснилась, и я увидел, что высокая сиделка стоит.
Не просто стоит,  а поднялась на цыпочки, резко наклонив вперед голову и
плечи и прижав к животу побелевшие руки.  Затем она качнулась  вперед  и
ужасно медленно, как в замедленной съемке, повалилась на Сердана. Вторая
сиделка не двинулась с места.  Кольт Буллена повис в шести дюймах от  ее
лица,  палец побелел на спусковом крючке. Сомнительно, чтобы у нее могло
возникнуть желание пошевелиться.
   В замкнутом пространстве комнаты грохот моего крупнокалиберного  пис-
толета долго не смолкал до боли оглушительным эхом,  отраженным металли-
ческими переборками,  но наконец затих. Воцарилась в полном смысле слова
гробовая  тишина,  которую нарушил голос,  с легким шотландским акцентом
сказавший ласково:
   - Не двигайтесь оба. Стреляю без предупреждения. Каррерасы, старший и
младший, стоявшие раньше спиной к стойке, теперь обернулись к ней вполо-
борота и таращили глаза на кольт в руке Макдональда. Мигель Каррерас не-
узнаваемо изменился в лице. Под маской уравновешенно