руки над головой. И поле-
тел в огнедышащую пропасть.

   Сергей внимательно слушал зеленого. Кто знает, может, тот
и не врал.  Полной уверенности не было, тем более, что зеле-
ный умел убеждать собеседника.
   - Это  Барух-пройдоха вытянул из тебя мысли,  - гнул свое
скользкий инопланетянин,  - а потом и выложил  этим  олухам,
они падкие на всякие такие штучки. А ему нужна была, извини-
те за выражение,  отмазка.  О-о, этот деятель всех продаст и
всех купит. Наша агентура за ним уже четвертую сотню лет го-
няется по всем измерениям!
   Сергей готов  был поверить во все эти измерения,  в гонки
за барухами,  гингами и прочими сатанинскими  отродьями,  он
уверовал уже в отражения, во внутренние и внешние миры, поч-
ти во все...  но причем все-таки он?!  Почему он должен  мы-
каться между всеми этими нелепостями?!
   - Замкнутый цикл,  - твердил свое зеленый.  - В мире есть
силы, которые выше остального. А что касается людей там вся-
ких и прочих разумных,  бросьте вы эту чушь про какое-то там
дыхание, про зачатие из космоса, бросьте! Все разумные и не-
разумные твари во всех мирах, включая и отраженные, это лишь
гадкие  и  вонючие комки слизи!  Никакой в них души не было,
нет,  и никогда не будет! Запомните - не будет! И вдыхать-то
ее некому,  почтенный, некому! - Он стучал себя по морщинис-
тому покатому лбу и клялся: - Связи, чисто материальные свя-
зи вот тут! И ни черта больше! Замкнутые и разомкнутые цепи,
системы и подсистемы. Все!
   Он гипнотически действовал на Сергея. Тот вообще был под-
вержен влияниям всевозможных шарлатанов,  заклинателей, экс-
трасенсов  и прочей шаманствующей братии.  Но зеленый был на
три головы выше их всех.  Он лишь самую малую часть говорил.
Все основное шло прямо из его зеленой головы в Сергеев мозг,
шло телепатически и еще как-то,  как сам Сергей не  понимал,
наверное,  на уровне сверхсознания. И спорить с зеленым было
бесполезно.
   Когда дверь  темницы распахнулась,  слизистый заклинатель
висел живым сталактитом на потолке. И отец Григорио не заме-
тил его.
   - Ну что,  инкуб,  - пробасил он с напускной  усмешечкой,
скрывающей неуверенность, - провалимся в тар-тарары, к едре-
ной матери?!
   Сергей рта не успел раскрыть.
   - Провалимся! - вместо него изрек зеленый сверху.
   И отец  Григорио кубырем скатился вниз по скользкой лест-
нице, ударился массивной башкой о нижнюю ступеньку.
   - Еще как провалимся!
   Рваная трещина разделила подвальный  пол  на  две  части.
Вырвался  откуда-то  снизу  холодный  синий  свет,  замигало
что-то,  забулькало, зазвенели вдалеке крохотные певучие ко-
локолыщ. Дохнуло морозом.
   - Чегой-то куда-то не туда шлюз  открыли,  -  пожаловался
зеленый гундосо.  - Теряем квалификацию! Впрочем, какая ему,
обалдую, разница!
   - Нам  туда  не надо!  - натужно прохрипел с земли хмурый
отец Григорио.
   - Человеку не дано знать,  куда ему надо, - продекламиро-
вал зеленый. - Пошел отсюда!
   Словно подчинившись ему, отец Григорио на карачках пополз
к трещине.  И был он похож на ползущего к водопою обезножив-
шего бегемота.
   - Нехорошо как-то, - подал голос Сергей, - не по-людски!
   Зеленый стек по стене. Выставил мутные буркалы.
   - Не вам говорить, милейший, - прогнусавил он, - лучше на
нос свой поглядите.
   Сергей машинально ощупал нос - тот был огромен  и  горяч.
Но все равно хмурого было жалко. Заодно Сергей языком прове-
рил дыру в десне.  Дыра заростала,  но половина языка в  нее
вмещалась.
   Отец Григорио с воплями и  ругательствами  полетел  вниз.
Через минуту все стихло.
   Зеленый подполз ближе к Сергею. Заглянул в самые глаза. И
прослюнил:
   - А почему бы и вам не попробовать?
   - Не-ет! - закричал Сергей.
   Но какая-то незримая сила уже волокла его к  трещине.  Он
упирался,  расставлял  ноги.  Потом упал,  вцепился руками в
край. Но его словно гигантским сверхмощным пылесосом затяги-
вало в синеву.
   - Идите,  идите, - напутствовал зеленый Сергея. Даже руч-
кой помахал. - Вам теперь все равно куда...
   - Как это - все равно?! - выкрикнул Сергей, уже наполови-
ну скрывшись в провале.
   Зеленый пожал хлипкими плечами.
   - Судьбу не переспоришь, - философски изрек он.
   Сергея закружило,  завертело, ударило снегом в глаза. Ле-
дяные,  пронизывающие насквозь струи подхватили его, опроки-
нули, понесли. А перед глазами сам по себе встал вдруг осле-
пительно  белый сугроб с алым,  будто только что разлившимся
поверху пятном крови.
   И тут же все пропало.  Его швырнуло в мрак,  грязь,  без-
вестность.  И снова он вскочил, бросился бежать, не понимая,
куда бежит, зачем, от кого. Поскользнулся, упал, разбил лоб,
что-то выронил.  Но тут же поднялся.  Стужа сковывала руки и
ноги,  забиралась под рубаху. А он все бежал и бежал, падая,
поднимаясь, снова падая, сбивая каких-то невидимых прохожих.
   В подворотне  его  схватили за руки и с размаху ударили о
кирпичную стену.  Потом еще раз.  Он ничего не  видел,  ляпа
чувствовал, как сыпятся на него градом удары. Били жестоко и
больно.  Били беспощадно!  Сначала руками,  потом ногами - с
озверением,  с матерными приговорками и криками.  Били двое.
Но он не мог разобрать,  кто именно,  лишь мелькали в  свете
фар  случайных  машин  по стенам подворотни две черные тени:
одна огромная, высоченная, другая совсем маленькая, карлико-
вая.
   А напоследок,  когда Сергей уже вообще ничего не видел  в
кровавом тумане, кто-то нагнулся над ним и просипел сифилис-
ным шипом:
   - Еще сунешься, падла, заказывай панихиду! Понял?! Мы тя,
сучару,  отучим поганный нос совать куда не надо! Мы те баш-
ку-то свернем, попомни!
   Сергей еле  дополз  до  подъезда.  Какой-то  поздний  ал-
каш-бродяга  помог ему подняться наверх,  к дверям квартиры.
Но увидав на свету избитого, залитое кровью лицо, изодранную
в клочья совсем не зимнюю одежду, покрытое синяками и ссади-
нами тело, тут же убежал в ночь.

   Две недели Сергей не выходил из дома. Первую он вообще не
мог встать.  Лишь на третий день подполз к телефону и позво-
нил на работу.  Его там не узнали, голос звучал совсем непо-
хоже - наверное, подумали, что кто-то разыгрывает.
   За первые пять дней Сергей съел все запасы харчей в доме.
Остальные девять голодал,  лишь воду пил.  Может быть, это и
спасло его.
   Очухался он сразу. После двухнедельного кошмара как прос-
нулся.  Встал свежим, бодрым, чуть покачивающимся от слабос-
ти. Лицо почти зажило, синяки сходили. Опухолей уже не было.
Лишь ссадины да царапины сияли тут и там.  Но  это  было  не
столь страшно.
   Сергей пошел на улицу.  И чуть не упал.  Голова  закружи-
лась.  И все-таки он преодолел себя, зашел в магазин и купил
сухарей,  ничего больше не завозили.  В другом  шло  побоище
из-за  консервов  "Завтрак  туриста" - их завезли с утра,  а
очередь,  как выяснилось,  стояла еще с позавчерашней  ночи,
народ и осерчал. Сергея выручила знакомая продавщица. В дру-
гой бы раз не дала.  Но увидав его избитую рожу,  всплеснула
руками.
   - Сережа, ты?! Из-под катка, что ли?!
   Еще три дня он отъедался, чем Бог пошлет. На работу боль-
ше не звонил - ну их на хрен! Все одно на заработанные день-
ги ничего не купишь.  Лучше на паперть или в подземный пере-
ход с кепкой!
   Все это  время  Сергей  не притрагивался к бутыли.  Он ее
поставил на шкаф, там она и стояла. Шипа он не нашел, навер-
ное, обронил по дороге, может, выпал в подворотне, когда би-
ли.  Сергей поглядывал на тот,  верхний шип. И ему казалось,
что не было никаких двух шипов, что был лишь один. Но как он
мог оказаться тогда,  еще до его визита к инквизиторам, там,
возле сугроба?  Это выходило за рамки как возможного,  так и
разумного. А потому Сергей и не ломал особо голову.
   В эти долгие и тяжелые дни,  когда боль сковывала его те-
ло, не давала шевельнуться, Сергей лежал на диване и размыш-
лял.  Нет,  он не переживал в памяти всех своих злоключений,
передряги до того надоели ему,  что не хотелось и вспоминать
о них.  Он думал о словах зеленого, и о своей внезапной ноч-
ной теории, которая в ту ночь казалась ему снизошедшим свер-
ху Откровением, и в которой он начал сомневаться позже. Мозг
работал плохо, видно, и ему досталось крепко в подворотне. А
может,  он просто устал, кто знает. Но Сергей ворочал мысля-
ми-жерновами:  как Сизиф катил свой камень на вершину  горы,
так  и он вздымал ввысь тяжелый путанный клубок мыслей - си-
зифов камень срывался, летел в пропасть, и клубок мыслей ва-
луном катился  вниз.  Сергей  в  тысячный раз проверял себя,
отслеживал этапные точки эволюционного процесса, все сопутс-
твующее - и получалось, что прав он, а вовсе не ученые-шама-
ны,  обладатели степеней и званий, не зеленый инопланетянин,
это порождение вообще неизвестно чего.  Он был прав! Божест-
венное Дыхание сметало с лика Земли остатки ненужной  глины,
а нужную превращала в иной материал, более пригодный для са-
мого Творения,  для созидания сосуда,  в который можно будет
вдохнуть Душу. И никакие там не метеориты, пролетавшие возле
Земли и якобы повлиявшие на здоровье динозавров, которые тут
же  начали  вымирать!  И не оледенения - сколько их было,  и
всегда приспосабливались к ним или уходили на юг те, кто мог
и хотел выжить. Нет! Не надо придумывать несуществующего, не
надо искать причины - ее нет!  По  дарвиновской  теории  все
застыло бы на уровне простейших,  на уровне амеб. Вымерли бы
все слабенькие и неприспособленные  амебы,  выкристаллизова-
лись бы амебы сильные,  могучие и приспособленные...  И все!
Никогда бы из амебы не вывелась путем "естественного отбора"
даже  самая  пропащая и жалкая рыбешка.  Никогда!  Но что-то
вдохнуло в амебу потенцию, дало ей сил породить нечто отлич-
ное от себя.  Да,  жизнь развивалась скачками. В промежутках
она не развивалась,  а просто совершенствовалась внутри  ви-
дов,  вот тогда-то и шел "естественный отбор".  Но стоило по-
дуть Божественному Дыханию или, по выражению шаманов, стоило
Земле  в очередной раз пройти сквозь зоны жесткого космичес-
кого излучения,  и появлялись новые виды, неожиданные и неж-
данные.  Так появился и человек, не пресловутый венец творе-
ния,  и не развившая обезьяна,  а сосуд, сотворенный из гли-
ны-биомассы, сосуд, в который вошел Дух.
   Пока Сергей размышлял, он верил в свои выкладки, он верил
хотя бы потому,  что все прочее было лепетом сосунка или за-
ведомой атеистической ложью, сфабрикованной по соцзаказу. Он
верил,  потому что не верил шаманам, шаманящим и просто ради
искусства шаманства и из желания выделиться,  создать  касту
избранных, окружить себя ореолом тайны и избранничества. Они
вырабатывали свой язык,  шаманский, - что бы их не могли по-
нять.  Они писали на нем трактаты. И требовали, чтобы на эти
трактаты молились, чтоб все делали только по ним. Шаманы за-
давили слабенькие  ростки пробившейся в Средневековье науки,
они заменили ее наукообразием. Они убили язык живой и созда-
ли  терминологию - язык мертвый,  табуированный для непосвя-
щенных и напичканный миллионами символов, имя которым - пус-
тота! они били в шаманские бубны, собирались на Большие Кам-
лания, давая им звучные наименования симпозиумов, конгрессов
и конференций.  Они пыжились и дулись,  придумывали для себя
все новые и новые фасоны академических и  магистерских  ман-
тий.  Но оставались бесплодными шаманами. Они могли до поси-
нения бить в бубны и кружиться в ритуальных  плясках,  могли
бросить все силы на сочинение гимнов самим себе,  могли даже
заставить непосвященных поверить в свое особое  предназначе-
ние.  Но  внутри них был вакуум и абсолютный ноль.  Они были
пусты,  как пуст радужный и раздутый от важности мыльный пу-
зырь.  И все их шаманские пророчества были пузырями. Нет, не
мир земной был отражением иного мира, отражением мрака и ха-
оса были лишь шаманящие в нем. Да, они сумели организоваться
внутри себя, породить системы. Но они оставались олицетворе-
нием  мрака  и  они несли в жизнь хаос.  Не верил им Сергей.
Нельзя им было -верить, ибо мысль, клокочущая в шаманах, бы-
ла не способом их жизни,  а лишь средством для достижения их
целей.
   Но стоило  ему  встать с дивана,  стоило соприкоснуться с
реальностью грязных и мрачных буден, и он начинал сомневать-
ся в себе,  начинал чуть, еле заметно, приплясывать под рит-
мичные бубны шаманящих, начинал пережевывать слова зеленого.
Тоща он вообще переставал думать - а зачем? Зачем, если есть
те,  кому положено,  кому от рождения суждено быть шаманом и
объяснять  непосвященным  суть непонятного.  И все же жило в
нем что-то, неощутимое, но все время державшее в напряжении.
И он знал, что один миг Откровения несет в себе в тысячи раз
больше правды, чем тонны томов шаманящих, чем пирамиды трак-
татов.
   А вообще-то он старался поменьше думать.
   Вот и сейчас,  окончательно придя в себя, он решил навес-
тить свою старую и верную подругу, которая никогда не прого-
няла его,  всеща откидывала край одеяла, даже если он прихо-
дил после годовой разлуки и  приходил  без  звонка.  Подругу
звали Ирой,  было ей под тридцать,  а может,  и больше. Жила
она всегда одна.
   Но по дороге Сергей решил завернуть еще в одно место.  Он
давненько собирался зайти туда - все три недели  его  мучила
неотвязная мысль. Хочешь, не хочешь, а мозги проверить надо.
Он тешил себя надеждой,  очень слабенькой, хлипкой и жалкой.
Но все же это была надежда!  А вдруг ничего не было?!  Вдруг
ничего нет?! Почему, собственно, он не может оказаться обыч-
ным психом,  шизоидом, каких пруд пруди в стране, чуть ли не
каждый третий?!  Это было бы спасением! Если ему скажут, что
все происходит лишь в его перегруженной и усталой башке,  он
расцелует такого диагностика, он его до гробовой доски поить
будет!  Лучше  быть  трехнутым и сдвинутым в любой фазе,  но
только...  Что только?  Сергей встряхнул головой. Эх, дорого
бы он отдал, чтоб оказаться рядовым советским сумасшедшим!
   Конечно, он не собирался идти в  районный  психдиспансер,
этот  путь  был  заказан:  каждого  добровольного визитера в
столь благие места немедленно оприходывали,  и через некото-
рое  время он оказывался в одном из отделений разветвленного
архипелага лечебно-трудовых профилакториев. Да, стране нужны
были рабочие руки, и она не упускала удобного случая заполу-
чить их в бесплатное владение! Ведь для этого не требовалось
ни  суда,  ни даже заключения пресловутой тройки.  Сергею не
светило в один прекрасный день  проснуться  в  профилактории
при цементном заводе или хаммеровском химпредприятии. Он хо-
тел еще хоть немного пожить на воле.
   И потому пошел к частнику. Адресок подкинул один знакомый
алкаш у магазина. Алкаш был человеком надежным, когда-то сам
чуть не профессором числился.
   Дверь открыла худенькая маленькая женщина.
   - Чего надо? - поинтересовалась она.
   - На прием, - грубо ответил Сергей.
   - А деньги есть?!
   - Сколько?
   - Полсотни  -  десять минут.  Остальное сам дохтур скажет
скока!
   Женщина смотрела  на  Сергея  с поразительным недоверием,
все время заглядывала ему за спину, будто там кто-то таился.
Она заставила снять куртку, ботинки, оставить сумку в прихо-
жей на крючке.  Тапок не дала.  И от этого Сергей уже ощутил
себя пациентом, больным.
   - И гляди,  малый,  дохтура чтоб не утомлять? - Она снова
заглянула ему за спину, хлопнула ладошами, словно комара ло-
вила. Зло прошипела : - Приводют за собой всяких! Иди уж!
   Прихожая была большой и грязной, замусоренной до предела.
Вверху, под самым потолком горела крохотная лампочка ватт на
двадцать,  не больше. Дверей было несколько. Сергей не знал,
куда идти.  А женщина уже ушла и,  по звуку щеколды,  видно,
заперлась.
   Сергей сунулся в ближайшую дверь.  И тут же отпрянул - за
дверью,  в  тесной  каморке стояла голая старуха в бигудях и
терла себя мочалкой. Квартира, наверное, была коммунальной.
   - Где тут врач принимает? - спросил Сергей неуверенно.
   Никто не откликнулся.
   Тогда он  открыл следующую дверь.  За ней двое худосочных
юношей занимались любовью с одной, еще более худосочной, да-
мой.  На  даме была шляпка с перышком,  туфельки и бантик на
шее.  Юноши также были в шляпах и ботинках.  У одного на шее
болтался галстук,  у другого бабочка.  При виде Сергея юноши
приподняли шляпы.  Дама вынула изо рта  предмет  вожделения,
принадлежавший одному из юношей, и мило улыбнулась. Во рту у
нее не хватало половины зубов.
   - Пардон! - выдавал Сергей.
   Он все три недели не общался с женщинами.  И потому  даже
эта вызвала у него некие подобия чувств.  К Ире!  К Ире!!  К
Ире, черт побери!!!
   Но сперва к "дохтуру"!  Это важнее. Это может быть спасе-
нием!
   Из-за третьей  двери вывалился пьяный мужик в одной синей
разодранной у плеча майке.  Мужик был здоров до  безобразия,
видно,  когда-то занимался штангой или культуризмом, а потом
заплыл и стал живым шкафом.
   - Ты кто-о?! - свирепо спросил мужик.
   И не дождавшись ответа,  побежал  по  коридору.  Хлопнула
дверь. Раздался звук спускаемой воды. И трехэтажный мат. Это
навряд ли был доктор.
   Четвертая дверь распахнулась сама.  Казалось, она не была
плотно прикрыта - кто-то подсматривал за Сергеем, ждал, пока
он поровняется с дверью.
   Высунулась рука - и Сергея потащили внутрь.
   - Скорей! Скорей!
   Сергей опешил. Голос был женский, сочный, нутряной. И ру-
ка была женской,  пухлой, с колечками и браслетиками. Прежде
чем он успел что-то сообразить,  его затащили в  комнату.  И
какая-то  дама  с  горящими  глазами  набросилась  на  него,
страстно заговорила в лицо:
   - Я все знаю,  вы шли ко мне!  Скорей! Все готово! Берите
же меня, прямо здесь, немедля, - она скинула длинный халат с
китайскими драконами, отступила на шаг, выставив плоский жи-
вот и длинные козьи груди, ослепительно улыбнулась - рот был
полон золота. - Ну же! Я ваша!!!
   Сергей дернул ручку двери. Но она не открылась; дама опе-
редила его,  уперлась в дверь длинной ногой в черном ажурном
чулке.
   - Что вы медлите?  Или вы предпочитаете экзотику, что-ни-
будь этакое?! Да, шалун?! Я согласна! На все согласна! Пусть
дым коромыслом стоит, ну же, скушайте меня с потрохами, ску-
шайте так, как вам это нравится! Ах, вы проказник!
   Она подкинула ладонями груди - и те стали выделывать неи-
моверные пируэты.  А когда дама до предела выгнула свой стан
и  полуобернулась,  уперевшись  ладонями  в затянутые черным
ножки, Сергей задумался - может, и впрямь "скушать"? Но гла-
за,  глаза!  Это были глаза ненормальной,  чокнутой! Нет, он
отвернулся.
   Дама набросилась на него сзади,  вцепилась ногтями в пле-
чи. Застонала на ухо:
   - Ну куда же вы?!
   Черная нога захлестнула торс Сергея,  обвила живой змеей,
словно  в  ней и костей не было.  Одна грудь дамы застряла у
него под мышкой, и он никак не мог выпихнуть ее обратно. Да-
ма вжималась в него всем телом и уже не стонала,  а скулила,
повизгивала:
   - Останьтесь!  Делайте, что хотите - мучьте, издевайтесь,
режьте на куски,  насилуйте, бейте, рвите! Но оставайтесь! Я
вам заплачу! Я богатая! Я могу много вам заплатить! Ну же?!
   Последнее добило Сергея.  Он с силой отпихнул даму назад.
Вырвался.  Захлопнул  дверь.  Выскочить  в коридор страстная
особа не посмела.
   Минуты три Сергей стоял и не мог отдышаться.  Потом смело
направился к последней, пятой двери. И распахнул ее.
   - Я на прием! - заявил он с порога.
   - Да что вы  говорите?  -  откликнулся  кто-то  невидимый
из-под стола, стоявшего у широкого окна.
   Комната была огромна и светла.  На вешалке у входа  висел
белый халат.  В стеклянном шкафчике были разложены по полкам
инструменты, медикаменты и какие-то чистые бланки.
   - Мне сказали, что тут принимает опытный психиатр, так?!
   - Кто сказал? - донеслось из-под стола.
   - Надежные люди!
   - Э-э,  тогда другое дело!  - Над столешницей  показалась
крупная розовая голова.
   Сергей обомлел.  Перед ним была точная копия отца  Григо-
рио.  Если хмурый отец был прост