ечи  с  шелестом поднимались над городом. В воздух  взлетали
ракеты  -  чтобы взорваться среди безмолвных звезд, падая и пропадая  в
небе.
     - К сторожевой башне! - крикнула Лорна.
     -  Между  прочим,  и в винный погребок! - подхватил  Мюррей.  Смех
полетел вдаль по тихому городку.
     Они взобрались к лязгающему подъемнику внизу лестницы.
     -  Я  был величайшим в мире ученым, - заявил Мюррей, глядя  поверх
крыш.
     - А я - величайшей певицей, - сказала Лорна.
     - А я - лучшим боксером.
     - А я - самой дорогой шлюхой.
     -  И  вот  мы  четверо... - начал Мюррей, и безмолвие окутало  их.
Окружавшая весь город пустыня была мрачна и безлюдна.
     - За нас! - выкрикнула Луиза, поднимая бокал.
     -  За  нас!  -  И они выпили, стоя высоко над крышами,  а  угрюмый
ветер ворошил их волосы.
     -  Почему именно мы, четверо? - шепотом спросила Лорна у  Кена.  -
Похоже...
     -  Мы  старые  друзья,  -  ответил он. -  А  кто  еще?  Можешь  ты
представить  себе  мир  без старины Мюррея или Лу?  Она  коснулась  его
волос.
     - Я всегда любила тебя. Правда.
     -  Знаю,  что  любила. Теперь знаю, Лорна. И это здорово.  Я  хочу
сказать  -  теперь  это и в самом деле здорово,  потому  что  мы  живы!
Слышишь? Эй, вы, звезды! А вы слышите? Мы живы!
     Эхо  торопливо понеслось над безмолвными крышами и замерло  где-то
на краю пустыни.
     -  Четверо из многих миллиардов, - подойдя ближе, сказал Мюррей. -
Мы последние.
     - Лучше об этом не говорить, - заметила Луиза.
     -  Но мы же видели, как корабли захватчиков плыли по небу, пылая и
пылая...  ряд  за  рядом - будто им больше ничего  не  оставалось,  как
только плыть и гореть. Больше никто не смог бы выжить.
     -  Ну  ладно, - согласилась Луиза, глаза ее заблестели, - четверых
ведь достаточно, правда?
     - Дорогая... - поворачиваясь к ней, произнес Мюррей.
     - Теперь давайте танцевать, а потом - петь! - закричала Лорна.
     Музыка  играла  вовсю, а огни над башней взлетали  вверх,  подобно
разбивающимся о скалы гребням призрачных волн.
     Над  пустынной землей еще громче звенел смех, а не знавшие  устали
тела закружились в танце. Большими глотками они пили красное вино и  не
пьянели;  пели и даже не останавливались, чтобы глотнуть  воздух.  Ночь
умирала,  исчезая  за  горами; на востоке уже  появился  самый  краешек
рассвета.
     Музыка прекратилась, и только далекие сверчки стрекотали во тьме.
     -  Я  замерзла,  -  пожаловалась Лорна,  -  здесь  очень  холодно.
Давайте спустимся.
     -  Четверо из миллиардов, - бормотал Мюррей, пока они спускались с
башни.  - И как нас умудрились пропустить? Не могу вспомнить...  почему
мы здесь оказались - все четверо?
     - Мы ехали... - сказал Кен.
     -  Да,  ночью,  -  подтвердила Луиза. - А на  горизонте  появились
захватчики  - это я помню. Мы проехали пустыню, а потом... -  Голос  ее
дрогнул.
     - Я больше ничего не могу вспомнить, - сказала Лорна.
     - Да, ничего. Лишь какой-то сон, мрак, пока мы не проснулись.
     - Но мы живы - что это значит? Мы живы...
     -  Предположим,  все  умерли, - пробормотал Мюррей.  -  Все-все  -
только что вымерла целая планета.
     - Не надо об этом.
     -  Нет,  только  подумай о мертвецах, лежащих повсюду  тысячами  и
миллионами, - должны ли они видеть сны?
     - Не надо об этом.
     -  Нет, но должны ли они видеть сны? Когда никто из живых не может
вмешаться, не может подавить их - такая вот новая ситуация, кругом одни
мертвецы. Тысячи и тысячи мертвецов, видящих сны в свою последнюю ночь.
     Лорна передернулась:
     - Кошмар.
     -  Ну  да, - с жаром кивнул Мюррей. - Жуткое дело - и хорошо,  что
мы   здесь,   что  пустыня  защищает  нас.  Сразу  столько   мертвецов,
беспрепятственно  видящих  сны!  Один  сон  накладывается  на   другой,
отдельные фрагменты рвут друг друга в клочья! Жуткая последняя ночь для
миллиардов мертвецов
     Они  молчали,  представляя себе назойливые голоса  -  там,  по  ту
сторону  гор.  "Я был величайшим... я мог бы подчинить себе...  мужчины
боготворили  мою  красоту...  Я, я был властителем...  нет,  послушайте
меня, меня!"
     Все они содрогнулись. Лорна сказала:
     - А почему мы идем в эту сторону?
     Впереди,  на городской площади, рядом со старым железным обелиском
лежала   перевернутая  машина.  Капот  ее  был  смят,  ветровое  стекло
выдавлено и разбито, из кабины свешивалось тело.
     - Я видел ее с башни, - хмуро заметил Мюррей.
     - Давайте не будем подходить ближе.
     - Но мы должны, как же ты не понимаешь? Ночь почти кончилась.
     По  всей  улице  гасли пурпурные колдовские огни. На  востоке  все
ярче разгорался рассвет.
     - Кто-то из нас? - прошептал Кен.
     Они потеснее сгрудились, ежась на холодной заре.
     - Но кто?
     Они  переглянулись. Лорна заметила, что Кен как-то затуманивается,
становится  полупрозрачным;  утренняя звезда  просвечивала  сквозь  его
грудь.  Заметив  пристальный  взгляд  Лорны,  он  сгорбился  и  яростно
выговорил:
     -  Я  реален...  это  я,  я реален! - И он  ударил  себя  в  грудь
кулаком, но не издал ни звука.
     -  Все  вы мне снитесь, - неуверенно проговорила Лорна. - Я  точно
знаю. Это наверняка я... Это моя машина, я пыталась скрыться, пересекла
пустыню  и  разбилась здесь. - Но голос ее был тонок, и  утренний  свет
сиял сквозь нее, будто сквозь бумагу.
     -  Все  мертвы? Мертвы? - послышался жалобный голос Мюррея. Как  и
остальные, он был дымно-серым. Они плыли, их несло к обелиску.
     Они слились, окутав тело, распростертое на месте аварии.
     -  Я  был  величайшим в мире ученым, - произнес,  пропадая,  голос
Мюррея.
     - Я был величайшим боксером, - тоже пропадая, отозвался Кен.
     -  Я была самой дорогой проституткой... - Слабый голос, затихающий
на ветру.
     -  Я была величайшей певицей... - Шепот, прошелестевший прочь -  в
безмолвие.
     Пропали  все  четверо.  Осталось одно лишь  распростертое  тело  -
изящный  мертвый  юноша - пиджак залит кровью, тонкое лицо  обращено  к
звездам. Последняя пропадающая мысль: ["А я: я был никем"].



                             ДЭЙМОН НАЙТ
                         ПРИБРЕЖНЫЙ БРОДЯГА


     Пер. с англ. М.К. Кондратьев

     Максвелл и  девушка с  изумительным бюстом  начали свой  уик-энд  в
четверг,  с  Венеции.  В  пятницу они отправились в Париж,  суббота была
отдана Ницце,  а  в  воскресенье они пресытились.  За завтраком девушка,
которую звали Алиса, дулась на Максвелла.
     - Вернон, давай махнем куда-нибудь еще, - ныла Алиса.
     - Непременно, - не слишком любезно отозвался Максвелл.
     - А как насчет того, чтобы отведать букашкиных яиц?
     - Ф-фу,  - фыркнула Алиса, отталкивая тарелку. - Если когда-то я их
и ела, то теперь не желаю. Какой ты несносный по утрам!
     Ей  действительно были поданы яйца насекомых,  правда,  в  меню они
значились как oeufs Procyon Thibault,  и три небольших коричневых шарика
размером с  фасолину стоили примерно в тысячу раз больше таившейся в них
питательной ценности.  Министерство Информации Североамериканского Союза
неплохо  платило  Максвеллу за  сценарии  -  он  заправлял целой  бандой
комиков из шести человек в телешоу "Космический коктейль", - но все же и
он постепенно начинал звереть,  задумываясь о том,  во что обойдутся эти
пять дней для его бюджета.
     С виду Максвелл был невысоким крепышом,  довольно симпатичным, если
не  считать слегка  выпученных глаз.  Когда  он  поднимал брови  -  а  в
разговоре  такое  случалось постоянно,  -  его  загорелый лоб  бороздили
похожие   на   гармошку   морщинки.   Некоторые  девушки   находили  это
привлекательным;  остальных же  обычно  впечатляли изящные  складки  его
туники ручной отделки и пояс в сорок кредиток.  Правда, у Максвелла было
подозрение,   что  Алиса,   чья  наиболее  выдающаяся  особенность  была
упомянута выше, принадлежала к последним.
     - И куда бы ты хотела отправиться? - вяло поинтересовался Максвелл.
Их  дымящийся и  ароматный кофе уже приблизился по конвейерной ленте,  и
теперь  он  угрюмо потягивал его.  -  Хочешь,  сгоняем в  Алжир?  Или  в
какой-нибудь Стокгольм?
     - Нет.  -  Алиса помотала головой.  Она подняла длинную белую руку,
убирая со лба медового цвета прядь.  -  Ты не понял,  о чем я говорю.  Я
имела в виду - давай махнем куда-нибудь на другую планету.
     Максвелл слегка поперхнулся и расплескал кофе по столу.
     - В Европе,  конечно, ничего, - с пренебрежением протянула Алиса, -
только все  тут  становится...  ну  прямо как в  Чикаго.  Давай хоть раз
махнем в какое-нибудь особенное местечко.
     - И вернемся к завтрашнему утру?  -  вопросил Максвелл.  -  Даже до
Проксимы лететь десять часов -  нам хватит времени только на  то,  чтобы
сгонять на лайнере туда и обратно.
     Алиса опустила свои  длинные ресницы,  решив на  этот  раз  быть  и
соблазнительной и сердитой одновременно. "Если учесть, что сейчас десять
утра, - подумал Максвелл, - то у нее здорово получается".
     - Ты   что,   не  можешь  послать  подальше  этот  понедельник?   -
осведомилась она.
     Команда Максвелла работала, на две недели опережая план; правда, по
возвращении ему придется слегка засучить рукава. Что за черт - почему бы
в самом деле не сказаться больным до вторника или среды?
     Ресницы Алисы снова приподнялись -  достаточно медленно для  одного
быстрого,  уверенного взгляда в глаза Максвеллу. Затем в уголках ее глаз
появились едва заметные лучики морщинок, и она одарила его своей улыбкой
ј 1.
     - Вот за это. Верни, я тебя и люблю, - удовлетворенно заметила она.

     На  межзвездном лайнере  они  добрались до  четвертой планеты Гаммы
Рака,  центрального космопорта системы,  а  затем  пересели на  корабль,
отправлявшийся на третью планету.  Она была почти неосвоенной, не считая
сотни городов у  экватора и  нескольких рудников и плантаций в умеренных
зонах.  Все  остальное  представляло собой  самую  настоящую девственную
природу. Максвелл слышал об этом в министерстве; ему также рекомендовали
отправляться туда в пределах ближайшего года,  если он вообще соберется,
а  потом туристов на ней будет не меньше,  чем на второй планете системы
Проксимы.
     Природа  и  в  самом  деле  оправдывала столь  дальнее путешествие.
Удобно  рассевшись во  взятых  напрокат  аэроскутерах с  солнцезащитными
экранами,  умерившими жгучий жар  Гаммы Рака,  раздевшись до  футболок и
шорт. Максвелл с девушкой могли крутить головами куда угодно - и повсюду
натыкаться лишь на тысячи квадратных миль роскошной сине-зеленой листвы.
     В  двух  сотнях  футов  под  ними  раскачивались на  ветру  макушки
гигантских древовидных папоротников.  Аэроскутеры следовали  вдоль  цепи
невысоких гор,  разрезавших континент на  две  части;  невысокие деревья
устилали   подножие   горного    хребта,    изредка    обнажая   участки
красно-коричневого  подлеска,   и   дальше  взгляд  тонул   в   сплошном
сине-зеленом море, становившемся синее и мглистее у горизонта. Неведомое
существо неторопливо двигалось в  ясном,  украшенном редкими  пятнышками
кучевых облаков небе - возможно, всего в полумиле от них. Максвелл навел
на  него бинокль:  похоже,  какое-то насекомое -  нелепый ромб с  шестью
парами крыльев;  толком он  так  и  не  смог  разобрать.  Внизу,  где-то
неподалеку,  он услышал хриплый рев -  и  немедленно бросил взгляд туда,
рассчитывая увидеть одного из  хищных зверей;  но  волнистое море листвы
тянулось непрерывно.
     Заметив,  что  Алиса  задышала полной грудью.  Максвелл усмехнулся.
Лицо ее блестело от пота, а глаза - от удовольствия.
     - Куда  теперь?  -  спросил  он.  Девушка вглядывалась вправо  -  в
серебристый отсверк у самого горизонта.
     - А там что,  море?  - спросила она. - Давай слетаем туда и подыщем
чудненький пляжик для ленча.
     Никаких чудненьких пляжиков там не оказалось - все побережье вместо
песка  было  завалено крупной галькой;  но  Алиса  без  конца настаивала
поискать еще.  После каждого неудачного снижения они поднимались до двух
тысяч  футов,  окидывая  взглядом  береговую  линию.  Наконец  во  время
очередного подъема Алиса указала пальчиком вперед и прощебетала:
     - Вон,  чудесное местечко.  Ой!  Там кто-то есть. Максвелл взглянул
туда и заметил двигавшуюся вдоль берега крошечную фигурку.
     - Может,  кто-то из знакомых,  - предположил он и навел бинокль. Он
увидел широкую голую спину, темную на фоне серебристого моря. Человек то
и  дело наклонялся,  выискивая что-то на берегу.  Фигура выпрямилась,  и
Максвелл разглядел блестящую гриву светлых волос, а затем, когда мужчина
повернулся, величественный нос и подбородок.
     - О-ля-ля,  -  произнес Максвелл,  опуская бинокль.  Алиса долго не
могла оторваться от своего бинокля.
     - Разве он не прелесть? - выдохнула она. - Ты его знаешь?
     - Да,  -  ответил Максвелл.  -  Это  Бродяга.  Я  пару  раз  с  ним
беседовал. Лучше его не беспокоить.
     Алиса так и прилипла к биноклю.
     - Честное слово,  - пробормотала она, - никогда не видела такого...
Смотри, Верни, он нам машет.
     Максвелл снова взглянул.  Лицо  Бродяги было обращено к  ним.  Пока
Максвелл смотрел,  губы  мужчины двигались,  вне  сомнения произнося его
имя.
     Максвелл сократил расстояние и  увидел,  что  Бродяга действительно
машет рукой.  Он также разглядел то,  чего поначалу не заметил:  мужчина
был совершенно гол.
     - Он  узнал  меня,  -  сокрушенно произнес Максвелл.  -  Теперь нам
придется сесть.
     Наконец Алиса оторвалась от бинокля.
     - Глупости,  -  возразила она. - Как он мог разглядеть нас на таком
расстоянии?
     Максвелл помахал рукой и пробормотал:
     - Сейчас-сейчас.  Хоть  бы  штаны надел,  черт тебя дери.  -  Затем
ответил Алисе: - Он еще и не такое может. Говорю тебе - это Бродяга.
     Они  стали  спускаться по  пологой наклонной,  а  маленькая фигурка
внизу тем временем двигалась в сторону джунглей.
     - Кто-кто? - переспросила Алиса, снова прилипнув к биноклю.
     - Смотри,  куда рулишь,  - заметил Максвелл тоном несколько излишне
резким.
     - Извини. Так кто он, дорогой?
     - Прибрежный Бродяга.  Человек из будущего.  Ты что, за пять лет ни
разу не удосужилась посмотреть последние известия?
     - Я ловлю только спорт и моду, - рассеянно ответила Алиса. Затем ее
ротик вдруг округлился. - Боже мой! Тот самый, который...
     - Именно,   -  подтвердил  Максвелл.  -  Тот  самый,  кто  дал  нам
безынерционный ход,  поле антитрения, математический аппарат для решения
задачи о  трех  телах  и  около  тысячи разных других штучек.  Парень из
трехмиллионного года  в  будущем.  И  он  же,  вероятно,  самый одинокий
человек во всем мироздании.  Теперь я начинаю думать, что пять лет назад
он появился именно на этой планете.  И  вероятно,  большую часть времени
проводит здесь.
     - Но  почему?  -  спросила Алиса.  Она  все еще смотрела в  сторону
крохотного пляжа,  который был теперь пуст. В лице ее ясно читалось, что
Бродяга мог бы найти себе лучшее применение.
     Максвелл фыркнул.
     - А читала ты когда-нибудь...  -  Тут он вспомнил, что Алиса скорее
всего никогда ничего не читала, и поправился: - Ты смотрела когда-нибудь
старке  фильмы  о   Южных   морях?   Слышала  о   цивилизованных  людях,
"вернувшихся к природе" или ставших прибрежными бродягами?
     - Да, - несколько неуверенно подтвердила Алиса.
     - Прекрасно,   тогда  представь  себе  человека,   заброшенного  во
вселенную,  полную  дикарей  -  быть  может,  симпатичных  и  безвредных
дикарей, но все же людей, отстоящих на три миллиона лет от его культуры.
Что он в таком случае будет делать?
     - Возвратится  к  природе,   -   отозвалась  Алиса,  -  или  начнет
прочесывать берега.
     - То-то  и  оно,  -  сказал ей  Максвелл.  -  Две  его единственные
альтернативы.  Причем,  с его точки зрения,  одна немногим лучше другой.
Подчиниться законам природы, обустроиться, жениться, лишиться всего, что
делает его цивилизованным человеком, - или просто отправиться к черту.
     - Этим он и занимается?
     - Точно.
     - Хорошо, а [зачем] он прочесывает эти берега?
     Максвелл нахмурился:
     - Не  будь идиоткой.  На этих конкретных берегах ему делать нечего;
просто его занесло сюда.  Потому он и Прибрежный Бродяга,  что живет как
бич -  ничего не  делая,  ни с  кем не встречаясь,  слоняется без дела в
ожидании старости и смерти.
     - Это ужасно, - скривилась Алиса. - Такая... гадость.
     - Что  поделать,  -  сухо  отозвался Максвелл.  -  Есть только одно
место,  где  Бродяга мог бы  быть счастливым -  через три миллиона лет в
будущем,  -  а туда он вернуться не может.  Бродяга говорит,  что места,
куда можно было бы вернуться, вообще не существует. Я не понимаю, что он
имеет в виду; а сам он, судя по всему, объяснить этого не может.

     Бродяга неподвижно стоял у  опушки леса,  пока их скутер садился на
камедистый берег.  На  Бродяге  были  заляпанные,  потрепанные штаны  из
пластика -  и ничего больше: ни шляпы, чтобы защитить его величественную
голову с  могучим лбом,  ни сандалий на ногах -  и  никакого снаряжения,
даже ножа на поясе.  А  Максвелл знал,  что в джунглях водились людоеды,
которые могли мигом слопать человека, вышедшего за пределы силового поля
скутера.  Впрочем,  зная Бродягу,  он ничему не удивлялся.  Удивилась ли
Алиса,  определить было сложно.  Она лишь пожирала Бродягу глазами, пока
он подходил к ним.
     Максвелл, чертыхаясь про себя, отключил силовое поле своего скутера
и вылез наружу. То же самое сделала и Алиса. "Остается только надеяться,
что она удержится от изнасилования", - промелькнуло в голове Максвелла.
     - Как дела, Даи?
     - Нормально,  - ответил Бродяга. На близком расстоянии он не только
впечатлял,  но и вызывал страх.  Бродяга стоял, выпрямившись во все свои
семь с лишним футов, и в каждой линии его тела чувствовалась невероятная
сила.  Больше всего впечатляли глаза в  них,  как у орла,  таилось нечто
странное,  недоступное.  И  хотя сам  Дай был неизменно доброжелателен в
общении и успешно влился в новую для него среду, однако любой нормальный
взрослый человек чувствовал себя рядом с ним несмышленым ребенком.
     - Даи, познакомься - Алиса Цверлинг.
     Бродяга ответил на  это представление с  непринужденной учтивостью;
Алиса же так и хлопала своими неотразимыми ресницами.
     Пока  они  шли  к  воде,   Алиса  умудрилась  весьма  правдоподобно
споткнуться и  для  поддержки положить  руку  под  локоть  гиганту.  Тот
небрежно поднял девушку,  одновременно слегка подтолкнув ее,  после чего
она  оказалась на  шаг-другой впереди них,  и  как ни  в  чем не  бывало
продолжил разговор с Максвеллом.
     Они сели у воды, и Даи понемногу выкачал из Максвелла все последние
земные  новости.  Бродяга  проявлял  живой  интерес;  Максвелл не  знал,
насколько он  искренен,  но  на  всякий случай излагал все старательно и
подробно.
     Вскоре в монологе Максвелла образовалась пауза, и, воспользовавшись
ею,  Алиса старательно откашлялась.  Оба мужчины обратили к  ней учтивые
взгляды. Алиса спросила:
     - Даи,  а правда здесь в джунглях водятся животные-людоеды?  Мы еще
ни одного не видели.  И...  - Заинтересованный взгляд девушки пробежался
по гладкому обнаженному торсу Бродяги,  и Алиса очень мило покраснела. -
Я хочу сказать... - добавила она и снова запнулась.
     - Конечно,  здесь их множество,  -  ответил Бродяга - Но мне они не
слишком докучают.
     - Вы хотите сказать,  - продолжала допытываться Алиса с видом самым
серьезным, - что вам это ничуть не страшно?
     - Именно.
     - А могли бы вы защитить кого-нибудь, кто оказался бы с вами?
     - Полагаю, да.
     Алиса излучала улыбку.
     - Ах,  даже не верится.  Перед тем как мы вас заметили,  я  как раз
говорила  Вернону,  что  нет  ничего  романтичнее прогулки по  джунглям.
Посмотреть на  диких  жи