х?
   - Не знаю,  сэр.  Я не уверен,  - он горестно покачал головой,  затем
усилием воли стряхнул с себя наваждение и сказал уже спокойно: - Прости-
те, сэр. Я припоминаю. Мистер Сердан со своими сиделками, конечно. Семья
Эрнандесов. Мисс Харкурт. Мистер и миссис Пайпер.
   - Что и говорил мистер Картер, - пробормотал Макилрой.
   - Ясно,  - Буллен кивнул. - Теперь, Уайт, будьте внимательны. В тече-
ние этого времени кто-нибудь из них покидал свои каюты?
   - Нет, сэр. Определенно, нет. Во всяком случае на моей палубе. Эрнан-
десы живут на палубе "Б".  Но остальные из кают не выходили, только стю-
арды с подносами. Могу поклясться, сэр. Из моей, вернее мистера Бенсона,
будки видны все двери в коридоре.
   - Действительно,  - согласился Буллен. Он спросил, кто был старшим из
стюардов на палубе "Б",  поговорил с ним по телефону и повесил трубку. -
Хорошо, Уайт, можете идти. Приглядывайтесь, прислушивайтесь и немедленно
докладывайте мне, если заметите что-нибудь необычное. И никому ничего не
рассказывайте. - Уайт поднялся и вышел. Он явно был рад уйти.
   - Вот,  значит, как обстоят дела, - угрюмо подытожил Буллен. - Все, я
имею в виду всех пассажиров,  вне подозрения.  Начинаю подумывать, что в
конце концов вы,  может быть,  и правы,  мистер Вильсон, - он иронически
посмотрел на меня. - А вы как думаете теперь, мистер Картер?
   Я поглядел на него, потом на Вильсона и сказал:
   - Похоже,  что только в версии Вильсона кое-как сходятся концы с кон-
цами.  То, что он говорит, логично, вполне правдоподобно и соответствует
фактам. Чересчур логично, чересчур правдоподобно. Я в это не верю.
   - Почему?  - возмутился Буллен.  - Вы что,  не можете  поверить,  что
кто-то из экипажа "Кампари" мог быть подкуплен?  Или потому, что это оп-
ровергает все ваши собственные любимые теории?
   - Не могу я сейчас сказать, почему да или почему нет, сэр. Это просто
интуиция, я так чувствую.
   Капитан Буллен хмыкнул,  притом не очень-то обнадеживающе,  но неожи-
данно помощь пришла со стороны старшего механика.
   - Согласен с мистером Картером.  Нам противостоят очень  умные  люди,
если это вообще люди,  - он помолчал и спросил вдруг: - Деньги за проезд
отца и сына Каррерасов уже заплачены?
   - Какое,  к черту, это имеет ко всему остальному отношение? - поинте-
ресовался Буллен.
   - Заплачены деньги? - повторил Макилрой, глядя на Каммингса.
   - Заплачены,  -  тихо  ответил тот.  Он никак не мог прийти в себя от
потрясения, вызванного смертью своего друга Бенсона.
   - В какой валюте?
   - Чеком Нью-Йоркского банка.
   - Так-так,  долларами значит. Вот это, капитан Буллен, уже интересно.
Заплачено долларами. А в мае прошлого года наши приятели из хунты запре-
тили своим гражданам иметь на руках любую иностранную валюту. Любопытно,
откуда  они  взяли  эти деньги?  И почему им было разрешено платить ими?
Вместо того,  чтобы деньги отобрать,  а сынка с папашей отправить в  ла-
герь?
   - Что вы предлагаете, стармех?
   - Ничего,  - признался Макилрой.  - В этом вся закавыка. Я совершенно
не вижу, как этот факт можно связать с остальными. Просто считаю, что он
весьма любопытен, а в нынешних обстоятельствах все любопытное заслужива-
ет расследования,  - некоторое время он сидел молча, затем, как бы вслух
размышляя,  заявил:  - Надеюсь,  вы знаете, что Америка уступила хунте в
качестве подарка два списанных фрегата и  эсминец?  Военно-морская  мощь
сей  державы разом удвоилась.  Я также предполагаю,  что вам известно об
отчаянной нехватке средств у хунты. Режим по уши в долгах. А все мы зна-
ем, что у нас на борту находится дюжина людей, за которых можно получить
выкуп бог знает во сколько миллионов.  И если сейчас из-за горизонта по-
кажется  фрегат и прикажет нам остановиться - мы ведь даже SOS не сможем
отстучать с нашими разбитыми передатчиками.
   - В жизни не слыхал столь вздорного предположения,  - отрезал капитан
Буллен. Неважно, как он думает об этом предположении, подумал я, отрадно
уже само по себе то,  что он о нем думает.  - Могу разбить вашу версию в
пух  и прах.  Как может нас найти любой корабль?  Где нас искать?  Вчера
ночью мы сменили курс,  сейчас мы в сотне миль от того  места,  где  нас
можно  было ожидать,  даже если бы вдруг стал известен наш прежний марш-
рут.
   - В этом отношении позволю себе поддержать аргументы стармеха, сэр, -
вставил я. Не было особого смысла упоминать, что идея Макилроя мне каза-
лась столь же далекой от истины,  как и капитану.  - У того, у кого есть
приемник, вполне может оказаться и передатчик, а Мигель Каррерас сам при
мне упоминал,  что ему приходилось командовать  собственными  кораблями.
Определиться  по солнцу или по звездам для него не составит труда.  Ему,
возможно, известно наше положение с точностью до десяти миль.
   - А эти сообщения,  что мы получили, - продолжал Макилрой, - одно или
несколько?  Сообщения такой отчаянной важности,  что двоим пришлось уме-
реть, а возможность того, что придет новая радиограмма, привела к смерти
третьего.  Какое сообщение, капитан, какое такое исключительной важности
сообщение? Предупреждение. От кого, откуда, мне неизвестно. Попади они к
нам в руки, и были бы нарушены чьи-то тщательно разработанные планы, а о
размахе этих планов можно судить по тому,  что три человека были  убиты,
только чтобы это сообщение не попало к нам в руки.
   Старик Буллен был потрясен.  Он старался этого не показывать, но пот-
рясен был. И глубоко. Я понял это, когда в следующий момент он обратился
к Томми Вильсону.
   - На мостик, мистер Вильсон. Усильте наблюдение и так до тех пор, по-
ка мы не придем в Нассау,  - он посмотрел на Макилроя.  - Если мы вообще
придем в Нассау.  Сигнальщику не отходить от светового телеграфа. Подго-
товьте флажками сигнал на нок-рее "Нуждаюсь в помощи".  На радаре - если
они хоть на секунду отвернутся от экрана - спишу на берег. Неважно какой
пустяк заметят, на какой дистанции - немедленно докладывать на мостик.
   - Мы обратимся к ним за помощью, сэр?
   - Вы форменный болван,  - рявкнул Буллен. - Мы что есть духу помчимся
в  противоположном направлении.  Вы что,  желаете сами любезно подойти к
эсминцу на дистанцию прямого выстрела?  - сомнений,  что Буллен  оконча-
тельно запутался, не оставалось никаких. В своих распоряжениях он проти-
воречил сам себе.
   - Так значит вы согласны со стармехом, сэр? - осведомился я.
   - Я сам не знаю, чему верить, - проворчал Буллен, - вот и перестрахо-
вываюсь. Когда Вильсон вышел, я сказал:
   - Возможно,  прав стармех,  возможно, Вильсон. И совместить их версии
тоже можно:  вооруженному нападению на "Кампари" помогает пятая  колонна
из подкупленных членов экипажа.
   - Но  вы-то сами по-прежнему в это не верите,  - спокойно заметил Ма-
килрой.
   - Я,  как и капитан.  Не знаю, чему верить. Но одно я знаю наверняка.
Приемник,  который перехватил сообщение, мы так и не нашли. А в нем ключ
ко всему.
   - И именно этот ключ мы должны обнаружить,  - капитан  Буллен  грузно
поднялся.  - Стармех, вас я попрошу пойти со мной. Мы лично займемся по-
исками этого приемника.  Начнем с моей каюты,  потом вашу,  потом  каюты
всех членов экипажа "Кампари". Потом мы осмотрим все места снаружи кают,
где он может быть спрятан. Макдональд пойдет с нами.
   Старик всерьез взялся за дело. Если приемник действительно был в каю-
тах экипажа,  он его разыщет.  Тот факт, что он предложил начать обыск с
собственной каюты, служил тому достаточной гарантией. Он продолжал:
   - Мистер Картер, мне кажется, сейчас ваша вахта.
   - Так точно,  сэр.  Но за меня часок мог бы отстоять Джеймисон. Будет
разрешение обыскать каюты пассажиров?
   - Прав был Вильсон насчет тех,  кто за деревьями не видит леса,  мис-
тер.  - Лишнее подтверждение того,  как расстроен был Буллен. Обычно при
всех обстоятельствах это был щепетильнейший человек.  В присутствии боц-
мана он никогда бы не позволил себе произнести те слова,  что он адресо-
вал Вильсону и мне. Он посмотрел на меня исподлобья и зашагал к выходу.
   Разрешения я так и не получил, но и запрещения тоже. Взглянул на Кам-
мингса, тот кивнул и поднялся.
   Нам с начальником хозяйственной службы повезло с условиями  обыска  в
том смысле,  что никого не пришлось выпроваживать из кают: все они и без
того были пусты.  Радиосводки предупреждали о резком ухудшении погоды  к
юго-востоку от нас.  По прогнозам погода и у нас должна была вот-вот ис-
портиться.  Посему верхняя палуба была полна народу - люди вознамерились
напоследок попользоваться ясным солнышком. Даже старый Сердан был на па-
лубе в сопровождении своих бдительных сиделок.  Высокая, при непременной
сумке с вязаньем на коленях,  деловито перебирала спицами, вторая, с це-
лой кипой журналов,  читала. Видно было, что, как обычно у хороших сиде-
лок,  собственные занятия отвлекали лишь небольшую долю их внимания.  За
Серданом они поглядывали,  как две несушки за  одним  цыпленком.  Сердан
платил своим сиделкам не за красивые глаза. Сам он сидел в кресле-катал-
ке с ярким пледом на костлявых коленках.  Проходя мимо, я долго и внима-
тельно смотрел на этот плед,  но только попусту терял время.  Он был так
плотно обернут вокруг его мощей,  что под ним и спичечного коробка  было
не спрятать, не то что приемник.
   Поставив на  стреме двух стюардов,  мы тщательнейшим образом прошлись
по всем каютам палуб "А" и "Б". У меня для прикрытия был с собой еще ме-
гометр.  По легенде, мы пытались обнаружить пробой изоляции силового ка-
беля.  Никакой пассажир с рыльцем в пушку ни на секунду бы нам, конечно,
не поверил, поэтому мы решили, что со стюардами оно будет вернее.
   Пассажирам на  борту  "Кампари"  совершенно не нужны были собственные
приемники.  С обычной для "Кампари" экстравагантностью каждая каюта была
оборудована даже не одной, а двумя радиоточками. Все они были подключены
к приемникам телеграфного салона. Простым нажатием кнопки выбиралась лю-
бая из восьми станций.  Об этом говорилось в рекламной брошюре,  поэтому
никому и в голову не приходило тащить с собой приемник.
   Мы с Каммингсом ничего не пропустили.  Мы обследовали все шкафы, гар-
деробы,  тумбочки,  кровати,  даже  шкатулки с дамскими драгоценностями.
Нигде ничего,  кроме как в единственном месте - каюте мисс Харкурт.  Там
был  переносной транзисторный приемник,  но я и раньше знал,  что он там
есть.  Ежевечерне при хорошей погоде мисс Харкурт появлялась на палубе в
одном  из  своих вечерних платьев,  усаживалась в кресло и крутила ручку
настройки,  пока не находила подходящую медленную мелодию. Возможно, она
думала,  что это способствует созданию той колдовской, загадочной атмос-
феры, которая должна окружать королеву экрана; возможно, считала это ро-
мантичным; могло, конечно, оказаться, что ей попросту нравятся медленные
мелодии.  Как бы то ни было,  одно можно сказать наверняка: мисс Харкурт
мы не подозревали. Чего ради вдаваться в тонкости - ей просто не хватило
бы ума.  И откровенно говоря, даже при всех ее претензиях она была слиш-
ком красива.
   Потерпев поражение, я удалился на мостик и принял вахту у Джеймисона.
Прошел еще битый час,  прежде чем на мостике появился другой проигравший
- капитан Буллен.  Не нужно было объяснять мне,  что он проиграл: на нем
это было написано - на грустном, встревоженном лице, на опустившихся ши-
роких  плечах.  А мой отрицательный жест головой сказал ему все,  что он
хотел выяснить.  Про себя я отметил,  что  в  случае  вполне  вероятного
увольнения лордом Декстером нас обоих из "Голубой почты" мне следует ре-
шительно отмести возможное предложение Буллена  совместно  поступить  на
работу  в детективное агентство.  Более верного шанса умереть с голоду и
представить себе нельзя.
   Мы вышли на второй отрезок маршрута,  десять румбов к  западу,  носом
прямо на Нассау.  Двенадцать часов,  и мы на месте.  Глаза мои болели от
беспрерывного обшаривания взглядом моря и неба на горизонте.  Хоть  я  и
знал,  что по меньшей мере десятеро занято тем же делом, остановиться не
мог.  Верил я в версию Макилроя или нет,  но вел себя так,  будто верил.
Хотя горизонт оставался чистым, совершенно, неправдоподобно даже чистым,
поскольку мы шли по весьма оживленной  морской  дороге.  Динамик  прямой
связи с радарной рубкой упрямо молчал.  У нас был экран радара и на мос-
тике,  но редко кто на него смотрел.  Уолтерс,  вахтенный оператор,  мог
расшифровать  всплеск  на экране прежде,  чем любой из нас вообще бы его
заметил.
   После получасового  безостановочного,  сосредоточенного  хождения  по
мостику,  Буллен собрался отчалить. На самом верху трапа он заколебался,
повернулся, подозвал меня рукой и отошел к краю правого крыла мостика. Я
последовал за ним.
   - Все думал о Декстере,  - тихо сказал он. Какой будет эффект, если я
объявлю,  что Декстер убит? Я уже бросил волноваться за пассажиров, меня
сейчас заботит жизнь всех на борту.
   - Никакого, - ответил я. - Никакого, кроме всеобщей паники.
   - Вы не думаете, что злодеи, затеявшие это дело, могли бы его в таком
случае отложить? В чем бы оно ни заключалось.
   - Совершенно уверен, что нет. Поскольку до сих пор про Декстера ниче-
го не говорится, не предпринималось попытки как-то объяснить его отсутс-
твие, они наверняка знают: нам известно, что он убит. Им чертовски хоро-
шо  известно,  что вахтенный офицер не может просто так,  за здорово жи-
вешь,  исчезнуть с мостика.  Мы только вслух подтвердим им то,  что  они
знают и без этого.  Эту шайку такой ерундой не испугаешь.  Профессионалы
так грязно могут работать, только если ставка дико высокая.
   - Именно так я и сам думал, Джонни, - грустно сказал он. - Именно так
я  думал и сам,  - он повернулся и начал спускаться,  а на меня внезапно
сошло прозрение, как будет выглядеть со спины Буллен глубоким стариком.
   На мостике я оставался до двух часов,  много позже  обычного  времени
смены вахты,  но ведь именно я лишил Джеймисона, который должен был зас-
тупать,  большей части утреннего отдыха.  Из  камбуза  принесли  поднос.
Впервые  в  жизни я,  не попробовав,  отослал обратно подношение Энрике.
Принимая вахту,  Джеймисон,  помимо стандартных замечаний о курсе и ско-
рости,  не проронил ни слова. Судя по выражению его перекошенного, упря-
мого лица,  можно было подумать, что он тащит на плечах грот-мачту "Кам-
пари".  Буллен  с ним говорил,  возможно,  уже успел поговорить со всеми
офицерами.  Теперь все они, естественно, расстроены до чертиков и пугли-
вы,  как  пара старых дев поблизости от мужского монастыря.  Чего еще он
мог добиться своей беседой?
   Я пошел в каюту,  закрыл дверь, сбросил рубашку, ботинки и растянулся
на  койке  -  четырехтумбовые лежбища для экипажа предусмотрены не были.
Вентилятор кондиционера приладил так,  чтобы он гнал холодную струю  мне
прямо в лицо.  Затылок ныл, и ныл препротивно. Поправил под ним подушку,
надеясь ослабить боль.  Он ныл по-прежнему.  Плюнул на него и попробовал
подумать.  Кому-то ведь надо было думать, а я видел, что Буллен не в том
состоянии, чтобы мыслить. Я, собственно, тоже был не в том состоянии, но
тем не менее мыслил и готов был поспорить на последний пенс,  что враг -
а к этому времени иначе о нем не мог думать - знал наш курс, цель и вре-
мя прихода не хуже нас самих.  Я также знал, что они не могут нам позво-
лить прийти вечером в Нассау.  По крайней мере,  пока не завершат  того,
что задумали.  Что бы это ни было.  Комуто думать надо. Со временем было
совсем туго.
   К трем часам я ни к чему не пришел.  Возился с  этой  проблемой,  как
терьер  возится со старым шлепанцем.  Рассмотрел ее со всех мыслимых уг-
лов,  выдвинул дюжину различных решений, одно невероятнее другого, изоб-
личил дюжину убийц,  одного немыслимей другого. Размышления завели в ту-
пик. Я потихоньку сел, памятуя о негнущейся шее, достал из буфета бутыл-
ку виски,  плеснул в стакан, разбавил водой, опрокинул, и решив, что на-
рушать так нарушать,  налил еще.  Эту дозу поставил на столик у койки  и
снова лег.
   Виски сделало  свое  дело - никогда я не устану повторять,  что в ка-
честве смазки для заржавевших мозгов нет ничего,  равного  виски.  После
пятиминутного  лежания  на  спине и бессмысленного глазения в потолок до
меня вдруг дошло. Дошло внезапно, зримо, как озарение, и я ни на секунду
не усомнился,  что прав.  Приемник! Приемник, который перехватил радиог-
рамму.  Не было никакого приемника! Господи, да только слепец вроде меня
мог не допереть до этого.  Не было,  конечно,  никакого приемника.  Было
нечто совсем иное. Я рывком сел в кровати, чувствуя себя Архимедом, выс-
какивающим  из  ванны,  и  взвизгнул от боли,  будто раскаленным клинком
пронзившей мне шею.
   - Вы часто подвержены таким судорогам или  это  вообще  ваше  обычное
времяпрепровождение  в одиночестве?  - полюбопытствовал заботливый голос
со стороны двери. У входа, в белом шелковом платье с квадратным вырезом,
стояла Сьюзен Бересфорд.  Ироническое выражение ее лица не скрывало тре-
воги.  Так глубоко я ушел в себя,  что даже и не заметил, как отворилась
дверь.
   - Мисс Бересфорд, - правой рукой я потер шею. - Что вы здесь делаете?
Вы знаете, что пассажирам запрещено заходить в каюты офицеров.
   - Нельзя? А мне казалось, что мой отец неоднократно тут болтал с вами
во время прошлых поездок.
   - В отличие от вас отец ваш не молод,  не принадлежит к женскому полу
и состоит в браке.
   - Фи, - она шагнула в каюту и захлопнула за собой дверь. Улыбка сразу
же исчезла с ее лица.  - Может,  хоть вы со мной поговорите, мистер Кар-
тер?
   - С величайшим удовольствием,  - галантно ответствовал я. - Только не
здесь и... - Я на ходу передумал. Повисло тягостное молчание.
   - Видите ли, вы единственный человек, с кем я могу поговорить.
   - Да? - я находился в каюте наедине с красивой девушкой, которая жаж-
дала говорить со мной,  а я ее даже не слушал.  Я проигрывал в уме  один
вариант. В частности, в нем участвовала и Сьюзен Бересфорд, но лишь эпи-
зодически.
   - Да снизойдите же вы, наконец, - рассердилась она.
   - Слушаюсь, - покорно согласился я. - Снизошел.
   - До кого, интересно?
   - До вас, - я потянулся к стакану. - Ваше здоровье!
   - Мне казалось, вам запрещено спиртное на службе?
   - Правильно казалось. Что вам нужно?
   - Мне нужно знать,  почему со мной никто не хочет говорить, - я попы-
тался было встрять,  но она остановила меня рукой. - Оставьте, пожалуйс-
та,  ваш юмор,  мне так тревожно. Ведь правда, случилось что-то ужасное?
Вы  сами  знаете,  что я больше разговариваю с офицерами,  чем с другими
пассажирами,  - я не воспользовался возможностью  отпустить  шпильку  по
этому поводу,  - а теперь никто со мной не хочет разговаривать. Папа го-
ворит,  что я это придумываю. Да нет же, знаю, что нет. Не хотят они го-
ворить. И совсем не из-за меня. Знаю. Они все чем-то до смерти напуганы,
ходят с суровыми лицами,  ни на кого не глядят, только друг с другом пе-
реглядываются. Ведь что-то случилось? Что-то ужасное? А четвертый помощ-
ник Декстер тоже пропал?
   - Что могло случиться, мисс Бересфорд?
   - Ну,  пожалуйста, - жалко, что некому было зафиксировать, как Сьюзен
Бересфорд  меня умоляла.  Она пересекла каюту - при тех размерах помеще-
ния,  которые старый Декстер счел подходящими для старших помощников  на
своих  кораблях,  для  этого достаточно было всего пары шагов - и встала
рядом со мной. - Скажите мне правду. За двадцать четыре часа мы лишились
трех человек - не уверяйте меня,  что это совпадение. А все офицеры выг-
лядят так, будто им уже подписан смертный приговор.
   - Вам не кажется странным,  что вы единственная заметили что-то  нео-
бычное? А как насчет остальных пассажиров?
   - Остальные  пассажиры!  - судя по тону,  остальных пассажиров она не
очень-то жаловала. - Да как они что-то могут заметить, когда женщины все
либо почивают в своих постелях, либо сидят кто у парикмахера, кто у мас-
сажистки, а мужчины собралис