жет  сейчас же меня принять.  Эта радостная готовность нашего гиппократа
немедленно оказать помощь не очень-то вязалась с его характером, но воз-
можно его просто мучила совесть за вчерашний ошибочный диагноз.  Я одел-
ся,  залихватски напялил набекрень фуражку, так что околыш прикрывал ра-
ну, и отправился к доктору.
   Доктор Марстон,  свежий,  отдохнувший  и  непривычно ясноглазый - без
сомнения,  в связи с предупреждением Буллена отставить ром -  совсем  не
выглядел человеком,  который провел бессонную ночь, ворочаясь в постели,
снедаемый угрызениями совести.  Его, кажется, особо даже не волновал тот
факт, что у нас на борту находился пассажир, который должен был написать
слово "убийца",  если бы не кривя душой указывал род своих занятий в су-
довой ведомости. Единственное, что вызывало его озабоченность, предстоя-
щее вскрытие жертвы. Когда же я сообщил ему, что вскрытие будет произве-
дено только в Нассау и не им,  а полицейским экспертом, он пришел в сов-
сем уж игривое настроение.  Он выбрил в моих волосах небольшую проплеши-
ну, вогнал в меня шприц обезболивающего, промыл и обработал рану, закле-
ил ее сверху полоской пластыря и пожелал мне доброго здоровья.  День для
него начинался отлично.
   Было четверть восьмого.  Миновав целую вереницу трапов, я добрался до
бака и направился к плотницкой кладовой.  Для раннего утреннего часа бак
был  непривычно многолюден.  Человек сорок команды - матросы,  механики,
стюарды и коки - собрались,  чтобы проводить Броунелла в последний путь.
Но это были не единственные зрители.  Взглянув вверх, я увидел, что про-
гулочная палуба, огибавшая переднюю часть надстройки, тоже пестрела пуб-
ликой.  Человек одиннадцать-двенадцать пассажиров, не так уж и много, но
в общем практически весь мужской состав,  за исключением старика Сердана
и еще одного-двух.  Женщин среди них не заметил. Плохие новости разлета-
ются быстро, а шанс полюбоваться погребением в открытом море даже милли-
онерам выпадает не так уж часто. В самой середине стоял, конечно, герцог
Хартуэльский,  выглядевший настоящим морским волком в  ладно  пригнанной
фуражке Королевского яхт-клуба и темном замшевом пиджаке с медными пуго-
вицами.
   Обогнув трюм номер один,  я мрачно подумал, что в древних предрассуд-
ках есть какое-то зерно истины. Старики говорят, что мертвые зовут к се-
бе в компанию,  и наши покойники, погруженные только вчера днем и лежав-
шие сейчас на дне трюма номер четыре,  не замедлили свою компанию увели-
чить.  Еще двое вознеслись на небеса за  какие-нибудь  несколько  часов,
третий  тоже едва не загремел - мне ведь всего только и оставалось,  что
кувырнуться вперед через поручень,  а не в сторону.  Я явственно  ощутил
ледяные  пальцы у себя на шее и вздрогнул,  затем торопливо вошел в сум-
рачную плотницкую, расположенную в самой передней части форпика.
   Все было готово. Гроб - второпях сбитый из досок щит, семь на два фу-
та - лежал на палубе.  Красный британский торговый флаг,  привязанный за
два угла к ручкам на щите, покрывал завернутое в парусину тело. В кладо-
вой были только боцман и плотник.  Посмотрев на Макдональда, трудно было
представить себе,  что он не спал всю ночь.  Он сам вызвался остаться на
часах  у  радиорубки  до рассвета.  Ему также принадлежала идея выделить
после завтрака двух матросов драить палубу около радиорубки,  весь день,
если потребуется, хотя при свете дня шансы на новое нападение были мини-
мальны.  Тем временем радиорубка была закрыта и заперта на  внушительный
амбарный замок, чтобы Питере и Дженкинс смогли присутствовать на похоро-
нах своего товарища.  В этом не было  ничего  крамольного.  Как  обычно,
включался  автомат,  и в случае,  если шел вызов на отведенной "Кампари"
волне или принимался сигнал бедствия,  на мостике и в каюте старшего ра-
диста надрывался звонок.
   По корпусу "Кампари" прошла дрожь, когда машина резко сбросила оборо-
ты,  и корабль постепенно сбавил ход до предельно малого, при котором он
еще слушался руля. По трапу спустился капитан, держа под мышкой тяжелую,
окованную медью библию.  Стальная дверь временной усыпальницы  распахну-
лась настежь.  Громко щелкнула предохранительная щеколда. Из проема выд-
винулся длинный деревянный ящик и встал в упор к борту,  на одном уровне
с люком.  Затем Макдональд и плотник с обнаженными головами вынесли гроб
и поставили его на ящик.
   Церемония получилась сжатой и предельно простой.  Капитан Буллен ска-
зал несколько слов о Броунелле, столь же правдивых, как и все говорящие-
ся о покойниках слова,  прочел заупокойную службу, хор нестройно затянул
псалом.  Капитан кивнул боцману.  В военно-морском флоте такие дела обс-
тавляются пышнее,  но у нас на "Кампари" не было даже горна.  Макдональд
приподнял край щита,  завернутое в парусину тело потихоньку выскользнуло
из-под флага и негромким всплеском отметило свой уход в океанскую  моги-
лу.  Я взглянул на прогулочную палубу.  Герцог Хартуэльский торжественно
застыл,  вытянувшись в струнку и приложив ладонь к своей дурацкой фураж-
ке.  И без того обиженный природой по части внешней привлекательности, в
этой позе он был совершенно нелеп. Конечно, для нейтрального наблюдателя
его вид более приличествовал случаю,  нежели мой,  но я никак не мог на-
пустить на себя благоговение,  зная,  что океан скрыл в  своих  глубинах
всего лишь завернутые в парусину промасленные концы из машинного отделе-
ния и фунтов сто пятьдесят ржавой цепи, тянувшие сверток на дно.
   Люк в борту захлопнулся с лязгом.  Капитан Буллен вручил библию каде-
ту,  машина  набрала обороты,  "Кампари" продолжил свой путь.  Следующим
пунктом повестки дня был завтрак.
   За три года,  проведенных на борту "Кампари",  я  редко  встречал  за
завтраком в столовой более полудюжины пассажиров.  Большинство предпочи-
тало завтракать в каютах. Но тут оказалось, что никакие аперитивы, ника-
кая, хоть самая великолепная, кухня не склоняют людей к общению так, как
добрые похороны. Отсутствовало всего лишь семь или восемь пассажиров.
   За моим столом был полный кворум, за исключением, естественно, калеки
Сердана.  Мне было пора заступать на вахту,  но капитан решил, что, пос-
кольку у штурвала стоял опытный рулевой,  а в радиусе семидесяти миль не
предвиделось земли,  во время завтрака вахту может нести один юный Декс-
тер. Обычно он это делал лишь совместно со мной.
   Не успел я опуститься на стул,  как мисс Харбрайд  вцепилась  в  меня
острым взглядом.
   - Что с вами случилось, молодой человек? - немедленно последовал воп-
рос.
   - Сказать по правде, мисс Харбрайд, я и сам толком не знаю.
   - Вы не знаете?
   - Вот именно,  - я изобразил виноватую улыбку,  - просто стоял  вчера
вечером на шлюпочной палубе,  а очнулся, лежа в шпигате с порезом на го-
лове. Должно быть, задел шлюпбалку, когда падал, - рассказ мой был хоро-
шо заучен.  - Доктор Марстон предполагает,  что это реакция организма на
солнечный удар и недосыпание. Вчера весь день следил за погрузкой, солн-
це  припекало  дай боже,  а из-за неприятностей в Кингстоне и задержки я
последние три дня почти не спал.
   - Должен отметить,  что на "Кампари" не прекращаются происшествия,  -
сказал с серьезным видом Мигель Каррерас. - Один человек умер от сердеч-
ного приступа или от чего там еще,  второй пропал. Вы ведь до сих пор не
нашли своего старшего стюарда?
   - Боюсь, что нет, сэр.
   - Теперь вы так стукнулись. Будем надеяться, что на этом происшествия
закончатся.
   - Несчастья всегда ходят тройками,  сэр.  Я уверен,  что это конец. У
нас никогда раньше...
   - Молодой  человек,  позвольте на вас взглянуть,  - раздался властный
голос из-за капитанского стола.  Миссис Бересфорд,  моя  любимица  среди
пассажиров. Я развернулся на стуле всем корпусом и обнаружил, что миссис
Бересфорд, обычно сидевшая ко мне спиной, также повернулась в мою сторо-
ну. Сзади нее герцог Хартуэльский, в отличие от прошлого вечера, спокой-
но мог посвятить все свое внимание Сьюзен Бересфорд.  Вторая его пассия,
в лучших традициях киношного мира, не поднималась раньше полудня. Миссис
Бересфорд молча рассматривала меня секунд десять.
   - Вы выглядите очень неважно,  мистер Картер,  - подвела она  наконец
итог.  -  Вы ведь и шею еще себе свихнули?  Раньше вам не надо было кру-
титься на стуле, чтобы мне ответить.
   - Чуточку, - признался я. - Голова действительно не очень вертится.
   - И впридачу ушибли спину, - торжествующе закончила она. - Я это вижу
по тому, как вы неловко сидите.
   - Она  совсем не болит,  - бодро утешил ее я.  Спина действительно ни
капельки не болела,  просто я еще не очень привык носить под ремнем пис-
толет, и рукоятка больно давила под ребра.
   - Солнечный удар?  - лицо ее выражало искреннее сочувствие. - И недо-
сыпание.  Вам нужно в постель. Капитан Буллен, я считаю, вы слишком заг-
ружаете работой этого молодого человека.
   - Я и сам не устаю повторять это капитану,  мадам, но он на мои слова
не обращает ни малейшего внимания.
   Капитан Буллен усмехнулся и встал. Взгляд, которым он обвел столовую,
говорил о том,  что ему нужны внимание и тишина.  Сила его внушения была
такова, что за три секунды он достиг искомого.
   - Леди и джентльмены,  - начал он.  Герцог Хартуэльский  уставился  в
скатерть  с таким выражением,  будто отведал тухлой рыбы.  Это выражение
было у него припасено для арендаторов,  просящих скидки, и для капитанов
торгового флота, забывающих начать обращение со слов "Ваша светлость". -
Я глубоко опечален,  - продолжал капитан, - и уверен, что и вы все также
опечалены событиями последних двенадцати часов. Прискорбно, конечно, что
безвременная кончина унесла нашего старшего радиста. Воля господа распо-
ряжаться  жизнью детей своих.  Но,  чтобы в тот же вечер исчез еще и наш
старший стюард,  клянусь,  ничего подобного у меня не случалось за трид-
цать  шесть лет в море.  Что произошло со старшим стюардом Бенсоном,  мы
никогда точно не узнаем. Я позволю себе высказать предположение и однов-
ременно  предостережение.  Известны и описаны сотни случаев,  когда люди
ночью падали за борт,  и у меня почти нет сомнений,  что смерть  Бенсона
имеет ту же причину.  Такую же, кстати, как и девяносто девять процентов
других исчезновений на море.  Даже на опытного  моряка  вид  пробегающей
внизу темной воды может оказать роковое гипнотизирующее воздействие.  По
моему мнению, это сродни тому головокружению, которое испытывает большое
число людей,  убежденных, что, если они подойдут, скажем, к перилам бал-
кона высокого здания,  некая таинственная сила заставит их  опрокинуться
вниз,  что бы ни подсказывал им их здравый рассудок. Единственная разни-
ца, что наклониться над поручнем никто не боится. Гипноз приходит посте-
пенно.  Человек  просто наклоняется все ниже и ниже,  пока неожиданно не
перевешивается. Человек за бортом.
   Данное объяснение причины гибели Бенсона было ничем  не  хуже  любого
другого. К сожалению, все изложенное капитаном было чистой правдой.
   - И поэтому, леди и джентльмены, рекомендую вам, и весьма настоятель-
но,  ночью не подходить к поручням корабля,  по крайней мере в одиночку.
Буду вам очень признателен, если вы крепко это усвоите.
   Я оглядел  пассажиров,  насколько мне это позволяла окостеневшая шея.
Судя по лицам,  они усвоили крепко. Отныне ночью к поручням "Кампари" их
силком не подтащишь.
   - Но,  - подчеркнул Буллен,  - если мы сейчас предадимся унынию, этим
мы и несчастным не поможем,  и себе жизнь отравим.  Не могу просить  вас
сразу выбросить эти смерти из головы,  но могу и прошу вас не слишком на
них сосредоточиваться.  На корабле, как и везде, жизнь должна идти своим
чередом,  в особенности, - позволю себе заметить, на корабле. Вы находи-
тесь на "Кампари", чтобы наслаждаться путешествием, мы - для того, чтобы
в этом вам помочь. Прошу вас сделать все возможное, чтобы способствовать
нам в скорейшем возвращении жизни корабля в нормальное русло.
   Глухой рокот одобрения был ему ответом. Затем со своего места рядом с
капитаном поднялся Джулиус Бересфорд.
   - Вы не будете возражать,  если я скажу несколько слов, сэр? - он мог
купить "Голубую почту" со всеми потрохами,  не трогая своего банковского
счета, и тем не менее просил разрешения выступить и называл старика Бул-
лена сэром.
   - Конечно нет, сэр.
   - Дело обстоит так, - Джулиус Бересфорд столько раз в своей жизни об-
ращался к самым различным аудиториям,  что теперь он без всякого затруд-
нения мог беседовать с людьми вне зависимости от того, сколько миллионов
долларов за ними стоит.  - Я совершенно согласен со всем, что сказал наш
капитан.  Капитан Буллен заявил, что у него и у его команды есть серьез-
ная  работа  и  она заключается в создании для пассажиров всех возможных
удобств.  При тех,  довольно печальных обстоятельствах,  при которых  мы
встречаемся нынче утром, думаю, что и у нас, пассажиров, появилась серь-
езная работа: облегчить как только можно задачу капитана, офицеров и ко-
манды,  помочь им максимально быстро ввести все в норму. Мне хотелось бы
заложить в этом благородном деле первый камень и пригласить вас всех се-
годня вечером к себе.  Сегодня, леди и джентльмены, моя супруга отмечает
день своего рождения, - он улыбнулся миссис Бересфорд. - Она забыла, ка-
кой именно. Не имею возможности пригласить вас на праздничный обед, пос-
кольку не смогу выдумать никакого особенного блюда по сравнению с  теми,
которыми Антуан или Энрике потчуют нас ежедневно.  Но мы с миссис Берес-
форд будем вам благодарны,  если соблаговолите прийти к нам  сегодня  на
коктейль. Семь сорок пять. В гостиной. Благодарю вас.
   Я осмотрел  свой  стол.  Мигель Каррерас легонько кивал головой,  как
будто в знак понимания и высокой оценки побудительных мотивов  Бересфор-
да.  Мисс Харбрайд просто-таки светилась от восторга. На Бересфордов она
прямо молилась, и не из-за их денег, а из-за самого факта принадлежности
к  одной  из старейших американских семей с одному богу известным числом
поколений предков.  Мистер Гринстрит,  ее муж, уныло уставил взор в ска-
терть в своей обычной задумчивой манере. А Тони Каррерас, еще более кра-
сивый, чем обычно, откинулся на стуле и заинтересованно разглядывал Джу-
лиуса Бересфорда.  Хотя,  возможно,  он смотрел на Сьюзен Бересфорд. Мое
убеждение,  что у Тони Каррераса не все в порядке с глазами,  еще  более
окрепло:  было почти невозможно определить,  куда они глядят.  Он поймал
мой взгляд и улыбнулся.
   - Вы будете,  мистер Картер? - у него была та раскрепощенная, простая
манера держаться,  которая приходит к человеку вместе с круглым банковс-
ким счетом,  но без обычного налета снисходительности. С Тони Каррерасом
я мог бы сойтись.
   - Боюсь,  что только мимоходом. Мне в восемь вечера заступать на вах-
ту,  - с улыбкой ответил я.  - Если вы провеселитесь до двенадцати, буду
рад к вам присоединиться. - Буду рад, держи карман шире. В полночь я бу-
ду в Нассау водить по кораблю полицию. - А сейчас мне придется извинить-
ся. Надо сменить вахтенного офицера.
   На палубе я чуть не столкнулся с молодым кудлатым матросом по фамилии
Уайтхед, который обычно нес вахту на мостике вместе со мной. Помимо офи-
циально закрепленного за ним машинного телеграфа, он исполнял обязаннос-
ти посыльного и главного кофевара.
   - Что вы здесь делаете? - резко спросил я. Имея в качестве вахтенного
юного Декстера, я желал держать поблизости от него как можно больше ост-
рых глаз и сообразительных голов.  Уайтхед обладал и тем, и другим. - Вы
знаете, что не имеете права в мое отсутствие покидать мостик?
   - Виноват,  сэр.  Но  меня послал Фергюсон.  - Фергюсон был вахтенный
старшина-рулевой.  - Мы уже пропустили две перемены курса,  и  он  очень
беспокоится по этому поводу.
   Каждые четверть часа мы забирали на три румба к северу,  чтобы посте-
пенно, не привлекая внимания, лечь на курс норд-вест.
   - Зачем вам являться ко мне с такой ерундой? - раздраженно осведомил-
ся я. - Эти вопросы прекрасно может решить четвертый помощник Декстер. -
Не мог он их решить ни прекрасно,  ни как бы то ни было еще, но одним из
недостатков совместного с Декстером офицерства была постоянная необходи-
мость изворачиваться,  дабы поддерживать перед подчиненными авторитет их
горе-начальника.
   - Да,  сэр.  Но его нет на мостике, мистер Картер. Он уже минут двад-
цать как ушел и до сих пор не вернулся.
   Я оттолкнул Уайтхеда и бегом по палубе,  через ступеньки  по  трапам,
помчался на мостик. Обернувшись на бегу, поймал взглядом Уайтхеда, недо-
уменно пялившего на меня глаза. Наверняка он решил, что я спятил.

5.                        Среда. 8.45-15.30.

   Фергюсон, смуглые,  долговязый,  угрюмый кокни с монументальной лыси-
ной,  оставлявшей для волос лишь малую толику места  за ушами, обернулся
через  плечо,  когда  я ворвался с правого крыла мостика в дверь рулевой
рубки. На лице его отразилось облегчение.
   - О господи, как я рад вас видеть...
   - Где четвертый помощник?
   - А я почем знаю, сэр? Эти изменения курса...
   - К черту изменения курса.  Куда он  пошел?  Фергюсон  прищурился  от
изумления. У него было точь-в-точь такое же выражение лица, как несколь-
ко секунд назад у Уайтхеда, трусоватое любопытство человека, беседующего
с помешанным.
   - Не знаю, сэр. Он не сказал.
   Я подскочил к ближайшему телефону,  вызвал столовую и попросил Булле-
на. Капитан взял трубку.
   - Говорит Картер,  сэр. Не могли бы вы прямо сейчас подняться на мос-
тик?
   Последовала непродолжительная пауза, затем вопрос:
   - Зачем?
   - Пропал Декстер,  сэр. Он стоял на вахте, но ушел с мостика двадцать
минут назад.
   - Ушел с мостика, - голой Буллена был спокоен, но это явно стоило ему
больших усилий. Никакой папа не мог спасти юного Декстера от расставания
с "Кампари", если бы он не сумел объяснить причин отлучки.
   - Искали его уже? Он ведь где угодно может быть.
   - Именно этого и опасаюсь, сэр.
   Раздался щелчок, и я повесил трубку. В рубку явился все еще ошарашен-
ный Уайтхед. Я распорядился:
   - Найдете третьего помощника.  Он, наверно, у себя в каюте. Передайте
ему привет от меня и попросите на несколько минут зайти на мостик.  Фер-
гюсон?
   - Да, сэр? - голос по-прежнему был боязливый.
   - Мистер Декстер, уходя, что-нибудь говорил?
   - Так точно,  сэр.  Он сказал что-то вроде: "Минутку, что там за чер-
товщина?" Так вроде,  точно не помню. Потом он сказал: "Держись курса. Я
мигом вернусь" - и убежал.
   - И все?
   - Все, сэр.
   - Где он тогда стоял?
   - На правом крыле, сэр. Около двери.
   - И спустился там же?
   - Да, сэр.
   - А где был в это время Уайтхед?
   - На левом крыле,  сэр, - выражение лица и тон Фергюсона не оставляли
сомнения в его абсолютной уверенности в том, что он разговаривает с чок-
нутым. Но в то же время он сохранял полную серьезность.
   - Вы не пошли посмотреть, куда убежал мистер Декстер?
   - Нет,  сэр, - он запнулся. - Точнее, не сразу. Но мне это показалось
забавным, и я попросил Уайтхеда посмотреть. Он ничего не увидел.
   - Будьте вы прокляты!  Сколько времени прошло,  прежде чем вы догада-
лись посмотреть?
   - Минута, скорее даже две. Точно не могу сказать, сэр.
   - Но то, что увидел мистер Декстер, было на корме?
   - Да, сэр.
   Я вышел на правое крыло мостика и взглянул в сторону кормы.  На обеих
палубах внизу никого не было видно.  Команда уже давно закончила  драить
палубу,  а пассажиры все еще сидели за завтраком. Никого. И ничего, зас-
луживающего внимания.  Даже радиорубка выглядела заброшенной, дверь была
затворена  и  заперта.  Медный  замок  блестел и переливался на утреннем
солнце,  в то время как "Кампари" неторопливо, осторожно переваливался с
волны на волну.
   Радиорубка! На  несколько секунд я застыл,  как вкопанный,  там,  где
стоял, явным, на взгляд Фергюсона, претендентом на смирительную рубашку,
если таковая имелась бы у нас на борту, затем поскакал вниз по трапу