е услышал.  Я не оглядывался,  не прислушивался и вообще
не принимал никаких мер предосторожности.  Через две минуты после выхода
из каюты добрался до трюма номер четыре.
   Хотя мог и не спешить.  Каррерас не стал задергивать брезент, который
вынужден был снять, чтобы убрать батенсы, и я мог смотреть прямо в трюм.
На дне его было четыре человека. Двое держали мощные электрические фона-
ри. Каррерас стоял с пистолетом в руке, а долговязая сутулая фигура док-
тора Слингсби Кэролайна склонилась над "Твистером". Дурацкий седой парик
по-прежнему был косо напялен на голове.  Что он делает,  я разобрать  не
мог.
   Все это  сильно  смахивало на старинную гравюру "Осквернители могил".
Во всяком случае, присутствовали все необходимые элементы: могильная яма
трюма, гробы, фонари, ощущение опасности, спешки и мрачной сосредоточен-
ности,  придававшее этой сцене типично заговорщический характер.  И осо-
бенно  почти  ощущаемое физически чувство напряжения,  наполнявшее трюм.
Напряжения,  которое было вызвано не боязнью быть обнаруженными,  а воз-
можностью в любое мгновение совершить роковую, непоправимую, катастрофи-
ческую ошибку. Если для того, чтобы снарядить "Твистер", требовалось це-
лых  десять минут,  а скорее всего - даже больше,  то процедура эта явно
была весьма мудреной.  Состояние же доктора Кэролайна отнюдь не способс-
твовало  выполнению сей мудреной процедуры.  Он нервничал,  а возможно и
просто боялся,  руки у него,  конечно, дрожали, работал он, естественно,
неподходящим инструментом,  на качающейся палубе, при неверном свете фо-
нарей. Хотя он, судя по всему, не был в достаточной степени ни безумцем,
ни дураком,  чтобы намеренно рвануть эту штуковину, мне, да и тем внизу,
казалось,  что у него есть все шансы сделать это ненароком. Инстинктивно
я  отодвинулся  назад на пару футов,  пока комингс люка не скрыл от меня
происходящее внизу. Теперь я не видел "Твистера", и у меня сразу отлегло
от сердца.
   Поднявшись на  ноги,  два раза осторожно обошел люк - один раз вплот-
ную,  другой - подальше. У Каррераса тут охраны не было. Не считая голо-
ворезов  у пушки,  задняя палуба была совсем пуста.  Я вернулся к левому
переднему углу люка и стал ждать.
   Я надеялся,  что ждать придется недолго. Вода в океане была холодная,
дождь холодный,  ветер холодный. Я промок до нитки, периодически на меня
с возрастающей силой нападали приступы дрожи,  с которой  никак  не  мог
справиться. В крови бушевала лихорадка. Возможно, к этой дрожи имела ка-
кое-то отношение навязчивая мысль о промахнувшейся руке доктора Кэролай-
на.  Впрочем,  какова  бы ни была причина,  отделайся я лишь воспалением
легких, мне бы крупно повезло.
   Прошло еще пять минут,  и я  во  второй  раз  заглянул  в  трюм.  Все
по-прежнему.  Поднявшись,  я потянулся и стал осторожно ходить взад-впе-
ред,  чтобы размять затекшие ноги.  Если событиям предстояло развиваться
по намеченному мной сценарию,  я обязан был держать обе пары конечностей
в максимально боевой форме.
   Если, конечно, событиям предстояло развиваться по моему сценарию. Я в
третий  раз сунулся в трюм и на этот раз застыл,  не разгибаясь.  Доктор
Кэролайн закончил. Под недремлющим оком радиста и его пистолета он прик-
ручивал украшенную бронзой крышку к гробу, в то время как двое остальных
уже сняли крышку с другого гроба и склонились над ним.  Судя  по  всему,
они устанавливали взрыватель для аматола в гробу.  По всей видимости, он
нужен был для страховки на случай, если не сработает "Твистер", или, еще
более вероятно,  предназначался в качестве детонатора для атомного заря-
да,  если собственный взрыватель того выйдет из строя. Наверняка я знать
не мог,  а только догадывался.  И в данную минуту меня это ни в малейшей
степени не волновало. Наступил критический момент.
   Критический для доктора Кэролайна.  Я знал, да и ему уже пора было бы
знать,  что они не могли оставить его в живых. Он сделал все, что требо-
валось.  Больше он им был не нужен. Теперь он мог умереть в любую секун-
ду.  Если  бы они предпочли приставить ему пистолет к затылку и пришлеп-
нуть прямо там,  внизу, я и не пытался бы что-нибудь сделать. Мне бы ос-
тавалось только тихонечко стоять и смирно наблюдать,  как он умрет. Ведь
если я позволю Кэролайну умереть,  не предприняв никаких попыток для его
спасения,  погибнет  он один,  а если я предприму подобную попытку и по-
терплю неудачу - а со свайкой и ножом против автомата и двух  пистолетов
у  меня были стопроцентные шансы на неудачу - тогда погибнет не один Кэ-
ролайн,  а все пассажиры и команда "Кампари" впридачу. Думать о всех или
об одном... Застрелят они его внизу или проделают это на верхней палубе?
   Логика подсказывала,  что  разумнее на верхней палубе.  Каррерасу еще
несколько дней пользоваться "Кампари",  и вряд ли ему захочется возить в
трюме  труп.  Застрелить его внизу и потом переть вверх по трапу не было
вовсе никакого смысла,  тем более что он мог проделать этот путь  своими
ногами, а протянуть их уже наверху. Будь я на месте Каррераса, рассуждал
бы так.
   Именно так рассуждал и он. Кэролайн завернул последний шуруп, положил
отвертку и выпрямился.  Я мельком взглянул на его лицо,  бледное, измож-
денное, с непрерывно дергающимся веком.
   - Сеньор Каррерас? - спросил радист. Каррерас выпрямился, повернулся,
посмотрел на него, затем на Кэролайна и кивнул.
   - Отведи его в каюту, Карлос. Потом доложишь. Я резко отпрянул назад,
а из трюма вертикально вверх ударил яркий луч фонаря.  Карлос уже  взби-
рался по трапу. Потом доложишь. Боже, как я не подумал о такой очевидной
возможности?  На мгновение я ударился в панику и застыл в нерешительнос-
ти,  не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, ни, самое печальное, моз-
гами.  Руки судорожно сжимали мое жалкое оружие. Без всякого на то осно-
вания  я  прочно был уверен в том,  что сумею отделаться от назначенного
доктору палача,  не возбудив подозрений.  Получи сейчас Карлос,  радист,
инструкцию  прихлопнуть  ничего  не подозревающего Кэролайна и следовать
затем в свою радиорубку,  я бы мог его убрать,  и прошли бы часы, прежде
чем Каррерас его хватился. Но он только что сказал в сущности следующее:
отведи его наверх,  сбрось за борт и тут же возвращайся доложить об  ис-
полнении.
   В колеблющемся луче фонаря Карлоса, торопливо взбиравшегося по трапу,
ярко светились косые струи дождя.  К тому времени,  когда он добрался до
верха, я уже лежал за комингсом люка, расплющившись на палубе.
   Через некоторое  время  с величайшей осторожностью выглянул из-за ко-
мингса.  Карлос стоял на палубе во весь рост и светил  фонарем  вниз,  в
трюм. Я увидел, как появилась седая голова доктора Кэролайна, а за ней и
вся его высокая,  сутулая фигура в плаще с поднятым  воротником.  Карлос
отступил в сторону.  Я услышал резкую,  отрывистую команду - слов разоб-
рать не сумел - и они двинулись наискосок в направлении трапа на  палубу
"А". Впереди Кэролайн, за ним Карлос, упершись лучом фонаря ему в спину.
   Я поднялся на ноги,  но с места не сдвинулся. Неужели Карлос на самом
деле ведет его в каюту? Неужели я ошибался? Возможно ли...
   Не успев додумать эту мысль,  я уже бежал за ними так быстро, легко и
бесшумно,  насколько  мне  это позволяла сведенная судорогой левая нога.
Естественно, Карлос вел его к трапу. Если бы он повел его прямо к борту,
Кэролайн  сразу бы догадался,  что его ждет,  и бросился бы на Карлоса с
неистовой яростью идущего на казнь человека.
   Пять секунд,  всего пять секунд пролетело с того момента, как я побе-
жал,  до того,  как я их догнал. Пять секунд - слишком мало, чтобы поду-
мать о грозивших мне убийственных опасностях,  слишком мало, чтобы поду-
мать о том,  что случится,  если Карлос повернет фонарь назад, если трое
охранников у пушки случайно поглядят вслед этой маленькой процессии, ес-
ли  Каррерас  либо  его подручный вздумают высунуться из трюма и просле-
дить,  как решается проблема уничтожения мавра,  сделавшего  свое  дело,
слишком мало времени,  чтобы решить, что же, собственно, я собираюсь де-
лать, догнав Карлоса.
   А времени на размышление мне больше отпущено не было.  Я находился от
них в трех-четырех футах, когда в отблесках света от фонаря заметил, как
Карлос перехватил в руке пистолет,  взялся за ствол и поднял  руку.  Она
уже  дошла  до верхней точки и начала стремительно опускаться,  когда я,
вложив в удар всю свою силу и ярость,  обрушил ему на шею сзади  тяжелую
свайку.  Что-то хрустнуло,  я подхватил пистолет из его ослабевшей руки,
прежде чем он грохнулся на палубу, и потянулся к фонарю. Но промахнулся.
Фонарь с глухим стуком упал на палубу,  откатился в сторону и остановил-
ся, вонзив яркий луч в темноту за бортом корабля. Карлос грузно повалил-
ся вперед, задел Кэролайна, и они оба упали рядом с трапом.
   - Молчите, - повелительно прошептал я. - Молчите, если хотите жить. -
Я бросился за фонарем,  лихорадочно ощупал его в поисках выключателя, не
нашел,  уткнул его стеклом в пиджак, чтобы погасить луч, и тут обнаружил
кнопку и выключил фонарь.
   - Что, ради всего святого...
   - Молчите,  - я нащупал спусковой крючок пистолета и застыл неподвиж-
но,  до боли в глазах всматриваясь в темноту в направлении трюма и пушки
и прислушиваясь,  как будто от этого зависела моя жизнь.  Как,  впрочем,
это и было на самом деле. Десять секунд ждал. Ничего. Мне пора было дви-
гаться, больше ждать нельзя. Тридцати секунд Карлосу было более чем дос-
таточно,  чтобы избавиться от доктора Кэролайна. Еще несколько секунд, и
Каррерас забеспокоится, что случилось с его преданным прихвостнем.
   В темноте я протянул фонарик и пистолет Кэролайну.
   - Держите, - уже мягче предложил я.
   - Что... что это такое? - испуганный шепот из мрака.
   - Он собирался им размозжить вам голову. А вообще вам не вредно затк-
нуться.  От смерти вы еще не спаслись. Я - Картер, старший помощник. - Я
оттащил Карлоса от трапа,  освободив прижатого Кэролайна, и принялся об-
шаривать  карманы  настолько  шустро,  насколько  мне позволяла темнота.
Ключ. Ключ от радиорубки. Я видел, как он вынимал ключ из правого карма-
на брюк,  но теперь его там не было. Левый карман. Тоже нет. Секунды ле-
тели. В отчаянии рванул накладные карманы его рубашки военного образца и
нашел  ключ во втором кармане.  Но все это отняло у меня по меньшей мере
двадцать секунд.
   - Он мертв? - прошептал Кэролайн.
   - А вам жалко?  Стойте на месте. Сунув ключ во внутренний карман, ух-
ватил  радиста  за воротник и поволок его по мокрой палубе.  До поручней
было не больше десяти футов. Я отпустил его, нашел откидывающуюся перек-
ладину,  нащупал защелку, открыл ее, повернул перекладину и зафиксировал
ее защелкой в открытом положении.  Взял радиста под мышки, перевалил его
тело  через  нижний поручень и поднял за ноги.  Произведенный им всплеск
был почти не слышен. Ни в трюме, ни под брезентом у пушки наверняка ник-
то ничего не мог услышать.
   Затем вернулся к трапу, на нижней ступеньке которого продолжал сидеть
Кэролайн.  Возможно,  он просто выполнял отданный мною приказ, но скорее
он был настолько ошеломлен, что не мог двигаться. Я распорядился:
   - Быстро. Давайте сюда ваш парик.
   - Что? Что? - вторая моя догадка была явно ближе к истине. Он был и в
самом деле ошеломлен.
   - Ваш парик! - кричать шепотом - нелегкое дело, но я был близок к ов-
ладению этим секретом.
   - Мой парик? Но он же приклеен! Я наклонился, запустил пальцы в фаль-
шивую шевелюру и потянул.  Он и вправду был  приклеен.  Сдавленный  стон
доктора  и  неподатливость парика снимали всякое подозрение,  что доктор
шутит.  Этот чертов парик был как будто приклепан к черепу.  Но это была
ночь решительных действий.  Я зажал ему рот левой рукой и свирепо дернул
правой.  Пиявка с блюдце величиной и то не упиралась бы с  такой  силой,
как этот парик, но и он уступил моему напору. Не знаю уж, какую боль ис-
пытал Кэролайн,  но мне и самому пришлось несладко.  Его челюсти едва не
сомкнулись где-то в глубине моей ладони.
   Пистолет был все еще у него в руке.  Я выхватил его, резко повернулся
и застыл.  Во второй раз за эту минуту я видел светлые косые струи дождя
в направленном вверх луче фонаря.  Это могло означать лишь одно:  кто-то
взбирался по трапу со дна трюма.
   В три шага подскочил к борту,  бросил парик в шпигат, положил на него
пистолет,  рванулся обратно к трапу, поднял за шиворот Кэролайна и пота-
щил его к кладовке боцмана,  находившейся от трапа в каких-нибудь десяти
футах.  Я не успел еще захлопнуть дверцу, когда из люка показался Карре-
рас,  но его фонарь светил не в нашем направлении.  Я  тихонько  прикрыл
дверцу, оставив узкую щелку.
   За Каррерасом вылез его спутник, тоже с фонарем. Оба фонаря были нап-
равлены на борт.  Я увидел, как луч фонаря Каррераса неожиданно уперся в
откинутую перекладину, и услышал его возглас, когда он нагнулся к шпига-
ту. Спустя мгновение он выпрямился, держа в руках парик и пистолет, при-
нялся рассматривать их. До меня донеслось, как он несколько раз повторял
какую-то короткую,  отрывистую фразу. Затем начал что-то быстро говорить
своему  спутнику,  но по-испански,  так что я ничего не понял.  Затем он
заглянул внутрь парика,  подсветив фонариком, покачал головой, что могло
выражать  сожаление,  но  скорее  всего выражало крайнюю степень злости,
забросил парик через борт и вернулся в трюм, прихватив с собою пистолет.
Его спутник последовал за ним.
   - Наш общий друг, похоже, недоволен, - пробормотал я.
   - Он дьявол, дьявол! - голос Кэролайна дрожал. Только сейчас он начи-
нал понимать, сколь невероятно было его спасение, как тонок был волосок,
на котором висела его жизнь.
   - Вы слышали его. Один из его людей мертв, а он не нашел других слов,
чтобы почтить его память,  кроме как "свихнувшийся кретин".  Он от  души
посмеялся, когда второй предложил повернуть корабль и поискать его.
   - Вы понимаете по-испански?
   - Отлично. Он сказал примерно следующее: "Как раз в духе этого садис-
та,  такого-сякого,  заставить Кэролайна самого откидывать перекладину и
насладиться  этим зрелищем".  Он думает,  что я бросился на него,  отнял
пистолет и в драке перед тем,  как мы оба свалились за борт, он сорвал с
меня парик. Он говорит, что внутри парика клочьями висят мои волосы.
   - Приношу свои извинения по этому поводу, доктор Кэролайн.
   - Господи,  извинения! Вы спасли нам обоим жизнь. Мне-то уж во всяком
случае.  Извинения!  - Я подумал, что у доктора Кэролайна весьма крепкие
нервы.  Он  очень быстро отходил от шока.  Хорошо бы они и на самом деле
были очень крепкие - это ему крайне пригодилось бы,  чтобы выдержать ис-
пытания, которые сулили нам грядущие часы. - Именно эти клочья его окон-
чательно убедили. Я молчал, и он попросил:
   - Пожалуйста,  объясните мне,  что происходит.  Следующие пять минут,
пока я продолжал поглядывать в щелку, он засыпал меня вопросами, а я от-
вечал на них как можно более кратко и вразумительно.  Он обладал острым,
проницательным умом,  чему я поначалу слегка удивился,  но исключительно
по собственному тугодумию:  как правило,  ведущим  конструктором  нового
атомного оружия балбеса не назначат.  Я решил, что подсознательно соста-
вил о нем совершенно превратное представление из-за его потешно звучаще-
го имени и того мимолетного впечатления, которое он произвел на меня ми-
нувшей ночью.  Любой человек выпучит глаза,  если его связать по рукам и
ногам,  туго припеленать к кровати и ослепить ярким лучом фонаря.  Через
пять минут он знал уже о последних событиях ровно столько,  сколько и я.
Он не узнал только одного,  что должно было произойти дальше:  у меня не
хватило духу ему рассказать.  Он сообщал мне подробности своего  похище-
ния, когда появились Каррерас и его спутник.
   Они поставили на место батенсы, закрепили брезент и, не задерживаясь,
двинулись к носу.  Это означало,  как я полагал, что приведение в боевую
готовность адских механизмов Двух вспомогательных бомб завершено. Я раз-
вернул клеенку с фонаря,  осмотрел кладовку,  подобрал несколько инстру-
ментов и погасил фонарь.
   - Порядок, - сообщил я Кэролайну. - Можно двигаться.
   - Куда? - предложение выйти из кладовки не вызвало у него особого эн-
тузиазма, но после всего им пережитого я не мог его в этом винить.
   - Обратно в трюм. Поторопитесь. У нас не так много времени.
   Спустя две минуты, со всей возможной тщательностью поправив батенсы и
брезент у себя над головой,  мы были уже на дне трюма. Я мог и не беспо-
коиться об инструментах, Каррерас оставил все свои, разбросав их вокруг.
Вполне  понятно,  что  он  не позаботился захватить их с собой - ему они
больше уже понадобиться не могли.
   Передав фонарь Кэролайну,  я подобрал подходящую отвертку и взялся за
крышку гроба с бронзовой табличкой.
   - Что вы собираетесь делать? - нервно осведомился Кэролайн.
   - Сами видите, что я делаю.
   - Бога ради, будьте осторожны. Механизм взведен.
   - Итак, он взведен. И до каких пор он не взорвется?
   - До семи утра.  Но он страшно ненадежный,  страшно ненадежный.  Чер-
товски ненадежная штука. Господи, Картер, я-то знаю! - с лицом, искажен-
ным волнением,  он схватил меня дрожащей рукой.  - Разработка этой бомбы
не была еще закончена, когда ее украли. Взрыватель у нее эксперименталь-
ный - не отработанный.  Испытания показали, что пружина прерывателя сла-
бовата.  Так-то "Твистер" совершенно безопасен,  но когда его приводят в
боеготовность, этот прерыватель включается в цепь.
   - Ну и..?
   - Удар, вибрация, падение - да все, что угодно, - может растянуть эту
пружину и замкнуть цепь взрывателя.  Через пятнадцать  секунд  взорвется
бомба.
   До сих пор я не замечал,  что в трюме значительно теплее, чем было на
палубе.  На лбу у меня выступил пот, и я механически, но без особого ус-
пеха, попытался вытереть его насквозь мокрым рукавом.
   - Вы говорили об этом Каррерасу?  - тепло,  видимо, повлияло и на мой
голос, ставший неожиданно похожим на хриплое карканье.
   - Говорил.  Он не слушал.  Мне кажется, Каррерас слегка помешанный. И
даже больше, чем слегка. Он ни за что не хочет упустить своего шанса. Он
плотно закутал "Твистер" в тряпки и одеяла, чтобы избежать ударов.
   Несколько долгих секунд я пристально смотрел на него, но, говоря отк-
ровенно,  толком его и не видел,  затем принялся за следующий шуруп.  Он
пошел значительно туже предыдущего,  но,  возможно,  так мне  показалось
просто потому, что я резко ослабил нажим на отвертку. Тем не менее через
три минуты все шурупы были выкручены.  С превеликой тщательностью я снял
крышку,  поставил ее рядом на бок, отогнул одеяла и добрался до "Твисте-
ра". Он выглядел еще более зловещим, чем раньше.
   Выпрямившись, забрал у Кэролайна фонарь и зачем-то уточнил и без того
известный факт:
   - Заряжена?
   - Естественно.
   - Вот вам инструменты. Разряжайте проклятую игрушку.
   Он уставился на меня неожиданно утратившими всякое выражение глазами.
   - Так вот для чего мы здесь.
   - А для чего же еще? Разве это не очевидно? Давайте по-быстрому.
   - Этого нельзя сделать.
   - Этого нельзя сделать?  - я весьма невежливо схватил его за руку.  -
Слушай, приятель. Ты зарядил эту чертову игрушку. Сделай теперь наоборот
и всех делов.
   - Невозможно,  - обреченность в голосе.  - Когда механизм взведен, он
запирается в этом положении. Ключом. Ключ в кармане у Каррераса.

11.                       Суббота. 1.00-2.15.

   Слабость в левой ноге, что-то вроде паралича, внезапно поразила меня,
и я вынужден был опуститься на перегородку и ухватиться руками за  трап.
Я пялил глаза на "Твистера".  Довольно долго пялил на него наполнявшиеся
слезами глаза, затем встряхнулся и посмотрел на доктора Кэролайна.
   - Не могли бы вы это повторить? Он повторил:
   - Мне чертовски жаль,  Картер,  но все обстоит именно так.  Без ключа
невозможно снова сделать "Твистер" безопасным. А ключ у Каррераса.
   Я пе