через
четыре  часа.  Проложите-ка курс так,  чтобы мы обошли Нассау с востока,
потом  между  островами  Большой  Абако   и   Эльютера   и   дальше   на
норд-норд-вест  в  Северную  Атлантику.  А  то я что-то подрастерял свои
штурманские навыки. Отметьте примерно времена смены курса.
   Я взял карту,  карандаш, штурманскую линейку и положил карту на коле-
ни. Каррерас недоуменно на меня посмотрел.
   - Так что, мы обойдемся без высказываний типа "прокладывайте ваш чер-
тов курс сами"?
   - Какой смысл?  - устало спросил я. Вы же можете выстроить в ряд всех
пассажиров  и,  не моргнув глазом,  стрелять по одному,  если я откажусь
сотрудничать.
   - Приятно иметь дело с человеком, так чутко улавливающим очевидное, -
улыбнулся  Каррерас.  -  Только  вы явно преувеличиваете мою свирепость.
Позднее, мистер Картер, когда любезный доктор окажет вам помощь, я поме-
щу вас на мостике. Чрезвычайно печально, но вы - единственный оставшийся
в нашем распоряжении офицер.
   - Вам придется поместить на мостик кого-нибудь другого, - возразил я.
- У меня раздроблена берцовая кость.
   - Что? - он пристально посмотрел на меня.
   - Чувствую, как внутри ноги трутся осколки, - я скорчил гримасу, что-
бы до него доходчивей дошло,  как трутся осколки кости. - Доктор Марстон
может подтвердить.
   - Хорошо, мы подумаем, как это можно устроить по-другому, - неожидан-
но легко согласился Каррерас.  Доктор Марстон принялся за его руку, и он
поморщился. - Что, указательный палец придется удалять?
   - Не думаю.  Небольшая операция под местным наркозом,  и я думаю, что
спасу его.  - Каррерас и не подозревал о грозившей ему опасности. Наибо-
лее  вероятным исходом затеянной Марстоном операции была потеря всей ру-
ки. - Но ее надо делать в лазарете.
   - Тогда пора нам перейти в лазарет. Тони, проверь машинное отделение,
радар,  посмотри, как охраняют свободных от вахты. Потом отнеси карту на
мостик и следи,  чтобы рулевой вовремя изменял курс. Убедись, что опера-
тор радара под наблюдением и докладывает о любой замеченной мелочи.  Наш
друг мистер Картер вполне способен проложить курс таким образом,  что мы
на всех парах врежемся в самую середину острова Эльютера. Пусть двое от-
ведут мистера Сердана в его каюту.  Доктор Марстон, можно этих людей пе-
ренести в лазарет без риска для их жизней?
   - Не  знаю,  -  Марстон закончил временную перевязку руки Каррераса и
подошел к Буллену. - Как вы себя чувствуете, капитан?
   Буллен поднял на него тусклые глаза.  Он силился улыбнуться,  но  ему
удалось  изобразить лишь вымученную гримасу.  Попытался ответить,  но не
смог, только свежие кровавые пузыри появились на губах. Марстон ножница-
ми разрезал рубашку капитана, осмотрел его грудь и сказал:
   - Пожалуй,  можно рискнуть.  Пару ваших парней,  Каррерас,  покрепче.
Смотрите, не жмите ему на грудь.
   Он отошел от Буллена,  склонился над Макдональдом и  почти  сразу  же
выпрямился.
   - Этого спокойно можно переносить.
   - Макдональда? - изумился я. - Боцмана? Он разве жив?
   - Он ударился головой.  Ушиб,  возможно сотрясение мозга,  может даже
череп поврежден, но жить он будет. Еще у него рана в колене, тоже ничего
серьезного.
   Я почувствовал, будто кто-то снял с меня непосильный груз. Боцман был
мой друг,  хороший друг вот уже много лет.  И, кроме того, когда с тобой
рядом Арчи Макдональд, все возможно.
   - А мистер Картер? - осведомился Каррерас.
   - Не трогайте мою ногу, - завопил я. - Сначала сделайте укол.
   - Возможно, он прав, - пробормотал Марстон, подойдя поближе. - Не так
уж много крови.  Тебе повезло,  Джон. Если бы была затронута артерия, ты
бы уже отошел в лучший мир, - он с сомнением посмотрел на Каррераса. - Я
думаю, его можно переносить. Только боль будет ужасной.
   - Ничего, мистер Картер у нас стойкий, - нелюбезно оборвал его Карре-
рас.  Конечно,  не его кость была раздроблена. Он уже и так целую минуту
пробыл добрым самаритянином,  и нагрузка оказалась  ему  непосильной.  -
Мистер Картер выкарабкается.

7.                  Среда. 20.30. - Четверг. 10.30.

   Я и вправду остался в живых,  но скорее не благодаря,  а вопреки тому
обращению,  которому  подвергся по пути в лазарет.  Лазарет находился по
левому борту на две палубы ниже салона. На втором трапе один из тащивших
меня парней поскользнулся, и дальнейшие события вплоть до пробуждения на
койке прошли мимо моего угасшего сознания.
   Как и все другие помещения на борту "Кампари", лазарет обставляли, не
считаясь с затратами.  Большая комната, двадцать на шестнадцать футов, с
привычным на корабле персидским ковром во весь пол и стенами  пастельных
тонов была украшена настенными фресками,  изображавшими плавание, водные
лыжи и тому подобные спортивные развлечения счастливых обладателей креп-
ких мускулов и несокрушимого здоровья - ловкая выдумка, будившая у любо-
го,  имевшего несчастье попасть на одну из трех коек  лазарета,  настоя-
тельное  желание  встать  на  ноги  и выбраться оттуда как можно скорее.
Только сами койки, стоявшие изголовьями к иллюминаторам, выпадали из ан-
самбля:  это  были обычные металлические больничные койки,  единственная
уступка вкусам оформителя заключалась в том,  что они были выкрашены той
же краской, что и переборки. В дальнем от двери конце комнаты стоял стол
старины Марстона с двумя стульями,  ближе к двери вдоль внутренней пере-
борки  - складная кушетка,  предназначенная для консультаций пациентов и
несложных хирургических операций.  Дверь между столом и кушеткой вела  в
два меньших помещения:  амбулаторию и зубной кабинет.  Я знал это,  пос-
кольку совсем недавно промучился три четверти часа в зубоврачебном крес-
ле, пока Марстон обхаживал мой сломанный зуб. Воспоминание об этом собы-
тии я сохраню до конца своих дней.
   Все три койки были заняты.  Капитан Буллен - на койке ближе к  двери,
дальше  боцман,  а я в углу,  напротив стола Марстона.  Все мы лежали на
клеенчатых подстилках.  Марстон стоял,  наклонившись над средней койкой,
изучая коленку боцмана.  Рядом с ним, держа поднос с инструментами, там-
понами и бутылками, содержащими некие жидкости, стояла Сьюзен Бересфорд.
Она показалась мне очень бледной. Я слегка удивился, увидев ее здесь. На
кушетке сидел молодой человек, щетины которого давно не касалась бритва.
Он  был одет в зеленые брюки,  зеленую,  покрытую пятнами пота рубашку с
погонами и зеленый берет.  Мечтательно прикрыв глаза,  он  рассматривал,
как  поднимается спиралями к потолку дым от зажатой в углу его рта сига-
реты.  В руках держал автомат. Неплохо было бы узнать, сколько людей и с
каким количеством автоматов несли караул по всему. "Кампари". То, что на
охрану трех продырявленных калек вроде меня,  Макдональда и Буллена  был
выделен этот молодец,  говорило либо о больших людских резервах Каррера-
са,  либо об его исключительной предусмотрительности. Возможно, и о том,
и о другом.
   - Что вы здесь делаете, мисс Бересфорд? - поинтересовался я.
   Она подняла глаза, вздрогнула, и инструменты задребезжали на подносе.
   - О, как я рада, - сказала она так искренне, что мне показалось, буд-
то это и на самом деле так. - Я думала, я... Как вы себя чувствуете?
   - Так, как выгляжу. Почему вы здесь?
   - Потому что она мне нужна, - заявил доктор Марстон, медленно выпрям-
ляясь. - Когда имеешь дело с такими ранами, необходим помощник. Да будет
тебе известно,  Джон, что медицинские сестры обычно бывают женского пола
и по возможности молодые. У нас на "Кампари" только две представительни-
цы этой категории людей. Мисс Бересфорд и мисс Харкурт.
   - Что-то не вижу здесь никаких следов пребывания мисс Харкурт,  - за-
метил я, пытаясь представить себе очаровательную актрису в жизненной ро-
ли Флоренс Найтингейл,  но воображение мое отказалось справиться с такой
абсурдной задачей. Я даже не смог представить ее в этой роли на экране.
   - Она здесь была, - оборвал меня доктор. - Она упала в обморок.
   - Тогда ясно. Как боцман?
   - Вынужден попросить тебя не разговаривать,  Джон, сурово изрек он. -
Ты потерял много крови и очень ослаб. Пожалуйста, береги силы.
   - Как боцман? - повторил я. Доктор Марстон вздохнул.
   - С ним все в порядке.  В том смысле,  что для жизни  опасности  нет.
Аномально толстый череп, так бы я сказал. Он его и спас. Сотрясение, ко-
нечно,  но трещины, я думаю, нет. Трудно говорить без рентгена. Дыхание,
пульс,  температура, давление - никаких симптомов серьезных травм мозга.
Меня беспокоит его нога.
   - Нога?
   - Пателла,  по-вашему коленная чашечка.  Полностью раздроблена  -  не
восстановишь.  Сухожилия порваны, берцовая кость сломана. Нога распилена
пополам. Должно быть, несколько пуль попало. Проклятые убийцы!
   - Ампутация? Вы не думаете...
   - Не надо ампутации,  - он раздраженно потряс головой. - Я удалил все
осколки,  что смог найти. Кости либо надо сращивать, и тогда нога станет
короче,  либо металлические шины. Одно я могу сказать твердо: колено это
он никогда больше не согнет.
   - Так он останется хромым. На всю жизнь?
   - Мне очень жаль, но это так. Я знаю, что вы друзья.
   - Значит, для него с морем покончено?
   - Мне очень жаль,  - повторил Марстон.  При полной своей некомпетент-
ности в медицине, он был все же славным стариком. - Теперь твоя очередь,
Джон.
   - Да,  - я не ожидал ничего хорошего от этой своей очереди. Я посмот-
рел на охранника. - Эй, ты. Да, ты. Где Каррерас?
   - Сеньор Каррерас,  - молодой человек бросил окурок на персидский ко-
вер и растер его каблуком. Лорда Декстера хватил бы удар при виде этако-
го. - Не мое дело знать, где сеньор Каррерас.
   С этим ясно.  Он говорит по-английски. Меньше всего меня в тот момент
занимало, где находится Каррерас.
   Марстон достал свои большие ножницы и приготовился резать мне брюки.
   - А капитан Буллен? - спросил я. - Какие шансы?
   - Не  знаю.  Он  сейчас без сознания,  - доктор запнулся.  - Он ранен
дважды.  Одна пуля прошла навылет - через плечо, разорвав грудную мышцу.
Другая попала в правую половину груди чуть пониже,  сломала ребро, а по-
том, наверно, пробила легкое около верхушки. Пуля застряла в теле, почти
наверняка поблизости от лопатки. Мне придется оперировать, чтобы извлечь
ее.
   - Оперировать...  - от одной мысли о том,  как старина Марстон  режет
тело  лежащего  без сознания Буллена,  мне сделалось дурно.  Я проглотил
слова,  чуть не сорвавшиеся далее с моего языка, и продолжал: - Опериро-
вать?  Вы  берете  на себя огромную ответственность,  вы рискуете на всю
жизнь испортить свою профессиональную репутацию.
   - Жизнь человека поставлена на карту,  Джон,  -  торжественно  заявил
доктор.
   - Но  вам,  возможно,  придется вскрывать грудную полость.  Серьезная
операция,  доктор Марстон. Без ассистентов, без обученных медсестер, без
компетентного анестезиолога, без рентгена, а вдруг вы вынете пулю, кото-
рая закупоривает смертельную рану в легком,  плевре или еще там  где-то.
Кроме всего прочего,  пуля могла и отклониться,  - я глубоко вздохнул. -
Доктор Марстон,  не могу выразить, как я уважаю вас и восхищаюсь вами за
одну только мысль оперировать в таких невозможных условиях. Но вы не бу-
дете рисковать.  Доктор, пока капитан не в состоянии исполнять свои обя-
занности,  я командую "Кампари". По крайней мере номинально, - добавил я
с горечью.  - Запрещаю вам брать на себя ответственность за исход опера-
ции при столь неблагоприятных обстоятельствах. Мисс Бересфорд, вы свиде-
тель.
   - Что ж, Джон, возможно ты и прав, - признал Марстон с важностью. Не-
ожиданно он помолодел лет на пять.  - Действительно,  ты, наверно, прав.
Но мое чувство долга...
   - Оно делает вам честь,  доктор.  Но вспомните о всех тех,  кто еще с
первой мировой носит в груди пулю и держится молодцом.
   - И это,  конечно, и это. - Никогда прежде мне не приходилось достав-
лять человеку такое облегчение. - Так что, дадим шанс природе?
   - Капитан Буллен здоров, как бык. - По крайней мере, у старика теперь
оставался  шанс выкарабкаться.  Я чувствовал себя так,  будто только что
спас человеческую жизнь.  Устало пробормотал:  - Вы были правы,  доктор.
Боюсь, я заболтался. Налейте мне, пожалуйста, воды.
   - Конечно,  мой мальчик,  конечно, - он принес воды, проследил, как я
пью, и участливо спросил: - Лучше теперь?
   - Благодарю,  - голос мой совсем ослаб. Я шевелил губами, силясь ска-
зать что-то,  но слов не было слышно. Встревоженный Марстон поднес ухо к
моим губам,  пытаясь разобрать,  что я говорю,  и я прошептал медленно и
ясно: - У меня бедро цело, сделайте вид, что оно сломано.
   Он уставился  на  меня отражавшим изумление взглядом,  приоткрыл было
рот,  но вовремя прикусил язык. Старина вовсе не был таким уж тугодумом.
Он кивнул головой и осведомился:
   - Вы готовы?  Я начинаю. И начал. Сьюзен Бересфорд ему помогала. Дело
мое было не так плохо, как представлялось при первом взгляде на окровав-
ленную  ногу.  Одна пуля прошла навылет,  а рваные раны на бедре от двух
других были неглубоки, хотя и обильно кровоточили. Все время своей рабо-
ты доктор Марстон,  не закрывая рта, комментировал для охранника глубину
и серьезность моих ранений,  и худо бы я себя почувствовал, не знай, что
все это - бойкое вранье.  Охранника он,  несомненно, должен был убедить.
Очистив и перевязав раны - пытку эту я стоически перенес,  не желая виз-
жать в присутствии Сьюзен Бересфорд, - он наложил на ногу шины и туго их
прибинтовал.  Проделав это, он подложил под ногу стопку подушек, зашел в
амбулаторию и возвратился с походным набором средневекового инквизитора:
блоком,  тяжелым грузом на проволоке и кожаным ремнем. Ремень он застег-
нул на моей лодыжке.
   - Это еще зачем? - взорвался я.
   - Я медицинский офицер,  заруби себе это на носу,  - резко отшил меня
он. При этом левое веко его едва заметно опустилось. - Вытяжение, мистер
Картер. Или, может быть, вы желаете всю жизнь хромать на короткой ноге?
   - Прошу прощения, - возможно, я слегка недооценивал старину Марстона.
Ничто и никогда не изменит моего мнения о нем как о враче,  но в  других
делах он был весьма находчив.  Первым делом человек типа Каррераса поин-
тересовался бы, почему это пациент со сломанной берцовой костью не лежит
на вытяжении.  Марстон ввинтил два крюка в отверстия в потолке, подвесил
блок,  пропустил через него проволоку и прикрепил ее конец к ремню.  Все
это  оказалось не слишком неудобно.  Затем он поднял отрезанную брючину,
удостоверился,  что охранник не следит за ним,  побрызгал на нее водой и
выжал над повязкой. Даже для себя я вынужден был признать, что редко ви-
дел более убедительное зрелище полностью и тщательно  лишенного  подвиж-
ности пациента.
   Окончил он  как  раз вовремя.  Они со Сьюзен Бересфорд уже складывали
инструменты,  когда распахнулась дверь, и вошел Тони Каррерас. Он внима-
тельно  и изучающе оглядел Буллена,  Макдональда и меня - это был не тот
человек, который мог многое пропустить - и подошел к моей койке.
   - Добрый вечер,  Картер,  - любезно поздоровался он.  - Как  вы  себя
чувствуете?
   - Где там ваш кровожадный папаша? - полюбопытствовал я.
   - Кровожадный папаша?  Вы несправедливы к моему отцу. В данный момент
спит.  Рука причиняла ему невыносимую боль после того, как Марстон с ней
закончил, - этому я ничуть не удивился - и он принял снотворное. Все лю-
ки славного "Кампари" задраены на ночь, а капитан Тони Каррерас заступил
на вахту.  Вы можете спать спокойно.  Вам интересно будет узнать, что мы
только что засекли Нассау на радаре,  40 румбов по левому борту, так что
ли вы,  навигаторы, говорите. Значит, вы все-таки не сбивали нас с толку
этим курсом.
   Я застонал и отвернулся. Каррерас подошел к Марстону.
   - Как они, доктор?
   - А как они должны,  по-вашему,  быть после того,  как эти головорезы
продырявили их пулями?  - с горечью спросил Марстон. - Капитан Буллен то
ли выживет,  то ли нет, я не знаю. Макдональд, боцман, будет жить, но на
всю  жизнь  останется хромым,  с негнущейся ногой.  У старшего помощника
сложный перелом бедренной кости. Совершенно раздроблена. Если через пару
дней  он не попадет в больницу - тоже охромеет,  да итак ему уже никогда
по-настоящему не ходить.
   - Я искренне сожалею,  - признался Тони Каррерас. Похоже было, что он
говорит правду.  - Убивать и калечить людей - это непростительная расто-
чительность. Ну, скажем, почти непростительная. Некоторые обстоятельства
оправдывают и ее.
   - Ваше человеколюбие делает вам честь,  - отозвался я со своей подуш-
ки.
   - Мы - гуманные люди, - заявил он.
   - И блестяще это доказали,  - я выгнул шею, чтобы посмотреть на него.
- Но все же могли бы быть предупредительнее к умирающему.
   - В самом деле? - он великолепно умел выгибать брови.
   - В самом деле.  Вот ваш Дэниел Бун, - я кивнул на часового с автома-
том. - Вы разрешаете своим людям курить на часах?
   - Хосе?  - он улыбнулся.  - Хосе - заядлый курильщик. Отнимите у него
сигареты - и он тут же объявит забастовку.  Он, кстати, Картер, не перед
Букингемским дворцом дежурит. Что это вы внезапно всполошились?
   - Вы слышали,  что сказал доктор Марстон. Капитан Буллен. Он в крити-
ческом состоянии, у него пробито легкое.
   - А, я, кажется, понял. Вы согласны с этим, доктор?
   Я затаил дыхание. Возможно, старина так и не разобрался, о чем, собс-
твенно, идет речь. Но я опять недооценил его хитрость.
   - Для человека с пробитым легким, - веско изрек он, - нет ничего хуже
прокуренного воздуха.
   - Понятно. Хосе! - Каррерас быстро сказал что-то охраннику по-испанс-
ки, тот мило улыбнулся, поднялся и направился к двери, прихватив с собою
стул. Дверь захлопнулась за ним.
   - Никакой дисциплины,  - вздохнул Тони Каррерас, - разве так караул у
Букингемского дворца марширует,  Картер? А этот на стуле качается. Наша,
латинская кровь,  ничего не попишешь.  Но предупреждаю: ценность его как
часового это не снижает.  Не вижу никакого вреда в том, что он будет ка-
раулить снаружи,  разве что кто-то из вас пожелает выпрыгнуть в море че-
рез иллюминатор,  да и для этого вы все не в том состоянии,  вряд ли  вы
сумеете здесь что-нибудь натворить,  - он помолчал и оценивающе осмотрел
меня.  - Странно, что вы так нелюбопытны. Картер. На вас непохоже. Наво-
дит, знаете ли, на подозрения.
   - А  чего любопытствовать?  - проворчал я,  - нечего тут любопытство-
вать. Сколько у вас этих вооруженных головорезов на борту "Кампари"?
   - Сорок.  Неплохо? Если уж точно, тридцать восемь бойцов. Одного убил
капитан Буллен,  другому вы серьезно повредили руку. Где это вы, Картер,
научились так стрелять?
   - Случайность. Сердан пришел в себя?
   - Да,  - коротко ответил он.  Похоже было, что он не хочет говорить о
Сердане.
   - Он убил Декстера? - упорствовал я.
   - Нет.  Вернер - сиделка.  Тот,  которого вы убили сегодня вечером. -
Смерть одного из коллег до странности мало  волновала  этого  профессио-
нального  гуманиста.  - Униформа стюарда и поднос с едой на уровне лица.
Ваш главный стюард,  Уайт, дважды его встретил и не заподозрил. Конечно,
он к Уайту ближе,  чем на тридцать футов не подходил.  А Декстеру просто
не повезло, что он заметил, как этот стюард отпирает радиорубку.
   - Полагаю, что этот же кровожадный дьявол убил и Броунелла?
   - И Бенсона.  Бенсон застукал его,  когда тот выходил из  радиорубки,
убрав Броунелла. Он его застрелил. Вернер собирался перекинуть его прямо
через борт, но как раз внизу толпился народ - из команды. Он отволок его
к левому борту.  Опять внизу люди.  Вот он и запихал его в рундук вместо
спасательного жилета,  - Каррерас ухмыльнулся. - Тут уже вам не повезло,
что вы встали возле того рундука прошлой ночью около полуночи,  когда мы
послали Вернера избавиться от тела.
   - А кто придумал эту штуку с липовым радиотехником в Кингстоне, кото-
рый  просверлил  дырку  из радиорубки в вентиляционную трубу и подключил
наушники в каюте Сердана к приемнику? Сердан, ваш старик или