о до неприличия, до безобра-
зия черен,  то "дохтур",  двойник хмурого, был до безобразия
бел и сдобен. Но те же кустистые огромные брови, тот же под-
бородок, те же свинячьи глазки... Все - то же!
   - Сергей...
   - Фамилия не обязательна!  - опередил пришедшего врач.  -
Осторожность не помешает. А меня называйте просто Григорием.
   Сергей кивнул в растерянности. Григорию было лет шестьде-
сят.
   - А вы случайно не были... - начал Сергей.
   - Нет! - твердо ответил доктор. И добавил, потупив очи: -
Вы взнос внесли?
   Сергей достал бумажник и отсчитал пятьдесят рублей.
   - Нет-нет!  - замахал руками Григорий.  - Не мне! Идите и
отдайте моей жене. Соседняя дверь!
   - Ну уж нет! - взорвался Сергей.
   Григорий понимающе  улыбнулся - подбородок обвис,  а щеки
превратились в два огромных помидора.
   - Все ясно,  - приторно прошелестел он, - вы, разумеется,
успели пообщаться с ней...  вы меня понимаете, молодой чело-
век? Все ясно, снимайте штаны!
   Сергей отшатнулся.
   - Зачем?!
   Доктор Григорий развел руками.
   - То есть, как зачем? У вас ведь, э-э, сексуальное, разу-
меется, расстройство? Снимайте, снимайте, не стесняйтесь ни-
кого!
   - А что,  тут есть еще кто-то?  - глуповато вопросил Сер-
гей.
   - Ни в коем случае,  - ответил доктор, - все предупрежде-
ны.  -  Он поднес указательный палец к губам.  - Как оценила
вашу потенцию жена?  Только честно, прямо, она мне все равно
расскажет обо всем,  - он опять улыбнулся,  - до самых мель-
чайших интимных подробностей, ну-у?!
   Сергей устало  вздохнул.  И  присел  на краешек обтянутой
клеенкой койки.
   - Я собственно, по другому вопросу. У меня видения.
   - Т-ш-ш-ш!  - зашипел на него румяный Григорий. - Держите
себя в руках.  И не врите!  Скорее рассказывайте,  как все с
ней было?  В какой позе? Сколько? Подробнее описывайте, кра-
сочнее!  И покажите на себе, давайте, давайте, это для диаг-
ноза надо!
   Сергей опешил.  Но  в этот миг распахнулась дверь,  в нее
просунулась голова страстной дамы.  Послышался капризно-над-
менный голос со сварливыми интонациями:
   - Он все врет!  Не верьте!  Никакая я ему не жена!  Ах ты
старый развратник, поганец, негодяй!
   В дебелого Григория полетела метко пущенная зеленая ваза.
Сергей глаза закрыл.  Но Григорий ловко пригнулся, спрятался
за столом.  И ваза пролетела мимо, вышибла со звоном стекло,
упала на улицу.
   - Не мешайте мне принимать пациентов!  - раздалось из-под
стола.
   - Он пришел ко мне!  - завопила дама. - Не смейте его за-
бирать! Он мой!!! Пустите! Кто там, пустите немедленно!
   Дама скрылась. И в комнату заглянул мужик в майке. Он из-
виняюще улыбнулся, проговорил с натугой:
   - Прощения просим,  я эту дуру выпер,  вы не серчайте! Ща
мы с ней разберемся!
   Он закрыл дверь, и из коридора раздались сначала гневные,
потом  нечеловеческие,  а  напоследок  в сладострастно-дикие
вопли. Видно, они там разобрались.
   - Значит,  не сексуальные?  - обиженно переспросил Сергея
доктор Григорий.
   - Нет.
   - Жаль! Ну ладно, рассказывайте!
   Сергей принялся  долго  и нудно описывать все,  что с ним
происходило.  Доктор слушал.  Слушал уперев обе руки в щеки,
наморщившись, занавесив глаза густейшими белыми бровями.
   Через полчаса Сергей понял, что доктор спит. Тогда он ос-
торожно  встал и пошел к выходу.  Но не доходя двух шагов до
двери, замер как в столбняке. На вешалке под халатиком висе-
ла  грязно-серая  ворсистая  ряса с капюшоном.  Это было уже
слишком!
   Он хотел повернуться,  еще раз посмотреть на доктора Гри-
гория. Но скрипучий голос его опередил:
   - Та-ак-с,  диагноз ясен!  Сейчас мы сверимся, - раздался
шелест страниц,  потом прозвучало громче: - Вот, все про вас
и написано!  Значит,  так - шип вогнать на три вершка,  нет,
пардон,  на вершок! И повернуть три раза, как указано на ри-
сунке. Все предельно просто, тут делов-то на пять минут!
   - Что-о?! - взревел Сергей. - Какой еще там шип?!
   Перепуганный доктор Григорий спрятался под столом.  Но не
смолк.
   - Я  извиняюсь,  ошибочка,  не ту инструкцию прочитал,  -
скороговоркой верещал он.  - Вот  нужная:  при  маниакальных
психозах,  которые  проявляются  в  кажущихся перемещениях в
пространствах,   необходимо   хирургическое   вмешательство,
та-а-к-с,  это мы пропустим,  вот - лоботомия!  Это то, чего
вам, мой юный друг, и нужно!
   Доктор Григорий  выскочил из-под стола с огромным колово-
ротом в руках,  побежал к Сергею. Был он жирен, тяжел, и по-
тому бежал медленно, с одышкой.
   - Стойте!  Стойте же! Операция-то пустяшная, пять минут -
и гуляй, Сережа! Куда вы?!
   Сергей вылетел в прихожую.  И споткнулся о  чьи-то  тела.
Уже  падая,  он  разглядел,  о чьи именно - это огромный му-
жик-шкаф возлегал на даме с длинными козьими  грудями.  Дама
не могла,  судя по всему,  ни визжать,  ни стонать, она лишь
томно хрипела.  До Сергея ей не было дела.  Зато мужик начал
подниматься.
   - Я его щя месить буду! - пообещал он с затаенной злобой.
   - Держите его! Держите! - доносилось из кабинета доктора.
- Он с операционного стола убежал! Хватайте больного! Да ог-
рейте же его чем-нибудь, сбейте с ног!!! Уйдет больной!
   Мужик с треском разодрал себе майку.  И как был,  в одних
обрывках, пошел на Сергея. Дама, судя по всему, ожила, и то-
же поползла к гостю,  зубы ее хищно клацали,  изо рта капала
слюна.
   Гинга! Вот это настоящая гинга, подумалось Сергею. Парши-
вые дела!  Жуткий дом! Он дернулся было. Но дама уже впилась
зубами в его лодыжку,  потянулась руками выше. Он завопил и,
превозмогая боль, выдрал ногу. Бросился к входной двери.
   - Воры!  Вор-р-ры-ы!!!  - орала сухонькая женщина, та са-
мая, что открывала дверь. - Карау-у-л!!!
   Она больно ударила Сергея скалкой по спине, потом заката-
ла в лоб.  Мужик в разодранной майке настиг его,  сбил с ног
могучим ударом.  Следующим он выбил Сергея за дверь,  да так
выбил,  что тот летел весь пролет по воздуху, потом грохнул-
ся.
   На лестничной  площадке  стояли  юноши в шляпах и курили.
Они с укоризной поглядели на свалившегося им под ноги мужчи-
ну.  И  брезгливо отвернулись.  Дама в шляпке выглядывала из
дверей старинного лифта. Она была там не одна. Но Сергею уже
не удалось разобрать,  с кем.  Он вскочил на ноги и бросился
бежать вниз, прыгая через три ступеньки.
   - Хватайте пациента,  дармоеды!  - неслось ему в спину. -
Из-под скальпеля сбежал! Хватай гада! С ног, с ног сбивайте!
Вали его!  Бей!  Да по башке бей, по башке! Все равно вскры-
вать будем! Держи-и-и-и!!!
   Сергей спустился вниз одновременно с лифтом.  На этот раз
сумел разобрать - дама в кабинке была с  двумя  пожарниками.
Но занималась она тем же, чем и с худощавыми юношами. Увидав
растрепанного Сергея, кто-то из троих нажал на кнопку, и ка-
бинка поехала вверх.
   - Адье,  мои шер!  - послышалось из нее и расстаяло в вы-
сях.
   Сергей выскочил на улицу.  И еле увернулся - рядом с ним,
в  двух  сантиметрах,  грохнулась об асфальт большая зеленая
ваза.  Один из осколков вонзился ему в щеку. Но вынимать его
было  некогда.  Сергей  припустился от страшного дома во всю
прыть.
   Две остановки  он бежал пешком.  Оглядывался ежесекундно.
Ему казалось,  что доктор Григорий и вся братия  гонятся  за
ним по пятам.
   К подруге он ворвался совершенно измочаленным, злым, дер-
ганным.  Та  руками всплеснула.  Но Сергей не дал ей и слова
вымолвить.
   Все испытанное им, все накопившееся, все долго сдерживае-
мое прорвалось наружу яростным,  безумным фонтаном, вулкани-
ческой  лавой.  Он не поздоровался,  не сказал ласкового или
хотя бы приветливого слова. Он набросился на нее как зверь -
с шумным алчным дыханием, рыком, всхлипами. Прямо в прихожей
он подхватил ее на руки,  подхватил,  грубо сжав ее  широкие
бедра,  вскидывая над собой,  вжимаясь головой в упругий жи-
вот.
   - Ой, с ума сошел! - восторженно завизжала она.
   Но он ничего не слышал,  ничего не понимая - он нес ее  в
комнату.  Он ударил в дверь ее спиной,  та распахнулась.  Он
ничего не видел,  шел вслепую.  Но он знал,  где диван, и не
боялся  промахнуться.  С размаху он бросил ее на высокие по-
душки,  сам опустился на колени,  рванул полы халата -  лишь
пуговицы полетели во все стороны, узенькие беленькие трусики
затрещали под его рукой,  и превратившись в обрывочки, поле-
тели за спину. Взвизгнула молния на брюках. И в эту секунду,
когда он на миг отпустил ее,  она подтянула  ноги  к  груди,
свела их,  заслоняясь от него,  глядя испуганными ошалевшими
глазами.  Но он,  просунув ладони внутрь,  резким  движением
развел их, вжался между ними, не вставая с колен, притягивая
ее к себе... И она, вздрогнув и тут же расслабившись, обхва-
тила его голову, прижала к груди и в голос рассмеялась, тор-
жествующе, раскатисто. Она давно ждала этой встречи. И пусть
воображение рисовало ее не совсем такой,  неважно!  Главное,
она состоялась!  Никогда еще ее милый залеточка не был таким
горячим,  страстным,  ненасытным. Он овладевал ею как обезу-
мевший от желания самец,  дикое и сильное,  необузданное жи-
вотное - ив этом было столько еще неизведанной сладости, что
она не просто приняла эту звериную любовную игру,  но и сама
отдалась ей полностью, без остатка, стремясь подыграть ему в
роли беззащитной насилуемой жертвы, оторопевшей от сокрушаю-
щей ее мощи, горящей в охватившем ее пламени.
   А Сергей по-прежнему ничего не видел,  ничего не  сообра-
жал.  Словно захваченный каким-то невидимым неистовым полем,
он исполнял первобытный ритмичный танец,  вжимаясь в  нее  с
каждым движением все сильнее, раскачиваясь и в такт внутрен-
нему инстинктивному ритму,  качая из стороны в сторону голо-
вой и разбрасывая ею тяжелые груди, тут же возвращающиеся на
свои привычные места и вновь  наваливающиеся  на  его  щеки,
нос,  губы. А когда он уже не мог сдерживать себя даже в ма-
лом, когда из него стало вырываться вместе с семенами гряду-
щих жизней все накопившееся и гнетущее,  он вскочил на ноги,
вздымая ее над собой, сдавил ей бедра так, что она закричала
на всю комнату,  впился зубами в левую грудь - и ему показа-
лось, что они вотвот взлетят, умчатся сквозь потолки и балки
в поднебесье.  Но не взлетели,  не умчались.  Наоборот,  они
рухнули на диван плашмя, не разжимая объятий. И замерли.
   Лежали долго, приходили в себя. Мозги у Сергея постепенно
прочищались. Но первой все же заговорила она:
   - Ты случаем не из психушки сбежал?
   Он ответил не сразу, вспоминая - а откуда он на самом де-
ле сбежал.  Прошлое было в тумане. Лишь какие-то тени маячи-
ли,  да мельтешили в памяти путанные обрывки фраз.  И  ответ
его не был достаточно вразумительным.
   - Видать,  из психушки, не упомню чего-то, - прошептал он
ей на ухо.
   - То-то я и гляжу - ввалился  ненормальный  ,  глаза  как
плошки,  растрепанный...  и босой!  - сказала она и закусила
губу. - Кто с тебя, неврастеника, башмаки-то снял, отвечай?!
   Сергей все сразу вспомнил.  Да, башмаки он оставил в этом
страшном сумашедшем доме.  Но он не пойдет туда за ними,  ни
за что не пойдет!  Лучше в прорубь головой!  Лучше под гиль-
отину! Перед глазами застыла зверская рожа то ли отца, то ли
"дохтура"  Григория-Григорио,  заплясал в его набрякшей лапе
коловорот, загудело в ушах: "Хватай больного-о-о!!!"
   - Ну,  не хочешь, не говори, не надо! - принялась его ус-
покаивать Ира. - Напугали мальчика, да? Ну, молчи, молчи!
   Сергей молчал и думал, что он правильно сделал, придя сю-
да. Да, она его спасла, она его всегда спасала в трудные ми-
нуты,  в тяжелые деньки.  Она вытягивала его из беспробудных
запоев и беспричинных депрессий,  она вливала в  него  новую
жизнь и выпускала в нее.  А он уходил.  И пока все было нор-
мально,  не вспоминал о ней. Но очередная беда гнала его под
крылышко.
   - Я люблю тебя, - проговорил он нежно.
   - Еще бы, - согласилась она.
   Ему бесконечно повезло с ней. Но он сам не осознавал это-
го.  Ира была необыкновенно хороша:  и высока,  и стройна, и
налита там, где требуется налитости. Она вполне могла участ-
вовать в любом конкурсе красоты...  правда,  возраст был уже
не тот,  на конкурсы брали пятнадцати-семнадцатилетних, а ей
за тридцать, но все равно! Она была настоящей красавицей. Не
совсем счастливой,  неудачливой в жизни и не  ценящей  своей
красоты.  Но таких оставалось совсем мало.  И почти что и не
оставалось.  Все понимали - это жизнь, с жизнью не справить-
ся,  она  сама диктует законы,  И все равно было обидно.  За
три-четыре последних года из страны вывезли всех  более  или
менее  симпатичных  женщин.  Поначалу с помощью всевозможных
конкурсов отбирали для секс-шоу и  прочих  представлений  на
западе  самый качественный товар,  потом этим товаром начали
набивать все  публичные  дома  третьих  стран.  Одновременно
расплодилось множество контор и конторок,  агенств и брачных
бюро,  через которые каждой желающей - красивой  желающей  -
обеспечивался муж за границами страны. Поначалу отбою не бы-
ло от претенденток,  брачные конторы  зарабатывали  бешенные
деньги,  женская  плоть  распродавалась  во все концы света:
брали женами, наложницами, подругами, манекенщицами, брали в
гаремы  и дома моделей,  в голырклубы и массажные заведения,
брали везде!  Брали все, что можно было забрать... Ну и выб-
рали!  Назад,  разумеется,  никто не возвращался. Оставались
дурнушки,  неудачницы,  обремененные чадами,  алкоголички  и
наркоманки - от этих везде отказывались, могли своих предло-
жить.  Короче, оставались те, кто не сумел пристроиться, кто
даже на самый захудалый конкурс,  где оспаривались места сто
двенадцатых по счету жен-наложниц для нищающих папуасов,  не
мог  пройти в силу своей явной малопривлекательности.  Такие
как Ира были единицами,  случайно уцелевшими.  Ей  четырежды
приходили  приглашения  из  афро-советских и арабо-советских
совместных контор. Но она стеснялась пойти туда. Она остава-
лась,  наверное, единственной невывезенной блондинкой. Тут и
американцы с европейцами, и австралийцы с новозеландцами ма-
ху  дали - пока они разглядывали фотографии "желающих соеди-
ниться узами с заграничными мужьями",  африканские царьки  и
вожди перекупили всех светловолосых,  а конкурентами им были
лишь арабские шейхи и их подданные.  Страна обезлюдела,  ибо
без женщин - какая же страна.  На телевидении держали, прав-
да,  двух теледив.  Но никто не знал, где они живут на самом
деле и сколько им платят. В основном же и на экранах послед-
нее время маячили труженицы в желтых робах. Они были хорошие
и  добрые  женщины.  Они могли народить еще хоть сотни тысяч
красавиц?  Но от кого?!  Сергей сам слушал сообщение ТАСС  о
том,  что  за последние полтора месяца в стране родился лишь
один здоровый мальчик и две здоровые девочки, да и те с умс-
твенными отклонениями и глухие.  Все прочие рожали монстров.
Химическая промышленность и разливанное море бормотухи дела-
ли свое дело.
   - Я люблю тебя,  - снова прошептал он, положив ей руку на
грудь, чмокнул в щеку. - Я всегда буду тебя любить.
   - Слыхали,  - вздохнула она. - Ты лучше скажи, где пропа-
дал?
   Сергей навалился на нее,  зажал рот губами. И еше раз ов-
ладел ею  - на этот раз размеренно,  неспешно,  смакуя сзмую
малость и осыпая ее ласками и поцелуями. И лишь потом он от-
ветил глуховато, без интонаций:
   - Везде, Ирунчик, и в психушке, и в тюряге, и на том све-
те, все равно не поверишь.
   Но он ошибался - любимые жекщкны  готовы  верить  во  что
угодно,  лишь бы только им раскрывали душу, делились с ними.
И она вытянула из нега все,  что могла.  Вытянула и  подвела
черту:
   - Значит,  так и должно было случиться. Пора тебе обратно
в твой параллельный иди как там,  перекрестный, что ли, дур-
дом! А как тебя вышибут оттуда, давай ко мне, приму!
   Сергей больно  ущипнул  ее за бок.  Но она не вскрикнула,
лишь выгнулась кошкой. Насела на него и заставила подчинять-
ся себе - она умела это делать.  А он почему-то вспомнил бе-
зумную даму с козьими грудями и  золотыми  зубами,  вспомнил
мужика в майке - и ему стало искренне жаль их.  И ненормаль-
ного "дохтура" стало жаль, и субтильных, юнцов с их пассией,
и  недоверчивую  женщину со скалкой,  и даже голую старуху с
сухой мочалкой.  Да,  все они были настоящими  сумасшедшими,
клиническими. Им было хорошо! Они не понимали, что они боль-
ны,  хотя и страдали по-своему. Но куда деваться ему, здоро-
вому,  обложенному  со  всех сторон!  Или немного подождать,
мозг ведь не железный, он не долго будет выдерживать нагруз-
ки,  он лопнет,  взорвется, в нем поселится нечто химеричес-
кое, обзываемое
синдромами  и прочими гадостями...
   Ирина вздрогнули и заплакала. Он не ожмдзл такой реакции,
это  было слишком.  Волна щемящей жалости побежала по позво-
ночнику, сковала тело. Он целовал ее губы, шею. глаза, ловил
ртом каждую слезинуу. Он любил ее, как никого и никогда, все
остальные были ее тенями,  ее отражениями, да, когда он лас-
кал  их и упивался их плотью,  он был с ней,  даже если и не
вспоминал ее имени,  глаз и рук, все равно он был с ней. Она
для него заменяла всех женщин.
   - Так что же делать?  - спросил он,  зарываясь носом в ее
светлые волосы.
   - Ты не вырвешься из круга,  пока не разберешься  с  этим
проклятым сугробом, понял?! Тебе надо довести дело до конца,
Сереженька, до самого кончика, надо размотать клубочек!
   - Ты что-о?! - вскрикнул он.
   И отпихнул ее от себя. Отпихнул ее так, что она скатилась
с дивана, застыла на зеленом паласе - обнаженная, вздрагива-
ющая, прекрасная.
   - Ты меня угробить решила?!  - прохрипел он,  нависая над
ней, готовый ударить ее. Нет, не ждал, не ждал Сергей от нее
такого, думал, пожалеет, подскажет, как уберечься, укроет. А
она...
   - Бегай,  бегай, - проговорила она, кривя губы. - Трусли-
вая жертва распаляет преследователя.  Давай, жми во всю свою
заячью прыть!
   Он слетел с дивана,  схватил ее за волосы и принялся  мо-
тать из стороны в сторону,  ударяя головой о края подушек, о
стул,  ножки стола. Но она молчала, не сопротивлялась. Тогда
он  поднял  ее и бросил на диван,  бросил лицом вниз.  Одним
движением вырвал из брюк тяжелый кожаный ремень с  массивной
пряжкой,  размахнулся и со всей силы ударил по спине,  потом
круглым вздымающимся двумя полушариями ягодицам.  И опять! И
еще раз! Красные рубцы ложились на нежную белую кожу и вдоль
и поперек.  Но она молчала, лишь вздрагивала и вжималась ли-
цом в подушку - та на глазах темнела от слез.
   - Получай!  - орал обезумевший Сергей. - Получай, сука! Я
убью тебя!  Ты куда меня толкаешь, на что?! Ты была там?! Ты
не была там!  А меня опять посылаешь!  Это ведь ад, это ведь
пытка!  На! На тебе! Может, это они тебя подговорили?! Отве-
чай! Убью! Убью и сам к черту повешусь на этом ремне!
   Он до того распалился, что не удержался на ногах, упал на
нее. Но и на ней не удержался, полетел вниз, на палас. Ухва-
тил  ее  за ногу,  опрокинул на себя,  грохнулся.  И вымещая
злость от своей оплошности, нескладности, впился в нее рука-
ми,  сдавил, сжал. Она была горяча, так горяча, словно у нее
был жар,  нет,  при жаре так не бывает, ее будто из расплав-
ленного олова вынули.  Он навалился на нее.  Она стала отби-
ваться,  пнула его ногой в живот,  ударила по лицу - да так,
что чуть голова не отлетела,  потом она вцепилась обеими ру-
ками в его шею и принялась душить. Они озверели оба, они ры-
чали, кусались, катались по паласу, сцепившись, перевившись,
не понимая уже,  где чьи руки и ноги.  И кончилась эта лютая
схватка тем, что они опять слились, поддались единому ритму,
застонали в один голос от нежности и страсти.  На  этот  раз
все произошло быстро - слишком много сил было истрачено.
   И стоило им только застыть,  остановиться,  расслабиться,
как она прошептала ему в ухо сдавленно и зло:
   - Ты должен сделать это! Иначе они тебя убьют!
   Сергей молча отвалился от нее, закрыл глаза. Ему было все
равно.
   - А  заодно  я тебе дам за