не упоминался Тони Каррерас. Мы же с Макдональдом то болта-
ли,  то дремали. Но после того, как я ему рассказал, что надеюсь сделать
предстоящей ночью,  когда - и если - сумею залезть на верхнюю палубу, мы
уже не дремали.
   Сьюзен в тот день я видел лишь краем глаза. Она появилась после завт-
рака с забинтованной рукой на перевязи.  Опасности возбудить подозрения,
даже у сверхбдительного Каррераса,  не было никакой. Легенда была неуяз-
вима - девушка заснула в кресле, свалилась с него во время шторма и сло-
мала руку.  Такие несчастные случаи при качке - не редкость,  тут ничего
подозрительного.  Около  десяти  утра  она попросила разрешения пройти к
своим родителям в салон и весь день провела там.  Спустя  четверть  часа
после полудня снова появился Каррерас.  Он не сообщил, насколько продви-
нулось его расследование возможного предательства и даже не упоминал  об
исчезновении сына.  С собой он принес неизбежную карту, на этот раз даже
две,  и полуденные координаты "Кампари". Очевидно, он сумел использовать
возможность определиться по солнцу.
   - Наше положение,  наша скорость, их положение, их скорость и наш от-
носительный курс. В точке, обозначенной крестом, мы их перехватим?
   - Предполагаю, что сами вы этот вопрос уже проработали?
   - Уже.
   - Мы их не перехватим,  - сказал я через несколько минут. - При такой
нашей  скорости  мы придем в точку рандеву между одиннадцатью и одиннад-
цатью тридцатью вечера. Скажем, в полночь. На пять часов раньше расписа-
ния.
   - Благодарю, мистер Картер. Это в точности мой вывод. Пять часов ожи-
дания "Тикондероги" для нас пролетят незаметно.
   Внутри себя я ощутил нечто странное.  Фраза "сердце у  него  замерло"
может быть не слишком точна в смысле физиологии, но она довольно нагляд-
но передает мое состояние.  Это погубило бы все, лишило бы мой план вся-
ких шансов на удачу. Но я принял меры, чтобы на лице испуг не отразился.
   - Планируете прибыть на место в полночь и болтаться там,  пока птичка
сама не залетит в клетку? - я пожал плечами. - Что ж, вы хозяин, вам ре-
шать.
   - Что вы имеете в виду? - резко спросил он.
   - Ничего особенного,  - безмятежно ответил я. - Просто думал, что вам
желательно,  чтобы ваша команда была в боевой форме, когда вы будете пе-
регружать золото с "Тикондероги".
   - Ну?
   - Ну,  а  через  двенадцать часов волнение на море останется сильным.
Когда мы в точке рандеву ляжем в дрейф, "Кампари" покажет вам, что такое
болтанка.  Как сейчас принято изящно выражаться, из вас все кишки вывер-
нет.  Не знаю, сколько ваших сухопутных моряков травило за борт минувшей
ночью,  но могу поспорить,  что сегодня их будет в два раза больше. И не
думайте, что вас спасут стабилизаторы - они работают только на ходу.
   - Точно подмечено,  - согласился он миролюбиво.  - Я снижу  скорость,
чтобы попасть туда к четырем утра.  - Неожиданно он подозрительно взгля-
нул на меня.  - Замечательная готовность  сотрудничать,  ворох  полезных
предложений.  Странное  несоответствие с моей прежней оценкой вашего ха-
рактера.
   - Что свидетельствует,  приятель,  исключительно об ошибочности вашей
оценки.  Здравый  смысл  и своекорыстие все объясняют.  Я хочу как можно
скорее попасть в подходящую больницу - перспектива доковылять  жизнь  на
одной ноге меня не вдохновляет.  Чем скорее увижу пассажиров, команду, а
главное - себя лично,  на борту "Тихондероги",  тем счастливее буду.  На
рожон  лезут  одни дураки.  Какой смысл махать кулаками после драки?  Вы
действительно собираетесь пересадить нас всех на  "Тикондерогу",  Карре-
рас?
   - Мне  негде  будет в дальнейшем использовать ни одного из членов ко-
манды "Кампари", не говоря уже о пассажирах, - он саркастически улыбнул-
ся.  -  Капитан Тич и Черная Борода не принадлежат к числу моих идеалов,
мистер Картер.  Я хочу войти в историю как гуманный пират.  Обещаю  вам,
что  вы будете доставлены на борт "Тикондероги" в целости и сохранности.
- Последняя фраза была сама правда и искренность.  Кстати,  она действи-
тельно была и правдива,  и искренна. Но, конечно, это была не вся правда
целиком.  Он умолчал о сущем пустяке - о том,  что через  полчаса  после
благополучной пересадки мы разлетимся в прах.
   Около семи часов вечера Сьюзен Бересфорд вернулась, а Марстон под ох-
раной удалился в салон,  чтобы кому таблеткой,  кому ласковым словом об-
легчить страдания пассажиров,  большинство из которых после двадцати че-
тырех часов жестокой качки было, вполне естественно, не в лучшей форме.
   Сьюзен выглядела бледной и утомленной. Причиной тому, несомненно, бы-
ли переживания минувшей ночи вкупе с болью в сломанной руке,  но я впер-
вые вынужден был без всякого преувеличения  признать,  что  одновременно
она  выглядела чрезвычайно привлекательной.  Я никогда прежде не осозна-
вал,  что зеленые глаза и каштановые волосы так великолепно  сочетаются,
хотя, возможно, просто потому, что никогда раньше не встречал зеленогла-
зой девушки с каштановыми волосами.
   Она также выглядела напряженной,  нервной, как кошка, готовая к прыж-
ку.  В отличие от доктора Марстона и меня, она, по-видимому, не овладела
системой Станиславского и не могла вести себя естественно,
   Осторожно ступая,  она подошла к моей кровати. У Буллена все еще про-
должалось действие снотворного,  а Макдональд не то спал,  не то дремал.
Сьюзен присела на стул.  После того,  как я спросил ее о самочувствии  и
состоянии пассажиров, а она - о моем самочувствии, и я ответил, а она не
поверила, Сьюзен внезапно спросила:
   - Джонни,  если все обойдется благополучно,  ты получишь  другой  ко-
рабль?
   - Не улавливаю идеи.
   - Ну,  - нетерпеливо объяснила она, - если мы сумеем покинуть "Тикон-
дерогу" прежде,  чем она взорвется,  или спасемся как-нибудь еще,  тогда
ты...
   - Понял.  Наверное, да. У "Голубой почты" много кораблей, а я опытный
старший помощник.
   - И ты будешь доволен?  Снова вернешься на море?  Разговор был дурац-
кий, что называется, в пользу бедных. Я ответил:
   - Не думаю, однако, что снова вернусь на море.
   - Сдашься?
   - Не сдамся, а сдам дела. Тут есть небольшая разница. Не хочу провес-
ти остаток дней,  ублажая преуспевающих пассажиров. Не имею в виду семью
Бересфордов: отца, мать, да и дочь тоже.
   Она улыбнулась  в  ответ,  и глаза ее чудесным образом зазеленели еще
ярче. Такая улыбка могла очень серьезно отразиться на состоянии больного
человека вроде меня, поэтому я отвернулся и продолжал:
   - Я весьма приличный механик, и у меня есть небольшие сбережения. А в
Кенте стоит и дожидается меня чудесный маленький гараж,  и я в любой мо-
мент могу стать его обладателем. И Арчи Макдональд тоже выдающийся меха-
ник. Мне кажется, мы составим неплохую команду.
   - Ты уже спрашивал его?
   - А когда было? Я ведь только сейчас все это придумал.
   - Вы с ним верные друзья, не так ли?
   - Верные, не верные... Сейчас-то какая разница?
   - Никакой,  совсем никакой. Забавно, и все. Вот боцман. Он никогда не
будет  нормально  ходить,  никто не возьмет его в море,  да и на суше он
вряд ли найдет приличную работу - с его-то ногой.  И вот  вдруг  старший
помощник Картер устает от моря и принимает решение...
   - Все это совсем не так, - прервал ее я.
   - Возможно. Куда уж мне с моим женским умом! Однако тебе не следует о
нем тревожиться. Папа сказал мне сегодня, что даст ему хорошую работу.
   - Да? - я рискнул снова заглянуть ей в глаза. - Что за работу?
   - Кладовщика.
   - Ах, кладовщика, - я не скрыл своего разочарования, но оно было бы в
десять  раз сильнее,  если бы можно воспринимать этот разговор серьезно,
если бы я мог разделять ее веру в то,  что у нас есть будущее.  - Что ж,
очень великодушно с его стороны. В такой работе ничего зазорного нет, но
как-то не представляю Арчи Макдональда кладовщиком, и все тут. Тем более
в Америке.
   - Может, ты выслушаешь сначала? - мягко спросила она. В то же время в
голосе послышались нотки прежней мисс Бересфорд.
   - Слушаю.
   - Ты слышал о том,  что папа строит большой нефтеперерабатывающий за-
вод  на  западе Шотландии?  Нефтехранилища,  свой порт для бог его знает
скольких танкеров?
   - Слышал.
   - Вот я о нем и говорю.  Склады порта и завода - там по  словам  папы
будет  запасов на многие миллионы долларов и бог знает сколько людей.  А
твой друг во главе всего этого - и волшебная палочка впридачу.
   - Это уже совсем другое предложение.  Звучит чудесно,  Сьюзен, просто
чудесно. Страшно щедро с твоей стороны.
   - Не с моей, - запротестовала она. - С папиной.
   - Посмотри на меня.  Повтори и не покрасней. Она посмотрела на меня и
покраснела.  При наличии этих зеленых глаз эффект  был  ошеломляющий.  Я
снова вспомнил о своем здоровье, отвернулся и услышал ее слова.
   - Папа  хочет назначить тебя управляющим новым портом.  Так что тогда
вы с боцманом снова будете связаны по работе.
   Я медленно повернул голову и уставился на  Сьюзен.  Спустя  некоторое
время сумел собрать слова для вопроса:
   - Это и есть та работа, которую он имел в виду, когда спрашивал меня,
не хочу ли я у него работать?
   - Конечно.  А ты даже не дал ему возможности рассказать.  Ты думаешь,
он  бросил  задуманное?  Он  и не начинал еще.  Ты не знаешь моего отца.
Здесь ты уже не сможешь утверждать,  что я имею к этому какое-либо отно-
шение. Я ей не поверил.
   - Не могу выразить,  как...  как я благодарен. Это колоссальный шанс.
Знаю и признаю. Если ты еще увидишь своего отца сегодня, поблагодари его
сердечно от моего имени.
   Глаза ее сияли.  Я никогда до тех пор не видел, чтобы так сияли глаза
девушки, созерцающей мою персону.
   - Так ты, так ты...
   - И скажи ему: нет.
   - И сказать ему?
   - Возможно, это дурацкая привычка - иметь гордость, но что поделаешь,
- голос мой звучал грубо не намеренно.  Это выходило само собой. - Какую
я ни получу работу,  это будет работа, которую нашел сам, для себя, а не
купленная для меня девицей.  - Показать кукиш в ответ на искреннее пред-
ложение,  подумал я с горечью,  можно было и в более изящной форме. Лицо
ее сразу как-то окаменело.
   - О,  Джонни, - всхлипнула она странно приглушенным голосом, отверну-
лась и уткнулась лицом в подушку.  Плечи ее затряслись  от  сдерживаемых
рыданий.
   Я чувствовал себя совсем не в своей тарелке. Протянув руку, я неуклю-
же дотронулся до ее головы и сказал:
   - Мне ужасно жаль, Сьюзен. Но нельзя же из-за моего отказа...
   - Не в этом дело,  не в этом дело, - она замотала головой, не отрыва-
ясь от подушки.  Голос звучал еще глуше, чем прежде. - Все это фантазия.
Нет,  нет,  все, что я говорила, - правда, но просто эти несколько минут
мы - как бы это сказать - мы были не здесь. Мы были далеко от "Кчмпари".
Ты... ты понимаешь? Я погладил ее по голове.
   - Да,  Сьюзен, понимаю, - хотя, откровенно говоря, не очень представ-
лял, о чем она толкует.
   - Это  было как сон.  - Я не мог взять в толк,  когда начался этот ее
сон.  - В будущем. Далеко от этого ужасного корабля. И тут ты прерываешь
сон,  и мы снова на "Кампари".  И никто,  кроме нас, не знает, какой нас
ждет конец.  Мама, папа - их всех Каррерас убедил, что сохранит жизнь, -
она снова всхлипнула и продолжала: - Дорогой мой, мы сами себя обманыва-
ем.  Все кончено. Сорок вооруженных людей охраняют корабль. Сама видела.
На часах стоят по двое.  У нашей двери тоже двое. Все двери заперты. Ни-
какой надежды,  никакой надежды.  Мама, папа, ты, я, все мы завтра в это
время уже перестанем существовать. Чудеса не могут случаться постоянно.
   - Не все еще кончено,  Сьюзен.  - Я меланхолично подумал, что никогда
не смог бы стать торговцем. Не смог бы даже убедить человека, умирающего
от жажды в Сахаре,  что ему неплохо выпить воды. - Никогда не бывает все
кончено! - это прозвучало ничуть не лучше первой попытки.
   Я услышал скрип пружин и увидел, что Макдональд приподнялся, опершись
на локоть. Полезшие на лоб густые темные брови явно говорили о его недо-
умении и беспокойстве. Его, наверно, разбудил ее плач.
   - Все в порядке, Арчи. Она просто немножко расстроена, вот и все.
   - Простите, - Сьюзен выпрямилась и повернула к боцману залитое слеза-
ми лицо.  Она дышала часто, неглубоко и сдавленно, как это обычно бывает
после плача.  - Мне ужасно неловко,  что разбудила вас. Но ведь действи-
тельно нет надежды. Разве не так, мистер Макдональд?
   - Арчи будет достаточно, - веско заявил боцман.
   - Хорошо,  Арчи,  -  она попыталась сквозь слезы ему улыбнуться.  - Я
просто страшная трусиха.
   - Вы проводите весь день с родителями и не находите возможным расска-
зать им все,  что знаете.  Это называете трусостью,  мисс? - укоризненно
заметил боцман.
   - Вы не отвечаете на вопрос,  - не сдавалась,  несмотря на слезы, Сь-
юзен.
   - Я  шотландский горец,  мисс Бересфорд,  - задумчиво произнес Макдо-
нальд.  - У меня есть оставшийся от предков дар, страшный временами дар,
без которого предпочел бы обойтись,  но он у меня есть.  Знаю, что прои-
зойдет завтра и послезавтра.  Не всегда, но иногда знаю. Это ясновидение
нельзя  вызвать по заказу,  оно приходит,  и все тут.  За последние годы
много раз так угадывал.  Вот и мистер Картер подтвердит,  что ошибок  не
было.  -  Я лично впервые об этом слышал.  Он был такой же бойкий враль,
как и я сам. - Все у нас кончится хорошо.
   - Вы так думаете,  вы действительно так думаете? - в ее голосе теперь
звучала надежда, надежда светилась в глазах. Медленная, размеренная речь
Макдональда, наивность и искренность, написанные на загорелом лице, вну-
шали доверие, уверенность, непоколебимую веру. И это было весьма впечат-
ляюще.  Вот тот человек, подумал я, который мог бы стать великим торгов-
цем.
   - Не  думаю,  мисс Бересфорд,  - снова многозначительная улыбка.  - Я
знаю.  Наши неприятности уже подходят к концу.  Делайте то же,  что и я.
Поставьте все до последнего цента на мистера Картера.
   Он убедил даже меня.  И я тоже стал уверен, что все уладится в лучшем
виде,  пока не вспомнил,  на кого он рассчитывает. На меня. Я дал Сьюзен
носовой платок и сказал:
   - Вытри слезы и расскажи Арчи об этой работе.

   - Неужели  ты  собираешься  доверить свою жизнь этой штуке?  - Сьюзен
полными ужаса глазами следила,  как я завязываю булинь вокруг пояса. Го-
лос ее откровенно дрожал.  - Она же тоньше моего мизинца!  - В перестра-
ховке винить ее было затруднительно: тонкий витой трос, не толще обычной
бельевой веревки,  вряд ли рассчитывался на внушение уверенности кому бы
то ни было.  Даже мне он ничего подобного не внушал,  хотя я и знал  его
свойства.
   - Это нейлон,  мисс,  - ласково разъяснил Макдональд. - Именно такими
веревками пользуются альпинисты в Гималаях.  Вы ведь не думаете, что они
доверяют свои жизни тому,  в чем сами абсолютно не уверены? На ней можно
повесить легковую машину - и то не лопнет.  - Сьюзен  смерила  было  его
своим коронным взглядом "вам легко говорить,  не ваша жизнь подвергается
опасности", но прикусила губу и промолчала.
   Часы показывали полночь.  Если я правильно разобрался  в  циферблатах
"Твистера", максимальное время задержки взрыва, которое можно было уста-
новить, - это шесть часов. Предположим, Каррерас перехватит корабль точ-
но  в  намеченные пять ноль-ноль.  По меньшей мере час ему нужен,  чтобы
скрыться.  Таким образом, бомба могла быть приведена в боевую готовность
только после полуночи.
   Все было  готово.  Дверь  лазарета  я предусмотрительно запер изнутри
взятым у Тони Каррераса ключом,  так что охранники не  могли  неожиданно
войти в разгар событий. Если же они что-нибудь заподозрят и ворвутся си-
лой, на этот случай у Макдональда имеется пистолет.
   Сам Макдональд сидел теперь на моей койке около  иллюминатора.  Мы  с
Марстоном перетащили его туда. Док Марстон, чтобы унять боль, сделал ему
укол.  Я получил в два раза большую дозу - ведь мне, в отличие от боцма-
на,  в эту ночь нога должна была понадобиться, а ему только руки да пле-
чи. А руки и плечи у Макдональда были в полном порядке. Самые сильные на
"Кампари".  Я чувствовал,  что в эту ночь мне их сила пригодится. Только
Макдональд знал мою цель.  Только Макдональд знал,  что я собирался вер-
нуться тем же путем, что и уходил. Остальные верили в мой самоубийствен-
ный план атаки капитанского мостика,  верили, что в случае успеха я вер-
нусь через дверь лазарета. Они, правда, не верили, что я вернусь. Обста-
новка была праздничная, но не очень.
   Буллен не спал.  Он неподвижно лежал на спине с каменным, угрюмым ли-
цом. Одет я был в тот же вечерний костюм, что и прошлой ночью. Он еще не
успел высохнуть,  был покрыт коркой запекшейся крови.  Я был босиком.  В
одном кармане лежал складной нож,  в Другом - завернутый в клеенку фона-
рик, на лице маска, на голове колпак. Нога болела, я чувствовал себя как
после  тяжелого  приступа лихорадки.  Но это уже не в моей власти.  Было
сделано все, чтобы подготовиться как можно лучше.
   - Свет!  - скомандовал я Марстону.  Щелкнул выключатель, и в лазарете
стало темно,  как в могиле.  Я отдернул занавеску,  открыл иллюминатор и
высунул голову наружу.
   Шел крупный, тяжелый дождь. Холодный, косой дождь с норд-веста. Капли
через  иллюминатор  полетели на койку.  Небо черное и без единой звезды.
"Кампари" по-прежнему качался - немного с борта на борт,  немного с носа
на корму - но это была ерунда по сравнению с минувшей ночью. Корабль де-
лал около двенадцати узлов.  Выкрутив шею, я сумел посмотреть вверх. Ни-
кого.  Высунулся еще дальше и посмотрел вперед и назад.  Если этой ночью
на "Кампари" и светился какой огонек, то я его не заметил.
   Можно было действовать.  Я поднял бухту нейлонового троса,  убедился,
что  он  привязан  к  ножке  койки и выбросил бухту наружу,  в темноту и
дождь.  Сделав последнюю проверку другого троса,  который был завязан  у
меня вокруг пояса и конец которого держал в руках Макдональд, сказал:
   - Ну, я пошел.
   Вполне возможно,  что  эту  прощальную речь можно было произнести и с
большим красноречием,  но в тот момент ничего другого мне на ум не приш-
ло. Капитан Буллен отозвался:
   - Счастливого пути, малыш.
   Он сказал бы куда больше, если бы знал, что я действительно замыслил.
Марстон что-то буркнул. Сьюзен совсем ничего не сказала. Извиваясь, впе-
ред  ногами,  оберегая больную ногу,  я полез через иллюминатор и вскоре
уже весь висел снаружи,  опершись о проем локтями.  Я скорее чувствовал,
чем видел боцмана, готового травить конец, завязанный у меня на поясе.
   - Арчи, - шепнул я тихо, - загни-ка еще разок свою байку. Про то, что
все кончится хорошо.
   - Ты вернешься прежде,  чем мы заметим,  что ты ушел, - бодро доложил
он. - Смотри, не потеряй мой ножик.
   Ухватившись двумя руками за трос,  привязанный к койке,  я заскользил
вниз с той скоростью, с которой боцман успевал травить свой конец, и че-
рез пять секунд оказался в воде.
   Она была темная и холодная,  у меня перехватило дыхание. Резкий пере-
пад температуры между теплым лазаретом и холодным океаном буквально  па-
рализовал меня. На мгновение я непроизвольно отпустил трос, отчаянно за-
махал руками и снова поймал его,  не успев даже как следует  испугаться.
Боцман наверху трудился в поте лица - неожиданная нагрузка, должно быть,
едва не выдернула его из иллюминатора.
   Но самое худшее был не холод. Если тебе удалось выжить после первона-
чального теплового удара,  холод еще можно некоторое время терпеть, сми-
риться с ним нельзя,  но привыкнуть можно. К чему нельзя привыкнуть, что
невозможно  вытерпеть - это насильственное глотание соленой воды в боль-
ших количествах каждые несколько секунд. А со мной именно это и происхо-
дило.
   Я предполагал,  что тащиться на веревочке за кораблем,  делающим две-
надцать узлов,  не слишком приятно, но никак не мог подумать, что это до
такой  степени плохо.  В своих размышлениях я забыл учесть один фактор -
волны. Сначала меня тащило вверх по волне, в следующий