ри качке. - Всю краску сдерет. Наш приятель взбесился.
   - Он просто спешит,  - объяснил Макдональд.  - Я слышу,  что работает
грузовая стрела на корме. Он уже начал перегрузку.
   - На корме?  - я не смог скрыть возбуждения в голосе,  и все с неожи-
данным любопытством посмотрели на меня. - На корме? Вы уверены?
   - Уверен, сэр.
   - А как мы пришвартованы, нос к носу, корма к корме или наоборот?
   - Без  понятия,  - оба они с Булленом весьма сурово смотрели на меня,
но я знал,  что суровость одного из них напускная.  - А какое это  имеет
значение,  мистер Картер? - он чертовски хорошо знал, какое значение это
имеет.
   - Никакого, - безразлично буркнул я. Какое там значение, всего-то сто
пятьдесят миллионов долларов, о чем тут говорить.
   - Где мисс Бересфорд? - спросил я у Марстона.
   - С родителями, - коротко сообщил он. - Упаковывает вещи. Ваш добрей-
ший друг Каррерас разрешил каждому пассажиру взять с собой по  чемодану.
Он говорит, что остальные манатки можно будет получить в свое время, ес-
ли только кому-нибудь удастся найти "Кампари" после  того,  как  он  его
бросит.
   Еще один  типичный  образец  тщательного  обдумывания Каррерасом всех
своих действий.  Разрешив им взять с собой  немного  одежды  и  пообещав
возвращение  в  будущем  всего остального,  он рассеял последние остатки
сомнений у самых подозрительных,  показал полную беспочвенность мысли  о
том,  что  его  намерения  относительно пассажиров и команды не такие уж
возвышенные и благородные.
   Зазвонил телефон.  Марстон поднял трубку и, выслушав некое сообщение,
повесил ее.
   - Через пять минут прибудут носилки, - возвестил он.
   - Помогите мне,  пожалуйста, одеться, - попросил я. - Белые форменные
шорты и белую рубашку.
   - Вы... Вы что, встаете? - Марстон был ошеломлен. - А что, если...
   - Я встану, оденусь и снова лягу в кровать. Думаете, я совсем рехнул-
ся?  Что подумает Каррерас, когда увидит, как человек со сложным перело-
мом бедра шустро скачет по трапу на "Тикондерогу"?
   Одевшись, я засунул под повязку на левой ноге отвертку и забрался об-
ратно в постель. Тут же явилась команда с носилками, нас троих завернули
в одеяла,  аккуратно положили на носилки,  шестеро дюжих молодцов нагну-
лись, взялись за ручки, и мы тронулись.
   Нас несли  к  корме  по пассажирскому коридору.  Я уже видел открытую
дверь коридора,  мягкий свет люминесцентных светильников сменялся серым,
холодным светом предрассветного утра.  Тут же почувствовал, как инстинк-
тивно напряглись мои мускулы. Через несколько секунд увижу пришвартован-
ную по правому борту "Тикондерогу".  Я зажмурился.  Как будут стоять ко-
рабли: нос к носу или нос к корме? Выиграл я или проиграл? С трудом зас-
тавил себя открыть глаза.
   Я выиграл. Нос к носу, корма к корме. С носилок много рассмотреть бы-
ло нельзя, но главное: нос к носу, корма к корме. Это означало, что кор-
мовая  стрела "Кампари" разгружает ют "Тикондероги".  Посмотрел еще раз,
чтобы убедиться. Ошибки не было. Нос к носу, корма к корме. Я ощутил то,
что испытывает человек,  выигравший миллион долларов. Сто миллионов дол-
ларов.
   "Тикондерога", большая грузовая  посудина,  темно-голубая  с  красной
трубой,  была  почти такого же размера,  что и "Кампари".  Что еще более
важно,  грузовые палубы обоих кораблей находились практически  на  одном
уровне - и перегрузка контейнеров, и переход людей облегчались до преде-
ла. Я насчитал уже восемь контейнеров на юте "Кампари", еще дюжина дожи-
далась своей очереди.
   С переходом людей дело обстояло еще успешнее. Насколько я мог судить,
все пассажиры и по меньшей мере половина команды "Кампари"  уже  находи-
лись на палубе "Тикондероги". Люди стояли спокойно, делая лишь тот мини-
мум движений,  который был необходим для сохранения равновесия на качаю-
щейся  палубе.  В  немалой  степени этому спокойствию способствовали два
твердолобых детины в зеленой пятнистой униформе с автоматами  наизготов-
ку.  Третий охранник был приставлен к двум морякам с "Тикондероги", сто-
явшим на страховке около борта у снятого леера  в  том  месте,  где  при
сближении кораблей перепрыгивали с борта на борт люди.  Еще двое следили
за моряками,  цеплявшими стропы на перегружаемые контейнеры. С того мес-
та,  где я находился,  видно было еще четырех патрульных - а возможно их
было и больше - на палубе "Тикондероги" и  четверых  на  юте  "Кампари".
Несмотря  на то,  что в основном они были одеты в пятнистую зеленую уни-
форму, это не делало их похожими на солдат. Все они казались на одно ли-
цо: тупые, нерассуждающие убийцы, порочные и жестокие. Надо отдать долж-
ное Каррерасу - подбор  его  головорезов  был  произведен  исключительно
удачно,  если,  конечно, не принимать во внимание эстетические критерии.
По низкому небу к неразличимому вдали горизонту неслись лохматые облака.
Ветер дул по-прежнему сильно, но теперь уже с веста, а дождь почти прек-
ратился.  В воздухе висела лишь мелкая водяная пыль, не столько видимая,
сколько ощущаемая.  Видимость была неважная, но достаточная, чтобы разг-
лядеть,  что поблизости нет ни единого корабля. Да и радар, конечно, ра-
ботал постоянно. Но, очевидно, видимость была не настолько хорошей, что-
бы Каррерас смог заметить три троса,  по-прежнему привязанных к  леерной
стойке у левого борта. Я же видел их совершенно ясно. Мне они показались
толщиной с канаты Бруклинского моста.
   Но Каррерасу,  как я теперь разглядел,  было не до глазенья по сторо-
нам.  Он взял на себя руководство перегрузкой контейнеров, торопил своих
людей и моряков с "Тикондероги",  кричал на них,  подбадривал,  подгонял
своей бешеной энергией и безжалостной к себе и другим страстностью,  ко-
торые так не вязались с его обычной невозмутимостью. Конечно, его беспо-
койство о том, как бы не появился какой-нибудь корабль, вполне понятно и
все же...  И вдруг я понял, чем объясняется его отчаянная спешка: я пос-
мотрел на часы.
   Было уже десять минут седьмого. Десять минут седьмого! Из того, что я
усвоил из составленного с моей помощью расписания перегрузки,  и судя по
утреннему  полумраку,  я  предполагал,  что  сейчас что-то между пятью и
шестью.  Я проверил еще раз. Ошибки не было. Шесть десять. Конечно, Кар-
рерас мечтал скрыться за горизонтом до взрыва "Твистера".  Так он до не-
которой степени обезопасил бы себя от вспышки и радиации,  но  кому  из-
вестно, какой высоты волну вызовет подводный ядерный взрыв такой мощнос-
ти? А "Твистер" обещал взорваться через пятьдесят минут. Поспешность бы-
ла вполне объяснима.  Интересно, что его так задержало? Возможно, запоз-
дала "Тикондерога",  или заманивание в ловушку продолжалось дольше,  чем
Каррерас предполагал. Хотя в данный момент все это было уже не важно.
   Каррерас дал сигнал перетаскивать носилки. Я стоял первым на очереди.
Иллюзий относительно безопасности этого последнего броска не было.  Один
неверный  шаг любого из носильщиков в момент,  когда борта кораблей схо-
дятся, и от меня останется лишь мокрое пятно площадью в сотню квадратных
футов на обшивке.  Но ловкие ребята, по всему судя, думали о том же и не
оступились. Спустя минуту были перенесены и обе оставшиеся пары носилок.
   Нас положили на юте,  рядом с пассажирами и командой. В стороне, тес-
ной группой, под охраной собственных сторожей, стояли несколько офицеров
и десяток моряков из команды "Тикондероги". Один из них, высокий, худой,
сердитый человек,  лет пятидесяти на вид,  с четырьмя золотыми нашивками
капитана на рукаве,  держал в руках бланк радиограммы и  разговаривал  с
нашим старшим механиком Макилроем и Каммингсом. Макилрой, проигнорировав
угрожающе поднявшийся ствол автомата, подвел его к нашим носилкам.
   - Слава богу, вы все живы, - тихо сказал Макилрой. - В последний раз,
когда  вас троих видел,  я и гнутого пенса не поставил бы на то,  что вы
выкарабкаетесь.  Это капитан Брейс с "Тикондероги". Капитан Брейс. Капи-
тан Буллен. Старший помощник Картер.
   - Рад познакомиться, сэр, - хрипло прошептал Буллен, - да лучше бы не
при этих проклятых обстоятельствах, - вне всякого сомнения, старик нахо-
дился на пути к выздоровлению. - Про мистера Картера пока не будем, мис-
тер Макилрой. Я намереваюсь предъявить ему обвинение в оказании по собс-
твенной инициативе незаконной помощи этому выродку Каррерасу. - Принимая
во внимание тот факт,  что я спас ему жизнь,  запретив доктору  Марстону
его оперировать, он мог проявить и чуть больше благодарности.
   - Джонни Картер? - Макилрой явно не мог поверить. - Это невозможно!
   - Доказательства представлю,  - мрачно заявил Буллен.  Он взглянул на
капитана Брейса.  - Я ожидал, что вы, зная, с каким грузом идете, поста-
раетесь избежать перехвата.  Что такое эти пушки,  в конце концов? Но вы
этого не сделали. Вы ответили на SOS, не так ли? Сигналы бедствия, раке-
ты, крики о помощи, сообщения, что тонут из-за повреждений от урагана, в
общем: подойдите и снимите нас, бедных. Я правильно излагаю, капитан?
   - Я мог уйти от него, мог перехитрить его маневром, - с горечью поде-
лился  Брейс.  И с неожиданным любопытством:  - А вам откуда все это из-
вестно?
   - Потому что я собственными ушами слышал,  как мой  старший  помощник
излагал ему весь этот хитроумный план.  Я и вам частично ответил, Макил-
рой,  - он без особого восхищения посмотрел на меня,  затем снова на Ма-
килроя. - Пусть меня отнесут поближе к переборке. Мне здесь неудобно.
   Брошенный мною взгляд оскорбленной добродетели отскочил от него,  как
теннисный мяч от туго натянутой ракетки. Его носилки отодвинули, и я ос-
тался в одиночестве впереди всей группы.  Минуты три лежал так, наблюдая
за перегрузкой.  Контейнер в минуту;  даже когда лопнул и заменялся один
из  канатов,  соединявших  корабли,  работа не сбилась со своего четкого
ритма. Десять минут максимум, и все будет закончено.
   Чья-то рука легла на мое плечо. Я обернулся. Около носилок стоял Джу-
лиус Бересфорд.
   - И не думал,  что снова вас увижу, мистер Картер, - приветливо обра-
тился он ко мне. - Как вы себя чувствуете?
   - Лучше, чем выгляжу, - соврал я.
   - А почему вас тут оставили одного? - полюбопытствовал он.
   - Просто начинается моя принудительная изоляция. Капитан Буллен убеж-
ден,  что я оказал Каррерасу противозаконную помощь или содействие,  как
это у юристов говорится. Капитан мною сильно недоволен.
   - Ерунда.
   - Он сам слышал, как я это делал.
   - Пусть вас не волнует,  что он там слышал. Что бы это ни было на са-
мом деле,  он не мог слышать того, что ему показалось. Я сам совершаю не
меньше ошибок,  чем средний,  заурядный человек,  а может и больше, но я
никогда не ошибаюсь в людях. И поэтому, мой друг, не могу даже выразить,
как я доволен,  как я рад. Неудачные, конечно, время и место я нашел, но
тем  не менее примите мои самые сердечные поздравления.  Моя жена,  смею
вас заверить, думает по этому поводу то же самое.
   Он отвлекал полностью все мое внимание. Один из контейнеров угрожающе
раскачивался в стропах.  Упади он на палубу,  откройся его содержимое, и
мгновенно для любого из нас понятие будущего становилось чистой абстрак-
цией.  Лучше об этом и не думать,  забить голову чем-нибудь другим, хотя
бы, например, сосредоточиться на болтовне Джулиуса Бересфорда.
   - Прошу прощения.
   - Я о работе в моем нефтяном порту в Шотландии,  - он улыбнулся не то
моему тугодумию,  не то ввиду этой радостной перспективы.  - Вы помните?
Очень рад, что вы собираетесь принять мое предложение. И еще вдвое боль-
ше рад за вас и Сьюзен. Сами понимаете, за ней всю жизнь увивалась свора
охочих до денег бездельников, но я ей всегда повторял, что, когда наста-
нет день и она встретит человека,  которому будет наплевать на ее долла-
ры,  я не встану на ее пути, пусть даже он окажется бродягой. А вы, вро-
де, не бродяга.
   - Нефтяной порт? Я и Сьюзен? - я заморгал глазами. - Вы что, сэр?
   - Как  это  я не догадался,  как это я не догадался,  - его радостный
смех точнее следовало назвать гоготом.  - Узнаю свою дочь. Даже не соиз-
волила вам об этом сказать. Ну, мать ей задаст.
   - Когда она вам это сказала?  - вежливо осведомился я.  Когда я видел
ее в последний раз,  в четверть третьего ночи,  ее отношение ко мне было
весьма и весьма далеким от обожания.
   - Вчера днем.  - То есть прежде,  чем предложить работу мне. - Но она
еще сама вам скажет, она скажет вам сама, мой мальчик.
   - Ничего я ему не скажу.  - Не знаю,  сколько времени она уже  стояла
рядом,  но факт остается фактом, она была здесь, грозный голос под стать
грозному взгляду. - И никогда не скажу. Я просто сошла с ума. Мне стыдно
за себя,  что могла такое вообразить. Я его слышала, папа. Я была вместе
со всеми в лазарете этой ночью и сама слышала,  как он объяснял Каррера-
су, что наилучший способ остановить "Тикондерогу"...
   Долгий пронзительный свисток прервал, к моему облегчению, драматичес-
кую историю позорной трусости Картера. Тут же изо всех уголков "Тиконде-
роги" начали появляться вооруженные люди в зеленом, несшие охрану мости-
ка и машинного отделения во время перегрузки, которая теперь успешно за-
вершалась последним контейнером.  Двое из парней с автоматами были одеты
в голубую форму торгового флота. Это, вероятно были подсаженные Каррера-
сом на "Тикондерогу" радисты.  Я взглянул на часы.  Шесть двадцать пять.
Каррерас закруглился довольно быстро.
   А теперь и сам он перепрыгнул через борт на "Тикондерогу".  Он что-то
сказал капитану Брейсу.  Слов я не расслышал,  но видел,  как стоявший с
угрюмым лицом Брейс мрачно качал головой.  Каррерас договаривался насчет
гробов. На обратном пути он задержался около меня.
   - Как видите,  Мигель Каррерас держит свое слово. Пересадка закончена
без происшествий, - он посмотрел на часы. - Мне по-прежнему нужен лейте-
нант.
   - Прощайте, Каррерас.
   Он кивнул, повернулся и направился к своим людям, уже перетаскивавшим
гробы на ют "Тикондероги".  Они обращались с ними крайне почтительно,  с
деликатностью,  которая явно говорила о том, что они знакомы с их содер-
жимым. Гробы я сразу даже и не признал. Как великий актер уделяет внима-
ние  самым мельчайшим деталям роли,  так и Каррерас не удержался от пос-
леднего штриха - задрапировал гробы тремя звезднополосатыми флагами. Бу-
дучи некоторым образом знаком с Каррерасом, я был совершенно уверен, что
эти флаги он таскал с собой с самого начала.
   Капитан Брейс наклонился,  приподнял угол флага на ближайшем  к  нему
гробу и взглянул на бронзовую табличку с именем сенатора Хоскинса. Я ус-
лышал чей-то судорожный вздох, увидел, как Сьюзен Бересфорд, прижав руку
ко  рту,  рассматривает  эту  же  табличку  широко распахнутыми глазами,
вспомнил,  что ей неоткуда было узнать о перемене содержимого этого ящи-
ка, протянул руку и ухватил ее за лодыжку. Ухватил весьма крепко.
   - Спокойнее, - грозно пробормотал я, - и закройте, ради бога, рот!
   Она меня услышала.  И закрыла-таки рот.  Папаша ее тоже меня услышал,
но и бровью не повел,  что стоило ему,  видно, немало усилий ввиду нелю-
безности  моего  тона  и  тягостного  для отцовских глаз зрелища чьей-то
грязной лапы на ноге дочери. К счастью, для мультимиллионера способность
не выражать открыто свои эмоции является жизненно необходимым качеством.
   Последние люди  Каррераса  удалились.  И сам он вместе с ними.  Он не
стал терять времени на пожелание нам счастливого пути, а просто приказал
рубить канаты и поспешно взбежал на мостик.  Спустя минуту "Кампари" уже
взял курс на восток,  показав нам свою беспорядочно заставленную контей-
нерами корму.
   - Итак,  - нарушил мертвую тишину Буллен, - вот он уходит, убийца. На
моем корабле, будь он проклят!
   - Далеко он не уйдет, - уточнил я. - Полчаса ходу, не больше. Капитан
Брейс, я вам советую...
   - Как-нибудь обойдемся без ваших советов, мистер, - исполненный гнева
голос Буллена стал похож на щелканье заржавленной мышеловки, глаза толь-
ко что молнии не метали.
   - Это срочно, сэр. Необходимо, чтобы капитан Брейс...
   - Я отдал вам приказ, мистер Картер. Вы обязаны его выполнить.
   - Да успокойтесь вы,  наконец, капитан Буллен, - почтительное раздра-
жение, но раздражения больше, чем почтения.
   - Я думаю,  вам стоит его выслушать, сэр, - встрял в разговор боцман,
немало этим смущенный. - Ведь мистер Картер ночью не так просто по палу-
бе прогуливался, если я, конечно, не ошибаюсь.
   - Спасибо, боцман, - я снова повернулся к капитану Брейсу. - Позвони-
те вахтенному офицеру.  Курс - вест,  полный вперед. Виноват, самый пол-
ный. И быстрей, капитан.
   Настоятельность моего тона наконец подействовала. Для человека, толь-
ко что потерявшего сто пятьдесят миллионов долларов, капитан Брейс дейс-
твовал на удивление решительно и без предубеждения к  тому,  кто  явился
причиной этой потери.  Он бросил несколько слов стоявшему рядом младшему
офицеру, затем повернулся ко мне и свысока, изучающе меня осмотрел.
   - Ваши аргументы, сэр?
   - В трюме номер четыре "Кампари" увозит атомную бомбу с тикающим  ча-
совым механизмом.  "Твистер" - новое оружие, которое стащили у американ-
цев неделю или около того назад.  - Взгляд на вытянувшиеся, недоверчивые
физиономии слушателей показал,  что они отлично знали,  о чем идет речь,
но столь же ясно было, что они не могли в это поверить. - "Твистер"...
   - Атомную бомбу?  - Брейс как-то сразу охрип и  заговорил  неожиданно
громко. - Что за вздор?
   - Может, вы все-таки выслушаете? Мисс Бересфорд, я говорю правду?
   - Вы  говорите правду,  - голос Сьюзен прерывался,  как завороженная,
она не сводила глаз с того гроба. - Я видела его, капитан. Но...
   - Достаточно,  - прервал я.  - Итак,  бомба на боевом взводе.  Должна
взорваться через,  - я взглянул на часы, - двадцать пять минут. Каррерас
тоже знает время взрыва.  Именно поэтому он и улепетывает на такой  умо-
помрачительной скорости.  Он воображает, что "Твистер" у нас на борту. И
именно по этой же причине я так тороплюсь в противоположном направлении:
знаю, что он не здесь.
   - Но ведь он здесь!  - воскликнула Сьюзен.  - Здесь,  вы сами знаете,
что здесь. Этот гроб! Вот он!
   - Вы ошибаетесь,  мисс Бересфорд.  "Тикондерога" двинулась  с  места.
Вибрация стремительно набиравшего обороты гребного вала ощущалась сквозь
палубу противной дрожью. Зная, что мы по-прежнему на виду у Каррераса, я
не хотел торопить события и поэтому еще секунд десять-пятнадцать спокой-
но лежал на носилках,  в то время как сорок пар расширившихся  от  ужаса
глаз ели покрытые флагами гробы. Затем корма "Тикондероги" повернулась к
востоку,  загородив "Кампари".  Я откинул одеяло,  сорвал с ноги верхнюю
повязку и шину,  нашел припрятанную отвертку и неуклюже поднялся на оде-
ревеневшие ноги. На пассажиров и команду, свято веривших, что у старшего
помощника Картера сложный перелом бедра, это произвело эффект, мягко го-
воря, поразительный, но у меня совсем не было времени этим эффектом нас-
ладиться. Я заковылял к ближайшему гробу и содрал с него флаг.
   - Мистер Картер,  - капитан Брейс был уже рядом со мной, - как вы ос-
мелились?  Пусть Каррерас и преступник,  но он сказал мне,  что  сенатор
Хоскинс...
   - Ха-ха,  -  развеселился я.  Ручкой отвертки я отстучал три коротких
двойных удара в крышку гроба - изнутри донеслось три удара  в  ответ.  Я
оглядел сомкнувшееся вокруг кольцо зрителей. Жаль, что сцена эта не была
запечатлена на пленке - выражение их лиц заслуживали увековечения.
   - Замечательная способность к реанимации у этих американских  сенато-
ров,  - поделился я с капитаном Брейсом.  - Даже из гроба рвутся наружу.
Сейчас сами увидите.
   На этот раз крышку я сумел снять всего за две минуты.  В  этом  деле,
как и во всяком другом,  практика - великая вещь.  Доктор Слингсби Кэро-
лайн был совершенно так же бледен, как и все виденные мною до этого слу-
чая  покойники.  Да и вообще выглядел он неважно - до /смерти перепуган-
ным.  Я не мо